Босиком по мостовой.

Она вышла из автобуса наполеного людьми. Телефон в кармане уже разрывался от «входящих вызовов» и сообщений, вроде: «Ты где?», «Ты придёшь???», «Чёрт, Аяка, автограф-сессия уже началась!». Она улыбнулась и, спрятав мобильник обратно в карман, подняла свою голову — она уже стояла напротив нетерпеливой подруги, которая снова и снова строчила ей сообщения. — Ну наконец-то! — театрально закатив глаза, девушка скорчила злобную гримасу и, обняв свою подругу, схватила её за руку и потащила внутрь помещения. — Кумико, я всё ещё не могу понять, почему ты именно меня попросила пойти? — нахмурившись, уточнила она. — Единственное, что я о нём знаю — мы из одного города. И то, потому что ты мне все уши прожужжала. — Ты моя лучшая подруга. И потом, тебе достаточно знать, что это мой любимый писатель! Они запыхавшиеся забежали в просторную комнату, где выстроилась уже достаточно большая очередь людей. Только это была отнюдь не такая толпа, как в забитом автобусе, а совсем другая — весе­лая, в предвкушении хорошего вечера, проведенного со своим кумиром. — Чёрт, как много людей, — обречённо вздохнув, Кумико согнулась пополам. — Это всё к нему что ли? — Аяка перевела свой удивлённый взгляд на подругу, которая уже стояла и, скрестив руки на груди, оценивала масштабы толпы. — Да, — та решительно кивнула. — Он же такой лапочка! — вскрикнула она с безумным взглядом. — Не знаю, не вижу его, — осознав, что из-за людей ей будет сложно разглядеть этого «лапочку», девушка развела руками. — Доверься моему вкусу. Он правда лапочка, — подмигнув, подруга пихнула её в бок. — Я всегда доверяю твоему вкусу. — О, смотри, очереди почти нет, — обрадовавшись, выдала Кумико и, достав из сумки книгу, сжала её в руках. — Чёрт, я так волнуюсь! Посмотри, как у меня ноги дрожат, — вздохнув, шёпотом произнесла она. — Волнуешься, что он окажется не таким, как ты его себе представляла? — Нет, — отмахнулась та, отрицательно помотав головой. — Волнуюсь, что он окажется ещё лучше, — коснувшись лба тыльной стороной ладони, девушка чуть откинулась назад, наигранно вздыхая. Наступила их очередь, и Кумико, восторженная Одой, протянула книгу. Он открыл её на последней странице и расписался. Между этим она тараторила, вставляя, что обожает его книги и что он гений, а не писатель, и всё то, что обычно говорят фанаты в таких ситуациях. Тот лишь слегка улыбался. Аяка наблюдала за ними со стороны. Затем его попросили прочитать одну из своих книг и он, взяв её в руки, принялся читать в слух. Его голос… мурашки по телу! Тут ей стало наплевать на остальных. Она не обращала внимания на трепет подруги, которая восхищалась им. Она просто не могла оторвать от него взгляда. — Он так здорово читает. — Помолчи, ты мешаешь, — раздраженно выпалила Аяка. Кумико демонстративно фыркнула и отвернулась. Затем всё закончилось. Одасаку, закрыв книгу, любезно всех поблагодарил. Люди начали расходиться: кто домой, кто гулять. Только Аяка осталась стоять, не в силах сдвинуться с места. «Мне нужно взять его автограф» — решительно подумала она, но подойти всё же не решилась. — Ты на кого там пялишься? — с упрёком поинтересовалась Кумико, подойдя к подруге. — Что, понравился? — хитро прищурившись, полюбопытствовала она. — Бред. — Ну, раз бред, я жду тебя на улице, — разведя руками, Кумико пошла следом за остальными. — Да, я тоже иду, — тихо проговорила девушка, а сама осталась стоять еще минут пять, десять… — Фото? Автограф? — около неё послышался приятный бархатный голос. Тот самый голос. Аяка ошарашенно посмотрела на него. Мужчина, чуть нахмурившись, вопросительно покосился на девушку. — Фото или автограф? — спокойно переспросил он, всё ещё глядя на неё. — Ой, простите, да, пожалуйста, автограф, наверно, будет лучше, — проговорила девушка. — Лучше? Почему же? — Потому что я не люблю фотографироваться. То есть, какой смысл от фотографий? Просто смотришь и вспоминаешь, что было…, но время ведь не вернуть, я права? Так какой смысл тогда хранить эти фотографии? Память? Мне такая память не нужна, уже поверьте. Люди первые пару дней дорожат ими, а потом забрасывают куда-нибудь в чулан — и всё, — она чуть задумалась и добавила: — Да и чтобы было приятно смотреть, нужно иметь хорошие фотографии, а это совсем не про меня. Я ведь так себе получаюсь. Он снова улыбнулся и, кивнув, отошёл к столу. — Не знал, для кого, поэтому… — не закончив предложение, Сакуноске протянул книгу. — Это мне? — Да, вам, — он кивнул. — Если нужно, моя роспись на последней странице, — добавил мужчина и начал собираться. Девушка, бережно сжимая подарок в руках, провела по обложке ладонью.

***

Он шёл, пряча замёрзшие руки в карманах своего пальто. Дойдя до нужного переулка, он свернул и зашёл в бар с вывеской «Lupin». Внутри тихо играла музыка. За столиками сидели пара-тройка людей, которые что-то обсуждали. — Эй, Одасаку, — не оборачиваясь на шаги, поздоровался Дазай и щёлкнул пальцем по стакану с виски. Лёд ударился о стенку стакана и глухой звук заполнил расстояние около барной стойки. — Давно ждёшь? — повесив пальто на вешалку в дальнем углу, мужчина присел около своего старого друга. — Успел выпить всего два стакана виски, — улыбнувшись, тот обернулся лицом к нему. — Ну, как твоя автограф-сессия? — уперев щёку в ладонь, он выжидающе уставился на Сакуноске. Бармен положил перед брюнетом небольшое блюдечко, затем поставил на него стакан с виски. — М? — он покрутил стакан в руке и сделал один глоток. — Тебе разве интересно? — Ну, мне всегда было интересно, — вздохнул тот, покачав головой. — Нет, просто раньше ты не интересовался моими успехами — вот что я имел ввиду. — На самом деле, я просто не спрашивал, — пожав плечами, Дазай улыбнулся. — Выходит, что так и было. — Много народу было? — Слишком много, — спокойно ответил брюнет, внимательно рассматривая содержимое стакана. — Иногда мне кажется, что куда проще быть каким-то неизвестным писателем, о котором толком ничего неизвестно. Тогда я мог бы писать книги только для себя и не зависеть от критики со стороны. То есть, мне нравится писать книги и нравится, когда люди их оценивают, но я всё чаще начинаю задумываться о том, что зря послушал и начал печатать их, — мужчина снова сделал глоток и перевёл свой усталый взгляд на Дазая. — Что здесь плохого? — удивившись, уточнил Осаму. — То, что как раз от этого я бы и хотел избавиться. — От популярности что ли? — Это не совсем популярность, — поправил Ода. — У меня не так много читателей, которым действительно нравится то, что я пишу. Просто лучше, когда о твоём таланте почти никто не знает, чем вечно быть в окружении людей. — Разве? — он положил голову на стол и покрутил стакан, чуть не расплескав содержимое на поверхность. — Да. — Я и забыл, что ты не любишь находиться в окружении людей, — он слабо улыбнулся и прикрыл глаза. — Чего тогда решил стать писателем? — Потому что мне это нравится, — мужчина бросил короткий взгляд на Осаму. — Я люблю писать книги, но я совсем не нуждаюсь в том, чтобы люди читали их и восхищались. Мне хватает, что это делают друзья. — Одасаку-у, — протянул тот. — Ты разве забыл, что с твоим характером у тебя и друзей-то не осталось? — его голос звучал чуть насмешливо. — Ты и Анго. Мне больше-то и не надо, — Ода пожал плечами. — Кстати, где его носит? — Сказал, что задержится по работе и сегодня можно не ждать, — устало потянувшись, ответил он. — Даже не верится, что из нас троих ты — единственный, кто остался жить в этом городе, — Дазай задержал свой взгляд на профиле старого друга. — И надо было вам искать лучшей жизни в других городах? — вздохнув, он слабо улыбнулся и, прикрыв глаза, чуть опустил голову вниз. — Что-то в этом есть, — задумчиво выдал Дазай. — Что-то? Что именно? — Пока не понял, — снова пожав плечами, он поднял стакан. Все его действия сопровождались внимательным взглядом мужчины. После он обратил все своё внимание на такой же стакан с виски у себя в руке. — За что пьём? — За что угодно, — невозмутимо ответил тот. — Мне и причина-то не нужна. Чокнувшись стаканами, они сделали пару глотков и вернули их на поверхность стойки. — Кем в жизни устроился? — Та… — Осаму отмахнулся. — Людям помогаю. — В каком смысле ты им помогаешь? — Психолог, знаешь ли… — Никогда не видел тебя психологом. — Да я тоже, — честно признался Дазай. — Но видишь ли, всякое бывает — люди становятся теми, кем, казалось бы, они и не должны быть вовсе. Вот ты разве не хотел бы стать кем-то, помимо писателя? Книги писать — дело хорошее, но есть уйма других профессий. — Сомневаюсь, — отрезал мужчина, глотнув виски. — Вы на долго вернулись? — Я на месяц — практика здесь, в родном городе. Насчёт Анго я не уверен. Он говорил, что вроде на пару недель, но кто его знает… он своеобразный человек. Они вышли на улицу. Снег хрустел под ногами, а градусник показывал около пятнадцати градусов мороза. Они оба шли куда-то вперёд, болтая обо всем подряд.

***

Наконец-то вернувшись в свою любимую маленькую квартирку, девушка первым делом сняла неудобное тёмное платье, в котором она ещё и замёрзла, возвращаясь домой! , и переоделась в удобную домашнюю одежду. Телефон снова разрывался от «входящих сообщений» подруги: «То есть ты серьёзно решила меня кинуть?». Быстро напечатав ответ, что: «Когда я вышла, тебя уже не было», она поставила чайник и, сняв его с плиты, заварила себе зелёный чай. Она любит зелёный чай. Аяка достала из своей сумки книгу и, открыв последнюю страницу, задержала свой взгляд на его автографе. Неосознанно проведя пальцем по странице, она вернулась на первую страницу и погрузилась в чтение книги.