Орден Сурка

Хедвиг вернулась почти через неделю. К ее лапе была привязана короткая записка. Гарри угостил сову печеньем и сказал: — Ты умница. Он развернул записку и едва удержался от того, чтобы не выругаться вслух: «У меня все под контролем, а ты не лезь». Ярость затопила Гарри с головой. Да что он такое о себе возомнил, этот Снейп? Снова считает его бестолковым школьником? Да у Гарри вчетверо больше боевого опыта, он восемьдесят лет проработал мракоборцем, из них сорок – как начальник управления! И это в то время, когда Снейп тихо мирно выполнял мелкие заказы на зелья где-то в Норвегии. Или бывшему профессору захотелось снова поиграть в шпионов?! «Ну, я тебе покажу шпионские игры, — мысленно пообещал Поттер. – Расскажу все Робардсу, а уж он-то из тебя душу вытрясет за соучастие». И тут Гарри будто водой холодной окатило. А ведь у Снейпа могли быть причины ничего ему не сообщать. Он мог заметить шрам от Непреложного Обета во время последней встречи. Вряд ли, конечно, Снейпу известно содержание Обета или даже имя второй стороны, но он мог проследить за Гарри или выяснить что-то какими-то другими способами. В любом случае, Снейп вряд ли хотел бы, чтобы некая третья сторона узнала о сути их отношений. — Гарри, ты в порядке? – осторожно спросила Джинни. Она одна из немногих на всем факультете не сторонилась его. — Все хорошо, — сказал Поттер, осторожно покосившись на девушку. От ее голоса по его телу бежали мурашки. Но они были приятными, теплыми, хотелось услышать ее снова. – Как твои братья, довели до ума канареечные помадки? Он был более чем уверен, что близнецы поделились с ней подробностями их ночной встречи. Джинни широко улыбнулась. — Да, теперь ты их просто так не заблокируешь, — сказала она. – Хочешь попробовать? — Спасибо, в другой раз, — невесело усмехнулся Гарри, все еще комкая короткую записку от Снейпа. — Кто тебя так расстроил? – полюбопытствовала Джинни. — Так, один знакомый, — отмахнулся Гарри, взмахом палочки уничтожая улику. Уизли скептически усмехнулась. — Ты такой загадочный, Поттер, — не без легкой издевки сказала она. Гарри задумался ненадолго, как сделать так, чтобы девочка не обиделась. Он наклонился к самому ее уху и прошептал: — Возможно, я расскажу тебе кое-что. Но сначала тебе надо хотя бы окончить школу. Джинни скептически усмехнулась. — А тебе, значит, можно не оканчивать школу, чтобы водить всякие сомнительные знакомства. Гарри нахмурился. Она что-то знает? Не может быть, это всего лишь ее догадки. — Мне – не надо, — многозначительно сказал он. — Ты и правда очень загадочный, — ее раздражение, казалось, можно потрогать руками. Джинни поднялась из-за стола. Обиделась. Гарри Поттер знал эту женщину сто сорок лет и все равно она оставалась для него загадкой. Может, пора начать с ней встречаться? Сириусу Гарри сказал, что останется на пасхальные каникулы в Хогвартсе. Профессору МакГонагалл сообщил, что будет дома. Руфусу и Гавейну он ничего не сказал, да они и не спрашивали. А сам Гарри отправился на поиски Снейпа. Раз уж он сам добровольно не дает ответов, за ним надо проследить. Начал Гарри с Норвегии – вероятность того, что он будет где-то поблизости от Сигрун довольно велика. Но там никаких признаков его присутствия не обнаружилось. Вторым вариантом был Паучий Тупик, и вот там Гарри повезло чуть больше. Снейпа не было, как и признаков жизни – заколоченные ставни, толстый слой пыли на мебели, холодный камин. Чары консервации на кухонных полках давно иссякли, и по дому разносился запах испорченных продуктов. Но на подоконнике валялся скомканный выпуск «Ежедневного Пророка» пятимесячной давности – значит, Снейп был тут, самое раннее, осенью. А может, и позже, просто старая газета ему не мешала… Гарри полистал выпуск. Ничего особенного – новые законопроекты департамента магического правопорядка, интервью с Мэган МакКормак, сплетни, два волшебных кроссворда, планируемые мероприятия на День Всех Святых… а вот и то, что, возможно, заинтересовало Снейпа: вечер памяти Джеймса и Лили Поттер в Годриковой Впадине. Гарри знал, что в прошлой реальности такие вечера проводились из года в год со дня их гибели в течение почти двадцати лет, пока новые жуткие события не стерли из памяти людей обстоятельства и последствия их смерти. На этих вечерах собирались члены Ордена Феникса и просто волшебники, для которых исчезновение Волдеморта значило больше, чем для других. Поначалу Гарри немного обижался, что его не приглашали на эти вечера – да он о них и не знал даже, пока Снейп не сказал. Но потом не пропускал ни одного такого вечера. После повторной победы над Волдемортом так называемый вечер памяти сместился на другую дату, а в течение следующих ста лет тридцать первого октября в Годриковой Впадине с завидным упрямством появлялись только двое: Гарри Поттер и Северус Снейп. Вот и теперь следующим местом поисков Гарри выбрал Годрикову Впадину. Поттер ругал себя за глупость: конечно, отсюда надо было начать! Ведь если так подумать, то и Дамблдор был из этих мест, и где если не здесь он будет скрываться от мира? Да и у Гриндевальда тут есть укрытие – Батильду Бэгшот предусмотрительно переселили в Хогвартс. Впрочем, даже для упивающихся смертью Годрикова Впадина место может показаться важным местом – именно здесь, по их данным, нашел свой конец их обожаемый господин. Здесь они могли и начать поиски… Прежде чем аппарировать, Гарри наложил на себя самые мощные дезиллюминационные чары, на которые был способен. Теперь-то Гарри знал, что в этом поселке уже много веков не было настоящих магглов. Это место стало прибежищем сквибов, добропорядочных оборотней да и просто волшебников, уставших от магии. Они жили бок о бок с обычными волшебниками, но почему-то их кварталы назывались «маггловскими», хотя волшебство так или иначе просачивалось и сюда. Единственным настоящим магглом в Годриковой Впадине был священник, который мудро закрывал глаза на всю ересь, что неизбежно попадала в его поле зрения. На его службах и проповедях собиралась едва ли дюжина прихожан, причем половина из них таинственным образом исчезала из жизни поселка во время полнолуния. Гарри аппарировал на то же место, куда давным-давно они переместились с Гермионой под мантией-невидимкой. Это стало его своеобразной традицией, хотя и не очень приятной: каждый раз он был вынужден проходить мимо дома Батильды Бэгшот и каждый раз вспоминать… Он держал палочку наготове и медленно шел по дорожке к центру поселка, где возвышался небезызвестный монумент. Гарри постоянно обновлял и подпитывал дезиллюминационные чары, так что был уверен, что был абсолютно невидим, как под мантией-невидимкой. Он бывал здесь много раз и сегодня перемены остро бросались в глаза. Первое, что заметил Гарри – заколоченные ставни церкви и прицерковного домика, в котором жил священник. Клумбы, прежде аккуратные и ухоженные, теперь были покрыты прошлогодними сорняками. Ограда, местами перекошенная, с облупившейся краской, частично обвита плющом. Тревога поселилась у Гарри в душе, и он замер посреди улицы, оглядываясь. Поселок жил своей жизнью, Гарри Поттера никто не замечал. Пасмурное весеннее утро, до полнолуния еще больше недели. Люди покидали дома, направляясь к переулку торговцев, возвращались с утренней пробежки, поливали клумбы, выпалывали только-только проклюнувшиеся после зимы сорняки. Гарри поверхностно просмотрел их мысли, но никакого беспокойства, никакой угрозы не заметил. Чтобы найти подсказку к тому, что здесь произошло, надо применить прямую легилименцию, а это выдаст его присутствие. Нет, лучше понаблюдать… Гарри пошел дальше, к полуразрушенному дому его родителей. Приблизившись, он охнул от изумления: весь участок выгорел дотла. Каменный дом выстоял, но был полностью черным и мертвым. Гарри задохнулся от очередного приступа ярости: ведь дом был под чарами сохранения, обычный пожар не мог ему навредить! Это могло быть только Адское Пламя, и оно появилось здесь уж точно не случайно! Счастье, что вызывающий его сумел ограничить распространение одним только участком и ему хватило совести не сжигать соседние дома… Но это ужасно, просто ужасно, кто мог так поступить с памятью о его родителях?! Ответ был очевиден, и Гарри мстительно прищурился. Не суть важно, кто именно это был: Беллатрикс, Барти Крауч или Руквуд. Они пропали, это вопрос решенный. Гарри приблизился к ограде и осторожно протянул руку к мемориальной доске, на которой было меньше надписей, чем в конце прошлой жизни, но больше чем полтора года назад. Но в тот момент, когда Поттер прикоснулся к холодному мрамору, доска вдруг раскололась пополам и на половинках появилась надпись красными буквами: «ТЕБЕ НЕ ЖИТЬ, ГАРРИ ПОТТЕР». Поттер применил невербальное «Репаро» и ушел, не оборачиваясь. Они с Беллатрикс мыслили на удивление похожим образом. Гарри не захотел заходить на кладбище – наверняка безумные упивающиеся смертью опустились и до осквернения могил. Поттер решил сначала разобраться с этими сумасшедшими, а потом уже исправлять их пакости. Он отправился в магическую часть поселка, в очередной раз обновив дезиллюминационные чары. Теперь он двигался медленнее, подозревая, что где-то тут вполне может быть ловушка. Если упивающиеся смертью на виду у всех сделали такое с домом его родителей, не могут ли они и жить тут в открытую? Но как такое вообще возможно? Неужели у людей настолько отсутствует сознательность, или Белла сотоварищи так запугали бедных волшебников, что те попрятались по домам и носа не высовывают? Но проходя мимо переулка торговцев Гарри убедился, что жизнь течет своим чередом. Не заметно, чтобы люди были слишком встревожены или напугано озирались по сторонам. Старый дом Дамблдоров выглядел пустым и заброшенным. Гарри осторожно обошел вокруг, выискивая признаки того, что кто-то жил здесь или недавно приходил. Но никаких следов не обнаружилось. Гарри свернул на соседнюю улицу и пошел в обратном направлении – снова в сторону мемориала. Дом Батильды Бэгшот тоже выглядел пустым и унылым, но не заброшенным: Гарри знал, что профессор приезжала сюда во время каникул. Застала ли она здесь кого-то? Скорее всего, нет, иначе беглый преступник ее бы просто так не отпустил. К дому Гарри приблизиться не решился – или просто не захотел. Он еще раз прошелся по округе, но так и не обнаружив ничего подозрительного, вынужден был отступить. Он уже поднимался на холм, с которого можно было незаметно аппарировать, как вдруг увидел чуть в стороне, на окраине крошечной рощи, серебристый отблеск. Сердце Гарри подскочило к самому горлу, потому что даже издалека он узнал очертания знакомого патронуса. Гарри ускорил шаг и вскоре он уже шел между деревьями вслед за своим серебристым проводником. Через некоторое время они вышли на небольшую поляну и там патронус исчез как дым, и Гарри остался один. Он не смел подать голос или каким-то другим способом выдать себя – пусть Снейп сначала покажется, а то мало ли что… Где-то в стороне хрустнула ветка, и Гарри резко обернулся, но никого не обнаружил. Зато в его затылок мгновенно уткнулся кончик волшебной палочки. — Какого боггарта ты тут делаешь, Поттер? – раздался неприветливый голос Снейпа. — Спасибо за теплый прием, — попытался съязвить Гарри. – Может, это ты объяснишь, что за хрень здесь происходит? — Другого приема ты и не заслуживаешь, — последовал ответ и Поттер почувствовал, как теплая волна заклинания снимает дезиллюминацию. – Так же как и ответов на любые твои вопросы. Едва Гарри обернулся, Снейп схватил его за правую руку, многозначительно глядя на тонкую белую полоску шрама. — Непреложный Обет, надо же! – злобно рыкнул Снейп. – А, зная тебя, я даже уверен, что ты не сам составлял формулировку клятвы. А если так, то ее наверняка сумеют повернуть против тебя. — Прекрати, Снейп, — раздраженно сказал Гарри. – Ты ведь и сам понимаешь, что это ничего не значит. Ставка не так уж высока… — Вот как, значит, ты к этому относишься, — покачал головой Снейп то ли с презрением, то ли с жалостью. – Все это для тебя не больше, чем игра, да? Ты равняешься на мир вокруг тебя. Пока ты на коне – все нормально, можно жить. Пока тебя любят и уважают – этот мир прекрасен и любим. Но как только ты сам делаешь глупости или что-то идет не так – можно и слинять, верно? Да, Поттер, такова твоя позиция, не отрицай, я это еще в прошлой жизни заметил. Но знаешь, у некоторых людей есть внутренняя шкала ценностей, независимая от внешних обстоятельств. И вот что я тебе скажу: то, что сейчас происходит – это не часть истории этого мира, в который мы пришли и из которого мы уйдем. Это наша история, моя и, черт возьми, твоя. Только мы в ответе за последствия наших действий, даже если мы сбежим из этого мира и не увидим этих самых последствий. Это твоя история, Поттер, и даже если ты сбежишь, ты ее не изменишь! — Прекрати, — перебил Снейпа Гарри. – Я не снимаю с себя ответственности, и вообще, не думаю, что тебя касается, что я делаю со своим временем. Я просто хочу понять, что происходит! — Ах, так это не ты мне только что сказал, что жизнь ничего не стоит? Прекрасно понимая, что речь не только о твоей жизни, но и о моей! — Я не это имел в виду! – рассердился Гарри. – И вообще, Снейп, прекрати отчитывать меня как ребенка! Что ты здесь делаешь? Где Беллатрикс, Барти и Руквуд? — Понятия не имею, где твои чокнутые, — огрызнулся Снейп. – И я уже сказал, что ничего тебе не расскажу. Если ты такой идиот, что сам не понимаешь, что происходит, моя информация тебе вряд ли поможет. — Слушай, перестань, в самом деле! – повысил голос Гарри. – Если ты не собирался ничего мне рассказать, зачем привел меня сюда? Я ведь уже аппарировать собирался… — Хотел убедиться, что это ты, — смягчился, наконец, Снейп и спрятал палочку в кобуру в рукаве. — Зачем? – продолжал настаивать Гарри. — Где ты шлялся все это время? Кто тебя круциатусом приложил? Снейп вздохнул и отступил на шаг. — Я был с Дамблдором. У него есть кое-что, что мне нужно… а приложил меня… Гриндевальд. — Что?! Он был здесь? — Полагаю, он и сейчас здесь. Скрывается в доме своей тетки, набирается сил. Изначально он искал Дамблдора, чтобы отобрать у него свою волшебную палочку. Но потом он узнал, что у Дамблдора есть кое-что еще… — А где Альбус? – спросил Гарри. — Он в своем доме, а дом под Фиделиусом. Сходит с ума по-тихому… Я с трудом уговорил его дать мне доступ. — Сходит с ума? – спросил Гарри. – Почему? Снейп нахмурился и покрутил головой, будто сомневаясь, что стоит говорить. — Помнишь хоркрукс Тома, тот, что был в доме Марволо Мракса? Кольцо с большим черным камнем… — Воскрешающий камень, — догадался Гарри. Снейп посмотрел на него странно – то ли с удивлением, то ли возмущенно. — Ты знал? – тихо спросил он. – Ты знал, что представляет собой кольцо Марволо? — Конечно, я знал, — пожал плечами Гарри. Он все еще не понимал, откуда у Снейпа столько эмоций. – Камень был у меня еще в моей первой реальности. Помнишь, ты видел в моих воспоминаниях, как мои друзья и родители шли со мной по лесу? Как бы они появились без камня? — Не знаю, — пробормотал Снейп и задумчиво потер лоб. В этот момент он не был похож на себя: растерянный и огорченный, совершенно не собранный. – Почему ты не рассказал мне в прошлый раз, когда мы уничтожали хоркруксы? Куда в тот раз делся камень? — Понятия не имею, — честно сказал Гарри. – Единственное о чем я тогда думал – вырваться из проклятого круга и прожить нормальную жизнь. О Воскрешающем Камне я даже не думал, честно… а вообще-то я почему-то был уверен, что ты и сам понял, что это было. — Если бы я знал, я не позволил бы ему потеряться, — глухим голосом сказал Снейп. Гарри растерялся. Почему этот камень так важен для Снейпа? Неужели он хочет, как и Дамблдор, по-тихому сходить с ума? И тут Гарри понял – а ведь именно этим все это время и занимался Снейп. — Разве камень показывает тех, кого мы оставили в прошлой жизни? – удивился Гарри. Снейп отрицательно покачал головой. И тогда Гарри понял. Патронус Снейпа за все эти годы не изменился. Эту привязанность можно понять… но это не совсем нормально. — Послушай, Снейп, — осторожно начал Поттер. – Разве твоя прошлая жизнь была плохой? Разве ты не был счастлив с Сигрун? — Я был бы более счастлив с другой женщиной, — сказал Снейп и вдруг отвернулся. Гарри начал нервничать. Ему-то, конечно, без разницы, как Снейп будет коротать свои века, но почему-то не хотелось быть связанным с душой безумца. — Знаешь, Снейп, — сказал Гарри после недолгого раздумья, — думаю, моя мама не хотела бы, чтобы ты продолжал терзать себя. Отпусти ее. Прошлого не вернешь. — Да что ты понимаешь, мальчишка?! – вдруг налетел на него Снейп и с такой силой схватил за грудки, что плотная ткань плаща затрещала. – Твоя-то Джиневра, небось, жива и здорова, и опять нарожает тебе кучу отморозков, так что в других странах будут уверены, что в Великобритании одни Поттеры живут. А я не могу, ты понимаешь?! Не могу! Он оттолкнул Гарри и тот от неожиданности упал на сырую землю. — Возьми себя в руки, Снейп! – жестко сказал он. – Ты ведь и сам понимаешь, что это пустое занятие – дни напролет разговаривать с призраками. У тебя вечность впереди, и эту вечность ты собираешься провести в компании воспоминания?! На тебя и так уже жалко смотреть, неужели ты собираешься… — Заткнись, идиот! – взревел Снейп и выхватил палочку. – Думаешь, я не понял, с кем ты якшаешься? Посмотрим, на кого будет жалко смотреть через пару лет! Убирайся! Не смей больше приближаться ко мне и не присылай свою дурацкую сову! Потому что следующие слова, которые ты от меня услышишь, будут убивающим проклятьем! С кончика его палочки посыпались искры, и Гарри невольно попятился, доставая собственную палочку, чтобы аппарировать. Но Снейп с легким хлопком исчез первым, и Поттер остался один посреди небольшой тихой рощи на окраине Годриковой Впадины. По мере приближения экзаменов в библиотеке стало невозможно находиться — толпы пяти— и семикурсников брали штурмом крепости из книг и строили баррикады из справочников и учебников. Но Гарри повезло — погода становилась все более теплой и солнечной, а значит, можно было отправиться в Запретный Лес и попрактиковаться в заклинаниях на какой-нибудь безлюдной опушке. По возвращению в гостиную он старался сразу подниматься в спальню и ни с кем не разговаривать, но однажды в начале мая, едва Гарри, уставший и взмокший, переступил порог гостиной Слизерина, ему навстречу из кресла поднялась Джинни. — Гарри, можно с тобой поговорить? Поттер на секунду растерялся, но потом пожал плечами и жестом предложил Джинни расположиться на диване. В гостиной почти никого не было, но скоро библиотека закроется и сюда набежит целая толпа. — Давай найдем какой-нибудь класс, — попросила Джинни и первая покинула гостиную. Гарри последовал за ней по подземельям. Он был заинтригован. Девушка выглядела встревоженной, но, возможно, это просто нервозность перед признанием в любви? Поттер терялся в догадках. Наконец, они вошли в пустую аудиторию, Джинни попыталась наложить на дверь заглушающие чары, но у нее получилось только с третьего раза. Гарри просто наблюдал. — Я не знаю, интересно ли тебе это, — осторожно начала Джинни, — но я подумала, что тебе в любом случае будет полезно знать. Потому что… ну, ты же… Мальчик-Который-Выжил, и вообще… Гарри все еще не понимал, но изо всех сил пытался скрыть любопытное нетерпение. Судя по началу, речь не о любви. — Гарри, скажу тебе честно, моя семья меня казнит, если они узнают, что я говорила с тобой об этом. Да Рон мне первый голову открутит, потому что дело в его драгоценном Драко. Знаешь, Гарри, Малфой должен был приехать к нам на пасхальные каникулы, Рон его, как обычно, пригласил. Я-то, конечно, не сильно расстроена, что он не явился, но он ничего не объяснил, и это очень странно. А теперь он вернулся в школу после каникул и ведет себя… необычно. Ну, ты заметил, конечно, все об этом говорят. Гарри удивленно нахмурился. Если честно, ничего он не заметил. Да он вообще никого вокруг не замечал в последнее время – школа ему осточертела. — А что с Малфоем? – спросил Гарри. Джинни не удивилась его невнимательности, а просто объяснила: — Ну, он же был паинькой и отличником, ловец, капитан и вообще мальчик нарасхват. Открытый, общительный, милый… был. А теперь все время молчит и бледный стал. Почти не ест. На уроки ходит, но мысли его где-то очень далеко. Домашние задания не выполняет. Профессора сначала его жалели – думали, перед экзаменами лихорадит парня… а потом увидели, что он ничего даже не пытается делать – и давай его в отработки загонять. Он капитанство на Рона переложил… не то чтобы я не рада – уж я-то знаю, как братца обставить в следующей игре… Но понимаешь, Гарри, есть еще кое-что. Поттер не перебивал, внимательно слушая. Да, он догадывался, что могут означать все эти симптомы. Но ему хотелось услышать версию Джинни. — Знаешь, Гарри, во времена Волдеморта существовал Орден Феникса – добровольная организация волшебников, которые ему противостояли. Мои родители были ее членами и… сейчас, после побега Беллатрикс Лестрейндж и Августа Руквуда, когда начались эти странные нападения, в том числе на твоих родственников… Орден Феникса собрался вновь, и они пытаются поймать преступников. — Откуда ты знаешь? – решил спросить Гарри. – Ты что, в Ордене? — Нет, школьников они не принимают, — равнодушно пожала плечами Джинни. – Но мои братья нашли способ подслушивать их собрания – они проходят у нас дома, в гостиной. Поэтому мы более-менее в курсе новостей, по крайней мере, тех, что были во время каникул. — Кто еще состоит в Ордене? – спросил Гарри. — Некоторые профессора Хогвартса, — сказала Джинни. – МакГонагалл, Люпин, Флитвик, может, еще кто-то, но мы о них не слышали. Есть несколько мракоборцев и… твой крестный, Гарри, Сириус Блэк. Гарри нахмурился. Джинни не сказала ничего нового, лишь подтвердила его догадки. Вот, оказывается, почему Сириус так легко согласился оставить его в Хогвартсе на каникулы. — Гарри, есть еще кое-что… только пообещай мне, что ты никому не расскажешь и… не наделаешь глупостей. — Джинни, я не знаю, что в твоем представлении означают «глупости», но можешь быть уверена, что я буду молчать как партизан на допросе. Джинни помялась немного, будто не решаясь заговорить, но Гарри пристально на нее поглядел, давая понять, что внимательно слушает, и она заговорила: — Орден Феникса считает, что Упивающиеся Смертью хотят возродить Волдеморта. Они собирают сторонников, чтобы провести темнейший ритуал… — Это невозможно, Джинни, — мягко сказал Гарри. — Откуда ты знаешь? – нахмурилась Джинни. – Я слышала, как они говорили: когда его проклятье отскочило от тебя и вернулось к нему – тела от него не осталось. Они считают, что тут может быть замешана какая-то темнейшая магия, позволившая ему уцелеть. — Пусть они посмотрят на запястье любого Упивающегося Смертью и увидят, что темной метки там нет. Это и есть доказательство того, что Темного Лорда Волдеморта уже нет и никогда не будет. — Что? – не поняла Джинни. — Волдеморт ставил своим слугам метки, замешанные на слабой привязке к душе. Он вызывал их через метки, мог тянуть из них магическую силу тем же способом. Но после его смерти заклятье спало. Так что никого они не воскресят, как бы им того ни хотелось. — Откуда ты все это знаешь? – подозрительно нахмурилась Джинни. Гарри пожал плечами. — Ну, ты же понимаешь, что я не мог не интересоваться этим вопросом. Когда я узнал, как именно погибли мои родители, я стал искать ответы. Мне помогли профессор Дамблдор и профессор Квирелл, тогдашний учитель Защиты. — На собраниях Ордена говорили о Дамблдоре, — вспомнила Джинни. – Что-то насчет того, что он… не в себе и… они думают, что ты поддерживаешь с ним связь. Это правда? — Нет, — покачал головой Гарри. – Хотел бы я с ним поговорить, но – нет. Так что там в Ордене думают о хорьке? — О ком? – не поняла Джинни. — О Малфое, — поправился Поттер. Ну да, вряд ли Драко уже успел выявить свою анимагическую форму. — А, ну да. О Драко они ничего не говорили, а вот о старшем… Они уверены, что Люциус присоединится к своим бывшим дружкам, он ведь тоже когда-то был упивающимся смертью. А теперь мы вернулись в Хогвартс и видим, как сильно изменился Драко… ну и, конечно, это наводит на определенные мысли, согласись. Гарри кивнул, хотя ничего точно он сказать не мог. В прошлых реальностях Драко вполне успешно держал себя в руках, когда его отец присоединился к Волдеморту. Почему же здесь он расклеился как нервная барышня? Неужто Гриффиндор так на него повлиял? Это какая-то новая концепция в вопросах распределения, не помешает поделиться со Шляпой. — Надо будет понаблюдать за ним, — сказал Гарри, а сам подумал: «Надо будет как-нибудь его просмотреть». — Только Гарри, пожалуйста, не говори никому, что я тебе рассказала, — попросила Джинни. — Не волнуйся, — сказал Поттер, и, не удержавшись, осторожно сжал ее плечо. – Буду нем как гриндилоу. Идем назад? Джинни кивнула, и они направились к выходу. — Погоди, — тихо и испуганно сказала Джинни. – Еще кое-что, Гарри. Теперь она выглядела еще более встревоженной, чем десять минут назад и Поттер сразу понял, что самое важное Джинни приберегла напоследок, а возможно, до последнего сомневалась, стоит ли говорить. — Я слушаю, — спокойно сказал Гарри. — Они… они говорили еще… что упивающиеся смертью могут попытаться похитить тебя, — выпалила она на одном дыхании. – Что ты, возможно, являешься препятствием для возрождения Волдеморта. Гарри с трудом удержался от того, чтобы презрительно фыркнуть. Опять то же самое? Нет, ну в самом деле, сколько можно. — Не беспокойся, Джинни, никто меня не похитит, — с уверенностью сказал ей Гарри. – А даже если похитят – это им ничего не даст. Потому что Волдеморта уничтожил не я, а защита моей матери. Джинни кивнула и, вроде бы, немного успокоилась. Они вернулись в гостиную, Гарри снова попытался скрыться в спальне, но на сей раз его перехватил Слагхорн и усадил играть в шахматы. В прошлой жизни Поттер умело вел в бой отряды мракоборцев, но не шахматное войско – в этом он всегда был бездарен. Честно проиграв партию своему декану, Гарри получил, наконец, возможность уединиться. Гарри немного нервничал – приближался конец его пятого курса, а в двух предыдущих реальностях это было критическое время. Вероятно, планеты и звезды выстраивались в какую-то неприличную фигуру специально для Гарри Поттера и не давали ему спокойно жить. Возможно, это и глупое предубеждение, но Гарри не хотелось, чтобы что-то произошло с Сириусом или с ним самим. При этом были все основания ожидать какой-нибудь подставы – до выборов министра магии оставалось всего ничего, а Скримджеру надо от чего-то оттолкнуться, чтобы выдвинуть свою кандидатуру. Или, еще лучше, чтобы кто-то незаинтересованный предложил ему – это был бы самый лучший вариант. Хотел бы Гарри знать, на когда назначен «Час Пик». В первой реальности он успел сдать все экзамены, в предыдущей – даже на чары не попал. Гарри подумал даже, а не спросить ли у Скримджера, к каким экзаменам ему готовиться, а к каким – нет, но решил не играть с огнем. Легкое ментальное сканирование Малфоя дало неутешительный результат – Гарри понял, что игра ведется крайне грязная. Беллатрикс взяла Нарциссу в заложники, принуждая Люциуса и Драко принимать участие в ее безумствах. Конечно, логично предположить, что Лестрейндж ничего не сделает родной сестре… так и подумали сначала Малфои, пока та не прислала совой отрезанный мизинец Нарциссы. — Что случилось, наш великий и несравненный Гарри Поттер снизошел до посещения экзаменов? – язвительно спросил Нотт, когда пятикурсники дожидались в холле начала письменной части экзамена по чарам. – И что это мы видим – неужели он нервничает? Гарри, по давно сложившейся традиции не ответил и вообще сделал вид, что ничего не слышит. Его внимание было приковано к Драко: вполне вероятно, что он знает, когда состоится это самое «нечто». Но в данный момент все его мысли были заняты повторением чар, и изредка мелькали жуткие образы мизинца в конверте, бьющегося в панической истерике отца и собственное обещание помогать тете Белле по мере сил. А потом мысли усилием воли снова возвращались к экзамену. — Проходите, — велел профессор Флитвик, а сам стоял в дверях и отмечал по списку присутствующих. – А, так вот как вы выглядите, мистер Поттер, — ехидно улыбаясь, сказал он. — Приятно познакомиться, профессор, — в тон ему сказал Гарри. На самом деле Флитвик преувеличивал, Гарри несколько раз был у него на уроках, правда, еще на третьем курсе. Из-за своей нервозности Гарри неоднократно нарывался на недобрые подшучивания по поводу его недобросовестной учебы и вероятной успешности его СОВ. Но таково было мнение учеников, профессора знали его реальные возможности. Поттера же все это вообще не волновало: письменные этапы он сдавал кое-как, совершенно не напрягаясь, зато с полной уверенностью отыгрывался на практике; но в целом он об экзаменах почти не думал – являлся туда только чтобы просканировать Малфоя в надежде что-то узнать. И во время практической части по защите от темных искусств кое-что всплыло. «Если я стану пособничать тете Белле, это не я должен защищаться, а от меня… Какого боггарта хочет добиться эта сумасшедшая? Кого она собирается атаковать? Сказала – ждем полнолуния, но зачем? И какого полнолуния – этого или следующего? Драгоценный Поттер в школе, так что, скорее всего, следующего… Но потом Поттер будет под защитой своего крестного… О, Мерлин! Неужели Беллатрикс нашла способ проникнуть в старое поместье Блэков? Пусть она и вне закона, но она в определенном смысле лучше блюдет ценности рода, чем Сириус… Могла ли магия предков предать Сириуса в пользу Беллы? О, нет, это какой-то нонсенс. Я не хочу в этом участвовать. Но выбора у меня нет, я буду драться, чтобы эта чокнутая отпустила маму. А потом я уничтожу Беллатрикс Лестрейндж. Лично и жестоко. Болотный фонарник, значит? А можно мне вон того, он на Финнигана похож». Полнолуние? Гарри следил за фазами луны, очередной пик будет в следующую среду рано утром… но, скорее всего, Беллу интересует не истинная фаза, а видимость с Земли, а значит, дело, скорее всего, в оборотнях. Поттера прошиб холодный пот. Почему она могла выбрать своей целью Люпина? И почему обязательно в волчьей ипостаси? Ну, это как раз понять можно – днем он слабеет. Но ночью… Возможно, она знает, что он принимает антиликантропное зелье. Но зачем ей волк? И тут Поттера осенила новая догадка – дело не в Люпине, а все-таки в Блэке. Она знает, что Ремус придет на помощь, и чтобы этого не произошло – ждет полнолуния. Но если она опасается только Ремуса, значит, ей даже в голову не пришло, что может быть вновь собран Орден Феникса. Следовательно, ее ожидает сокрушительное фиаско, потому что по зову Сириуса они прибудут мгновенно, и даже без Ремуса будут представлять собой серьезную угрозу. Отсутствие одного оборотня даже не будет слишком заметно… — Мистер Поттер, не спите, профессор Тоффи готов вас экзаменовать, — пропищал Флитвик, и Гарри пошел сдаваться. В дальнем углу Большого Зала за ходом экзамена наблюдал Люпин. Поттер бросил на него короткий взгляд и наткнулся на заинтригованную усмешку. Гарри не был ни на одном его уроке кроме первого, но знал, что Ремус неплохо натаскал учеников в защитных и атакующих заклинаниях. «Только не боггарт», — мысленно взмолился Гарри, приближаясь к Тоффи. Тот как будто прочитал его мысли и сразу же жестом указал в угол за своей спиной. — Ваше задание в сундуке, мистер Поттер, — сказал он. С тяжелым вздохом Гарри направился, куда было сказано, и мельком оглядел зал – не было ли здесь профессора Бэгшот. Единственный шанс – справиться с ним раньше, чем он обретет форму, а превращаться он будет медленнее, если Гарри будет думать о чем-то другом, например... — Что это, мистер Поттер? – удивленно спросил профессор Тоффи и Поттер спиной почувствовал, как все в Большом Зале оборачиваются к ним. — Э-э… — Гарри и сам был немного удивлен. – У вас какой-то неправильный боггарт. Перед ними с мрачным видом стоял профессор Снейп в длинном пальто с коричневым мехом, с красной сумочкой на плече, а на голове у него красовалось чучело грифа. Гарри услышал негромкий смех Люпина и некоторых профессоров; большинство студентов не были в курсе, кто это перед Гарри, поэтому не знали, как реагировать. — И все же, мистер Поттер, — сказал Тоффи, и голос его дрогнул от сдерживаемого смеха. – Предлагаю вам с ним разобраться. Гарри подумал, что для того, чтобы бедняга залез обратно в сундук всем в зале надо просто перестать сдерживаться и дать смеху вырваться наружу. Но из уважения к экзаменатору он все же взмахнул палочкой и сказал: — Риддикулус. Гриф взлетел под потолок Большого Зала, утаскивая в когтях шляпу и парик с длинными черными волосами. Нечто, оставшееся перед Гарри, жалобно взвыло, с трудом перекрывая общий хохот, и спряталось, наконец, в свой сундук, громко хлопнув крышкой. — Неплохо, мистер Поттер, — улыбаясь, сказал Тоффи. – Вы владеете окклюменцией? — Немного, — признался Гарри. Теперь, после слов профессора, он понял: боггарт просто прочитал его мысль, единственную, что крутилась на поверхности, но не смог пробраться вглубь. — Кто вас учил? – полюбопытствовал Тоффи, и Гарри понял, что это очень удачный момент, чтобы выполнить одно из распоряжений Руфуса – наверняка к их разговору с профессором прислушивались и другие, в том числе Люпин. — Один мракоборец давал мне частные уроки по распоряжению мистера Скримджера. Я попросил его об этом, когда узнал о побеге Беллатрикс Лестрейндж. Тоффи слегка нахмурился и многозначительно покачал головой. Потом они вернулись к столу, и он сказал: — Что ж, мистер Поттер, давайте продолжим. Как вы будете защищаться от заклинания Вариари Виргис? Гарри с легкостью демонстрировал все требуемые щиты и заклинания, да и было бы странно, если бы он хоть в чем-то прокололся. Поттер хотел поскорее справиться с экзаменом и уйти – Малфой уже вышел, и здесь Гарри уже ничего не было нужно. Когда он покинул, наконец, Большой Зал, Драко уже и след простыл. Зато чуть поодаль на ступеньках сидела Гермиона, погруженная в чтение учебника по переводу рун, и, судя по всему, дожидалась Рона. — Привет, Грейнджер, — осторожно приблизился Гарри. – Грызешь гранит? Гермиона подняла рассеянный взгляд от учебника и посмотрела на него сначала удивленно, потом чуть более сосредоточенно. — Да, Поттер, не всем дают частные уроки профессиональные мракоборцы министерства, некоторым приходится учиться самим. Гарри удивился скорости распространения информации и пытался вспомнить, кто выходил перед ним, но кроме Малфоя никого не помнил. — Не все просят, чтобы им давали частные уроки, — парировал Гарри, но он не ссориться сюда пришел. – Вообще-то, Грейнджер, я хотел у тебя другое спросить. – Он понизил голос и осторожно опустился рядом на ступеньку. – По поводу вашего Малфоя. Ты знаешь, о нем говорят странные вещи? — Какие вещи? – нахмурилась Гермиона и закрыла учебник, давая понять, что она вся внимание. — Ну, начать с того, кем был при Волдеморте его отец. Сопоставь это с побегом Беллатрикс Лестрейндж и изменением настроения вашего друга после каникул. Вывод напрашивается неутешительный, правда? Гермиона нахмурилась сильнее, и в ее глазах появилась легкая враждебность. — Драко не станет помогать Беллатрикс Лестрейндж, что бы она ни затеяла. — Добровольно – нет, — легко согласился Гарри. – Но ведь существуют способы принудить человека делать то, что он делать не хочет, верно? В любом случае… если Лестрейндж начнет предпринимать какие-то активные действия, я бы предпочел видеть Малфоя среди своих союзников, а не среди врагов. Тем более что он, в отличие от своего отца, гриффиндорец. А у вас… как бы это сказать… — Гарри снисходительно улыбнулся, — карма светлая. Гермиона смотрела на него долго, озадаченно. В какой-то момент у Поттера проскользнуло странное подозрение… а что если Грейнджер и Уизли в курсе того, что происходит с их другом? Что, если и они «в деле», решили помочь своему товарищу? Это было бы… неприятно. Но потом Гарри отбросил эту мысль как неправдоподобную: не стал бы Малфой брать в такое дело магглорожденную ведьму, пусть даже такую талантливую, как Гермиона. А уж о предателях крови и говорить нечего. На всякий случай Гарри все же просмотрел мельком ее мысли, но ничего кроме ее собственных подозрений и неприязни к выскочке-слизеринцу не обнаружил. Гарри поднялся. — Поттер, — с небольшой задержкой Гермиона все же вернула себе дар речи. – Зачем ты все это мне говоришь? — Да так, — махнул рукой Гарри. – Нашло что-то. И он направился в подземелья, в гостиную своего факультета. Полнолуние… до астрономического чуть меньше недели, а до реального – четыре дня. Сообщать ли Ордену Феникса заранее, или перестраховаться самостоятельно? Надо найти способ обезопасить Сириуса и при этом не подставить себя. Знать бы еще точно, что затеяла эта психопатка… Насчет родовой магии Малфой точно неправ: Беллатрикс уже давно не Блэк, она принадлежит другой семье, а поместья наследуются по мужской линии. Даже смерть Сириуса ничего ей не даст, и она об этом знает, потому что тот написал завещание много лет назад, еще будучи в Азкабане. Гарри понимал, что в прошлых жизнях он бы в этом усомнился: даже Дамблдор в его первой реальности не был уверен в том, кто стал наследником поместья на Гриммо. Но теперь-то Гарри знал наверняка, но вот Белле это было неведомо, поэтому действительно могла предпринять отчаянную попытку. Впрочем, если она действительно планирует именно захват родового поместья, то можно ни о чем не беспокоиться: ее план провалится даже без участия Гарри. Но это только догадка. Как понять, что она задумала на самом деле? Гарри прокручивал в уме разные варианты, но ни один из них не казался ему более правдоподобным, чем другие. Он ожидал полнолуния, пристально наблюдая за Малфоем. Тот же с каждым днем становился все более нервным. Гарри следил за Малфоем, а Рон и Гермиона следили за Гарри. Поттер знал, что Грейнджер рассказала Рону об их разговоре, и ничего против этого не имел. Но его немного удивлял тот факт, что ребята наблюдают за ним, а не за Малфоем, от которого ждать подлости куда логичнее. После выходных Гарри перешел в полную боевую готовность. Под мантией он носил мракоборческий пояс, который пару лет назад выпросил у Гавейна: двойной ремень, на котором в левом ряду были крепления для разнообразных лечебных зелий, справа, под дополнительным щитком и с амортизирующими подкладками – горючие и взрывные смеси, и был отдельный кармашек для крошечной капсулы с быстродействующим ядом, который Гарри на сей раз оставил пустым. В закладках на спине – аварийные портключи. Помимо основной палочки, которая крепилась к кобуре в правом рукаве, у него всегда было две запасные – в левом рукаве и в узком длинном набедренном кармане. Трико из драконьей кожи он не снимал ни днем, ни ночью – благо, замаскироваться от одноклассников ничего не стоило. В понедельник Люпин обедал со всеми, а вот на ужин уже не явился. Гарри скосил взгляд на стол Гриффиндора и похолодел: Малфой, Рон и Гермиона тоже отсутствовали. Это что значит, он их с собой потащил? Гарри понял – вот оно. Либо это произойдет сегодня, прямо сейчас, либо вообще непонятно когда. Поттер вскочил из-за стола и выбежал из Большого Зала, еще не зная, куда направится дальше. Он знал, что опоздал, но может, еще успеет нагнать Малфоя по пути к антиаппарационному барьеру… Но пока он колебался, по лестнице на огромной скорости сбежала болезненная фигура в поношенной мантии. — Ремус, погоди! – заорал Поттер во все горло, но Люпин то ли не услышал, то ли слишком спешил, но на зов не отозвался. Гарри помчался за ним следом и настиг только на половине пути к главным воротам. – Ремус, куда ты, подожди! Что происходит, где Сириус?! — Гарри, вернись в школу! – рявкнул Люпин. Он выглядел бледным и больным, глаза его горели нездоровым блеском. – Ты талантливый волшебник, но тебе в это лучше не вмешиваться, ты несовершеннолетний! — Ремус, я не шучу! – Гарри выхватил из рукава палочку. – Где Сириус? Что происходит? Он сделал шаг назад, на случай если дойдет до столкновения. Он заметил, что глаза Ремуса пожелтели, форма зрачка едва заметно изменилась. — Ты принял зелье, Ремус? – спросил он. — Да, Поттер! Вернись в школу! И он снова помчался к антиаппарационному барьеру. Гарри понял, что споры и промедление только ухудшат ситуацию. Поэтому он сделал вид, что отстал, а сам набросил на себя дезиллюминационное заклинание и заглушающие чары и побежал вслед за Ремусом. Тот, не замедляя движения, послал кому-то патронуса с сообщением, но Гарри не расслышал слов – сказаны они были почти шепотом. Оказавшись за пределами школы, Люпин снова достал палочку и огляделся. На несколько секунд его взгляд задержался на месте, где стоял Гарри. Он чуть приподнял голову, принюхиваясь. — Гарри? – неуверенно сказал он. Поттер не отозвался. Он знал, что Люпин не станет проверять – слишком уж он торопился. А даже если и станет – Гарри сможет замаскироваться достаточно хорошо, чтобы обнаруживающие чары его не заметили. Он дождался, пока Ремус настроится на аппарацию и начнет перемещение, а потом одним прыжком приблизился и мертвой хваткой вцепился в плечо Люпина. Через несколько неприятных секунд они оказались в темном коридоре поместья на площади Гриммо. Каким-то шестым чувством Гарри сразу понял, что его план не сработал, и Люпин перенес его не туда. Поттер не отпускал оборотня, ожидая следующей аппарации, но почувствовал, как в его спину упирается кончик волшебной палочки. — Петрификус тоталус, — негромко сказал Сириус, и Гарри почувствовал, как защитный костюм тянет из него силу для блокировки проклятья. Хорошо, все-таки, что Сириус его любит. Примени он заклинание посерьезнее – шкура дракона бы не справилась, и Гарри выбыл бы из игры. А так он лишь притворился, что заклинание поразило его, а сам подготовил палочку для контратаки. Невербально оглушив Сириуса и связав его, он направил палочку на Люпина. — Где Беллатрикс? – спросил Поттер. Все-таки хорошо, что Люпин не владеет окклюменцией. — Гарри, прекрати, — Ремус наконец-то понял, что делает Поттер и отвел взгляд. – Ты не должен туда идти. Это наши враги, не твои. Ты ребенок, тебе не место в бою! – взмолился Люпин. – Гарри, я прошу тебя, нет времени! «Да уж, — подумал Гарри. – Такой проницательный человек как ты, Ремус, мог бы и догадаться, что я не совсем тот, за кого себя выдаю». — Вопрос лишь в том, отправишься ли ты со мной, — сказал Гарри вслух. – Или я узнаю все что мне надо с помощью легилименции и запру тебя где-нибудь здесь. Итак? — Гарри, ты не понимаешь, — пытался урезонить его Люпин. – Белла не одна, их даже не двое. Они собрали почти всех упивающихся, что были с ним до падения. Министерство умолчало о массовом побеге! Сражение уже идет, и Орден Феникса терпит поражение! — Где они? Гарри испугался: а вдруг как раз там, откуда он сбежал?! Люпин специально выманил его из замка! — В Годриковой Впадине, — сказал Ремус. – В доме твоих родителей. Белла пытается провести ритуал по воскрешению Темного Лорда. Как ты верно заметил, сегодня полнолуние – весьма удачное время для жертвоприношения! — Чего?! Гарри ошарашено отступил на шаг. Такого еще не бывало. И тут он вдруг подумал: а может, он раз за разом возвращается во времени, чтобы узнать все возможные способы возвращения Волдеморта? И когда он, наконец, предотвратит их все – это закончится… — Откуда информация? – спросил он. — Наши люди выследили Барти Крауча. А теперь они попали в засаду и послали сообщение с просьбой о подкреплении. Несколько секунд понадобилось Гарри, чтобы принять решение. — Сириус останется здесь, — сказал Поттер. – А ты, Ремус, не подставляйся, будь осторожен. Я не хочу потом до конца жизни чувствовать себя виновным в твоей гибели. И Гарри схватил Ремуса за запястье и аппарировал на окраину Годриковой Впадины. Грохот, взрывы, крики, вспышки… с ходу понять, что происходит, было невозможно, но Гарри уже знал свою цель. — Ремус, ты ищи своих, а я – прямо к Белле. — Но Гарри… — Не обсуждать! – машинально рявкнул Гарри, трансфигурируя мантию в удобную для бега форму. А потом он снова наложил на себя маскирующие чары и помчался в обход деревни к дому родителей. «Жертвоприношение, — мысленно выругался Гарри. – Кого ты выбрала своими жертвами, Белла? Хорошо бы своих напарников Барти и Руквуда… Но такая вероятность слишком мала, скорее уж вы взяли в оборот какого-то беспомощного маггла». В прошлой жизни Гарри лишь однажды имел дело с ритуальной некромантией. Немецкое управление мракоборцев попросило помощи у британского, у подразделения Гарри Поттера в частности, как у волшебников, имеющих большой опыт по ликвидации темных магов. С мощью Волдеморта не сравнить, но по жестокости и количеству нервных клеток, сгоревших от увиденного… Что ж, это вполне в стиле Беллы. Небо стремительно темнело – скоро появится луна. Гарри не знал, как там дела у Люпина и нашел ли он членов Ордена, но звуки сражения стремительно приближались. Поттер чуть замедлил шаг и стал сканировать пространство впереди на предмет ловушек и замаскировавшихся противников. Возможно, потому что он двигался, а его противники сидели на своих местах, ожидая вторжения, они заметили его на секунду раньше, чем он их. Точнее, они узнали о его приближении, но не смогли увидеть, поэтому два луча режущего проклятья пролетели мимо. Гарри пригнулся и замер, напуская на себя анти-обнаруживающую сеть. Его враги тоже притихли, притаившись во тьме сада чьего-то дома. Гарри осторожно пошевелился и почувствовал, как под его ногами заискрилась земля – это был высококлассный датчик движения. В следующий миг в него полетели заклятья, и ему ничего не оставалось, кроме как вступить в бой. Без постоянной подпитки дезиллюминационное заклинание начало спадать. Враги приближались с двух сторон, зажимая Поттера будто в тиски. Он выхватил обе волшебные палочки, и, стараясь держать в поле зрения сразу обоих противников, поочередно защищался левой рукой – атаковал правой, защищался правой и одновременно атаковал левой. Это были отработанные до автоматизма рефлексы, о которых он даже не задумался, так же как и не подумал о том, что упивающиеся смертью, признав в нем профессионала, позовут подкрепление… Противника, приближающегося сзади, он почувствовал в последний момент, когда уже стало почти поздно. Гарри сделал резкий рывок влево – в сторону чуть более слабого противника — и одновременно развернулся. Да уж, возможно, он поторопился, отсылая Ремуса, тут бы не помешал напарник, чтобы прикрывал спину. На всякий случай Гарри попытался аппарировать хотя бы на пятьдесят метров к югу, но, как он и ожидал, барьер уже был наложен. Тогда он, левой рукой удерживая щит, правой наложил чары упругости на свои ботинки – да, у Рона из прошлой реальности было чему поучиться – а потом отправил патронуса к Робардсу. Если кто и мог ускорить процесс появления мракоборцев, то это он. Ну, разве что в планы семьи входит его, Гарри Поттера, гибель. А заодно и Ордена Феникса. Потому что, судя по доносящимся издалека звукам, сражение идет горячо не только у Гарри. А раз с другого фланга прислали подкрепление – значит, и там упивающихся смертью предостаточно. К счастью, эти трое в вопросах боевой магии были дилетантами – Гарри понял это, как только прошел эффект внезапности и он втянулся в ритм боя. Точнее, он его задавал, а его оппоненты запросто повелись, поддерживая скорость даже без помощи Поттера. Ему нужно было только вовремя сбить ритм, контратаковав. Они не владели невербаликой, Гарри читал их сознания, даже не глядя в глаза. С легким уколом разочарования он узнал Стэна Шанпайка в том, кто пришел на подмогу… Они ждали от него рывка, но никак не в ту же сторону, что и в прошлый раз. Гарри подпрыгнул, оказавшись спиной к тому, что был теперь уже справа, и из двух палочек пальнул сначала на пробой щита, потом сложно-специфическим заклинанием, от которого такие «воины» как эти уж точно защититься не смогут. Ослепленные, они стали беспомощнее котят, Гарри быстро справился и с третьим, а потом обездвижил, связал и создал портключ в штаб-квартиру мракоборцев, сделав на лбу волшебную пометку «под арест». Машинально он запомнил палочку, которой ставил пометку, чтобы, когда придут мракоборцы, вовремя спрятать ее в потайной карман. Палочки упивающихся он прихватил с собой – они были, пожалуй, самым ценным трофеем в любом бою. Медлить не стоило. Как только до руководства операции со стороны упивающихся дойдет, что в защите пробита брешь, сюда будут брошены новые силы. Гарри перевел дыхание и возобновил движение, уже не заботясь о маскировке. Сейчас его уже скрывает темнота, а главный враг – время. Да и сил дезиллюминация отнимает немало, а они, судя по масштабам операции, еще пригодятся… И вот он – родительский дом. Снаружи охраны не видно, в окнах второго этажа мерцают едва заметные бледно-оранжевые отсветы. По другую сторону дома, за мемориалом, видны следы сражения – догорают какие-то клочки, продолжают искрить следами заклятий стены… но судя по звукам, упивающиеся оттеснили орденцев вниз по улице, в сторону кладбища. Что ж, тем лучше. Можно будет разобраться с Беллой по-тихому и без свидетелей. Вокруг дома стоял мощный, непроницаемый щит. Не те детсадовские «отводилки взглядов», которыми они пользовались с Роном и Гермионой, скитаясь по лесам в палатке, а полноценный, мощный ритуальный купол. Гарри даже усомнился в том, что это работа Беллы… куда больше вероятность, что руку приложил Руквуд, некогда работавший в Отделе Тайн, и, возможно, способный на такую магию. Гарри еще раз перевел дыхание и задумался. Снять, не разрушив ядро, не получится. Устроить небольшую брешь – возможно, но это будет очень рискованно: всегда существует вероятность, что купол восстановится, разрубив пополам того, кто попытается прошмыгнуть под него… Единственный шанс в том, что ядро должно находиться снаружи купола. Но чтобы его найти, нужно произвести целый ряд расчетов, знать, кто ставил этот купол и когда именно… Кроме того, создатель купола наверняка заметит и легко узнает место прорыва, если Гарри попробует пролезть в одиночку. Единственный выход – помочь Ордену в битве, уложить всех упивающихся, а потом взять штурмом дом, общими усилиями сделав брешь в щите и пропустив сразу большую группу… Где-то вдалеке раздался протяжный волчий вой. Гарри поднял глаза к небу и понял, что времени нет. Если Белла действительно собирается провести ритуал с жертвоприношением, то начнет она прямо сейчас. Недолго думая, Гарри все свои силы бросил на разрушение купола, прорубил разрыв и решительно запрыгнул внутрь. Он ожидал, что в него мгновенно полетит проклятье и машинально пригнулся, но ничего не случилось. Звуки внешнего сражения затихли. Внимательно озираясь по сторонам и стараясь не шуметь, Гарри побежал вперед. Он уже слышал голос Беллатрикс, нараспев читающей заклинания. Он не знал, кого она выбрала своими жертвами, не знал, что за ритуал она намерена использовать… но на всякий случай настроился на худшее. Что бы он ни увидел сейчас внутри – он не запаникует, не сорвет операцию… Слева раздался шорох. Гарри выставил щит и подготовился к атаке. В следующий миг он узнал его – это был Руквуд собственной персоной. Поттер не стал долго рассуждать и сомневаться… — Авада Кедавра! Руквуд уклонился и, подобно тени, скользнул за стену дома. Гарри не стал его преследовать, а забежал внутрь и направился вверх по лестнице – скрываться уже не имело смысла, счет шел на секунды. Он плохо помнил расположение комнат, но блики свечей играли лишь в одной – в первой справа… И хотя Гарри заранее настраивался, давал себе установку не видеть никого и ничего кроме своих врагов, на миг его сознание помутилось, и реальность поплыла перед глазами. Посреди комнаты, на деревянном полу, посреди лужи крови, под которой слабо просматривалась прорисованная мелом пентаграмма, лежали трое. Их ноги и соприкасающиеся руки образовывали шестиконечную звезду. У одного от уха до уха было перерезано горло. У второго из солнечного сплетения торчал нож. Тело третьего – точнее, третьей – было покрыто глубокими порезами в форме ритуальных рун. Невероятным усилием воли Гарри заблокировал восприятие этой картины и обратил свой взор к Белле. Убивающее проклятье уже готово было сорваться с его губ, но что-то его остановило. «Только не здесь, — думал он. – Только не в этой комнате». — О, Гарри, малыш, ты немного опоздал, мы начали без тебя… — елейным голоском пропела Беллатрикс, безумно улыбаясь. «Гарри, малыш, у тебя сладкая кровь». Поттера замутило. Он не должен был с ней встречаться. Он уже не ребенок. Он бывалый мракоборец, который видел вещи похуже и врагов поопаснее. Но почему-то ее лицо, голос, слова, были сильнее самого мощного оглушающего проклятья. Гарри даже почувствовал боль во лбу, как будто у него вновь вырезали участок кожи со шрамом. — Конфринго, — сдавленным голосом сказал он. Невербальное бы у него сейчас не получилось. Он вообще слабо соображал, почти готов был сдаться. Лишь одна мысль заставляла его бороться – двое, возможно, еще живы. Ранения тяжелые, но не смертельные, если поторопиться. Беллатрикс, будто шутя, отбила заклинание и звонко, истерично, расхохоталась. «Перед тобой – преступник. Ты – мракоборец. Действуй по инструкции, и ты не ошибешься». Вспоминая наставления Кингсли перед его первой операцией, Гарри смог собраться. Он сделал несколько глубоких вдохов и сообразил, наконец, уйти с дверного проема. Хорошо, что Руквуду не пришло в голову подняться вслед за ним – почти полминуты Гарри был легкой добычей. Но теперь он взял себя в руки и снова начал ментально сканировать местность. Белла была хорошо закрыта, ее мысли не прочесть. Был ли под куполом кто-то еще – неизвестно. То ли они хорошо владели окклюменцией, то ли были без сознания. Медлить нельзя. Пусть Беллатрикс умрет, даже здесь. Я не поддамся суевериям, как наивный Волдеморт. - Авада Кедавра! – воскликнул Гарри и зеленый луч метнулся через комнату, промахнувшись мимо Беллы на какие-то миллиметры. На ее лице отразилось удивление и страх, и она подняла палочку, чтобы контратаковать… — Авада Кедавра! Гарри сделал мощный выпад обеими палочками, вложив в заклинание всю свою горечь, отчаяние и страх. С громким треском тело Беллатрикс Лестрейндж проломило оконную раму и вылетело наружу. Гарри подскочил к двум жертвам на полу, у которых, возможно, еще был шанс. Он наскоро состряпал портключ в клинику святого Мунго и поместил его между их холодеющими кистями. Когда Рон и Гермиона исчезли, он отправил им вслед вопящего патронуса, чтобы целители сразу заметили новых пациентов. А в следующий миг он почувствовал приближение проклятья и едва успел поставить щит… который спас его от смерти, но не от мощнейшего удара – сила заклятья была такова, что его выбросило в окно вслед за Беллатрикс. Поттер успел сориентироваться и наколдовать себе воздушную подушку, но все равно рухнул крайне неудачно: палочка в левой руке сломалась, и слева же хрустнуло ребро. Сразу стало тяжелее дышать. Гарри перевернулся на спину и вытащил из кармана на бедре свою любимую палочку – с пером Фоукса. Он чувствовал, что силы идут на спад – несколько убивающих проклятий, два портключа, прорыв ритуального купола, плюс эмоциональная перегрузка… Боя с Руквудом он может и не пережить – его мастерство даже среди мракоборцев вспоминали спустя десятки лет, почти наравне с самим Волдемортом. Гарри завел руку за спину, выискивая аварийный портключ, но не успел к нему прикоснуться – в него уже летели проклятья. Щит, еще один, и еще. От режущего, дробящего, обжигающего, ослепляющего, увернуться от убивающего… Гарри едва не упал, наступив на палочку Беллатрикс, а потом сообразил, что она будет ему служить, так как он победил Лестрейндж. Подобрал ее и сжал в левой руке вместе с запасной… и вдруг он увидел, что за палочку держит в правой руке Август Руквуд. Гарри видел ее множество раз в руках Альбуса Дамблдора, а в первой реальности – один раз и у Тома Риддла… Напуганный этим открытием, Гарри растерялся лишь на миг и пропустил удар. Взрывающее проклятье подбросило его вверх и ударило о стену защитного купола, подпалив одежду. Легким движением палочки Поттер ее погасил и с трудом поднялся. В общем-то, бой можно и заканчивать: если у Руквуда Старшая Палочка – он непобедим. Гарри хотел попытаться правой рукой удержать щит, а левой – достать портключ, но он не мог позволить себе ослабить защиту хоть на немного. Даже двумя руками одновременно выписывая различные защитные заклинания, он был вынужден изредка уворачиваться. Руквуд наступал, Поттеру некуда было отступать… и он понял, что июнь тысяча девятьсот девяносто шестого года поразительно беспощаден к нему. Единственным выходом для Гарри было ускориться, стать быстрее Руквуда, опередить его хотя бы на полдвижения. Но это было невозможно — Руквуд тоже работал двумя палочками, но он устал не так сильно, как Гарри... "Вот уж когда не повредил бы вампиризм, — подумал Поттер. — И, кстати, где этот чертов Гавейн?!" Гарри попытался двигаться по дуге, но Руквуд быстро разгадал его маневр и начал двигаться синхронно с ним. Поттер не мог даже на миг отвести взгляд от своего противника, чтобы хоть что-то придумать! «Держись, Поттер, подмога скоро будет, — утешал он себя. – Даже не думай расслабляться. Пропустишь еще один удар – и тебе конец». И будто в ответ на эти мысли еще одно взрывное заклятие ударило Гарри по ногам. Он задохнулся от боли и упал ничком на покрытую пеплом землю. Еще одна палочка в его руке раскололась, поранив ладонь щепками. И в следующий миг Гарри понял, что проиграл. Он вновь потерял Джинни, потерял Гавейна… совсем скоро он услышит очередной «БУМ», а потом Снейп с него шкуру спустит за очередное возвращение. Эти мысли вызвали в душе у Гарри какое-то странное чувство торжества. Чувство свободы от Непреложного Обета, смешанное с горечью утраты. А потом произошло что-то, что уже случалось однажды, но тогда этому событию не нашли объяснения и вскоре забыли...