Орден Сурка

Правая рука Гарри поднялась сама собой, будто кто-то тянул его палочку, а он просто держался за рукоять. «Рано помирать собрался, Поттер», — сказал в его голове голос, странно похожий одновременно на него самого и на интонацию Джинни. Струя яркого пламени пробила щиты Руквуда, и тот был вынужден увернуться и отбежать на несколько шагов. И Гарри вдруг понял, что это его шанс, который нельзя упустить. Это та самая доля секунды, в которой он так нуждался. Руквуд сам подарил ее Поттеру, раньше времени сочтя битву оконченной. Гарри знал, что должен делать: атаковать, не жалея сил. Не отвлекаясь и не сомневаясь атаковать, пока не придет подмога. Если Руквуду удастся снова загнать его в оборону — все пропало. Теперь уже окончательно. Два раза подряд чудо не случается. Гарри не без труда поднялся на ноги и атаковал сразу тремя палочками — свою любимую, с пером Фоукса, Гарри держал в правой руке. А ту, что раньше принадлежала Лестрейндж и ту, что треснула — в левой. Он сыпал заклинаниями, со всей доступной его утомленному организму скоростью, но вынужден был признать: Руквуд сильнее. Он опережал Поттера примерно на одну восьмую такта, а значит, долго Гарри не продержаться. Надо что-то придумывать. Руквуд не поддавался навязанному ритму, более того, раз или два он сумел навязать свой ритм Гарри. Тот вовремя себя одергивал, но сам факт, что с его-то опытом он на это повелся, вызывал тревогу. Гарри попытался поменять стратегию — использовать заклинания, занимающие меньше времени. Так он увеличит свою скорость, и, возможно, сумеет застать Руквуда врасплох… Краем глаза он заметил, что кто-то пришел на помощь и пытается пробить брешь в куполе. Гарри отвлекся на долю секунды, лишь скосил глаза, чтобы посмотреть кто это, при этом он не переставал сыпать проклятиями… но упивающийся смертью сумел этим воспользоваться. В мгновение ока он снова перехватил инициативу, а Гарри растерялся и сразу же пропустил удар. Он не понял, что это было за проклятье, лишь жуткая боль в районе желудка, потом он услышал хруст собственных костей, а потом мир померк. «БУМ!» — услышал Гарри и ни капельки не удивился. Странно было лишь то, что он не побывал на призрачном «Кингс-Кросс» и не повидал Дамблдора… или на этот раз он все сделал правильно? Нет, что-то тут не то. «БУМ!» Ну что Хагрид, с первого раза не получилось? Мало каши ел? «БУМ!» Ну, давай, Дадли, что ты молчишь, это же пушка! Пахнет почему-то дымом и сырым пеплом. И ужасно трудно открыть глаза — будто в них песка насыпали. И вообще слабость такая жуткая… По крикам и взрывам Гарри вдруг понял, что ни капельки он не умер. Почему? Осечка у Руквуда вышла? Да нет же, он здорово его приложил… «Ах, ну да, пришла подмога, — сообразил Гарри. — Вон, и купол сняли, раз слышно уже шум сражения. Тогда почему я один тут валяюсь как никому не нужная кукла? Или думают, что тут спасать уже нечего?» Поттер с трудом пошевелился и обнаружил, что болит все тело. Все, без малейшего исключения. Ну, разве что левая нога не болит, она просто занемела, поэтому ничего не чувствует. Гарри с трудом перевернулся на спину и попытался вздохнуть полной грудью. Ребра захрустели, дышать перехотелось. Он задержал дыхание, дожидаясь, пока боль утихнет, а потом медленно выдохнул, с трудом сдерживая стон. «Ну ладно, все не так плохо, — подумал Гарри. — Я жив и могу отсюда смыться, но… Все это очень странно. Руквуд меня не добил, но и свои не позаботились. А значит, битва была нешуточной, так что про меня забыли и до сих пор не вспомнили. И да, бой продолжается». Гарри хотел тяжко вздохнуть, но вовремя вспомнил про ребра. Стараясь поменьше беспокоить свои новообретенные травмы, он потянулся к левой части пояса за лечебными зельями. Кроветворное, заживляющее, обезболивающее — двойная доза. Все подобрано так, чтобы ингредиенты не пересекались и не вызывали побочных эффектов. Хоть весь комплект вылакай — ничего не будет. «БУМ!» Какие-то странные взрывы, совсем не похоже на магический бой. Но где-то Гарри слышал раньше подобные звуки… И лишь ощупав правую часть своего пояса, Поттер понял, что это было: в ход пошла пиротехника. Значит, силы мракоборцев тоже на исходе. Либо же… Гарри резко вскочил, о чем тут же пожалел — обезболивающее еще не полностью подействовало. Кроме криков и взрывов теперь можно было разобрать громкий рев и вой. Оборотни. Здесь не только Люпин… Поттер с трудом выдержал положенные пять минут, и, почувствовав, что может передвигаться, направился в сторону кладбища, где, вероятно, и происходило основное действо. Чуть не доходя до места, он снял с пояса два флакона бодрящего и один — мобилизующего. Благодаря этому он почувствует себя лучше и даже, возможно, сможет сражаться даже более эффективно, чем в самом начале сегодняшней заварушки… Но у него будет не больше получаса, после чего наступит настоящее истощение, которому не поможет ни одно зелье — только отдых. Гарри проверил свои палочки — треснувшую убрал в потайной карман, а две другие рассовал по рукавам. Потом принял зелья и бросился вперед. Едва приблизившись к эпицентру, Гарри оценил расклад — мракоборцы пытаются отступить, но не успевают активизировать аварийные портключи в пылу сражения. Они были окружены и сражались спиной к спине — мракоборцы и Орден Феникса. Гарри заметил растрепавшиеся волосы МакГонагалл, а рядом с ней, как ни странно, самого Снейпа. Дальше отбивались несколько незнакомых мракоборцев, Флитвик, Билл и Артур Уизли… Сириус?! У Гарри душе вспыхнула ярость и досада: неужели, несмотря на все старания, вопреки попытке оставить его дома силой… Упивающиеся смертью окружили орденцев и мракоборцев плотным кольцом, времени на рассуждения «за» и «против» не было, и Гарри бросился в атаку. С одной стороны это была довольно большая группа враждебных магов, явно средненьких — атаковали они вяло, без ритма, проговаривая проклятья вслух и окклюменцией большей частью не владели. Чуть поодаль, ближе к знакомой Гарри роще, он заметил Руквуда и Барти Крауча, сражающихся с Робардсом и еще одним мракоборцем. Гарри невольно отметил, что Гавейн быстр, даже очень. Он опережал Руквуда почти на полтакта, но пользовался лишь одной палочкой, тогда как Руквуд работал двумя, и преимущество скорости терялось. Барти Крауч уже почти выбился из сил, а напарник Гавейна был явно крепким бойцом. Поттер не мог предсказать, как закончится этот бой. Он невольно засмотрелся: Гавейн действовал четко и уверенно, в нем не было той мягкости и снисходительности, которую Гарри наблюдал за ним дома. Он решительно и твердо бросал проклятия во врагов, одновременно успевая отдавать приказы своему подразделению. Но самую большую угрозу представляла целая стая оборотней, наступавшая на орденцев по правую руку от Гарри. Поттер понял, где он нужнее всего. Но туда еще надо пробиться… Гарри решил не злоупотреблять убивающим — слишком уж много сил отнимает. Но действовать надо наверняка — так чтобы в строй эти упивающиеся не возвращались. Он высвободил из-под защитной подкладки несколько полосатых флаконов. У него была выгодная позиция — на небольшом возвышении, под прикрытием кустов дикой смородины. Многие заметили, что в этой части поля боя появилась какая-то новая величина, но почти никто не обнаружил ее источник. Гарри оглушил четверых и целился в пятого, когда вдруг услышал окрик Гавейна: — Поттер, сзади! Крик привлек внимание всех остальных. Гарри отреагировал рефлекторно — пригнулся и отскочил в сторону, а лишь потом обернулся лицом к опасности. Не сразу Гарри сообразил, что это за странная ледяная волна разливается по руке — от запястья к пальцам и к локтю, медленно, но неумолимо. Он даже не сразу обратил внимание, потому что обезболивающее зелье блокировало все негативные ощущения. Но когда Поттер обернулся и понял, кем был его противник… он поглядел на свою правую руку и увидел на запястье четкий след от укуса. Грейбек. Целился, вероятно, в шею, но Робардс помешал, предупредил. И если бы не отчаянное желание вцепиться хоть во что-то… Гарри снова посмотрел на свою руку, которая уже почти онемела от холода. Кость превратилась в ледышку, а кожа покрылась мурашками, которые медленно превращались в крошечные черные волоски… Сердце забилось быстрее, чем когда-либо за этот вечер. Сколько времени прошло? Секунда, две, десять? Имеет ли смысл становиться калекой, или он уже в любом случае обречен быть оборотнем? «Ты — мракоборец. Действуй по инструкции, и ты не ошибешься». — Секо, — услышал Гарри свой собственный голос, хруст кости и мягких тканей, а потом с удивлением увидел на земле собственную правую руку, покрытую короткой черной шерстью, с зажатой в пальцах волшебной палочкой. «Палочку надо забрать, — подумал Гарри. — Перо Фоукса». Холод исчез, но не до конца. Он все еще напоминал о себе в остатках от правой руки, но был уже не таким пронизывающим. Реальность уплывала куда-то, как будто Гарри находится на палубе корабля во время сильной качки. «Двадцать минут, — подумал он, — до окончания действия мобилизующего зелья». — Авада Кедавра. Левой рукой получалось как-то странно. Вроде, то же самое заклятие, но ощущения принципиально другие. «Но ведь я и раньше колдовал левой рукой, — возразил сам себе Гарри, а потом сам же и ответил: — Да, но тогда у тебя ведущей была правая, а левая лишь помогала». Поттеру казалось, что с каждой секундой из него вытекает жизнь. Двадцать минут? Наверное, он катастрофически потерял счет времени. Потому что он вот-вот потеряет сознание… Но дело было в другом, и, пусть и не сразу, но Гарри сообразил, как с этим справиться. — Ферула. На его правом плече появился тугой жгут, и истечение жизни прекратилось, хотя качка и не остановилась. Гарри удивленно посмотрел сначала на щедро орошенную кровью землю, потом на окровавленный обрубок. Сгибать локоть было непривычно легко, да и вообще все движения правым плечом стали какими-то невесомыми. Вот виден осколок кости — грубоватое какое-то заклятие вышло; зияющие просветы сосудов, порванные ткани… нет, налюбоваться этим еще будет время. Сейчас надо сражаться. Уничтожать врагов. Всех до единого. Глядя на происходящее будто со дна колодца, Гарри осознал, что ход боя переменился. Новоприбывшие мракоборцы оттесняли оборотней и оставшихся упивающихся, а те, что были уже основательно потрепаны, хватали гражданских и с помощью портключа перемещались в безопасное место. Снейп сам себе создал портключ и исчез. Кто-то схватил сопротивляющегося Сириуса… Гарри все еще находился чуть в стороне, на небольшом возвышении. И он на минуту забыл, что является едва ли не самым лакомым кусочком для упивающихся смертью. На него снова надвигались двое и оборотень, и еще одного волшебника Поттер чувствовал сзади. Самым опасным из этой волны был оборотень. Он, хоть и без волшебной палочки, оказался весьма юрким и ускользал от проклятий, норовя вцепиться в горло. Но Гарри подарил ему режущее заклинание, которое получилось ничуть не хуже чем то, что он применил на себе. А потом всех троих упивающихся связал и отправил в министерство с пометкой «под арест». Гарри почувствовал его раньше, чем услышал. Это было умиротворяющее тепло, успокаивающее, расслабляющее. — Все, Гарри, успокойся, все закончилось. Поттер знал это. Он размахивал палочкой не потому, что ждал нападения и собирался атаковать, а потому что надеялся выдавить из себе еще хоть каплю магии. Но он был пуст, как пересохший двадцать лет назад колодец. — Гарри, прекрати. Холодные пальцы прикоснулись к его шее, потом ладони мягко опустились на плечи. Поттер наклонил голову, давая доступ к шее, но Гавейн даже не приблизился, лишь крепче сжал его плечи. Поттер резко отстранился и прыжком обернулся. — В чем дело?! Влияние усилилось, но Гарри был слишком зациклен на произошедшем, чтобы расслабиться, поддаться мягкому воздействию и пустить все на самотек. Кроме того, он вдруг понял, почему Гавейн, будучи настолько голодным, отказывается от его крови. — Ты ведь любишь мою кровь, — сказал Поттер. — Не отрицай, Гавейн. Ты любишь тянуть мою силу, разве нет? — Это так, Гарри, — кивнул Робардс, опустив глаза. — Но сейчас во мне нет ничего, что тебя привлекает, верно? Гарри нужно было услышать ответ. Обо всех последствиях он хотел узнать прямо сейчас. Потому что, возможно, нет даже смысла отправляться в Мунго. Лучше к старту прямо сейчас. — Ты ошибаешься, — сказал Гавейн и снова осторожно приблизился, по-прежнему мягко и настойчиво взывая к эмоциональному фундаменту Поттера. — Я уважаю твою силу, это правда. Но не твоя магия меня всегда привлекала и привлекает сейчас. — А что же? — удивленно и недоверчиво спросил Гарри. — Я скажу тебе позже, — пообещал Робардс, осторожно притягивая Гарри к себе. — Когда ты успокоишься. Его голос, мощь и покровительственная сила все же взяли над истерикой Поттера верх. Гарри почувствовал, как теплые волны обволакивают его мозг, нервы и сердце и просто сдался. Бой окончен. Теперь уже насовсем. Да и действие мобилизующего зелья закончилось. Реальность возвращалась неохотно, Гарри буквально выпихивал себя в нее грубыми рывками. Перед его глазами было что-то определенно белое, но покрытое какой-то неестественной мутно-темной дымкой. Гарри моргнул раз, и еще раз, а потом понял, где находится: звуки и запахи были ему знакомы. Четырежды за прошлую жизнь после операций по захвату преступников он оказывался здесь, а в коридоре ожидала разрешения войти заплаканная Джинни. Гарри чувствовал невероятную слабость, он не мог ни пошевелиться, ни заговорить, чтобы понять, есть ли кто-то в палате, кроме него. Рядом с его головой тихонько позвякивало диагностирующее заклинание, еще какой-то легкий гул слышался чуть дальше, Поттер попытался повернуть голову на звук, но от приложенного усилия у него потемнело в глазах, и он снова отключился. Гарри знал, что на него наложены следящие чары, и когда он снова пришел в себя, с трудом пошевелил левой рукой, чтобы целитель узнал, что он очнулся. Не прошло и минуты, как дверь открылась и кто-то вошел. Поттер скосил глаза, пытаясь увидеть вошедшего, но резкая боль в голове заставила его зажмуриться. Когда он смог снова открыть глаза и хоть немного сфокусировать взгляд, он даже без очков узнал своего врача. — Доктор Аддингтон? — уточнил на всякий случай он и не узнал свой голос — осипший, писклявый, едва слышный… возможно, дело было в контрасте: когда он бывал здесь раньше, его голос был командирским и хорошо поставленным и даже после хорошей трепки звучал мощно. А тут… — Да, мистер Поттер, — мягко улыбнулся целитель. — Вам известно мое имя? — У нас есть общие знакомые, — сказал Гарри. — Можно меня немного приподнять? — Не стоит, — возразил Аддингтон. — У вас сильная кровопотеря, сначала вам надо принять зелья. Гавейн рассказывал обо мне? — спросил он, поднося к губам Гарри сосуд с узким горлышком и помогая ему приподнять голову, чтобы удобнее было пить. Гарри опустошил колбу и сказал: — Снейп. Аддингтон действительно был давним другом Снейпа, но они это не афишировали. В прошлой реальности этот целитель курировал Гарри большую часть его жизни, пока не скончался в возрасте ста сорока двух лет. Начиная с того случая с Беллой… что ж, Гарри уже и так знал, что эти реальности слишком упрямые, чтобы пытаться сбежать от них слишком далеко. — Ну что, доктор, вопрос дня, — сказал Гарри, чувствуя, как силы понемногу возвращаются к нему. — Отхватил я ликантропию? — Ну, вполне очевидно, что истинным оборотнем вы не стали, иначе сейчас вы бы были покрыты шерстью. О прочих возможных последствиях пока рано говорить. Небольшая доза яда в любом случае попала в организм, но какие именно изменения это спровоцирует — я пока не возьмусь утверждать. Аддингтон взмахнул палочкой, и тихий звон диагностирующего прекратился. Потом он поднес к губам Гарри еще один сосуд и тот послушно его опустошил. — Доктор Аддингтон, — решился спросить Гарри после недолгих колебаний. — Чуть раньше сюда доставили двух моих одноклассников. Их пытались принести в жертву для ритуала… вы случайно не знаете, что с ними? Целитель задумался на несколько секунд, пристально глядя Гарри в лицо. Потом он сказал: — Мистером Роном Уизли занимается доктор Нейтон, мисс Грейнджер — доктор Гейт. Они оба живы, но, как и для вас, это происшествие не пройдет для них без последствий. — В каком смысле? — встревожено спросил Гарри. Он уже начинал ненавидеть себя, снова. Почему все, что он делает, приводит к все более ужасным последствиям?! — Что с ними? Целитель вновь ненадолго задумался. — Давайте сначала поговорим о вас, мистер Поттер. Насколько хорошо вы помните о том, что произошло? На миг Гарри прикрыл глаза, и одновременно несколько картинок вспыхнуло перед его глазами: Рон, Гермиона и Малфой в огромной луже крови, Руквуд со старейшей палочкой, Сириус сражается с оборотнями, кровавая культя вместо правой руки. — Хотел бы я помнить поменьше, — сухо сказал Гарри. Доктор Аддингтон в утешающем жесте сжал левую руку Гарри. — Знаете, мистер Поттер, многие оборотни предпочли бы остаться без обеих рук, чем быть теми, кто они есть. С современными методами протезирования вы почти не заметите разницы. Вы сможете писать, есть, полностью работать правой рукой. Разве что колдовать вам придется левой, но, поверьте мне, это наименьшая жертва по сравнению с тем, что могло быть. — Конечно, — сказал Гарри. — Я знал, что это правильное решение, я сознательно пошел на это… просто как-то в голове не укладывается. Трудно поверить, что… части меня уже как будто бы и нет. Гарри вспомнил Аластора Муди, у которого не было ноги, глаза и половины носа. Что ж, у него будет другой набор — рука, ухо и, допустим, рот. Поттер нервно захихикал. — Мистер Поттер… — Все в порядке, — заверил целителя Гарри. — Можно мне уже подняться? Взмахом палочки Аддингтон заставил его кушетку чуть изменить свою форму, так что Гарри теперь полусидел. Комната расплывалась перед глазами, но общие очертания Поттер узнавал хорошо. Все палаты святого Мунго были похожи друг на друга, но здесь он абсолютно точно уже был. Эта диковинной формы сосна за окном была ему очень знакома. — Доктор Аддингтон, мои очки… Целитель отошел от него и порылся в тумбочке у дальней стены. Потом вернулся и нацепил очки Гарри на нос. Поттер поправил их здоровой рукой и только после этого решился посмотреть на свою правую. Та лежала на кровати, окруженная небольшой сферой, переливающейся всеми цветами радуги. Гарри понял, что все же сделал не совсем правильно — рубить надо было выше локтя, потому что прошло слишком много времени, пока он соображал. Но ему повезло: количество яда не превысило третий критический порог, после которого он стал бы истинным оборотнем. — Анализ на токсины уже делали? — спросил Поттер. — Нет. Но если вы готовы, я могу взять кровь прямо сейчас. Гарри кивнул, а потом спросил: — Так что же все-таки с Грейнджер и Уизли? Целитель приспособил к его левой руке специальную колбочку для пробы крови, и та присосалась к коже, крошечной иголкой выискивая вену. — Не торопитесь, мистер Поттер, это еще не все, что касается вас, — сказал Аддингтон и по выражению его лица Гарри понял, что потеря руки — это даже не повод нервничать по сравнению с тем, что сейчас скажет целитель. Он кивнул, давая понять, что готов слушать, и доктор продолжил: — Вы использовали бодрящее и мобилизующее зелье, а потом впали в состояние аффекта. Вы израсходовали больше магии, чем могли себе позволить. Больше, чем у вас было в свободном доступе. Гарри резко выдохнул, шокировано качая головой: нет, вот этого точно не могло произойти, только не с ним. — И что — все? — спросил он слабым голосом. — Я могу продать свою волшебную палочку на аукционе неудачников? — Не торопитесь с выводами, мистер Поттер, — мягко сказал Аддингтон. — Нарушение весьма серьезное, не буду вам лгать. Но ваше магическое ядро не разрушено полностью, хотя и сильно повреждено. Я не возьмусь пока что делать какие-либо прогнозы. Многое зависит от вас. — И что же я должен делать? — напряженным голосом спросил Гарри. В нем странно смешались противоречивые чувства: ярость, горечь, страх, неверие. Ведь он знал, к каким последствиям может привести злоупотребление магией под действием мобилизующего зелья! Почему не остановился вовремя? — Вам придется на время отказаться от попыток использовать магию. Совершенно. Даже палочку в руку не берите в течение, как минимум, трех месяцев. Если ядро и восстановится, то только в состоянии полного покоя. Также нежелательно, чтобы кто-то использовал магию на вас или в вашем присутствии. Все это может вызвать дестабилизацию ядра и ухудшение ситуации. — Разве это не магия, которую нельзя рядом со мной применять? — мрачно спросил Гарри, кивая на обрубок своей правой руки, окруженный цветной сферой. — Это лечебная, очень мягкая магия, — пояснил Аддингтон. — Не волнуйтесь, она вам точно не навредит. А вот в школу вам возвращаться нельзя до полного восстановления. Мы будем наблюдать за вашим ядром — и только когда оно снова приобретет цельную структуру, вам можно будет попробовать взять в руки палочку и проверить, насколько все… изменилось. — Каковы шансы, доктор? — спросил Гарри. — Только честно и объективно, ваш прогноз. Если он не оправдается, я не буду предъявлять никаких претензий. Аддингтон покачал головой. — Пятьдесят на пятьдесят. Я видел людей, которые и с худшими нарушениями восстанавливались до нормального состояния, но были и такие, что и при меньших травмах ядра сдавались и становились сквибами. Единственное, что в вашем случае могу добавить — возможно, небольшое содержание ликантропного яда в вашей крови пойдет вам на пользу. Ведь всем известно, что повышенная регенерация оборотней касается не только тела, но и магии. Но это только предположение. Как обстоят дела на самом деле, мы увидим только после полнолуния. — Доктор, скажите, — Гарри нервно сглотнул, и уже готов был истерично расхохотаться над иронией расклада, — а если бы я не пресек заражение ликантропией, это исправило бы ситуацию с ядром? Некоторое время доктор молчал, испытующе глядя на Гарри, и будто рассуждая о том, стоит ли говорить правду. Но потом сказал: — Вполне вероятно, что да. Но не вините себя, мистер Поттер, вы не могли этого предусмотреть. И не списывайте себя раньше времени со счетов. Возможно, все не так плохо, как вам сейчас кажется. Гарри вздохнул и хотел бы спрятать лицо в ладонях, но у него была только одна рука, и нужного эффекта изоляции от окружающего мира не получилось. Он опять сам во всем виноват. Он снова допустил ошибку, которая привела к ужасным последствиям. И как только ему удается пытаться удерживать ситуацию под контролем, и при этом терять контроль абсолютно над всем? Кстати, о последствиях. — Грейнджер и Уизли, — глухим голосом напомнил Гарри о своем вопросе. — Или это опять еще не все, что касается меня? Доктор Аддингтон помолчал некоторое время, понимающе глядя на Гарри, а потом сказал: — С мистером Уизли сейчас еще работают. У него очень глубокие повреждения, но мягкие ткани будут восстановлены до нормального состояния, в этом нет никаких сомнений. Проблема в том, что кинжал проник слишком глубоко и достал до спинного мозга. И пока что нет уверенности, что его удастся срастить. Вы понимаете, к каким последствиям это может привести. Гарри снова кивнул, невидящим взглядом буравя пространство перед собой. — Но ведь он сможет ходить? — Да, в любом случае, — сказал целитель. — Даже если не сам, то на такой случай существуют псевдо-протезы, особая техномагия, которая позволяет человеку управлять нижней частью тела в обход спинного мозга. — Сколько это стоит? — тут же спросил Гарри. Он знал, что Уизли не могут себе это позволить и страховка вряд ли перекроет эти расходы: Рон в определенной степени сам виноват в произошедшем — нечего было сбегать из школы вместе с Малфоем, который вел себя более чем подозрительно. — Я хотел бы им помочь, но… анонимно. — Не принимайте поспешных решений, — мягко посоветовал доктор Аддингтон. — Пока что вам нужно подумать о себе. Но если вы не измените своего мнения, я познакомлю вас с доктором Нейтоном. Гарри благодарно кивнул. — А что с Гермионой? — спросил он. — В смысле, с Грейнджер. — С ней немного проще и одновременно сложнее. Она пришла в себя, функции организма не пострадали, но… вы ведь видели ее… там, в Годриковой Лощине? Гарри медленно кивнул. Он тогда даже не сразу узнал Гермиону — настолько было изуродовано ее лицо и все тело. — Ритуальные порезы невозможно излечить полностью, — сказал Аддингтон то, что Гарри и так уже знал. — Раны заживут, но шрамы останутся. И с этим ничего нельзя поделать. — Значит, ей придется освоить чары перманентной иллюзии, — пробормотал Гарри, но в горле у него застрял горький ком. Чувство вины вгрызлось в душу и не давало дышать. — Да, это наилучшее в данной ситуации решение, — согласился целитель и поднялся. — Я проведу тест вашей крови, мистер Поттер, и сообщу вам результат вечером. Вы пока отдыхайте. По факту инцидента в Годриковой Лощине ведется следствие, и Скримджер ждет, пока вы будете готовы с ним пообщаться. — Я готов, — сказал Гарри. Он ведь действительно уже стабилен и, вроде как, не опасен. Но Аддингтон покачал головой. — Как ваш целитель я с этим категорически не согласен. Вам нужен покой и отдых. Позже я, возможно, пущу к вам вашего опекуна. Остальным придется подождать до завтра. Надеюсь, вы не будете возражать, мистер Поттер. — Не буду, — Гарри равнодушно пожал плечами. — Спасибо, доктор Аддингтон. * * * — Неужели за всем этим в конечном итоге стоял все-таки Руфус? — мрачно нахмурившись, спросил Дамблдор. — Никогда за ним не водилось такой безумной жажды власти… — Он стоял во главе всей операции, но действовал он руками других людей, — сказал Гарри. — И, признаюсь, намного позже я понял, что я сам и подтолкнул его к этому решению. Ведь он не думал ни о чем таком, пока вы были на виду, от вашего мнения многое зависело. Но когда вы ушли из жизни магического общества, он почувствовал себя свободнее. Да и не только он. Кроме Волдеморта было много всякой пакости, которая норовила вылезти наружу, почувствовав слабину среди мирного населения. А Руфус… он жаждал не власти. — Так он не стал министром? — уточнил Дамблдор. — Стал. Из-за всех этих событий выборы перенесли на конец лета, на что Руфус, в общем-то, и рассчитывал. Он успел как следует подготовиться, найти себе союзников, в том числе в Ордене Феникса. Мракоборцы поймали Барти Крауча и многих других. Руквуда, правда, снова упустили. Главным камнем в огород Фаджа был арест Люциуса Малфоя — его главного спонсора и сторонника. Гибель Драко и Нарциссы здорово того подкосили. Его не приговорили к поцелую дементора, потому что удалось доказать, что Белла его действительно шантажировала. Но в Азкабан на пожизненное отправили. Дамблдор тяжело и грустно вздохнул. Гарри и самому было неприятно. Ладно, если бы от его ошибок страдал он один… но страдали окружающие его люди. Возможно, именно поэтому Снейп дистанцировался от него, как только мог. — Руфус стал министром, но не политическая карьера была его целью. Он строил куда более масштабные планы. И я, к сожалению, стал их частью. * * * Первого сентября Гарри заперся в своей комнате и весь день не вставал с кровати. Все его однокурсники, даже Рон и Гермиона, поехали в тот день в школу, а он даже волшебную палочку взять в руку не мог, и было неизвестно, возьмет ли еще когда-нибудь. Сириус и Ремус деликатно обходили эту тему стороной — они даже старались не колдовать при Гарри, но при этом выглядели очень смешными и неуклюжими, особенно когда пытались приготовить завтрак без волшебства. Ремус тоже не ехал в школу. Гарри не знал почему, но Люпин отказался от должности. Он сказал только, что «так надо», а себе он что-нибудь другое подыщет. Гарри не выспрашивал — Хогвартс его вообще особо не интересовал. Он был бы даже рад возможности находиться вне школы, если бы при этом его магия была в порядке. Но эта причина даже для Скримджера была достаточно серьезной — он не трогал Гарри, и, казалось, вообще о нем забыл. Какого мнения относительно произошедшего придерживается Руфус, Гарри не знал. С Гавейном они разговаривали лишь один раз в больнице, а потом связывались только совиной почтой, и содержание переписки никак не касалось Скримджера или кого-то еще из семьи. Робардс из раза в раз выражал Гарри свою уверенность, что все будет хорошо, и надежду, что это произойдет скоро. Каждую неделю Гарри с Сириусом магловскими способами добирались в клинику Святого Мунго на консультацию с доктором Аддингтоном. Тот каким-то странным прибором диагностировал ядро, и из раза в раз говорил, что восстановление идет, но нужно еще время. И если летом Гарри боялся, что не успеет восстановиться до первого сентября, то теперь надеялся, что ситуация улучшится хотя бы к Рождеству. Аддингтон ни разу не дал никакого четкого прогноза. Лишь в конце сентября он сказал, что уже через пару недель можно будет проверить, восстановилась ли вокруг нового ядра магия. Гарри привык все делать левой рукой — вместо правой у него красовался неподвижный магловский протез. Даже волшебный заменитель он не мог себе пока что позволить — тот питался бы его магией, чего пока что допускать нельзя. В тот день Гарри нервничал так сильно, как не нервничал в ожидании схватки с Беллатрикс Лестрейндж. Сириусу приходилось постоянно одергивать его, чтобы он не попал под машину, не врезался в кого-нибудь и не начал говорить о волшебстве в присутствии маглов. Они добирались в Мунго на метро, и еще ни одно путешествие в жизни Гарри не было таким долгим. Он чувствовал себя маленьким беспомощным ребенком, против большого враждебного мира. И если сегодня вдруг окажется, что магия в нем все-таки умерла окончательно — он не будет здесь больше оставаться. И плевать, что там говорил Снейп… Гарри очень хорошо помнил это чувство бессилия и пустоты — когда там, рядом с кладбищем в Годриковой Впадине, он махал палочкой, не в силах выдавить из себя ни одно простейшее заклинание. Но с тех пор прошло почти четыре месяца. «Сегодня все будет хорошо», — утешал он себя. — Ну что, мистер Поттер, как настроение? — спросил доктор Аддингтон, приглашая Гарри располагаться в удобном белом кресле и настраивая свой прибор для сканирования ядра. — Переменчивое, — глухим голосом ответил Поттер. Действительно, сегодня он весь день переживал такие перепады настроения, каких у него сроду не было. — Не волнуйтесь, мистер Поттер, расслабьтесь, — посоветовал Аддингтон и Гарри глубоко вздохнул, через силу расслабляя плечи и откидываясь в кресле. Прошло несколько минут — чуть больше времени, чем доктору обычно было нужно для проверки. Когда он заговорил, голос его звучал несколько напряженно. Возможно, Гарри этого и не заметил бы, если бы у него самого нервы не были натянуты до предела. — Ну что ж, — сказал Аддингтон. — Ваше магическое ядро снова имеет цельную структуру, мистер Поттер. Полагаю, теперь можно проверить, что у вас с самой магией. Гарри поднялся из кресла и подошел к Сириусу, который уже достал из внутреннего кармана плаща его палочку с пером Фоукса. — Не дергайся, Гарри, — мягко сказал Сириус. — Магия не любит напряжения. Поглядев крестному в лицо, Гарри легко прочитал в его глазах беспокойство. Ничего не ответив, он взял палочку и медленно направил ее в сторону пустой стены — просто на всякий случай. Сейчас все решится. «Люмос», — подумал Гарри. И едва не упал от облегчения и радости, когда на кончике волшебной палочки появился свет! Гарри спрятал лицо в сгибе левого локтя и затрясся в беззвучных рыданиях. Он и не понимал до сих пор, что для него магия. Это — его жизнь, его дыхание, его спасение… как смог бы он без волшебства? — Эй, Гарри, все в порядке, — Сириус ободряюще обнял его за плечи, но в его голосе тоже слышалось огромное облегчение. — Видишь? Все хорошо. А ты боялся… — Поздравляю, мистер Поттер, — сказал доктор Аддингтон. — А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы проверить потоки. Садитесь обратно в кресло, вызовите Люмос и удерживайте. — В понедельник вернешься в Хогвартс, Гарри, — широко улыбаясь, сказал Сириус. — Я напишу МакГонагалл. В школу возвращаться Гарри совершенно не хотел, но на фоне облегчения от восстановившейся магии, он был готов смириться даже без скандала. Он пропустил полтора месяца занятий, но это не имело значения — он все равно большую часть уроков прогулял бы. Но ученики и профессора восприняли его возвращение как большое событие — видимо, многие из них были в курсе того, что именно с ним произошло. Гарри постоянно ловил на себе заинтригованные взгляды, полные вопросов и догадок, новых идей для сплетен. Но прямо поговорили с Гарри только трое: МакГонагалл, Слагхорн и Джинни. Остальные же ограничивались наблюдением и распространением слухов. В этом году в школе появился целый ряд нововведений. Шокированные тем, что в конце прошлого учебного года студент доставил к Беллатрикс Лестрейндж своих же друзей, родители учеников потребовали ужесточить меры безопасности и организовать охрану в школе. Замок теперь круглосуточно патрулировал дежурный мракоборец, а всем студентам раздали браслеты-маячки, которые позволяли профессорам определить местоположение студента в любое время. Снятие браслета наказывалось списанием очков факультета и отработками. Еще через браслет можно послать сигнал бедствия — для этого нужно коснуться волшебной палочкой до рунной вставки и профессора получат координаты для аппарации или портключа. Кроме того, покои деканов были перенесены ближе к гостиным факультетов, и каждый вечер, за пять минут до отбоя, проводилась перекличка. Опоздавшие также наказывались отработками и штрафными баллами. Гарри лишь покачал головой, узнав о новых правилах. Ни баллы, ни отработки его не беспокоили — кто сможет его принудить к тому, чего ему не хочется? Но не носить браслет совсем не получится — это вызовет слишком много подозрений. Полгода назад Гарри был полон решимости бросить Хогвартс сразу после сдачи СОВ, но Скримджер не позволил. Он утверждал, что ему нужен свой человек в школе, хотя и не объяснял зачем. Поэтому Гарри пришлось остаться и выбрать как минимум три предмета для ТРИТОН — руководство школы пошло ему навстречу ввиду особых обстоятельств и допустило к обучению без СОВ, с расчетом на то, что он сдаст их в следующем году с пятым курсом. Гарри выбрал для изучения нумерологию и руны — предметы, в которых почти ничего не смыслил, но очень хотел освоить, чтобы лучше понимать структуру заклинаний. Раз уж приходится тратить время в замке, лучше тратить его с пользой. А еще Гарри выбрал зелья, которые ему во все времена плохо давались. Но Слагхорн, выдавая Гарри его личное расписание, сообщил, что защита от темных искусств в этом году обязательна для всех учеников, а также МакГонагалл просила передать Гарри ее приглашение на курс высшей трансфигурации. Последнее известие чуть удивило Гарри — он был уверен, что директриса будет рада избавиться от такого студента… но она, видимо, хотела держать его поблизости чтобы «присматривать». Что ж, Поттеру было все равно. Пусть директриса записывает его в свои списки — а экзамены он уж как-нибудь сдаст. Когда после завтрака все ученики разбрелись по классам, Гарри проигнорировал нумерологию в своем расписании и отправился в библиотеку. Единственное, что нравилось Гарри в Хогвартсе — это свободный доступ к практически любой информации, которая ему была нужна. Почему-то он был уверен, что после происшествия в июне Скримджер передумает принимать его в семью. Все-таки магия его еще не до конца стабилизировалась, неизвестно, как она отреагирует на обращение. А еще — его ведь укусил оборотень. Поэтому при первой же возможности Гарри отправился во владения мадам Пинс, чтобы почитать что-нибудь о второй степени ликантропии и о вампирах. Из краткого курса в школе мракоборцев, который в прошлой жизни прочитал им Кингсли, Гарри знал только о трех существующих порогах заражения ликантропией. Если концентрация яда в крови превысит первый порог — обострится зрение и слух, возможно, появится тяга к сырому мясу, как у Билла Уизли в первой реальности. Второй порог — это стойкий иммунитет ко всем болезням, обостренный нюх, и, если верить Ремусу, выделение волчьих феромонов. Третий порог — превращение в истинного оборотня со всеми вытекающими последствиями. Гарри лишь самую малость не дотянул до третьего порога. Доктор Аддингтон назвал это чистым везением. Гарри никаких особых изменений не замечал, разве что в полнолуние его организм действительно начинал вести себя странно. Он мог видеть без очков, слышал дыхание Сириуса на расстоянии двух этажей и очень хотел секса. Возможно, это было связано с наступлением определенного возраста, а не с заражением, а может, два фактора просто подействовали на него одновременно. Полностью отдавая себе отчет в том, что Джинни еще ребенок, Гарри снимал напряжение самостоятельно, избегая в эти дни встреч вообще с кем-либо. Но больше всего его беспокоило не это. Едва узнав, что Гарри вернулся в Хогвартс, Скримджер в письме отдал распоряжение, чтобы Гарри прекращал питаться в Большом Зале, чтобы люди постепенно смирились с его новой привычкой и не заметили, когда его рацион круто изменится. Гарри должен был брать еду прямо у эльфов на кухне и питаться так, чтобы никто не видел. Все должны думать, что он стал параноиком и опасается отравления. Значит, Скримджер не отказался от своего желания обратить Гарри, несмотря ни на что. И Поттер вдруг подумал, что Руфус, возможно, просто собирается его убить. Потому что вампирский яд смертелен для оборотней и наоборот. И пусть Гарри и не настоящий оборотень, ему не хотелось после всего расстаться с жизнью из-за недомыслия главы Семьи. Поэтому, подкрепившись на кухне, Гарри отправился в библиотеку. Мадам Пинс покосилась на него с неодобрением, но назначать взыскания за прогулы и снимать баллы не было ее прерогативой. Поэтому Гарри спокойно устроился в дальнем углу библиотеки, набрал себе нужных книг и углубился в чтение. «Разница между ядом оборотня и ядом вампира заключается в том, что изменения, вызываемые вторым, необратимы. Если яд оборотня циркулирует в крови в течение всего месяца, а активизируется только в полнолуние, встраиваясь в клетки организма и провоцируя, тем самым, изменения, то яд вампира изменяет организм раз и навсегда, не встраиваясь в клетки, а путешествуя между ними, меняя тело не по форме, а по сути. Поэтому вампиризм имеет лишь одну степень заражения — необратимую. История вампиров и оборотней уходит корнями в века. И те и другие считаются темными существами, и кроме явных различий, у них есть много общего. И те и другие хищники, которые вполне могут вести себя как обычные люди и ничем себя не выдать. Оба вида страдают тяжелой аллергией на серебро и этиловый спирт во всех его формах. Различаются способы размножения, но это является следствием специфики природы» Гарри пролистал несколько страниц — дальше шло занудное описание способов размножения одних и вторых, но это было не то, что его интересовало. Он надеялся найти что-то, что убедит Скримджера оставить его в покое. Ближе к концу книги Поттер нашел то, что искал. «Если яд оборотня попадает в организм вампира, он сразу же пытается его обратить в зверя. Разумеется, обращение невозможно: мутация в организме уже произошла, и те клетки, которые должны превратиться, уже давно необратимо изменены. Но яд все равно пытается их модифицировать, но вместо этого просто разрушает. Ткани отмирают, и даже сверхмощная регенерация вампира не может этому помочь — все происходит слишком быстро. Доподлинно неизвестно, помогает ли отсечение конечностей — прецедентов на момент написания книги зафиксировано не было. Похожий процесс происходит и в обратном случае — заражении вампиризмом оборотня. О заражении прямо в момент полнолуния ничего неизвестно, вероятно потому, что никто не выжил и рассказать об этом некому. Однако известен ряд случаев, когда маги пытались вылечиться от ликантропии путем заражения вампиризмом. При других фазах луны они вели себя как типичные вампиры, но во время полнолуния наблюдалась та же ситуация, что и при обратном заражении: в момент активации ликантропного яда он разрывал уже мутировавшие клетки и убивал хозяина. Что касается частично зараженных — феномен изучен мало. Известно лишь, что они иногда выживают. Эффект полнолуния, видимо, зависит от степени заражения». Гарри раздраженно фыркнул и отбросил книгу. «Совершенно ясно, что ничего не ясно, — резюмировал прочитанное Поттер. — Придется мне, видимо, становиться первопроходцем». — Гарри, мальчик мой, — устало пыхтя, Слагхорн расположился на диване возле Гарри. — Профессор Найт жаловалась, что ты не посещаешь ее уроки.* — Да? — удивился Гарри. — А кто это? *Примечание автора: хотя фанфик и не переводной, но эта фамилия произошла от английского слова. Мне кажется важным в данной ситуации уточнить, что слово это начинается на букву «K». Слагхорн устало вздохнул и пояснил: — Профессор Нора Найт — наш новый преподаватель защиты от темных искусств. И я тебе, кажется, уже говорил, что в этом году защита обязательна для всех. — А потом, чуть понизив голос, добавил, будто извиняясь: — Ну, ты же понимаешь, Гарри, она новый человек в школе, еще не знает всей… специфики. — А потом он склонился к самому уху Гарри и шепнул. — Ну, сходи к ней, будь другом, позволь мне создать хотя бы видимость того, что я могу с тобой справиться, ты самый трудный ученик Хогвартса за последние сто лет. Новый титул польстил Гарри, и он смягчился. Он сделал виноватое лицо, опустил глаза и сказал негромко: — Ладно, как скажете, профессор. На следующем сдвоенном уроке профессора Норы Найт Гарри занял самую заднюю парту, прячась, как обычно, за широкой спиной Гойла. Гарри был немного удивлен, увидев профессора Найт: он определенно встречал ее в коридорах в течение последних двух недель, но почему-то был уверен, что это какая-то ученица седьмого курса сильно изменилась за лето, поэтому ее невозможно узнать. Выглядела профессор Найт очень молодо, почти девчонкой, но во взгляде была какая-то тяжесть. У нее были короткие гладко уложенные черные волосы и светло-карие блестящие глаза. Почему-то Гарри бросилась в глаза ее одежда — длинная мантия с высоким воротником из очень плотной ткани. На первый взгляд все было заурядно — обычная форменная профессорская мантия… но через несколько секунд Гарри понял, что привлекло его внимание — обувь. Это были берцы из кожи василиска — удовольствие не из дешевых, британское управление мракоборцев обеспечили такой роскошью только в две тысячи семидесятом году, и то, не все подразделения, а только сильнейшие, которые работали с самыми сложными объектами. И это было немного странно, что профессор Хогвартса носит такую обувь. Профессор Найт провела перекличку, дойдя до Поттера, она удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Гарри мысленно поставил ей маленький плюсик. Вот если бы она еще и Слагхорну не пожаловалась… Но тогда бы он не узнал, что ей есть за что ставить плюсик… Да, скорее всего, он бы вообще через пару дней забыл, что такой предмет как защита есть в его расписании. Он пропустил всего семнадцать уроков, но из разговоров однокурсников приблизительно знал, чего касаются эти занятия. Нора составляла программу, судя по всему, в соавторстве с Люпиным, во всяком случае, манера была похожей: параллельно с повтором уже изученных заклинаний они изучали стратегию и тактику ведения боя. За это Гарри тоже был готов поставить полплюсика, потому что сам он о стратегии услышал только на первом году курсов мракоборцев. Но только это, вероятно, была не ее заслуга, а одобренная новым министерством программа. — Итак, на прошлом занятии мы разбирали с вами стратегию поединка один на один на открытом пространстве, — негромким, но очень отчетливым голосом сказала профессор Найт. — Вам было задано самостоятельно разобрать способы создания физических преград. Сдавайте работы. Я их просмотрю и оценю самые удачные, а их содержание мы разберем на следующем уроке. Сегодня мы с вами разберем особенности стратегии в закрытом помещении и выучим новое для большинства из вас заклинание Фламма Глобус. Гарри немного удивился — он не слышал про такое заклинание. Он протянул руку через ряд и взял у Невилла со стола учебник. — Можно? — спросил он, уже листая. Он наугад открыл книгу и сразу же узнал ее: как раз по этому учебнику они учились на первом курсе школы мракоборцев. Хотя нет, не по этой. Та была чуть посложнее и ориентирована на более профессиональную аудиторию. Гарри посмотрел автора — да, составил тот же волшебник. Поттер вернул Невиллу книгу. — Спасибо. Он уже более внимательно начал прислушиваться к Норе Найт. — Пока что давайте разберемся, какие есть преимущества и недостатки у сражения в помещении. И вообще, как мы можем классифицировать помещения с точки зрения стратегии… Если она из Управления — почему Гарри никогда о ней не слышал? А если не оттуда, то почему пользуется их учебником? Можно, конечно, предположить, что министерство навязало, но тогда они дали бы и своего преподавателя. Гарри так и подмывало спросить у Найт, откуда она такая умная взялась. Она владела окклюменцией — элементарной так точно, а о более сложной выводов без прямого вмешательства не сделать. Гарри хотел обратиться за комментариями к Люпину, который, вероятно что-то знал, ведь уступил же он по какой-то причине должность. Да вот только Гарри сомневался, что тот что-то скажет. Если Найт — человек Ордена, они не станут это афишировать. А после июньского инцидента Ремус не приближался к Поттеру, пока не освоил минимум окклюменции. Закончив излагать теоретическую часть, Нора дала ученикам небольшой перерыв, а когда все вновь собрались в классе, продолжила: — Теперь обещанное Фламма Глобус. Внешне — это обычное заклинание огненного шара, но его особенность заключается в том, что оно отскакивает от твердых негорючих поверхностей, а значит, может оказаться весьма полезным в бою в закрытом пространстве. Гарри стало не по себе, и он, не успев удержаться, поднял руку. — Да, мистер э-э… — Поттер, — подсказал Гарри и поставил еще один плюсик. Даже два — за Фламма Глобус и за «э-э». Еще никто так ловко не ставил его на место. — Скажите пожалуйста, он отскакивает только от твердых поверхностей или от физических щитов тоже? — От щитов тоже, — сказала профессор Найт, слегка прищурившись. Кажется, она поняла, почему у Поттера возник такой вопрос. — Давайте немного разомнемся. Вещи оставляйте здесь, берите только волшебные палочки. Впервые за эту жизнь Гарри почувствовал, что учеба в Хогвартсе для него не бесполезна. Если бы он владел заклинанием Фламма Глобус четыре месяца назад, или хотя бы каким-то аналогичным проклятьем, которое не разбивается о поверхность, а отскакивает от нее — он бы, возможно, сумел одолеть Руквуда. Все, что нужно было сделать — угадать угол и немного промахнуться мимо упивающегося смертью — тогда заклятье, пролетев за его спину, отразившись от дальней стены купола и вернувшись, поразило бы его. А если и нет — все равно Нора Найт была первым профессором, упомянувшим заклинание, которым Гарри не владел. Они пошли в смежный с классом зал — такой порядок был организован еще при Люпине для тренировки заклинаний. Зал был огромен — в прошлом году в нем тренировались всем курсом. Но теперь защита от темных искусств вновь шла у Гриффиндора со Слизерином, а у Равенкло с Хаффлпафом, поэтому места для тренировок было более чем достаточно. — Итак, прошу всех выстроиться в ряд! — сказала Найт. — Как я уже говорила, Фламма Глобус отскакивает от поверхности либо поджигает ее. Кто скажет, из чего нам надо сделать мишени, чтобы это было безопасно, и чтобы они оказались долгосрочными? Потом в течение десяти минут студенты под руководством профессора Найт доводили до совершенства рабочее пространство. В результате одна из стен и пол вдоль нее были покрыты плотной мокрой тканью, и перед каждым студентом стояла металлическая пирамида, стенки которой сходились под таким углом, чтобы попавшее в пирамиду заклятье отскакивало к потолку, к которому тоже была прикреплена мокрая ткань. — Не забывайте время от времени смачивать высохшую поверхность, — напомнила профессор Найт и продемонстрировала всем правильное движение палочкой и четкое произношение формулы для Фламма Глобус. Потом ученики приступили к тренировкам, а профессор ходила вдоль ряда, исправляя ошибки. Гарри сердился. Как такое может быть, что он, сташестидесятилетний волшебник, мракоборец с боггарт знает каким стажем, не может освоить новое заклинание?! Он уже придумывал, как порезче огрызнуться, когда к нему подойдет профессор Найт, но она будто почувствовала его настроение и задержалась возле Гойла. — Локоть чуть выше и не сгибайте запястье. Заклятья огня капризные и любят твердую руку. Гарри нахмурился. Раньше он неплохо справлялся с огнем, в свое время даже Адское Пламя сумел взять под контроль. Что же мешает ему сейчас? И тут его осенило, будто пыльным мешком по голове ударило… Гарри переложил палочку в другую руку и четко произнес: — Фламма Глобус. Небольшой огненный шар размером с орех выскочил из его палочки, с гулким звоном ударился о пирамиду и отскочил к потолку. — Очень хорошо, мистер Поттер! Пять баллов Слизерину! Гарри чувствовал, что к его глазам подступают слезы. Он ненавидел себя, ненавидел свою левую руку и старые привычки, свой идиотизм и невнимательность. Сколько еще раз он так облажается, прежде чем запомнит, что уже не является полноценным волшебником? Что он не сможет сражаться двумя руками и уже точно никогда не одолеет Руквуда… разве что в следующей реальности, но, как правильно сказал Снейп — эта реальность — часть истории, и отказываться от нее лишь потому, что она не слишком привлекательна, нельзя. Он почувствовал мягкое прикосновение к левому плечу и удивленно обернулся. — Ты в порядке? — мягко спросила Гермиона, и Поттеру стало еще хуже. Ее иллюзия была безупречна, но Гарри знал, как она выглядит под маской. Знал, что она видит в зеркале. Он хотел сказать какую-нибудь грубость, чтобы раз и навсегда стереть у нее желание проявлять к нему заботу и внимание, чтобы она даже близко больше не появлялась в его проклятом существовании. Но не смог. Челюсти свело нервной судорогой, достаточно злые слова не приходили на ум. Хотелось извиниться, вымаливать прощение и пообещать все исправить… но как он сможет? Разве что привязать Гермиону к себе и протащить в новое перерождение, позволить ей снова увидеть в зеркале красавицу… — Не отвлекайся, Грейнджер, — спокойно сказал он, сумев, наконец, совладать со своими эмоциями, и снова поднял палочку: — Фламма Глобус. Потом Гарри стал отрабатывать невербальную форму. И, хотя и не сразу, у него получилось. Но плохое настроение оставалось с ним до конца недели. А потом наступало очередное полнолуние, и Поттеру пора было собираться в Лондон. Помимо планового осмотра у Аддингтона он пообещал целителю, что позволит исследовать себя во время «обострения» чисто в научных целях. На Хэллоуин Сириус почему-то сказал Гарри приехать домой, хотя сам Гарри хотел поехать в поместье Скримджера и встретиться, наконец, с Гавейном, впервые после июня. Никогда раньше Сириус не просил крестника покинуть школу посреди семестра, и это было подозрительно… Поттер, как примерный ученик, рассказал о своих подозрениях декану. Тот проверил личность Сириуса и надежность портключа и дал Гарри добро. — Похвальная бдительность, мистер Поттер, — сказала профессор МакГонагалл, которая сидела за столом на кухне площади Гриммо в обществе других членов Ордена Феникса. — Только почему-то мне кажется, что вы сделали это не для безопасности, а из чистой вредности. Гарри пожал плечами и окинул взглядом присутствующих. Его пригласили на собрание? Это немного странно… — Ну, и что у нас здесь? — невинно хлопая глазами, спросил Гарри. — Собрание Ордена Феникса, — сказал Ремус. — И не валяй дурака, мы знаем, что ты слышал об ордене. Гарри снова пожал плечами, пока еще не в силах выбрать линию поведения. Он встретился взглядом с волшебным глазом Аластора Муди, и ему стало не по себе. — Мы решили позвать тебя, Поттер, потому что летом ты проявил себя как зрелый боец. И хотя пока что ты еще несовершеннолетний и в рейдах, разумеется, принимать участия не будешь, но в следующем июле тебе исполнится семнадцать, и тебе лучше заранее знать, к чему готовиться. Потому что Руквуд, судя по всему, имеет на тебя определенные планы. Гарри тяжело вздохнул и опустился на свободный стул между Грозным Глазом и Сириусом. — Почему вы думаете, что у него на меня планы? — спросил он. — По той же причине, по которой планы на тебя были у Беллатрикс Лестрейндж. Нам стало известно, что она хотела принести тебя в жертву вместо Драко Малфоя, но тот либо не сумел, либо не захотел тебя приводить. — Почему? — нахмурился Гарри. — Сейчас это неважно, — отрезал Муди. — На данный момент нам нужно кое-что выяснить о Руквуде. А ты, как человек, лично столкнувшийся с ним в бою, возможно, сможешь нам помочь. Гарри медленно кивнул. — Даже не представляю, чем я смогу вам помочь. Мы с ним бесед особо не вели… Что именно вы хотите знать? — Его палочка, — сказал Муди. — Из непроверенного источника нам стало известно, что он, якобы, завладел Старшей Палочкой. Гарри уверенно кивнул. — Это точно была она. На первом курсе я видел ее у Дамблдора, эту форму ни с чем нельзя перепутать. Когда я с ним дрался — у него была именно эта палочка. Среди собравшихся пронесся тревожный ропот. — Вы пытались связаться с Дамблдором? — спросил Гарри. — И не один раз, — сказал Люпин. — А… — начал Гарри, но придержал язык, он не был уверен, что в Ордене знают о том, что Снейп долгое время был с ним. Поттер внимательным взглядом окинул присутствующих, делая вид, что кого-то ищет. — А где Снейп? — спросил он. — Он не в Ордене, Гарри, — сказал Сириус. — Он был осведомителем у Дамблдора, но ни с кем из нас он связь не поддерживал. — Но ведь он был в Годриковой Лощине. Сражался на нашей стороне, я видел, — сказал Гарри. — Он мог притворяться, — сказал Муди, продолжая буравить Гарри пристальным взглядом. — Что, если Снейп знает, где Дамблдор? — осторожно предположил Гарри. — Можно попробовать притвориться, что мы ему доверяем, чтобы он пришел к нам, поделился информацией, хоть какой-то… или если он поддерживает связь с Руквудом, мы могли бы выйти на него через Снейпа. — Неплохая идея, — сказал Ремус. — Похоже на план. — Гарри, — заговорил вдруг Кингсли. — Когда мы приблизились к дому Поттеров, я видел ваш с Руквудом поединок. Тогда мне даже в голову не пришло, что дерется школьник. — Так Руквуд и не школьник, — неловко отшутился Гарри. — Ты как-то упомянул, что тебя обучал кто-то из управления, — заметил Муди. — Кто? — Робардс, — сказал Гарри. — Он хороший дуэлянт, — одобрительно сказал Кингсли. — Тот, что сейчас начальник? — скептически уточнил Муди. — Смазливая девочка с косичкой? Гарри кивнул, усмехаясь, но потом решил попытаться оправдать своего «учителя»: — Он меня здорово натаскал. — Да я видел, — отмахнулся Муди. — Это он научил тебя ликантропию пресекать в корне? Гарри отрицательно покачал головой. — Нет, я читал об этом. Даже сам не знаю, как я смог, как осмелился… Ремус наклонился вперед, так, чтобы хорошо видеть Гарри. — Это было великолепное решение. Не каждый опытный боец решится на такое, а главное — сумеет. Если бы ты этого не сделал, ты бы жалел всю жизнь… — Давайте не будем об этом, — мрачно сказал Гарри. Настроение вновь упало ниже плинтуса. Стань он оборотнем — Скримджер забыл бы о нем навсегда. И рука была бы на месте. — Давно хотел спросить, — Гарри пристально поглядел на Ремуса. — Нора Найт — ваш человек? — Нет, — спокойно сказал Ремус, и лицо его стало чересчур безразличным. — Я с ней даже не был знаком, пока она не попросила у меня поделиться учебным планом на будущий год. Гарри заметил, как загадочно переглядываются другие члены ордена, и подумал, что тут дело, наверное, в чем-то личном. А раз так — то лучше не приставать. — Ладно, — махнул рукой Гарри. — Еще какие-то вопросы ко мне есть? — Да, Гарри, — сказал Сириус и замялся, неуверенно и слегка неодобрительно косясь на Грозного Глаза. Поттер встретился взглядом со старым мракоборцем и невольно поежился. Тот буравил его тяжелым взглядом и, казалось, рассуждал, достоин ли Поттер доверия. Но потом сказал: — Кое-что произошло несколько часов назад. Об этом пока никому неизвестно, но будь уверен: в завтрашнем «Пророке» кое-что появится. Дементоры покинули Азкабан. Гарри похолодел. — Что это значит? — спросил он. — Это значит, что опасные преступники остались без надзора, — сказал Кингсли. — То есть их охраняют, конечно, но уже не так надежно, как раньше. Мракоборцы не могут сравниться с дементорами. Те подавляли волю и магию заключенных одним своим присутствием. Теперь же… пройдет несколько месяцев, заключенные придут в себя и… вполне возможно, что кто-нибудь сможет воззвать к своей стихийной магии, и если не сбежать, то серьезно навредить. Гарри потряс головой. Дементоры ушли? Но куда и зачем? В прошлый раз, когда на его памяти это произошло, они присоединились к Волдеморту. Теперь же… — Сами бы они не ушли, — сказал Гарри. — Кто-то сумел их каким-то образом… заинтересовать. — Соображаешь, Поттер, — кивнул Муди. — Поэтому, собственно, мы тебе и сообщаем. Кое-кто из заключенных незадолго до этого события видел волшебника, очень похожего на Августа Руквуда. Мракоборцы работают сейчас над точной визуальной проекцией, чтобы опознать его однозначно. — Это нонсенс, — сказал Гарри. — Если бы Руквуд увел дементоров, он бы освободил и своих дружков. — Возможно, — кивнул Муди. — В этом нам еще предстоит разобраться. Но ты, Поттер, должен быть осторожен. Патронусом ты, насколько я знаю, владеешь? Гарри кивнул. Почему Руквуду могло прийти в голову натравить на него дементоров? В этом нет никакого смысла. В бою он победил Гарри, даже дважды… а теперь, случись у них стычка, он и подавно будет сильнее. К чему действовать опосредованными методами? Почему не лично? Единственное объяснение, пришедшее на ум, было таковым, что это не Руквуд. Как в прошлый раз кто-то подставил Сириуса, так в этот раз — Руквуда. Но зачем? — На этом для тебя все, Поттер, — заключил Муди. — Спасибо что пришел, Гарри, — сказал Сириус. — Не делай глупостей, ладно? После Хэллоуина по Хогвартсу пронеслась потрясающая новость. Она никого не оставила равнодушным, каждый был тронут чистой и пикантной романтикой. Некоторые пророчили драматичный финал, кое-кто верил в хэппи-энд, и почти все мечтали стать одной из вершин, чтобы образовать треугольник… Новость заключалась в том, что Гарри Поттер, калека-недооборотень, Мальчик-Который-Выжил и ученик, который всех достал… в общем и целом, окончательно и бесповоротно… короче, ОН ВЛЮБИЛСЯ. Другой причины, по которой Гарри Поттер посещал все уроки профессора Найт, быть не могло. Ну а что — ни к чьим урокам он не относился с такой ответственностью как к ее! Он даже домашние задания выполнял, задавал вопросы на уроках и всячески старался преуспеть! По мнению большинства, они стали бы красивой парой. Он — весь такой самоуверенный, заносчивый, обаятельный… и она — загадочная, сильная, красивая. Девочки начали подражать ее однообразному, но оттого лишь более таинственному, стилю. Кое-кто даже постриг и покрасил волосы, подделывая ее прическу. Некоторые ее возненавидели. Парни начали к ней присматриваться… хотя присматриваться особо было не к чему — все скрывала неизменная плотно застегнутая мантия с высоким горлом. Гарри только тихо посмеивался над всем этим. Он представил себя — старого, бородатого, однорукого мракоборца с этой девочкой из матрицы… Нет, это может быть только Джинни. А та на все эти слухи реагировала как-то странно. Чаще всего она делала вид, что ничего не слышит и что ее это совсем не интересует. Но Гарри-то знал, о чем она думает. И в какой-то момент ему вдруг непреодолимо захотелось кое-что для нее прояснить. — Привет, — он подсел к ней за стол в библиотеке и сделал вид, что вчитывается в огромный талмуд, а сам придвинулся к Джинни поближе, скрываясь за широкой обложкой. — Пишешь эссе для моей «невесты»? — Для твоей… — она непонимающе поглядела на Гарри, и глаза ее расширились как блюдца. — А, ну да. — И она уткнулась в пергамент, делая вид, что сердце не выскакивает из груди. — Ну, так называют профессора Найт все эти остолопы вокруг, — ворчливо сказал Гарри, пристально наблюдая за реакцией жены. Ой, нет, пока еще просто подруги. — Нет дыма без огня, Гарри, — попыталась улыбнуться Джинни. — Конечно, нет, — согласился Поттер. — Люди видят, что я влюблен… вот только они неправильно угадали — в кого. Джинни оторвалась от пергамента, но поглядеть на Гарри не решилась. — Ну, так может, имеет смысл прояснить, дабы избежать бессмысленных слухов. — Мне плевать на слухи, — сказал Гарри. — Мы ведь с тобой оба знаем, кого я на самом деле люблю. — Да? — Джинни поглядела на него сначала удивленно, а потом на ее лице сменилась целая гамма чувств: непонимание, недоверие, надежда… Гарри понизил голос, и наклонившись почти к самому ее лицу, прошептал: — Да, Джин, мы с тобой оба это знаем. Джинни улыбнулась, а потом вдруг расплакалась. На следующее утро серая сова принесла Гарри короткую записку. «Приготовься провести все рождественские каникулы с нами. Надеюсь, ты выполнил мою прошлую просьбу. Р.А.С.»