По Ту сторону

Отпускает ночь цветные сны, Обнажая полный лик луны. Отделились тени от стены - Это значит, в дом пришли Они. Их глаза светлы и холодны, Там горят болотные огни... Лора Бочарова, «Они»

Сон Цуны Мне совершенно не хотелось приходить сегодня Сюда, однако по ночам у меня нет выбора. Кроме того, Бьякуран обещался прийти и обсудить план действий. Вообще, конец дня получился смазанный – я проснулся под вечер, потому что мама, волнуясь, периодически заглядывала в комнату, плюс за дверью носились дети, пытаясь выяснить, в чём дело. Желательно, от меня. Пришлось соврать примерно то же самое, что придумал Джессо, всё равно голова совершенно не работала. Пока мы ужинали (а я боролся с напором любопытных Ламбо и И-Пин), всё думал, стоит ли позвонить и предупредить Ямамото с Гокудерой-куном о том, что я не приду завтра. С одной стороны, если я этого не сделаю, завтра с утра они будут ждать меня по дороге в школу, волноваться, звонить. С Гокудеры-куна станется и вовсе прибежать ко мне домой… С другой стороны, если сообщить им накануне, они точно прибегут, едва повесят трубку… в конце концов, я малодушно отложил все дела на утро и снова свалился спать. И вот теперь я Здесь. Здесь ничего не менялось – я по-прежнему сижу на островке посреди большой реки – сегодня её воды текут медленно и лениво, я даже не замечаю волн и вообще какого-либо движения. Наклонившись, я изучаю своё лицо – сегодня оно покрыто короткой золотисто-бурой шерстью, а запавшие глаза ещё больше, чем обычно. Вообще, цвет моей шерсти периодически меняется от коричневого к жёлтому, я пока не понял, от чего это зависит. Осторожно пробую пальцами воду и прислушиваюсь к ощущениям – в ушах не шумит, и ладно. Что же за зелье такое дал мне Кавахира? От греха подальше я замотал его в футболку и спрятал на верхнюю полку шкафа – а то, чего доброго, мама найдёт или, ещё хуже, дети. Ламбо имеет привычку всё тянуть в рот. И-Пин гораздо осторожнее, но находку обязательно покажет приятелю по играм… Расправив мягкие крылья, разбегаюсь и пересекаю реку, выбрав на берегу большой камень. Решаю далеко не уходить от своего островка, чтобы Бьякурану не пришлось долго меня искать. Хотя я понятия не имею, как Здесь можно кого-то найти, всё такое одинаковое!.. – Эй, не меня ждёшь? Обернувшись на знакомый голос, вижу Чешуйчатого. Его белые ровные зубы блестят на тусклом солнечном свете Этого места, а серебристые чешуйки будто смеются, рассыпавшись по лицу. – Нет, извини, – немного отодвигаюсь, приглашая его сесть рядом со мной на камень. Может, он тоже знает что-то полезное о Юни-чан? Знает ли он её вообще? И знаю ли я его там, в реальном мире? Пока я думаю, Чешуйчатый, проигнорировав камень, усаживается на землю передо мной, скрестив ноги в драных джинсах. Вся его одежда выглядит чужеродно для Этого места, слишком обычно. На ногах – стоптанные кеды, бахрома у потёртых штанин, футболка висит мешком на худющем теле. В дырках ткани проглядывает бледная кожа с серебристыми чешуйками. Когда мой знакомый двигается, они тоже меняют своё расположение, будто там, под одеждой, блуждающими огоньками прыгают по телу. Учитывая, как постоянно меняется его лицо, уже ничто не удивляет. – Как не меня? – это самое лицо изумлённо вытягивается. – Мы же с тобой договорились встретиться вечером. – Правда? – усиленно стараюсь припомнить нашу последнюю встречу. О чём мы говорили? – Да ну тебя, Мышонок, – обижается Чешуйчатый и забавно поджимает губы. Как ни странно, я чувствую запах его обиды, хотя не могу сказать, на что он похож – разве что он липкий. – Память совсем оставила? Я тебе сегодня, когда мы прощались, сказал, что загляну, – вероятно, моё лицо выглядит слишком красноречиво, потому что собеседник подаётся назад, запрокидывает голову и звонко хохочет, рассыпая вокруг сверкающие искры веселья. – Ну насмешил! Так ты меня не узнал? Ты всё это время не знал, с кем имеешь дело? Чувствую себя неуютно и глупо, хотя понятия не имею, почему. Чешуйчатый, видя мою растерянность, перестаёт хохотать и поводит плечами – за спиной у него тут же возникают, стремительно вырастая, призрачные белые крылья. Через пару мгновений они исчезают вновь, но перед этим из дрогнувших перьев падает знакомая увесистая маска. Чешуйчатый поднимает её и подносит к лицу, однако ещё до того, как он прикладывает её к коже, стоящий торчком ирокез рассыпается на белые мягкие пряди. Опускает руки, и волосы через пару секунд, словно после некоторого раздумья, собираются обратно в акулий плавник. – Так ты Ангел? – вопрос звучит тупо, но я не мог не задать его. От моих слов у него за спиной опять возникает тень крыльев, и мой приятель хмурится. – Не называй меня так, я специально решил прийти к тебе в этом образе, удобнее обсуждать дела. Я вспоминаю монотонный голос, доносящийся из-за золотой маски, и горячо киваю. Смех Чешуйчатого вновь рассыпается серебряными звёздочками. – А почему… – почему что? Что вообще происходит? Как Бьякуран оказался и Ангелом, и существом с чешуёй? Он смотрит долгим и проницательным взглядом, который буквально ввинчивается в меня. Жутко. Его рука дёргается, будто собираясь коснуться моей ладони, но передумывает. Там, где он уселся, появляется ручеёк, который стремительно разрастается до крупной реки. Её воды смешиваются с водами моей, хотя каким-то чудом я различаю, где какая, словно это два разноцветных перепутанных мотка шерсти. А вот моя река, напротив, слегка обмелела по сравнению с тем, что было до прихода Чешуйчатого. – Ты видишь, какое всё текучее на Этой стороне? У каждого есть несколько образов, отражающих суть, обычно по два. Но ты можешь быть Здесь любым. Помнишь, я говорил? – киваю, смутно припоминая что-то подобное. – Твоя личность принимает тот вид, который ей наиболее подходит, но человек слишком многогранен, чтобы один образ вместил в себя все черты характера. – Значит, у меня тоже два… образа? – Ага, – он потягивается, сладко жмурясь, и я уже не вижу маски в его руках, – но ты почему-то не считываешь чужие образы. Если ты с кем-то знаком, когда ты слышишь чужое прозвище или видишь кого-то на Этой стороне, то сразу понимаешь, с кем имеешь дело. Очевидно, что ты Здесь гость незваный… кстати, я посмотрел твой аромат. – Уже? – я нервно сглатываю, опасаясь услышать что-то жуткое, поэтому ответ собеседника меня, можно сказать, разочаровывает: – Ну да. Я провёл анализ – обычная вода. – И всё? – чувствую, как мои округлые уши недоверчиво встают торчком. – И всё. Аш два о, простая родниковая вода, её даже можно было бы пить. – Но Кава… Древний сказал, что это опасно. – Угу, я бы тоже поостерегся, – он скребёт щёку, приводя чешуйчатые веснушки в движение. – Потому что я чувствовал от неё слабый запах, будто в воде растворено эфирное масло, причём не тот аромат, который я ощущал днём, шоколадный сироп. А при химическом анализе не нашлось ничего, что бы давало запах! Значит, запах проникает из Этого мира. – А что, такое возможно?! – Как видишь, – Чешуйчатый пожимает плечами. Ветхая футболка сползает с одного, и потревоженная серебряная россыпь поспешно сползает вниз по коже, прячась пот старую ткань. – В Этом мире твой аромат тоже выглядит так, как и положено воде, только дымок чуть светится. – Какой дымок? Почему светится? – я понимаю, что теряю нить разговора. Колючая досада Чешуйчатого щекочет кожу. – Не знаю я, почему светится! А воде и положено быть дымом, что тут непонятного? – наверное, вид у меня очень несчастный и побитый, поскольку он смягчается и пускается в объяснения. – Посмотри, вот текут реки – твоя река, моя. Повсюду реки, полные мыслей. Обернись – на горизонте Лес. Вода рек и деревья Леса имеют такую форму, потому что в нашем мире есть леса и воды. Однако они не постоянны – влага постоянно испаряется, а сколько может жить дерево? – он оглядывается и, легко вскочив, манит меня к какому-то… предмету? – Вот это настоящее дерево. Если бы он не сказал, я бы ни за что не признал в такой штуке дерево, хотя мне уже приходилось их видеть. Она похожа на что-то, обмотанное рождественской гирляндой – такая же пёстрая; на что-то, такое же текучее, как и всё в Этом месте; оно выглядит мягким, тёплым и мохнатым, но в то же время местами колючим; низким и высоким, раскидистым и одиноким. Да, от дерева здесь есть… всё, и в то же время ничего. Понаблюдав за моей реакцией, Чешуйчатый улыбается и приказывает: – Закрой глаза! – я повинуюсь, надеясь, что он объяснит хоть что-то. – Сейчас, когда я досчитаю до трёх, ты быстро откроешь их и закроешь тут же снова. Понял? Раз, два, три! Ну? – Что «ну»? – я моргаю, не понимая, что он хочет от меня. Его досада покалывает меня. – Не надо было открывать потом! У тебя должен запечатлеться в памяти образ, а так ты уже всё забыл! Давай ещё раз, только говори, что ты увидел, не открывая глаз. Я повторяю всё то же самое и действительно перед плотно сомкнутыми веками вижу то, что увидел в последний раз – раскидистый алый клён. Странно, почему алый? Вроде ещё не сезон… Я сообщаю это Чешуйчатому, он одобрительно кивает и предлагает повторить. На сей раз я вижу голый ствол, на третий – невразумительный росток. – Здесь не существует времён года, заметил? А дерево не обладает сознанием, поэтому не может удержать себя в пределах одной личины на Этой стороне, – с удовольствием поясняет собеседник. – Только очень старые деревья похожи на деревья… ну, или те, которым суждено прожить долгую жизнь. Ты видишь весь их путь одновременно. Здорово, да? – Э… наверное, – я не могу разделить его восторг, но ему это и не нужно. Он быстро осматривается, надеясь найти ещё что-то интересное. – Жаль, до ближайшего водоёма далеко, искать воду в домах сложнее… ладно, так объясню. Только большие водоёмы выглядят как вода, но притом над ними постоянно стоит туман, дымка – малое количество влаги выглядит именно так. Понятно? – Нет, – я стараюсь говорить честно, чтобы он снова не сердился, если я в дальнейшем что-то скажу не так. Пусть лучше знает, что я не в курсе. – Ну и забей, – Чешуйчатый отмахивается и устраивается на ближайшем камне, вокруг которого уже бежит его река, – лучше поговорим о Принцессе! Тебе, похоже, действительно будет сложно искать её без моей помощи. Сон Ланчии – Выходи! Я знаю, что ты здесь. Выходи! – крикнул Ланчия. Лес шумел вокруг, раскачивая ветками, и мужчина изо всех сил старался не вслушиваться в этот шёпот. – Мукуро! – Как ты узнал, что я здесь? – иллюзионист вышел из-за одного из деревьев и прислонился к стволу спиной. Ланчия насмешливо хмыкнул. – Когда ты пытаешься захватить чужое тело, приходит Лес. Ты его приводишь и запираешь в нём человека. – А, так вот что это за место! – с интересом отозвался иллюзионист, оглядываясь. Погладил ствол рукой и посмотрел на пальцы, понюхал. – Что ж, довольно похоже. – Что значит, похоже? – То и значит, – Рокудо отряхнул пальцы и скрестил руки на груди, – это всего лишь твой сон. И часто тебе снится… То место? – Лес? Никогда не снился с тех самых пор. Погоди, – Ланчия нахмурился, – ты пытаешься меня убедить, что происходящее – не твоих рук дело? Мукуро опять осмотрелся, но, не найдя ни камней, ни поваленных деревьев, уселся прямо на землю, поджав ноги. – Ну да. Ты так и не понял, что такое То место. И не зови его, – иллюзионист провёл ладонью по траве, словно проверяя что-то, – а то он придёт. Тебе бы вряд ли понравилось… – С чего бы мне верить тебе? – отрезал Ланчия, продолжая возвышаться над туманником. Лица он не видел, только синий хохолок внизу. Пальцы Рокудо сорвали пару былинок. Казалось, то, чего он касался, обретало чёткость и объём, словно кто-то настраивал резкость. – Не верь. Но это не То место, ты его лишь запомнил и проассоциировал со мной. Лестно, конечно… – подросток поковырял пальцем землю. – Ты же помнишь, как всё начиналось… тебе кажется, что всё в тумане, но на самом деле можешь вспомнить. Сейчас, во сне, сможешь. А если захочешь – и наяву, особенно поработав с психологом или гипнотизёром. Сознание – тонкая штука, – он поднял голову и улыбнулся знакомой улыбкой, от которой бежали мурашки по коже, – кто-то копается в мозгу скальпелем, а кто-то, как я, отбойным молотком. – Мне очень хочется снова врезать тебе, – признался мафиози. Мукуро машинально пощупал нос, что принесло Ланчии глубокое моральное удовлетворение. – Я уже сказал: вспомни, как всё начиналось, – иллюзионист сжал клок травы в кулак и, с силой выдернув его, принялся обнюхивать. – Разве ты видел меня… таким? – Нет. Ты выглядел совсем иначе, но… я всегда знал, что это ты. – Вот именно, – безмятежно отозвался Рокудо и разжал пальцы, наблюдая, как травинки осыпаются. – Ты не смотрел фильм «Начало»? Вот я во сны примерно так же вхожу. А То место… я не буду о нём рассказывать, тем более, здесь. Ему может не понравиться… а тебе и не надо знать. – Но я хочу! – рассердился мужчина, забывшись, наклонился и схватил Мукуро за шиворот, встряхнув. Иллюзионист растаял, оставив вместо себя одну улыбку. – Поверь мне, не стоит, – раздался его голос из-за спины Ланчии. Тот торопливо развернулся. Иллюзионист вновь стоял, прислонившись к дереву, и сжимал в руках веточку. – Если ты мне не понадобишься, ты больше не увидишь Ле… То место, – он ухмыльнулся и повторил. – Если. Но кто знает… – Ты только за этим явился в мой сон? – огрызнулся мафиози. – Зачем ты вообще пришёл? – Хотел проверить, помню ли дорогу, – невозмутимо пояснил Рокудо, наклонился и, сорвав травинку, сунул в рот. Ланчия пожалел, что не умеет управлять снами – сейчас травинке не помешало бы стать ядовитой. – Проверил? Иди отсюда. По-твоему, мне так хочется тебя видеть? – Твоя проблема, Ланчия, в том, – промурлыкал туманник, беззаботно помахивая веточкой, – что ты не можешь отпустить прошлое. Цепляешься за него. – Кто бы говорил, – мужчина всерьёз подумывал, не пойти ли прямо с утра в Кокуё-ленд. И на сей раз он бы не ограничился одним ударом. – Я? О, нет. Я весь направлен в будущее. В светлое будущее, озарённое языками пламени из самых глубин ада… Ланчия поморщился, словно откусил разом половину лимона. Мукуро, заметив выражение его лица, умолк, но продолжал улыбаться – правда, теперь чему-то своему, недоступному собеседнику. Мафиози мельком глянул на землю и отметил, что у ног Рокудо трава зеленее. Похоже, из-за того, что он и вправду посетил чужой сон? – Слушай, Ланчия… – неожиданно подал голос Мукуро, – а я красивый? – Что? – опешил тот, с недоверием уставившись на туманника. Тот медленно опустился на землю и подпёр ладонями щёки, а локти поставил на колени, глядя куда-то в сторону. – Что слышал. Я красивый? В смысле, привлекательный? – Почему ты спрашиваешь об этом меня?! – А кого ещё? – Рокудо чуть заметно вздохнул. – Ты мне дашь наиболее честный ответ со стороны, потому что врать по такой мелочи из мести не станешь. – Но с чего ты вообще… Мукуро почесал в затылке и, наткнувшись пальцами на хохолок, слегка подёргал себя за волосы, размышляя. – Недавно Наги приводила подружек. Так вот, они на меня постоянно смотрели… и я хочу знать, не в моём ли уродливом глазу причина? Бесит… да и волосы у меня не самые обычные. Они сочли меня страшным? Ланчия, всё ещё не придя в себя от шока, смотрел на туманника. Тонкие черты, резко очерченные скулы, лукавый взгляд из-под чёрных ресниц, небрежно обрамляющие овал лица пряди синих волос, усыпанные серёжками уши… немудрено, что эти «подружки Наги» не сводили с него глаз. И Ланчии никогда не приходило в голову, что Рокудо может считать свой алый глаз уродливым. Точнее, не совсем свой… но он никогда и не пытался оценить внешность подростка. – М… а сам-то как думаешь? – Я думаю, что Наги видела меня в будущем, но отказывается показывать мне же меня! – к удивлению мафиози – хотя пора бы перестать удивляться, – в словах иллюзиониста не звучали недовольство или злость, скорее, банальная, даже детская обида. – Всё показывает, и только я какой-то… расплывчатый. Может, потому что я стану совсем уродом? Понял только, что волосы длинные… – пальцы грациозно скользнули по волосам, приглаживая. Ланчия посмотрел на него, вспомнил хрупкую девушку и отчётливо понял, что уже лет через пять Мукуро будет попросту неотразим. Если не разрушит к тому моменту мир, конечно. – Ну так что? – вырвал туманник мужчину из водоворота мыслей. – Что скажешь? Ланчия вздохнул. – Почему ты не можешь спросить это у тех самых «подружек»? Или вообще у девушек? – Что за глупость, они же японки! – в голосе Рокудо явственно слышался укор. – Они вежливые и уж точно не скажут, как дела обстоят на самом деле. – А я грубый? – Ланчия даже обиделся. – Ты не японка! – Справедливо, – мафиози поскрёб шрам на щеке. – Послушай, я не буду обижаться или злиться на правду. В конце концов, я же иллюзионист – каким хочу, таким и буду. – Вот именно, ты иллюзионист, – зацепился за соломинку Ланчия. Если уж эта ночь так располагает к откровениям, почему бы не прояснить некоторые вещи? – Так почему же не спрячешь правый глаз, если он так… не нравится? – Неудобно, – равнодушно отозвался Мукуро. – Мне нужно, чтобы его всегда видели – это как закрыть зеркало тюлем и пытаться увидеть своё отражение сквозь тонкую ткань. И прежде, чем ты мне будешь задавать дебильные вопросы дальше, вспомни, что я могу вскрыть твою черепушку и заплести извилины в косичку. – Ладно, я не психолог… и не психиатр, – Ланчия ухмыльнулся, но как-то безрадостно. Тихо ненавидеть туманника было куда проще, чем разговаривать с ним по душам. Во всяком случае, мужчина не был готов узнать его настолько, чтобы понять, что у него в сердце, все те чувства, которые гнили годами, разъедая изнутри… Ланчия тряхнул головой. – Знаешь, что? У тебя удивительная внешность. Ты и сам это знаешь, ты видишь, как на тебя смотрят ММ и Хром. Но тебе почему-то потребовалось моё подтверждение. Зачем? Рокудо молча слушал его, прикрыв глаза и слегка подавшись вперёд. Из-под ресниц правого глаза пробивался слепящий красный свет. – Не знаю. Мне было интересно, что бы ты ответил. Ты смутился, сбился… называй, как хочешь, – длинные бледные пальцы пошевелились в воздухе, словно перебирая слова, подходящие по смыслу, – но тебе не всё равно. Ты не знаешь, как ко мне относиться. Ты меня боишься, правда? Ты всё ещё боишься, но… Ланчия, рванувшись вперёд, ухватил туманника за воротник и притянул к себе, встряхнув попутно, как следует. – Уже нет. Мне просто подумалось, что ты, возможно, ещё не совсем потерян. Как ты обращался с несносным мальчишкой, с запуганной девочкой… я думал, что в тебе есть ещё что-то человеческое, а ты… – А я? – Мукуро улыбнулся. Его разноцветные глаза опасно сверкали. – В том-то и проблема, верно? Нет во мне ничего человеческого. Один демон, вернувшийся с адских глубин… Губы Ланчии горестно скривились, и он разжал пальцы. – Слишком сложно… ты врёшь так, словно у тебя столетия опыта, и мне не по зубам раскусить тебя. Но я чувствую – ты сильно изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Сложно объяснить… это всё Цунаёши, верно? Он влияет на людей. Рядом с ним начинаешь верить, что можешь стать лучше… – Заткнись! – рявкнул Рокудо, зажимая уши. Его тело словно выцвело, сквозь ноги просвечивало дерево. Открыв глаза, он зло уставился на мужчину. Даже не зло – туманник был в ярости, буквально кипел и искрился ненавистью, исходя негодованием. – Ненавижу всех вас, всю вашу мафию! И Саваду – больше всех прочих! Он растаял, оставив Ланчию под сенью тихо шумящих деревьев. Сон Цуны – …лучше поговорим о Принцессе! Тебе, похоже, действительно будет сложно искать её без моей помощи. – Как думаешь, где она? – я подаюсь вперёд, выбросив из головы то, что остаётся для меня загадкой. Ладно, они уже все привыкли, что я торможу… но хоть бы кто мне нормально объяснял – может, тогда я и понял бы! Мой спутник моментально становится серьёзнее и хмурится. – Да где угодно, в том-то и проблема! Я много думал... в Лесу очень много уголков, где можно спрятаться, если Лес тебе благоволит – а женщины этого рода, похоже, с ним на короткой ноге, раз уж он ничего не говорит ни мне, ни даже Древнему! – И что, никаких зацепок? – да уж, тут сложно не приуныть. Ну и задал Кавахира задачку! Чешуйчатый чешет подбородок и смотрит на меня. – Ты знаешь… на Этой стороне невозможно лгать. Возможно, именно поэтому Древний захотел, чтобы ты пообщался со всеми именно Здесь? С ним многие попросту не захотят разговаривать, а тебе проще довериться. Те, кому ты помог, захотят отдать должок и либо скажут всё, что знают, либо сами попытаются навести справки. Но главное, что Принцесса Здесь, это многое объясняет… – Так что же делать? Где искать? – я рад, что доверился Бьякурану. Может, он временами странный и пугающий, но он искренне пытается помочь, потому что он тоже хочет вернуть Юни-чан… кстати, а зачем? Меня пробивает холодный пот, и я смотрю на Чешуйчатого уже иначе. Что, если ему снова хочется собрать Тринисете? С другой стороны, главное – найти Юни-чан или Арию-сан, и тогда Кавахира их защитит, он же не хочет, чтобы мир был разрушен! К счастью, Чешуйчатый не замечает смены моего настроения, хотя даже я вижу, как дрожит вокруг воздух от моего страха, горьковатого на вкус. А он сидит на камне, согнув одну ногу в колене, и размышляет над ответом на мой вопрос. Взгляд его блуждает где-то в стороне, он смотрит не на меня, а на далёкий Лес. – Я поищу в Лесу, конечно, хотя не уверен, что это поможет… а тебе придётся спрашивать на Этой стороне у всех, где может быть Принцесса. – И всё? – звучит не очень сложно. Если не считать того, что мне придётся периодически заявляться Сюда, пользуясь зельем Кавахиры, которое тот неизвестно, как и из чего намешал. – Посмотрим, что можно сделать, – собеседник переводит взгляд на меня и улыбается, оскалив ровные зубы. – Я договорюсь кое с кем, приходи завтра в больницу. Прямо с утра, скажи маме, что тебе врач велел зайти. Я киваю, и он, махнув рукой на прощанье, погружается в воду и уплывает в сторону Леса, пока я пытаюсь обдумать услышанное.