Быстрый забег

— Однажды я ушел на войну. Не помню, сколько мне было тогда лет. Наверное, где-то в районе двенадцати или четырнадцати. — Так рано? — я попытался заглянуть в лицо мужчины, который постоянно прятал его за воротом пальто. Было очень холодно, поэтому я поежился, смотря на то, как его лохматые волосы терзает ветер. Не запомнил их цвета. Кажется, они были… — Война не спрашивает, сколько тебе лет? Она просто приносит тебе приглашение на вечеринку, и ты обязан явиться без опоздания. Мы с ним шли по длинной заснеженной дороге. Его черное пальто было усыпано снегом. Мне показалось, что он совершенно не чувствовал холода, а закрывался лишь от ветра или белоснежных хлопьев. Полы красного шарфа дергались в разные стороны, он пытался пару раз запихнуть их под пальто, но у него ничего не вышло. — С кем была эта война и сколько она длилась? В этой вьюге его силуэт был плохо различим, однако, я смог уловить довольную улыбку. Когда, наконец, мы дошли до станции, то ветер чуть стих. Я заглянул в окошко магазинчика, чтобы купить сигарет. На мое удивление, все было закрыто. Товар, выставленный на полках, показался каким-то искусственным, словно был нарисован и приклеен к стеклу. Вдали был слышен звук приближающегося поезда. Я не помнил, куда мы должны были ехать, но внутри себя знал, что эта поездка очень необходима. Звук усиливался с каждой секундой, но поезд не появлялся. Когда же ветер прекратился, то исчез и этот звук. Кто-то нажал на кнопку, отключив все вокруг. Перед нами были железная дорога, лес, бескрайнее небо и снег. Сейчас я попробовал взглянуть в лицо мужчины, чтобы узнать своего собеседника. Но у меня ничего не вышло, ибо его черты стали какими-то размытыми. Он стряхнул с пальто снег, заново завязал яркий шарф. — Это была самая страшная война, которая могла быть только в этом мире. И длилась она долго. Иногда мне кажется, — он замер, аккуратно подхватив пальцами оставшиеся снежинки. Только сейчас я заметил его руки. Кожа была чуть содрана, они сами были то ли отмороженными, то ли обожженными. Тонкие пальцы дернулись, а потом руки оказались в карманах. Он, кажется, не хотел, чтобы я акцентировал свое внимание на них. — Иногда мне кажется, — повторил он снова, уставившись в сторону леса, — что у каждого эта война проходит очень долго. Просто одни могут закончить ее за пару лет, а кто-то на ней сражается всю жизнь. Некоторые погибают, что вполне естественно. Я снова услышал звук приближающегося поезда, а затем увидел его сам. Мужчина выглянул из-за меня, снова улыбнулся. Его черты стали четкими и понятными. Но я их все равно упускал и не мог запомнить. Когда поезд остановился, то из открывшейся двери никто не вышел. Мужчина спокойно взял меня за руку, потянув к двери. — Так с кем была эта война? — Я покорно последовал за ним. Он забрался внутрь, протянув мне руку. Я снова взглянул на эти пальцы, покрытые ожогами. — С самым страшным противником. С собой. Я проснулся. Телефон противно пищал рядом, оповещая о том, что пора вставать. В приоткрытые жалюзи ворвался первый утренний свет. Я сел на кровати, забирая волосы назад. И в этот самый момент, когда я хотел восстановить в голове его образ, у меня ничего не вышло. Однако все внутри меня очень сильно радовалось от этой встречи. Эти самые внутренности наполнились спокойствием, когда я вспомнил его руки и этот странный разговор. Как будто недостающая часть меня, наконец-то, отыскалась и, как кусочек пазла, легла в нужное место. Самое главное, что я сделал в это утро — поставил на зарядку всю необходимую технику. Это было первое интервью, которое не относилось к убийствам и мерзостям людских поступков. Небольшая съемная квартира, находившаяся в старом доме, давно покрылась пылью и какой-то скукой. На столе, да и во всей комнате, царил беспорядок из бумаг, стикеров и каких-то мелких канцелярских принадлежностей. Соседи на этот раз, что удивительно, не шумели. За окном уже давно шла жизнь, состоящая из звуков автомобилей, людей, полицейской сирены и города в целом. Я посмотрел на этот хаос, пытаясь спросить себя еще раз: этой ли жизни я хотел? Каждый день на меня глядело существо, больше похожее на ходячий труп. Не помню даже, с какого времени начал замазывать круги под глазами тональным кремом. Это особо не помогало, ибо проблема оставалась где-то там, внутри. Часто, в час или два ночи, смотря на медленно вертящиеся лопасти вентилятора или залипая в очередную статью на телефоне, я порывался схватить чемодан и уехать куда-нибудь далеко, где я мог бы слиться с толпой и пропасть. Мой доктор говорила, что подобное бывало в практике журналистов, работающих на «горячих точках». Хотя я даже не писал о войнах и мировых конфликтах, а всего лишь снимал минутные репортажи про какие-то преступления. Кровь этих жертв, кажется, была на моих руках. Я протянул их вперед, чтобы посмотреть, так ли это на самом деле. И увидел, что где-то на кончиках пальцев, под ногтями, эта потемневшая кровь въелась в мои руки. — Я умираю*, понимаете, доктор? Кажется, лягу в один ряд с ними. И кто тогда снимет репортаж про мою смерть? — спрашивал я у нее или у себя. Она что-то записывала, давала советы, таблетки, но… Но существо в зеркале, похожее на труп с пожелтевшей кожей, продолжало спрашивать: — Это та жизнь, которую ты хотел?

***

В офисе народу было меньше, чем обычно. Хотя сегодня был всего лишь четверг. Один из парней по соседству объяснил, что это из-за вчерашней пьянки по поводу ухода Огустуса. — Это было что-то грандиозное! — лепетал он, когда мы шли к своим кабинетам. — Шеф закатил такое веселье, а этот хрыч, представляешь, не пришел. В этот момент я открыл свой кабинет. И этот самый хрыч все так же, как и вчера, сидел за моим столом. Он снова ковырялся с часами. Парень дернулся, посмотрел на Огустуса, затем на меня. Он испугался, что старик мог услышать наш разговор. — Я, в общем, пошел, — с этими словами он исчез. Огустус не поднял глаз. Он продолжал заниматься тем, чем занимался дальше. — Доброе утро. — Я кинул на стол папку с документам, на соседний стул поставил рюкзак с аппаратурой. Только после этого старик поднял голову. — Оно не может быть добрым, когда ты пытаешься доехать с другими людьми на работу в общественном транспорте. Я пожал плечами, проверяя воду в чайнике: — Не знаю, я сегодня на машине. Я чувствовал, как его взгляд пожирает меня. Особенно хорошо ощущал это спиной. — Как хорошо, что ты такой молодой и можешь пользоваться автомобилем. Хотя сейчас все молодые люди такие. В мое время машина всегда была признаком роскоши. Я поставил чайник и повернулся к нему. Он надел часы, внимательно посмотрев на них. — У меня всего лишь Пассат**. — О, дорогая вещь, — протянул он. — Девяностых годов. Так что гордиться особо нечем. Старик хмыкнул, наши глаза впервые за сегодня встретились: — Родители пока не подарили новую машину? — У меня их нет. Он свел брови. Меду нами повисла тишина, которая, впрочем, не напрягала нас обоих. Обычно, после такого заявления, вопросы лились рекой. Но старик оказался и правда очень мудрым. Он просто промолчал. — Это хорошие часы. — Огустус встал, задвигая за собой стул. — Они показывают точную дату. Что бы не произошло, точнее их тебе никто не скажет. Огустус подошел ко мне, протягивая руку и демонстрируя свои обожаемые часы. Они были самыми обычными часами, которые я мог увидеть в любом магазине. Были похожи на десяток японских или швейцарских часов. Темно-синий ремешок, видимо, успел потрепаться за время. Круглый, большой циферблат, обрамленный золотым кольцом, показывал ровно девять часов. Пониже, где-то над цифрой пять, было окошко, на в котором расположились цифры бесконечного календаря. Рассмотрев их получше, я увидел гравировку на циферблате. Небольшая веточка, похожая на ветвь ели или какого-то иного хвойного дерева. — Интересный рисунок, — сказал я, наклонившись, чтобы рассмотреть его лучше. — Тисовая веточка, — пояснил Огустус, — для отпугивания злых духов, — словив мой непонимающий взгляд, он рассмеялся. — Не бери в голову, просто бессмысленная картинка. — Какой они фирмы? — я так и не смог рассмотреть надпись. — Их делали по просьбе моего бывшего друга. — Он убрал руку, пряча часы под рукав рубашки. — Хороший подарок на разлуку. Но они сказочные, правда. Столько лет проработали без сбоев. Кажется, что и после моей смерти не остановятся. Я улыбнулся и хотел сказать ему, что сейчас есть что-то покруче часов с календарем, но не стал убивать его веру. — Удачи, — добавил он, протянув мне руку. — Будь осторожен, чтобы печаль не поглотила тебя, — потом он нахмурился, произнеся дальше совсем другим голосом. — Хотя это будет лучшим выходом для тебя. — Спасибо. — Я постарался поскорее освободить руку. Но Огустус не спешил этого делать, продолжая серьезно смотреть мне в глаза. Мне показалось, что он нашел в них то, чего я сам не мог отыскать в себе много лет. И если других людей я легко читал по глазам, то себя я не понимал вообще. Он отпустил руку, осмотрел кабинет, глубоко вздохнул. В этом вздохе он выразил много слов, которые были сейчас не к месту. Я поспешил за ним, чтобы проводить до лифта, но меня остановила секретарша. Она пихнула мне какой-то материл, с которым мне надо было разобраться до понедельника. — Он выглядит одиноким, — сказал я, перебивая ее болтовню. Огустус вызвал лифт, спокойно ожидая его. Никто из работников не поздоровался с ним, словно этого человека не видел никто, кроме меня. — Он никогда не говорил о семье и друзьях. Кажется, он таким и был, — она пожала плечами, продолжая раскладывать материал. Его уход был не вчера, а сегодня. Без пьянок, веселья, громких слов. Так ушла целая эпоха.

***

Это место находилось очень далеко от центра города. Пока я ехал, я успел несколько раз заблудиться. Навигатор сам сбился с толку, заставив меня петлять в неизвестном направлении. Когда я понял, что это место и вовсе находится за городом, то пожалел, что недостаточно заправился бензином на обратный путь. Утреннее солнце освещало дорогу, врываясь в окошко автомобиля. Вся пыль в салоне заблестела от ярких лучей. Лес, мимо которого я ехал, показался довольно знакомым. Я попытался сравнить его с тем лесом из моего сна, но картинка всплывала в воображении в довольно нечетком качестве. Трасса пустела, за время пути я не встретил ни одного автомобиля: ни на своей полосе, ни на встречке. С другой стороны дороги, напротив леса, было огромное поле, усеянное длинной, пожелтевшей травой. Теплый сезон подходил к концу. По радио обещали дожди ближе к вечеру, но мне не верилось, что тучи смогли бы за такой маленький промежуток времени затянуть ясное небо. В итоге я добрался до этого места раньше того времени, которое Каллиста указала сзади на визитке. Это был старый, заброшенный район. Люди здесь почти не бывали. Я как-то читал о том, что здесь было настолько пусто, что даже в одном месяце криминальная статистика была равна нулю. — Почему они решили открыть его именно тут? — вопрос сам вылетел из моего рта. Но я ничего не спутал, адрес был верным. Остановившись неподалеку, я действительно увидел огромный торговый центр. Оттуда доносилась громкая и веселая музыка. На удивление, перед ним была приличная толпа людей. Выйдя из машины, я закинул на плечо рюкзак с аппаратурой, водрузил на голову темные очки. Теплый ветер обхватил меня, играясь с полами бомбера. Во рту оставался полусладкий привкус от фруктовой жвачки. — Ну, давай, соберись, может, эта жизнь будет куда лучше той, которую ты хотел, — я пытался собрать себя с мыслями и влиться в новую сферу работы. — Внимание, внимание, только здесь и сейчас! — это был мужской голос у этого торгового центра. Он был очень красивым, громким, проникающим не в уши, а в тело, через кожу. Он говорил о большом конкурсе и о незабываемых ощущениях. Чем ближе я подходил, тем больше усиливался теплый ветер. Я замер, обернувшись и посмотрев на свой старый черный фольцваген. Что-то меня останавливало и просило вернуться и проверить, ничего ли я не забыл. — Спешите! Спешите! — голос не утихал. Люди собирались перед зданием, с интересом наблюдая за происходящим. Стоянка была забита автомобилями. Это мероприятие, о котором я много нарыл в интернете, привлекло огромное количество людей. — Пройдите все этажи и получите самые незабываемые призы! Я протиснулся в толпе, проходя ближе к источнику звука. Это оказался небольшой подиум, где стояли трое. — Вы можете выиграть автомобиль, холодильник, микроволновую печь и многое другое! — теперь говорящий сменился. Этот голос был молодым, мягким, с легкой хрипотцой. — Но самое главное ждет вас в самом конце. Когда один из вас дойдет до самого верха, он получит самый большой приз! — Что за приз? — зашептались женщины рядом со мной. — Самый большой? Ну, наверное, деньги. Что может быть еще больше автомобиля? — Определенно, деньги! Они были явно заинтересованы в участии. Я расстегнул рюкзак, доставая фотоаппарат. На сцене стояли три человека. Каллиста, одетая в персиковое легкое платье, расположилась между двумя мужчинами. Она держала в руках поднос с красным мешочком. Те самые двое говорящих были примерно одного роста, довольно высокого. Один из них, что говорил в самом начале, был широкоплечим мужчиной средних лет, в ярком золотом костюме с длинным пиджаком. На нем была такого же цвета шляпа. Он снимал ее пару раз, подбрасывал в воздух, ловил, рассказывал правила игры. У него были рыжие, как осенняя листва, волосы, чуть отросшие до середины шеи, точеные черты лица, бледная кожа. Другой был явно моложе. На вид ему было примерно лет двадцать пять – тридцать. Вдобавок ко всему он был худее и подвижнее. На нем был подобный костюм черного цвета. Его шляпа была такой же. Но он не снимал ее, скрывая под ней волосы. Эти двое были очень похожи. Единственное, что их различало — возраст. Когда я сфотографировал их, то пару раз автоматически включилась вспышка. Я заругался, что забыл переключить режим. В этот самый момент Каллиста заметила меня. Она толкнула мужчину в золотом костюме. Затем затормошила парня рядом, который параллельно пытался что-то говорить в микрофон. Случайно наши с ним глаза встретились. Он замер, словно забыл весь текст. Его руки медленно опустили микрофон. Он смотрел на меня так, словно увидел какое-то чудо и не мог поверить своим глазам. — Обратите внимание, к нам в гости приехали репортеры, — мужчина в золотом указал на меня. Каллиста быстро подбежала к краю подиума, спускаясь и хватая за руку. Девушка потянула за собой наверх. — Если после праздника вы захотите дать интервью, то подходите к этому молодому человеку. Кстати, юноша, представьтесь, — перед моим носом оказался микрофон. Я заулыбался, убирая волосы. — Всем привет, меня зовут Константин. Не переживайте, я еще сам буду бегать за вами с интервью, — в толпе тихо засмеялись. Микрофон исчез, а мужчина в золотом продолжал рассказывать что-то об их магазине. Тот рыжий парень не сводил с меня глаз. Кажется, я начинал понимать, кто он. — А теперь, пока мы с братом будем готовить для вас конкурсы, пожалуйста, не скучайте и покупайте вкусности моей жены. У нас сегодня очень дешевая кулинария! Можете рядом приобрести себе деревянный сувенир на память. А те, кто успел записаться на участие в конкурсах и получил по почте одобрение, прошу, пройдите к регистрационному столу, чтобы моя дочь вписала ваши имена, — на этом их выступление было закончено. Заиграла музыка. Толпа потихоньку начала расходиться. Каллиста дернула меня за рукав: — Ты уже сфотографировал? Покажи, как я получилась, — я не помнил момента, когда наше общение с ней стало таким свободным и дружеским, но протестовать я не стал, поэтому покорно принялся листать сделанные фотографии. — Разве тебя не ждут на регистрации? — спросил я. Она отобрала фотоаппарат, уставившись на фотографии. — Если получится как раньше, не расстраивайся, я тебя предупреждал, — это были голоса рядом. — Я помню, помню, — парень поежился, очень тоскливо посмотрев на мужчину. Второй заметил мой заинтересованный взгляд, поэтому быстро переключился на меня. — Константин, как вам у нас? Спасибо, кстати, что приехали. — Он протянул мне руку. Я ее пожал. Только сейчас я заметил, что на нем были белые перчатки. — Меня зовут Дариус, а это, как вы могли понять, мой любимый младший брат. Не единственный, но самый любимый, — мужчина расплылся в довольной улыбке, оголяя ровный ряд белоснежных зубов. Помимо перчаток, меня напрягло то, что зеленовато-голубые глаза этих двоих были уж очень яркими. Однако эти самые две пары глаз внимательно исследовали мою персону. Первые — с интересом, вторые — плотоядно. — Дариус, пойдем, — парень схватил его за локоть, потянув к себе, — у нас мало времени. Он не был сейчас таким веселым, как минуту назад. — Каллиста, тебя ждут, — строго заявил он. Она скорчила недовольную мордашку, впихнув фотоаппарат в мои руки. — Хорошо, дядя, хорошо, — она помахала мне рукой, быстро спускаясь с подиума. Я последовал за всеми. Меня остановила рука в черной перчатке, внезапно протянутая вверх. — Аккуратно, тут последняя ступенька очень низкая, — его голос в повседневности звучал иначе, чем в микрофон на сцене. Этот рыжеволосый парень был тем самым дядей Каллисты, который ждал меня больше всех на этом мероприятии. — Да ладно, все в порядке, — я быстро спрыгнул вниз. Его это расстроило. Я встал напротив него, посмотрев в глаза. Он был немного выше. Его белое лицо с точеными скулами, большими глазами, сведенными вверх тонкими бровями, вытянутым носом, усыпанным еле заметными веснушками, озарилось приятной улыбкой бледных губ. Он был больше похож на персонажа какой-то сказки, чем на обычного человека. — Я рад, что ты пришел, Константин, — его голос, как и прежде, продолжал врезаться под кожу. — Прости, но я против твоего участия в этом конкурсе. — Что? — я недоумевал. Не сказать, что сам сильно этого хотел, но подобное заявление ввело в ступор. — Ты же все равно будешь в процессе брать интервью у участников. Может, что-то снимешь на видео. — Не хотите меня напрягать? — хмыкнул я. — Нет, — он засмущался, снимая шляпу. Под ней оказалась копна рыжих лохматых волос, закрученных на кончиках. Пара прядей, старательно зачесанных назад, спала на лоб. — Просто будь смотрящим. Если пойдет все нормально, то мы могли бы… — Так, хорош прохлаждаться, — его старший брат вырос из неоткуда. — Заводи гостей внутрь. Толпа участников из пятнадцати или двадцати человек, переминалась на входе. Я шел за ними, а этот парень следовал сзади, прося всех не торопиться и медленно заходить внутрь. — Не переживай, — его руки легли на мои плечи. Я дернулся, но не мог повернуться, так и замер в дверях этого огромного здания. Они автоматически открылись, пропуская меня. Они были стеклянными, как и в других торговых центрах. Но в отличие от остальных, эти двери были из зеркального стекла. — Я очень рад, что ты пришел сюда. Внутри я увидел довольно необычную обстановку. Все было сделано так, словно это не этаж торгового центра, а зал какого-то дворца. Все, что смущало, — довольно низкий потолок. Во все это убранство совсем не вписывалась огромная труба, торчащая на потолке. — Вот это косяк, — отметил толстый мужчина. Он засмеялся, поправляя галстук. — И зачем она тут? Зал был большим, в самом конце находилась лестница, ведущая наверх. Эскалатора и в помине не было. Я даже не увидел лифта. Многие начали жаловаться на эти «косяки». Первый этаж был, проще сказать, ни о чем. Здесь даже не было ни одного павильона. — Я не мог не прийти, — начал я. Руки парня все еще были на моих плечах. — Только вот скажите, а как вы узнали, что я перешел на новое место работы? Он ничего не ответил, провел меня вперед. Люди, столпившиеся у входа, не могли пройти дальше. Им преграждала путь лента. Все ждали, когда выйдет хозяин и торжественно перережет ее. Только расположение всего здесь было очень странным. Я списывал это на неопытность этих двоих или на… — Что же, а теперь проведем регистрацию, — раздался голос сверху. Он исходил из колонок. Это был голос того самого Дариуса. — Какая регистрация? — возмутился кто-то. — Мы только что ее прошли. Меня затрясло от смеха, который вышел из колонок и плотно вошел в каждого из нас. — Так это была регистрация на бумаге, а теперь, прошу, пройдите настоящую. Свет быстро замигал, а затем потух. Через эти зеркальные окна у двери было слабо видно помещение. Все заохали и застонали. В этот момент я услышал шум воды.