Черта

      Лофт смотрел в её глаза, но не видел ничего, кроме покорности. Гордая Хельга была не похожа на себя. Он очень жалел, что не может прочитать её мысли, чтобы понять истинные намерения и эмоции.       — Не надо приносить себя в жертву, — Локи убрал её руки. — Зачем ты делаешь это?       — А как иначе? — невозмутимо ответила Хельга. — Ты же бог, а я смертная.       И ни намёка на эмоции в глазах. Ни малейшего. Лофт наклонился к её лицу и коснулся ладонью её щеки.       — Посмотри на меня, Хельга, — проговорил он. — Посмотри.       — Я смотрю, — ведьма послушно глядела в его глаза.       — Нет, посмотри на меня, — повторил Локи.       — Ты очень красивый, — ответила она. — А твои глаза выдают твой возраст, если очень долго в них смотреть.       Как бы сейчас пригодилась возможность считывать мысли и чувства.       — Хельга, а если я скажу тебе, что я…       — Нет, — перебила его ведьма. — Ты не можешь, не должен.       — Что не должен?       — Говорить это, — на её глазах заблестели слёзы. — Если ты скажешь это, то что я буду делать?       Хельга замерла, понимая, что проговорилась и теперь её прикрытие рухнуло. А так было удобно делать вид, что она по-прежнему ничего не понимает. Локи ненавидит, когда обманывают его и обманывают себя. Он не даст закрыться в своих иллюзиях, а вытащит и ткнёт лицом в реальность.       Ведьма хотела что-то ещё сказать, но горло перехватило, сердце ухнуло куда-то вниз, а в лёгких закончился воздух. Из груди вырвался глухой стон, а вслед за ним рыдания, которые она не смогла сдержать.       Локи с силой прижал её к себе, не давая вырваться.       — Не рушь мой мир, Локи, — сквозь слёзы причитала Хельга. — Не ломай меня.       Локи молчал. Он знал, что замалчивание правды ни к чему не приводит. Поэтому он не мог ничего ей ответить. Он разрушит её мир до основания или они погрязнут в иллюзиях и самообмане. Она всё плакала и плакала, сжимая в кулачках его рубашку, и повторяла эти бессмысленные слова, от которых у него разрывалось сердце       — Я не хочу тебя любить. Мне было бы легче просто подчиниться твоей воле, — ведьма тяжело вздохнула, постепенно успокаиваясь.       — На меня свалить всегда проще, — грустно усмехнулся Локи. — Тысячелетия проходят, но ничего не меняется.       Небо прорезали красные предрассветные лучи. Поднялся ветер и река подёрнулась мелкой рябью. Слёзы наконец прекратились. Хельга изредка всхлипывала, прижимаясь к его груди.       — Когда ты умерла, Хельга, — тихо проговорил Лофт, — я успел вернуть тебя назад благодаря своей крови. Она смешалась с твоей. Ты же понимаешь, что бывает, когда одно смешивается с другим?       — Да, — ведьма вздохнула.       — От того, что ты будешь затыкать мне рот, реальность другой не станет. От того, что ты будешь притворяться, истина не изменится. В ту ночь ты запуталась, но сейчас ты всё осознаёшь.       Хельга отошла от него и удивлённо посмотрела по сторонам, словно не понимая, когда успела закончиться ночь.       — А теперь послушай меня, Локи, — ответила она. — Вот это всё закончится. Ты вернёшься к своей привычной жизни вместе с Тором и Бальдром, а я вернусь в свой дом к своему окружению. Единственное, что мне помогало жить в моём мире — это ты. Я знала, что если я буду нуждаться в тебе, то ты придёшь, если буду звать тебя — ты придёшь. Я знала, как с тобой общаться, что можно, что нельзя, какую дистанцию стоит соблюдать. Это всё тает на моих глазах, чем дальше, тем больше. Я боюсь, что когда вернусь назад, то всё это совсем исчезнет. Я не смогу смотреть в глаза своему ковену* и, что наиболее важно, я не смогу смотреть в глаза тебе, помня всё, что между нами было. Так пусть лучше ничего не будет.       Локи внимательно слушал её, глядя куда-то в сторону леса.       — Мои чувства неправильные, — продолжала ведьма. — Мне жить с этим всю свою короткую жизнь, тогда как для тебя это всё не так серьёзно. Такие, как ты, Локи, вступают в отношения с такими, как я только ради развлечения и не пытайся убедить меня в обратном. Тебе нужна та, что будет равной тебе, а не я. Если хочешь развлечься — возьми моё тело, но не трогай мою душу.       По мере того, как она говорила это, Лофт чувствовал, как его всё больше и больше захлёстывает раздражение. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не высказать Хельге всё, что он думает о её теории. Ведьма несла чушь настолько убедительно, что сама начинала в неё верить. Локи злился, что вместо того, чтобы выслушать его, она решает за него.       — Ты закончила? — подавляя раздражение, спросил он.       — Прости, — зачем-то сказала ведьма.       — Ты могла сказать, что я тебе неприятен, что у тебя нет ко мне чувств, но ты мне только что призналась в любви.       Лофт подошел к ней и взял за руку.       — Хельга, я обещаю, что не оставлю тебя наедине с твоими страхами, — он прижал её руку к груди. — Я буду рядом.       Хельга ожидала какой угодно реакции, но только не такой. Она предполагала, что он может разозлиться, накричать на неё, обвинить в малодушии. Но он был совершенно спокоен. Это было странно и подозрительно.       — Ты слышал, что я сказала? — неуверенно спросила ведьма.       — Каждое слово, — ответил Локи. — Вернёмся к остальным или побудем здесь?       — Вернёмся, нас уже потеряли, наверно.

***

      Остальные и правда их потеряли. Отсутствие Хельги первой обнаружила Юи, она же обнаружила заколку, которую ведьма обронила в метре от своего спального мешка. В связи с этим, то, что и Локи до сих пор не вернулся выглядело подозрительно.       — Слушайте, а ваш друг не превращается в полнолуние в волка, чтобы похищать девиц, а то как-то подозрительно? — интересовался Такеру у Бальдра и Тора.       — Нет, — коротко ответил бог света.       — Вместе они или нет, но их надо найти. Мы же не можем оставить их здесь, — волновалась Юи.       — Вы идите, я подожду их, — предложил Тор.       — А что? Это неплохая мысль, — согласился Аполлон. — Пусть Тор останется.       Идея всем понравилась. Собрав спальные мешки и убрав за собой мусор, боги и Юи отправились в академию.       Тор бродил по поляне, собирая мысли в кучу.       — А ты что тут делаешь? — удивился он, увидев Аида.       Бог подземного мира стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал за ним.       — Как и ты — жду Локи и Хельгу, — отозвался он.       — Спасибо, но это было не обязательно, — ответил громовержец.       — А я не ради тебя это делаю, — глаза Аида зло сверкнули.       — Не объяснишь?       — Что тут объяснять? Ты и так всё понял.       — А, ясно, ещё один судья, — в голосе Тора звучало презрение. — Осуждать будешь?       Аид молчал, равнодушно глядя на него.       — Я считал, что он заслужил это — я ошибся, я был глуп. Я мог дать ему уйти, но не дал. Да. Я его держал. Что ты хочешь услышать? Что мне жаль? Что я себя ненавижу? — повысил голос громовержец и уже тише добавил. — А он так смотрел на меня, я никогда не видел такого взгляда ни до, ни после.       Бог подземного мира ничего не отвечал, давая ему возможность высказаться.       — Он ничего мне не сказал, — продолжал Тор. — Только смотрел. Я могу только предполагать, о чём он думал в тот момент и я многое отдал бы, чтобы узнать. Ничего не изменить, я ничего не могу изменить.       — Ты можешь оставить его в покое, — бесцветно ответил Аид.       — Все тогда были уверены, что мы поступаем правильно, — громовержец словно не слышал его, — многие до сих пор считают, что не надо было его освобождать.       — Добрые и справедливые, — задумчиво проговорил бог смерти. — Только вот, кто победил, тот и добрый, кто в большинстве, тот и справедливый.       — А как ты узнал о заточении Локи?       — Он сказал мне.       — Нет, Лофт бы не стал говорить об этом, — покачал головой Тор, — особенно чужаку.       — Он не собирался, это вышло случайно, — Аид отошёл от дерева и стал вглядываться в лесную чащу. — Когда он напал на Диониса, я хотел разжать его руки, но, прикоснувшись увидел и услышал то, что пожалуй, не должен был.       — Что?       — Образы, обрывки фраз.       — Ты считаешь меня чудовищем.       — Предателем, который не заслуживает доверия, — поправил его Аид. — Но по сути, мы все чудовища.       — И что мне делать? Как мне вернуть его доверие? — спросил Тор.       — Оставь его в покое.       — Бальдр тоже говорит, что нужно время, — проговорил громовержец.       — Нет, ты меня не понял, — Аид обернулся. — Оставь его в покое совсем. Избавь его от своего общества навсегда.       — Ты не понимаешь, отец не даст, он не отпустит его. Я ничего не смогу тут сделать.       — Ты же сын Одина, придумай что-нибудь, — закономерно заметил Аид.       И Тор представил, как станет убеждать своего отца, что Локи нужно отпустить для его блага. Проблема в том, что благо Локи его отца не волновало. Громовержец вообще не понимал их взаимоотношений. Множество раз ему приходилось быть свидетелем того, как при его появлении они резко обрывали разговор, как обменивались странными взглядами. Один вернул Локи почти все его привилегии. Но Одина не волновало его благополучие. Лофт для его отца был, как данность. Он просто был, потому что должен быть. Тор полагал, что только поэтому Локи остался жив, Один не позволил его убить. Громовержцу вспомнился один из недавних разговоров его отца и Лофта. Произошло это ночью, за несколько дней до этой проклятой академии. Разговор был на повышенных тонах, что и привлекло внимание, проходившего мимо, Тора. Он остановился у дверей в тронный зал и стал слушать.       — Я не твой ручной зверёк, — говорил Локи. — Ты не можешь постоянно использовать меня в своих целях.       — Не повышай на меня голос, — отвечал Один.       — Не помыкай мной.       — Я не требую от тебя ничего сверхсложного и невыполнимого.       — Я сказал — нет. Я не хочу, — по слогам произнёс Лофт, — и не стану этого делать.       — Тебе напомнить, благодаря кому ты жив?       — Тебе напомнить, благодаря кому Асгард всё ещё процветает?       Повисла пауза. Тор слышал неспешные и тяжелые шаги своего отца.       — Локи, пожалуйста, — голос Одина стал мягче, пропали властные нотки. Он уже не требовал, он просил.       — Нет, Один, это слишком. Хотя, может мне посоветоваться с Тором, — съязвил Локи. — Интересно, что он скажет?       — Не смей.       — Хорошо, — хохотнул Лофт. — Просто он за дверью стоит и нервничает, что у папочки какие-то тайны.       У Тора душа ушла в пятки, но делать было нечего. Он неуверенно вошёл в зал и первое, что бросилось ему в глаза — Локи на троне. Это была неслыханная наглость, которая, однако, нисколько не смущала Одина. Громовержец застыл на месте, разве что рот не раскрыл.       — А сейчас, как в дешёвых мидгардских телесериалах, должны пойти титры, — усмехнулся Лофт. — И напряжённое лицо Тора на весь экран.       — Локи, выйди, — строго проговорил Один. — Мне надо поговорить с сыном.       Локи встал и, не торопясь, пошёл к выходу.       — Сейчас врать будет, — прошептал он, проходя мимо громовержца.       Один тогда говорил много и витиевато. В основном, о недопустимом поведении своего сына. После объективного вопроса громовержца, что от него что-то скрывают, перешёл к пространным объяснениям. В конечном итоге, Тор просто запутался куда должен пойти Локи, что сделать, какого результата достичь и какой от этого прок Асгарду. Было очевидно, что от него просто скрывают правду. От самого Лофта также не удалось ничего узнать. Когда, спустя несколько часов, громовержец столкнулся с ним в одном из коридоров. Вид у Локи был мрачный, от былого веселья не осталось и следа. Он говорил, что устал и просил оставить его в покое. Единственное, что Тор понял — Одину нужен Локи, а Локи от этого устал. От мыслей об отце разболелась голова. Разбираться в этом не хотелось. Громовержец не был уверен, что так уж и хотел бы знать правду. Правдой может оказаться что угодно, в том числе и страшная тайна, которую лучше не вытаскивать на свет. Тор понимал, что Один далеко не безгрешен и сотворил немало зла, а многое и руками Локи. Да и сам Лофт не был воплощением добра. Эта история начинала пахнуть ещё дурнее. Но он должен был найти способ узнать правду, даже если для Локи это будет болезненно.       — Идут, — глядя вдаль, проговорил Аид.