저 시계는 나를 비웃듯 한 치 오차 없이 가
Впервые вещий сон приснился Сынгилю, когда ему было 14. Он уснул во вторник и проснулся в тот же вторник. События повторялись так же, как это было во сне до мельчайших подробностей: до слов мамы, желающей удачи в школе, до номера автобуса, в котором он возвращался домой. Сынгилю не нравилось это чувство недосказанности, поэтому он делал абсолютно противоположное: в столовой заказывал то, что никогда раньше не заказывал, выключил телефон, который обычно не выпускал из рук, играя в различные игры. Сынгиль любил игры. После того, как он сделал всё по-другому, вещие сны больше не снились. Они с Жан Жаком всегда были вместе, сколько он себя помнил. Они жили по соседству с раннего детства, их мамы дружили, и мальчики проводили всё время вдвоём. Жан был прямой противоположностью спокойному Сынгилю: громкий, импульсивный, самоуверенный. Но словно сплетённые воедино, они прекрасно ладили. Всё стало понятно после того вещего сна. Сынгиль не понимал смысла соулмейтов. Мама часто рассказывала истории о том, как они с папой встретились: её словно молнией поразило, и она поняла, что он ― её единственный. Сынгиль ждал «молнии», но этого не случилось. Просто на следующий день он посмотрел на Жана совсем другими глазами. Он весь такой радостный подскочил к нему, рассказывая о том, как вчера весь день резался в приставку. Сынгиль взял его за руку, и увидел метку на запястье: небольшая семёрка, которая словно светилась изнутри красным светом. У него была такая же. По-настоящему они стали встречаться уже в старшей школе. С Жан Жаком было хорошо: да, у них не было практически ничего общего, но в компании друг друга они чувствовали себя как дома. Родители, конечно, скептически относились к их связи, но что поделаешь, когда судьба свела их вместе? Только одно не давало Сынгилю покоя: они уже столько лет вместе, но до сих пор ни у одного из них не открылось особой «способности», присущей соулмейтам. Парень много читал об этом, после того, как они «запечатлелись». «Способности» были совершенно разнообразными: один парень писал о том, как он иногда может слышать мысли своей девушки; кто-то ещё писал о том, что увидел смерть своего соулмейта в возрасте около 80, и это было абсолютно естественно; у кого-то это была способность избавлять свою пару от боли одним прикосновением. Но ничего подобного не было ни у Сынгиля, ни у Жана. Лишь одно подходило под описание. Тот самый вещий сон в детстве. ― Гиль, у тебя всё нормально? ― поинтересовался Жан Жак, отвлекая парня от его мыслей. Он подполз ближе к Сынгилю, который задумчиво сверлил потолок взглядом. ― Давно не спишь? ― А, прости, ― он тряхнул головой, откидываясь на подушку. ― Задумался. ― О чём? ― спросил Жан, кладя голову ему на плечо и переплетая его пальцы со своими. ― Нам по 25 лет, но меня беспокоит то, что у нас не открылись «способности», ― выдохнул Сынгиль, глядя на их светящиеся метки. ― Люди в интернете пишут, что они обычно появляются в течение пяти лет после «запечатления», но ведь прошло уже одиннадцать, и я не знаю, что думать. ― Для тебя это так важно? ― нахмурился парень, садясь на кровати, чтобы получше заглянуть в его обеспокоенное лицо. ― Просто забей, может, у нас и нет никаких способностей. Какая разница? Мы нашли друг друга, что тебе ещё нужно? ― Не знаю, ― почти прошептал Сынгиль, вставая и свешивая ноги с кровати. ― Это странно. И меня беспокоит… Он умолк, а Жан Жак просто обвил руками его тонкую талию, кладя голову на плечо. ― Не делай такое лицо, мне на тебя больно смотреть, ― пробормотал он, целуя его в шею. ― Давай лучше примем душ вместе? И поскорее, а то я могу опоздать на работу.7
― Да это же не кто иной, как сам Жан Жак Леруа! ― утро в полицейском участке как обычно начиналось с восторженного голоса его напарника, Кристофа. Парень сидел на стуле, закинув ноги в тяжёлых ботинках на свой стол и потягивая кофе. ― Убери ноги со стола, дубина, ― бросил Жан, падая за свой стол и глядя на ворох бумажек перед ним. ― Ну и что это? ― раздражённо спросил он, перебирая папки. ― Это твоя работа на ближайшее время, ― ответил Крис, так и не убрав ноги со стола. ― Изучи эти дела. ― Зачем? ― нахмурился парень. ― Я не нанимался архивариусом, мне ещё город патрулировать вечером. ― Ничего не знаю, приказ начальства, ― пожал плечами блондин, ловко забрасывая пустой стакан от кофе в урну в углу. ― О-о! Да это же трёхочковый! Похлопаем, дамы и господа! ― он вскочил со стула, нарочито громко аплодируя сам себе. ― Ты делаешь это каждый день, ― буркнул Жан Жак, почесав затылок. ― Тебе не надоело? ― Ты чего такой раздражительный сегодня? ― Кристоф подошёл к нему и развязно упал на его стол, прямо на бумаги. ― Эй, ты чего делаешь? ― закричал парень, пытаясь спасти папки, но наглец и не думал вставать. ― Ох, не знаю, ― Жан быстро сдался, откидываясь на спинку стула и закрывая лицо руками. ― Сынгиль сегодня утром был какой-то странный. Снова завёл свою шарманку про «способности». Я не понимаю, зачем ему это. ― Когда ты наконец познакомишь меня с этим легендарным Сынгилем? ― поинтересовался Крис, по-детски надувая губы. ― Ты столько рассказывал про него, какой он умный, красивый, успешный. Ну, если можно быть успешным, работая преподавателем младших классов, ― хихикнул он, прикрывая рот. ― Заткнись, ― прошипел Жан, глядя на него из-подо лба. ― Не смей молоть языком в его сторону, иначе я тебя застрелю из табельного оружия без всяких сожалений. ― Тебя посадят, дорогуша, ― пропел блондин, наконец вставая со стола и направляясь к своему месту. ― Я коп и знаю, что сделать с твоим телом, чтобы никто его никогда не нашёл. ― Лучше бы кое-что другое сделал с моим телом, ― ухмыльнулся Кристоф, за что в его сторону полетела скомканная бумажка. Тот ловко её поймал и дальним броском отправил в урну вслед за бумажным стаканом. ― Я сегодня просто в ударе.7
Весь день странное чувство тревоги не покидало Сынгиля. Даже его ученики заметили и спросили, не заболел ли он. Он и сам не знал ответа. «У тебя всё нормально, Жан?» «Ты пишешь один и тот же вопрос каждый час, Гиль. Всё в порядке? Не знаю, что происходит, но у меня всё нормально. Что может случиться в отделении? Я сижу по самый нос в бумажках. Происходит больше, чем ничего. Совсем ничего». «Я не знаю, у меня плохое предчувствие». «Насчёт чего?» «Сам не знаю. Ты сегодня будешь патрулировать улицы?» «Да, вечером. Ты не заболел случайно? Может, у тебя температура». «Я не знаю. Пожалуйста, будь осторожен и возвращайся домой, как только твоя смена кончится». «Меня ждёт сюрприз дома?:)» «Сейчас не время для шуток». «Ладно, извини. Приду домой, как только закончу. Можешь меня не ждать и ложиться спать». Сынгиль вздохнул и отложил телефон. Дети удивлённо следили за своим учителем, не понимая, что происходит. ― Ну что? ― парень быстро отбросил все ненужные мысли и встал из-за стола. ― Уже закончили с рисунками? ― Да, ― ответил ему нескладный хор детских голосов. ― Хорошо, ― он постарался улыбнуться, хлопнув в ладоши, чтобы разрядить атмосферу. ― Тогда по очереди выходите вперёд и расскажите о том, что нарисовали. Начнём с первой парты у окна.7
«Жан, у тебя всё нормально?» Сынгиль снова отправил сообщение, одной рукой держа телефон, а другой запирая класс. Всех детей уже забрали родители, и парень спешил домой. Ответ не приходил. Прошло уже больше часа, но Жан не отвечал. Чувство тревоги нарастало, заставляя Сынгиля крепко сжимать телефон в руке по дороге домой на автобусе. Противное ощущение сжимало в тиски все его внутренности, его голова болела. Все мысли были лишь о Жан Жаке. Чем он сейчас занимается? Почему не отвечает? Он уже вышел на улицы? Неужели случилось что-то, что не позволяет ему даже написать одно сообщение? Трель от входящего звонка заставила парня буквально подскочить на сиденьи, чуть не выронив телефон. На экране светилось родное имя, и он дрожащими руками ответил, плотно прижимая телефон к уху. ― Алло? ― почти прошептал он, вслушиваясь в звуки на другой стороне. ― Жан? Он ясно слышал противный звук сирены, и сердце пропустило пару ударов. ― Привет, ты Сынгиль? ― поинтересовался незнакомый голос. ― Да, ― тихо ответил он, вскакивая с сиденья. ― Готовьте дефибриллятор! ― Сынгиль ясно слышал ещё один голос, и в глазах потемнело.«Нет, этого не может быть».
― Послушай меня, Сынгиль! ― его снова позвал звонящий. Он старался говорить спокойно, но в голосе звенело беспокойство. ― Ты не мог бы приехать в больницу святого Марка как можно скорее? С Жаном кое-что произошло, и он в критическом состоянии… ― Что произошло?! ― закричал парень, выскакивая из автобуса, как только он открыл двери на ближайшей остановке, и оборачиваясь в поисках такси. ― Его сбила машина… ― Я скоро буду! Сынгиль больше не мог выносить воя сирены скорой помощи на фоне, поэтому быстро отключился, чуть ли не выскакивая на середину дороги.«Нет, всё не может закончиться вот так. Я не отпущу его. Жан, борись! Прошу тебя, только не оставляй меня одного…»
Не заботясь о сдаче, парень бросил таксисту все деньги, что у него были и выскочил из машины, остановившейся у двери в больницу. Он не чувствовал времени, будто бы их связанные тела сейчас были едины, и он умирал вместе с Жан Жаком. В глазах темнело, а ноги отказывались слушаться. Но Сынгиль продолжал бежать. ― Извините! ― крикнул он, когда налетел на какого-то парня в медицинской одежде. Он бы даже не обернулся на него, но парень цепко схватил его за руку, дёргая на себя. Сынгиль потерял равновесие, и они вместе рухнули на пол. Загорелое лицо парня было совсем близко: он продолжал крепко держать Сынгиля за руку. Картинка шла пятнами, и ему безумно хотелось спать, но он ясно видел карие глаза. ― Ты слышишь меня? ― голос парня доносился как будто издалека. Веки Сынгиля наливались свинцом, а тело становилось тяжёлым, будто он погружался в вязкую жидкость. Парень взял его лицо в свои руки, пытаясь докричаться до него: ― Где бы ты ни очнулся, найди меня! Слышишь меня? Найди меня, и я тебе помогу! ― Жан… ― прошептал Сынгиль, проваливаясь в сон.6
― Гиль, у тебя всё нормально? ― поинтересовался Жан Жак, отвлекая парня от его мыслей. Он подполз ближе к Сынгилю, который задумчиво сверлил потолок взглядом. ― Давно не спишь?