Обратная сторона Луны

В спальне было темно, как в склепе. Все двести шесть костей болели так выразительно, словно за ночь их разломали и выдернули из суставов. Мышцы ныли им в унисон, как будто каждая из них этой ночью порвалась. Голова гудела и раскалывалась, в ушах пищало и каждый звук, даже шорох постели казался оглушительно-громким. Я перевернулась на кровати и дотянулась рукой до графина с водой. Никогда не думала, что смогу выпить почти два литра залпом. Опустевшая стекляшка упала на одеяло, я же перевернулась на спину и уронила голову на подушки. Чувство было такое, как будто я проспала несколько веков, и моё тело успело окостенеть и немного осыпаться прахом. Какой сегодня вообще год? Это похоже на похмелье. На самое отвратительное похмелье из всех, что мне довелось испытать на себе. Как только глаза перестали болеть и мне удалось сконцентрироваться на тишине, дверь скрипнула и комната вспыхнула ослепительно-ярким светом. Глухо простонав, я дотянулась до подушки и кинула её на лицо, стараясь хоть как-то уйти от света и шума. — Прости, можешь расслабиться, я погасил свет, — с порога заявил кто-то смутно знакомым голосом. Я недоверчиво оттянула край подушки и посмотрела на парня, но в темноте мне не удалось различить его лица. — Малфой напутал с дозировкой на твой вес. Держи, выпей это. Он аккуратно присел на край кровати и протянул мне простую керамическую кружку. Я смерила её недоверчивым взглядом и попыталась заглянуть в глаза парня, которые в темноте казались почти чёрными. — Что это? — Тонизирующее, обезболивающее и укрепляющее, — спокойной перечислил он. — И вода. Выпей, тебе это поможет. На этот раз с дозировкой всё правильно. Наконец я смогла узнать его голос. Это был Нотт. Тео Нотт. Я откинула подушку и, приподнявшись на локтях, упёрлась лопатками в изголовье кровати. Отказываться от помощи было бессмысленно и бестактно — и я приняла протянутую кружку. На вкус это было похоже на имбирный лимонад, который я очень любила в своей прошлой жизни — горький и свежий, пряный, почти бодрящий. Никаких пустырника и полыни — хотя бы за это стоило быть благодарной. — Сколько я спала? — Два дня. Сегодня вторник. Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он почти равнодушно, разглядывая апельсиновое дерево, оставшееся от семикурсниц, живших здесь до нас. На Слизерине было принято держать в комнате несколько растений хотя бы потому, что здесь нельзя было распахнуть окна, а дышать хотелось легче. Да, были чары свежего воздуха, была вентиляция, магически связанная с одним из башенных окон, но этого не всегда хватало. Так Астория забрала из дома каланхоэ в красивом узорчатом горшке, а я из Америки привезла цветущий вереск в крохотном жестяном ведёрке. Оба стояли на комоде. Мы взяли друг с друга обещание каждый раз привозить из дома новый цветок и собрать маленькую оранжерею. В комнате всегда пахло и было легко дышать. И это часто радовало. — Луна? — напомнил о себе Нотт, наверное, я замолчала слишком надолго. — Честно, не знаю, с чем сравнить. Бывало и хуже. — Знаешь, это меня определённо радует, — коротко хмыкнул он. — Ты голодная? Мы ещё успеваем на обед. — Я лучше подожду ужина, — подумав, ответила я. — Хочу принять душ и немного прийти в себя. Спасибо, что помогли мне и, пожалуйста, сходи на обед сам. Не стоит пропускать его из-за меня. Он только кивнул и, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Я же, позволив себе несколько секунд потянуться на кровати, поплелась в ванную и выкрутила кран на полную. Вода хлынула в резервуар мощным потоком, напомнив мне водопад Ниагара, который я успела увидеть в последнюю неделю своей прошлой жизни. Стягивая смятую рубашку, я оглянулась на зеркало. Луна была хрупкой и тонкой, с совсем угловатой детской фигурой. Узкие запястья и птичьи косточки. Чётко очерченные скулы, аккуратный острый нос, изящные кисти рук с длинными пальцами… Даже лопатки выглядели так, словно у девочки вот-вот вырастут крылья. Луна была очень похожа на птицу. И это завораживало. Астория пришла, когда я только погрузилась в воду, присела на бортик ванной и лёгким, невесомым движением коснулась моей головы. — Не переживай, я просто помогу тебе, — мягко сказала она, почувствовав, что я вздрогнула. - Представляю, как у тебя болят плечи. О тебе все говорят, знаешь? Слизеринка, поднявшая меч Годрика Гриффиндора. Ты сенсация, Луна. В её голосе было слышно веселье и в то же время сомнение. Я только молча дёрнула плечами, совершенно не притворяясь — я ведь на самом деле не знала, как к этому относиться. — Директор пытается избавиться от слухов, как будто ни Ужаса, ни пропавшей девочки не было, — протянула она, мягко вороша мои волосы, — но эти Уизли такие болтливые — говорят без умолку, и только успевай следить за тем, как все узнают об этом за считанные минуты. — О чём ещё говорят? — почти отрешённо поинтересовалась я, на несколько секунд погружаясь в воду, чтобы Астории было проще смыть пену. Уши в одно мгновение заполнила вода и все звуки исчезли, и мне на миг показалось, что если бы здесь не было Гринграсс, я бы пролежала так до ночи — без единого звука, наедине с тишиной. Но Астория была здесь. Её руки были не похожи на мои — чуть шире в кисти и короче в пальцах, они в то же время оставались изящными и гибкими, и в этом явно чувствовались долгие уроки музыки, о которых она говорила. И эти маленькие руки сжали мои плечи уверенно и покровительственно, словно приказывая мне вынырнуть из воды. Ладони Гринграсс скользнули вдоль моего предплечья, и я неосознанно тянулась за невесомым прикосновением, поднимая руку вверх, когда она цепко перехватила тонкими пальцами моё запястье и потянула на себя. Это было словно дурман и наваждение, но я покорно вышла из воды и прошла за ней в комнату, словно ведомая. — С тобой хотели поговорить старшие, — вкрадчиво сказала она, накинув мне на плечи полотенце и отпустив руку. Наваждение схлынуло и меня словно пробрал озноб. — Пожалуйста, не заставляй их ждать. — Старшие — кто? — совершенно механически надев бельё, я присела на край кровати, чтобы натянуть гольфы. Астория отвела взгляд и со свистом выдохнула, как будто ей не хотелось меня втягивать во всё это. Как будто ей было стыдно. — Старшие. Узнаешь, — резко отчеканила она, нервно шагнув к двери и, обернувшись, снова перехватила моё запястье. Я последовала за ней без доли сомнения и страха, словно этот дурман успокаивал. В гостиной на диване у камина сидели несколько семикурсников и двое старост. Джемма смотрела на меня так, словно сейчас должно было случиться что-то важное. Мои знакомые второкурсники заняли место поодаль, у самого окна, и смотрели на старших настороженно и совершенно молча. На Слизерине уважали старших. На Слизерине не перечили. — Проходи, Лавгуд, — махнул рукой в сторону пустующего кресла второй староста. Я выдохнула и медленно, стараясь не нервничать и не дёргаться, подошла и села на указанное место. Пятеро почти взрослых магов смотрели на меня выжидающе и холодно. Я чувствовала себя на суде. — У нас к тебе будет только один вопрос, Лавгуд, — сложив руки на груди, проговорил он. — Как ты смогла подчинить себе дух наследника Слизерина? Я вздрогнула и осеклась. Кажется, меня загнали в угол. — Вы поверите, если я скажу, что я медиум?