Быстрый забег

— Как тебя зовут? — Константин. Мне двадцать три. Судьба всегда выкладывает перед нами огромное количество путей, и никогда не знаешь, куда приведет выбранный путь: к стене или к пропасти? — Где ты работал до этого? — На общественном канале, в рубрике новостей. Снимал криминал и прочую гадость. Иногда эти пути обрываются, иногда зарастают непроходимой травой, иногда на этих путях и вовсе гаснут фонари. Оставшись посередине, у развилки, ты жадно начинаешь искать того, кто дал бы в руку зажигалку или ножик. — И почему уволился? — Устал от крови, безумства людей и…однообразия. Меня, кажется, после года съемок трупов ничем не удивить. Были, конечно, и другие истории, но меня, почему то постоянно ставили на драматические сюжеты с криминальной завязкой. — И о чем же ты теперь хочешь снимать или писать? Человеку всегда кажется, что он стопроцентно уверен в том, что хочет от жизни. Однако в процессе этой самой жизни его интересы, вкусы, предпочтения могут поменяться тысячу раз. И когда в семнадцать ты хочешь приключений и новых сенсаций, то в двадцать три… — Я хочу рассказывать людям о социальных проблемах. Донести до них то, что очень много плохого делается в этом мире и как с этим надо бороться. Он посмотрел на меня как-то неуверенно, скептически. Его седые брови соединились у переносицы очков, а сухие, потрескавшиеся губы чуть приоткрылись. Внезапно для меня он заржал во все горло: — Что ты там собрался доносить? Ты еще сопляк, не знавший жизни. Прежде чем кричать о проблемах в обществе, поварись в этом самом обществе с его мерзкими грехами. Я знал, что общество имело грехи. Их было семь или восемь. Каждый считал по-своему. Но мне было известно, что этих самых грехов, помимо семи-восьми известных, было намного больше. Люди подчинялись одному Богу, но молились другому. Я знал, что самым большим грехом были… — Деньги тебя совсем не интересуют, что ли? Тут зарплата намного меньше, чем на телевидении. В ответ я лишь покачал головой. Мой новоиспеченный начальник встал, распрямился, погладил пивной живот. От него тут же запахло сигаретами, потом и чем-то еще. Он уперся руками в стол, уставившись на меня: — Собирай свое дело и топай за секретаршей, она покажет тебе твое рабочее место. — Так вы меня берете? — я подскочил от его слов, роняя все документы из своего дела, которые пару секунд назад старательно собирал. Он еще раз скептически посмотрел на меня, но потом улыбнулся, пожал плечами и произнес то, что меня опустошило. — У тебя смазливая мордашка, в кадре будешь смотреться хорошо, если мы надумаем что-то снимать. Пишешь ты интересно, да и опыт работы есть. Все равно наш старик уходит на пенсию, а искать новых сотрудников месяцами у меня нет желания. Я принялся его благодарить. Но он остановил меня: — Не надейся, что в первый же день получишь интересный материал. Познание низов поможет тебе пробиться на верха. Я скривил губы. Но иного выбора у меня не было. Тем более накатившую депрессию надо было как-то лечить. Закрыв за собой дверь, я столкнулся с секретаршей, которая уже давно ждала моего выхода. Пока мы шли к кабинету, она успела задать мне десяток вопросов, начиная от любимой музыки и заканчивая «есть ли у меня кто». — У тебя такое было? — мы зашли в лифт. Двое парней в офисных рубашках и галстуках, встревоженно говорили о чем-то. Длинный пальчик секретарши нажал десятый этаж. Она продолжала мне улыбаться, но я пытался вслушаться в разговор этих двоих. — Да, бывало часто. Я рассказывал родителям недавно о том, что тонул однажды, когда был мелким. Потом засмеялся и спросил отца, помнит ли тот, как спасал меня? Но они посмотрели на меня так серьезно, что я испугался! Никто из них не помнил того случая. — А я однажды пытался рассказать своей девушке о друге из школы. Полез за фотографиями, но так ничего и не нашел. Обзвонил всех одноклассников, те сказали, что я со своими статьями совсем с ума сошел. Лифт пикнул, остановившись. Серебристые двери медленно открылись, выпуская нас. — Люди и события пропадают просто так! Ты их помнишь, а другие нет. Чудеса. Это было последнее, что я успел услышать. Мне было понятно то, о чем они говорили. Я сам часто сталкивался с тем, что мне рассказывали о каких-то вещах, которые якобы со мной происходили. Я знал людей, которых никто не мог вспомнить. И таких случаев было полно не только у меня, но и у других. Мой психиатр всегда списывала это на слабость памяти и на то, что мозг не способен запоминать все, поэтому ненужную информацию стирает из головы. — Константин, — девушка дернула меня за рукав. Я понял, что слишком долго пялился на лифт. — С вами все в порядке? Я попытался улыбнуться, но вышло что-то кривое. — Вы всегда такой бледный? У вас синяки под глазами. — Она дотронулась моего лба. Я испугался, схватив ее руку и отодвинув от себя. Воспоминания о предыдущей работе давали о себе знать. Долгие кошмары и бессонные ночи пожирали мой организм и мою душу. — Простите, я сегодня рассеян. Она пожала плечами и снова мило улыбнулась. Я словил себя на мысли, что она довольно хорошенькая, но похожа на миллион других девушек, которых я видел в толпе. И, окажись она в этой самой толпе, я никогда бы не смог ее там обнаружить. — Вот, это ваше новое место. — Она открыла прозрачную дверь, стекла которой прикрывали узкие жалюзи. Старик, сидевший за столом, поднял голову не сразу. Он возился с часами и что-то бурчал себе под нос. Кабинет был небольшим, светлым. У окна стоял стол с компьютером, в углу расположился серый шкафчик с заляпанным электрическим чайником. — Огустус, познакомьтесь, это — Константин, он будет ра… Секретарша тут же замолчала, свела плечи и дрогнула. Старик поднял глаза. Даже мне стало не по себе от этого грозного, уставшего взгляда. Его лицо было изрезано морщинами, большие глаза строго смотрели на нее. Он положил часы, погладил оставшиеся седые волосы на голове. Встал резко и уверенно, хотя было видно, что ему это далось тяжело. — Я старше всех тех, кто работал здесь. — Он обошел стол, медленно встав у его края. — Теперь и мое время пришло. Кажется, милая, закончилась целая эпоха, — он улыбнулся, оголяя вставные зубы. — Я помню тебя маленькой, когда ты приходила к отцу на работу. Как кричала: «Дедушка Огустус, дедушка Огустус», а потом забиралась на мой тогда еще большой стол, игралась с печатной машинкой. Девушка покраснела и тоже улыбнулась. — Кажется, уже тогда я стал дедушкой. Если ты действительно хочешь повидать жизнь, чтобы написать хорошую статью, то тебе придется состариться уже в сорок. Потом он снова улыбнулся, развел руками и посмотрел на меня. — Константин, верно? Я кивнул. Подошел к нему и протянул свою руку: — Для меня большая честь заменить вас. Я читал ваши работы еще в институте. Вы очень хорошо пишете. Он брезгливо посмотрел на мою руку. Ему было где-то шестьдесят, но выглядел он на все восемьдесят. — Константин, значит, стойкий. — Что, простите? — Твое имя, — он присел на край стола, — означает «стойкий», верно? — Не знаю. Я никогда не задумывался над этим. Типа, магия чисел, значение имен, гороскопы — я в это не верю. Скорее всего, мои родители назвали меня так просто потому, что им захотелось. Он поднял голову вверх, закатив глаза: — Имена всегда несут в себе огромный смысл. Нельзя назвать что-то от балды. Все, что ты назовешь, будет отражать тебя целиком и полностью. Думаешь, великого императора, перенесшего столицу Рима в Константинополь, назвали твоим именем просто так? Нет, все было очень хорошо продумано. — Я знал множество Константинов, которые были далеко «не стойкими» по жизни. Старик совсем стал серьезным. — Молодежь всегда пытается найти оправдание всему, лишь бы не следовать старым традициям. — Огустус! Огустус! — в кабинет влетели люди. Они оглушили нас открывающимся шампанским. — Поздравляем с уходом, старый ты ворчун. — Но старик не обиделся на их слова, лишь рассмеялся. Они подхватили его, выводя из кабинета. В коридоре послышались крики и поздравления. Я выглянул из кабинета и увидел сидящую рядом с ним девушку. На ней была большая бордовая шляпа, черное узкое платье до колен и короткий пиджак в клетку. Она сняла того же цвета, что и шляпа, перчатки, положила их в сумочку. Я разглядел светлые кудри на ее плечах. Девушка была немного полновата, с округлыми формами. Однако у нее были маленькие ручки, ножки, даже узкие запястья. — Простите, вы ко мне? Она подняла голову, и я увидел овальное, бледное лицо, усыпанное мелкими веснушками. Ее большие зеленые глаза, выделенные черными стрелками и пушистыми ресницами, были похожи на кошачьи. Она приоткрыла пухлые губки, чтобы что-то сказать, но вместо этого широко улыбнулась. — А вы Константин? Я посмотрел на секретаршу, потом на нее. Мне стало интересно, откуда она меня знала. — Да… — Тогда я к вам. Она протянула мне ручку. Я не сразу понял, что она от меня хочет, но потом, додумав, я аккуратно взял эту ручку и помог ей встать. Она смело прошла в кабинет, стуча длинными каблуками по паркету. Секретарша осталась за дверью, изумленно проводив взглядом пришедшую ко мне девушку. Я закрыл дверь, глубоко выдохнув. Незнакомка закинула ногу на ногу, поправляя в области колен черные чулки. — Я бы предложил вам чай или кофе, но так как первый день, плохо все тут знаю и ориентируюсь. Она продолжала улыбаться. Ее губы были темного цвета. Она улыбалась как-то не так, как улыбались сотни девушек, которых я видел. Я попытался найти чашку, включил чайник, но в голове, как отбивным молотком, стучали вопросы, не дающие мне покоя. — Меня зовут Каллиста. Я очень рада, что увидела вас, Константин. Она была похожа на тех роковых женщин из детективов восьмидесятых. Только сейчас до меня дошло, что дурманило мой разум помимо ее внешности. Это был аромат. Она пахла ни сладко, ни дерзко, ни приторно. Как-то приятно и усыпляющее волшебно. — Скажите мне, Константин, — начала она, когда я поставил перед ней сделанный наспех чай, сел напротив и отпил из своей кружки, пытаясь успокоиться, — когда парень видит девушку, которая ему нравится, о чем он думает в первую очередь: «какая она красивая» или «я бы ее трахнул»? Чай встал поперек горла, а потом неспешно вылился из моего рта на стол. — Что? Она громко рассмеялась, хлопнув в ладоши. — Многие мужчины так реагируют на меня, не переживайте. Но вы мне нравитесь, в отличие от других. Я не знал, смеяться мне или плакать от такого комплимента. — Вы не похожи на других журналистов, которых я видела раньше. Вы даже чем-то отличаетесь от остальных людей, — она привстала, сузила глаза и потянулась ко мне. У меня все сжалось внутри, я хотел отодвинуться, но не смог пошевелиться. — Вы чем-то даже похожи на моего дядю. Значит, он действительно в вас не ошибся. — П-простите? — что-то скопилось в моем горле. Волнение нарастало, как снежный ком. Я метался между двумя желаниями: перестать вести себя так в ее присутствии и засыпать кучей вопросов. — Он говорил, что вы ищете интересный материал. — Ее лицо приблизилось ко мне еще на пару сантиметров. — Откуда он меня так знает? — Разум рисовал образ больного сталкера, увлеченного моей работой. — О, — она произнесла это почти что в губы. На лбу выступил пот, руки чуть дрогнули. Я увидел перед собой живое воплощение суккуба. — Мой дядя, — продолжала она, опаляя мой рот горячим дыханием, — знает людей так, как никто другой. Многие бы хотели оказаться на вашем месте. Считайте, Константин, что вас выбрал сам Бог. — Что вы от меня хотите? Если материал не одобрит начальство, я не смогу самовольно ничего записать. Она погладила мои упавшие на лоб волосы, аккуратно забирая челку назад: — Поверьте, после этого материала вы станете известны на весь мир. — Я не ищу славы, — какая-то часть меня ожила, я схватил ее запястье и отодвинул руку, играющую с моими волосами, назад. Я внимательно всмотрелся в глаза Каллисты. — Давайте по делу, пожалуйста. Она сразу погрустнела, опустилась обратно на место, складывая руки на коленях. — Если совсем по делу, то я пришла к вам по просьбе моего отца и дяди. Особенно по просьбе второго, как вы уже могли понять. Они у меня такие затейники, — она махнула рукой, снова засияв. — Открыли огромный магазин в кучу этажей. Только покупателей мало, вот они и решили устроить акцию. В общем, кто обежит все этажи и доберется до самого верха, получит главный приз. Конечно, нельзя забыть и про активных участников. Там, автомобиль, телевизор, мелкая бытовая техника в подарок. Я не понимал ее. До сих пор мой разум не осознавал, где кончаются шутки и начинаются правдивые слова. — Подождите. Вы хотите сказать, что ваши родственники открыли торговый центр в несколько этажей и решили устроить конкурс. Кто первый доберется до верхушки, тот выиграл суперприз? — Угу. — Не понимаю… — Они хотят привлечь новых покупателей. На каждом этаже будут интересные конкурсы и испытания. И кто все выполнит, тот самый большой молодец! — Она захлопала в ладоши и запрыгала в кресле. — Это такой маркетинговый ход. Только нужен человек, который бы все это записал и продвинул в общественность. Мой дядя просил пригласить вас в качестве журналиста. В принципе, я сталкивался на улице с людьми, которые узнавали меня. Говорили одну и ту же фразу: «О, это ты был в телевизоре!» Но я не мог предположить, что мной заинтересуются настолько. — Дядя часто говорил о вас. Он читал все ваши статьи, с интересом смотрел все репортажи. Он будет безумно рад, если вы придете на это мероприятие. Меня перекосило. — О, не бойтесь, мой дядя — милый молодой человек, чуть старше вас. Не переживайте, он вам понравится, — улыбка не сходила с ее лица. Я подумал, что ей с такой внешностью и жизненной позицией нужно работать где-то на телевидении. — Большой у нас магазинчик, верно. Приходите, мы будем вас ждать. Я вспомнил все акции, которые устраивали различные магазины. Самый большой приз — это автомобиль. Причем автомобиль класса люкс. Мне всегда было интересно, насколько сильно надо уметь рисковать, чтобы потратить кучу денег на замануху для покупателей, чтобы та впоследствии окупилась. Мне было понятно, что, скорее всего, начальство было в курсе, раз пустило ее. И так же стало понятно, что подобная рекламная компания была проплачена во имя роста и процветания их торгового центра. Она положила передо мной визитку, где был написан адрес, контактный телефон и что-то еще: — Приходите и посмотрите, как люди борются за главный приз и кучу денег. Это же всегда так интересно. Я рассматривал эту яркую бумажку, как вдруг меня ударил по голове самый главный вопрос: — Даже несмотря на то, что ваш дядя увлекается моим «творчеством», как он узнал, что я перешел работать именно сюда? Когда же я поднял глаза, чтобы услышать ответ, то не увидел девушку. Все, что осталось от прекрасной Каллисты, — это приятный аромат, дурманящий разум. А еще яркая визитка в моих руках.