***
Виктор пробирался сквозь толпу разодетых придворных. Он расталкивал тех, кто мешал ему, совершенно не думая о вежливости; он был движим одной целью. Ему было плевать, узнают его или нет. В голове гудело. Ощущение неправильности, преследовавшее его с самого утра, становилось все сильнее. Яркость и шум впивались в глаза и мозг, не давая мыслить… Виктор увидел его. Юри. Он узнал его со спины – по одной позе, по темным волосам, запах которых он смог без труда вспомнить, по чему-то неуловимому, говорящему о том, что это Юри, его Юри… Виктор протянул руку и сжал ладонь возлюбленного. «Жаль, что мы в перчатках», – подумал он и улыбнулся знакомой мысли. Юри развернулся и тут же обнял его – настолько порывисто, что у Виктора перехватило дыхание. От одного взгляда Юри у него закружилась голова. От блеска глаз, от его губ, не скрытых за маской (не могу поцеловать его из-за своей, ну зачем я)… Его Юри. Только его Юри, которого он не хочет отпус… Виктор почувствовал, что его сознание начало угасать.***
– Виктор, тебе плохо? – Юри крепче сжал в объятиях вдруг обмякшего возлюбленного. – Давай выйдем на воздух? Я же говорил тебе, что ты слишком много работаешь… Совсем вымотался. В ответ Виктор лишь устало покачал головой. – Я же вижу, что тебе плохо. Праздник подождет. Пойдем. Юри неспешно повел короля через вереницу танцующих. – Этот маскарад – то еще буйство красок. Совсем не тот бал, на котором мы познакомились, – Юри говорил и говорил, надеясь отвлечь Виктора. – Странно, что мне самому еще плохо не стало. В какой-то момент Юри показалось, что король не хочет идти. Несколько раз он пытался выпустить руку Юри, хоть и безуспешно. – Я тебя не понимаю, право слово, – Юри не смотрел на Виктора, а лишь продолжал пробиваться через толпу. – А вот и выход, ваше величество.***
Орель и не предполагал, что Георг может быть… Таким. Для рыцаря, прежде не бывавшего не то что на маскарадах, а даже на обычных балах в роли гостя, происходящее казалось… Сказочным? Орель сам точно не знал, как назвать то, что он ощущал, находясь среди восхитительно яркого празднества. Раньше он и помыслить не мог, что когда-нибудь наденет парадный костюм, что будет танцевать среди придворных дам и кавалеров… Что будет – прямо под их взглядами - сжимать в объятиях любимого принца, пусть и скрывшего свою личность за маской и парчой. Мысли туманились. Танец увлекал. Рука Георга мягко сжимала его плечо. Когда Орель краем глаза заметил две фигуры, пробирающиеся к выходу из зала, он на мгновение пожалел о своей безупречной реакции и наблюдательности. Испортил такой прекрасный момент. Рыцарь, что с него взять… Присмотревшись, Орель понял, что эти две фигуры – без сомнения король и его любовник. Не было похоже, что монархом завладело безумие – он просто шел вслед за Кацуки… Но даже этого Орелю хватило, чтобы напрячься. Неужели предчувствие не обмануло Георга… Орель пристально посмотрел в глаза Георгу и качнул головой. Они договорились о некоторых знаках, и принц понял его мгновенно: в ответ он кивнул и остановился, отстраняясь и позволяя Орелю идти. Он смешался с пестрой толпой, оставляя Георга позади – тот должен был догнать его позже, чтобы не вызвать лишних подозрений. По мере того, как Орель пробирался к дверям, за которыми уже скрылись король и господин Кацуки, его тревога все росла. Сквозь ткань камзола он нащупал рукоять кинжала.***
– Ну как, тебе лучше? – Юри рассмеялся, снимая маску. – Сними свою, тебе же от нее душно совсем… Виктор не шелохнулся. Юри укололо подозрение. Нет. Быть не может. Виктор ведь просто стоит. Не бросается на него. Не пытается навредить. Сейчас? Невозможно. – Играешь со мной? – Юри обвел рукой окружающий их сумеречный сад. – Здесь же никого нет. Можно не бояться. А я знаю, что под маской ты. Виктор продолжал стоять, словно раньше двигался только из-за того, что его вели за руку. Юри небрежно повесил свою маску на куст. Ветка торчала из прорези, будто бы из глазницы. – Тогда я сам, – он приблизился к Виктору и распустил завязки. Он успел почувствовать, что короля бьет мелкая дрожь. Когда из-за маски показалось лицо Виктора, задрожал и Юри. То, что он видел, больше не было его любимым. Юри показалось, что тьма вокруг них сгустилась; умиротворяющая тишина превратилась в зловещую, сулящую беду. Они здесь одни, и никто, никто не услышит. Есть только он, Юри, и глаза не-Виктора, красные, пустые, словно за ними горит лишь слабый огонек свечи… Когда Юри понял, что произошло, все навалилось на него неимоверной, невыносимой тяжестью, закружило столь сильно, что он перестал понимать, где он. У него осталось лишь одно желание – жить. Спастись во что бы то ни стало. Спастись от проклятого короля. Он закричал, отпрянул, отбрасывая маску; хотел бежать, но было поздно – Виктор (не-Виктор) бросился на него с нечеловеческой силой и повалил на землю. Жить. Юри боролся отчаянно, забыв обо всем – о том, что он пытается высвободиться из мертвой хватки человека, которого любит. Забыв о… Когда Юри увидел клыки (сейчас он вцепится мне в горло и будет поздно поздно), он вспомнил. Кинжал. Собрав последние силы, Юри смог достать его. Рука дрожала, но через мгновение стала твердой. Юри был загнанным зверем, и у него не было времени размышлять – и уже почти не было сил, чтобы бороться… С чудовищем. Он замахнулся столь стремительно, что проклятый король не успел этого заметить. Кинжал сверкнул в воздухе и вонзился в его шею. Когда хлынула кровь, Юри закричал. Он уже не был зверем, сражающимся за жизнь. А Виктор не был чудовищем. На мгновение его глаза стали голубыми – такими, какими помнил их Юри, - а после померкли навсегда. Юри поднялся, с трудом выбравшись из-под тяжелого тела, и на подкашивающихся ногах побрел прочь. Хоть куда-нибудь. К кому-нибудь. Память возвращалась. Возвращался он сам. Приходило понимание того, что он совершил. Небеса, Виктор, зачем… Небеса, зачем он сам согласился пойти на маскарад. Почему не уехал? Почему он вообще все это начал? По щекам Юри, залитым кровью, текли слезы. Виктор, Виктор, любимый… Сквозь пелену, застилающую глаза, Юри увидел, как к нему стремительно идет дама в желтом платье. Он не успел подумать, кто она, что здесь делает – ничего, как она… Обняла его. На мгновение Юри захотелось обнять ее в ответ и уткнуться в плечо – потому что сейчас он один, совсем один, он совершил ужасное и никогда не будет прощен… А потом он захотел посмотреть в лицо этой даме, пусть оно и было закрыто. Юри отстранился и увидел, что сквозь прорези черной маски на него смотрят зеленые глаза. Глаза Георга. Через мгновение мир померк.***
Георг отшвырнул маску и утер слюну с подбородка. – Отвратительно, – бросил он и брезгливо вытер кинжал подолом платья. – Я ведь знал, что чем-нибудь таким кончится. – Георг, – начал Орель, выходя из тени, в которой скрывался, – нам нужно уходить. – И даже не спросишь, зачем я это сделал? – Георг оглядывал лежащие на земле тела. – Не так важно. И я догадываюсь. Главное, чтобы через несколько минут нас здесь уже не было, – Орель сжал плечи Георга. В ответ тот протянул ему кинжал. – Твоё. – А выхватил ты его у меня так бесцеремонно, как будто он твой, – невесело усмехнулся Орель, принимая оружие у Георга из рук. – Еще упрекни меня в том, что я подло бил в шею. Георг отстранился и поднял с земли маску. – Все равно этому Кацуки ничего не светило. Его бы за убийство казнили, да и все. Да и сейчас никто разбираться не будет. Спишут на убийство и самоубийство, неважно. Замнут. Потому что теперь король – я, и решать мне. Георг говорил, ни к кому не обращаясь – словно пытался поделиться свалившейся на него ношей с самой ночью, постепенно вступающей в свои права… – Пойдем, Георг. Время. Георг кивнул и поспешил за Орелем, подбирая запачканное кровью платье. Через несколько мгновений в саду не осталось никого, кроме мертвого короля, теперь свободного от проклятия, и его возлюбленного. Окровавленный кинжал поблескивал в свете восходящей желтой луны. Розы, оставленные без хозяина, роняли на землю лепестки. Мальву в саду так и не посадили.