Эффект внезапного нападения

«- С наступающим! С Новым Годом! Вася, разливай, разливай, скоро куранты бить будут! – раздавалось на кухне. Все эти взрослые, уже не совсем трезвые люди готовились к празднику, заглушая, к моей превеликой радости, своими гулкими выкриками тихие перешёптывания в маленькой тёмной комнатке через стенку. Там находились два одиннадцатилетних мальчишки – я, и мой лучший друг и сосед Лёха. Хороший пацан. С ним всегда можно было найти интересное занятие, весело поговорить, но то, о чём мы говорили в этот вечер лучше было бы никому не слышать. - Ну давай, Серый, чё те стоит? Интересно же, ну? – канючил друг, сидя около меня на корточках. - Может и интересно. Только стрёмно как-то… - неуверенно пробубнил я, глядя в пол. – Вдруг ещё расскажешь кому? - Да не расскажу! - Точно? - Слово пацана, – уверенно отчеканил Леха, ударив себя кулаком в грудь с сильного размаха, для пущей убедительности. Я нервно хихикнул – уж очень смешно звучала эта фраза, учитывая то, чего он добивался. - Чё ты ржёшь-то?! – возмутился он от моих смешков. – Ты прямо скажи: да или нет, как мужик! - Ну ладно. Только чё то я сомневаюсь, что мы после такого вообще мужиками считаться будем. - Не ссы, прорвёмся, - попытался пошутить он, но я не засмеялся. Повисла неловкая пауза. - Ну так чё, можно? – после наконец спросил он, уже без особой уверенности в голосе. - Да, - шёпотом ответил я. Пол минуты мы просто молча сидели и смотрели друг на друга, не зная, что делать. Лёха первым отвёл взгляд, а я так и смотрел на него, хотя скорее сквозь него, судорожно соображая – что же делать. - А чё делать-то надо? – спросил я, не узнав свой от волнения осипший голос. - Санёк говорил расслабиться надо. И это… Ну короче раздеться. – ответил мне не менее взволнованный друг, облизав пересохшие губы. Мы разделись – торопливо, неуклюже, стараясь не произвести лишнего шума. - А теперь чё? - А теперь целоваться надо…. - Как целоваться? - Ну ты совсем что ли отсталый? Как взрослые… - Ну начинай. -А чё я-то? – спросил Лёха возмущённым шёпотом? - Ты старше – ты и начинай. - Два месяца не считаются! - Ещё как считаются! - Ну и ладно, хрен с тобой, мелкотня! – злюсь я, и, пытаясь преодолеть сковавшее меня смущение, прижимаюсь к его губам своими. Вот тут-то я понимаю, что абсолютно не представляю, что делать дальше, но, на моё удивление, Лёшка приоткрывает рот и касается влажным язычком моего рта. Я, следуя какому-то раньше не знакомому мне инстинкту, размыкаю губы, и горячий язык друга проникает в мой рот. Медленно, неуверенно, будто боясь, что я его оттолкну, Лёха проводит языком по моим дёснам, нёбу, и только потом сплетается с моим. Я неумело начинаю отвечать на поцелуй, рефлекторно вцепившись руками в футболку друга и притянув его к себе. Нам начинает не хватать воздуха, и мы разрываем поцелуй. Тяжело дыша, заглядываю Лёшке прямо в глаза. - Ты откуда так умеешь? - Ну… Мальчишки старшие во дворе научили… Ты не бойся, Серёж, тебе больно не будет. - А тебе? - Мне уже тоже не будет, - сказал, и глазёнки карие вниз опускает, как будто стыдно ему. Вдруг чувствую как он пальчиками к ширинке моей потянулся, осторожно замочек на молнии вниз опустил, и смотрит на меня, будто спрашивает: «Можно?» Я только рот открыл, чтоб ответить ему, а у самого слова в горле застряли. Порывисто вдыхаю носом воздух, и утвердительно киваю –можно значит. Тут он осмелел – подполз ко мне, на ковёр уложил, а сам верхом на меня уселся, руками в грудь упёрся и потихонечку елозить начал. И где он только такого насмотрелся? И трётся ведь, зараза, прямо о член. И что самое интересное – я такого кайфа ещё никогда не испытывал. Нет, я конечно сам с собой играл, что тут скрывать – так все пацаны делают, только это всё не то. Не так как с Лёхой. Он продолжает тереться о мой вставший член своим, уже не менее возбуждённым, но мне решительно хочется увеличить темп. Тянусь руками к его худым бёдрам и начинаю прижимать к себе всё сильнее и сильнее. С его губ срывается мелодичный стон. Господи, какой же у него восхитительный голос! Не зря день и ночь в музыкальной школе торчит. Я переворачиваю нас, и сам нависаю над ним. Лёха удивлённо таращится на меня, не ожидая подобной самодеятельности, а я провожу рукой по его густым каштановым волосам. Длинноватые уже – не любит Лёшка стричься. Спускаюсь ладонью по его шее к груди, ненароком задевая пальцами правый сосок и удивляясь тому, каким он стал твёрдым, потом по животу, к заветному местечку. Накрываю ладонью его член и начинаю массировать, хочется доставить этому хрупкому существу подо мной максимум удовольствия. - Сними, - шепчет Лёшка, прикрывая глаза. - Что? - Джинсы сними. – И я слушаюсь его, снимая нижнюю часть одежды и с него и с меня, чтоб наверняка, причём, вместе с трусами. От одного вида Лёшкиного полуобнажённого тела мне хочется непременно что-нибудь с ним сделать, но я к сожалению не знаю что и как. Лешка широко раздвигает ноги, и я просто безмолвно любуюсь на открывшуюся мне картину. - Держи, - шепчет Лёшка и суёт мне в руки невесть откуда взявшийся мамин крем. - А это ещё зачем? – недоумённо спрашиваю я, нехотя отвлекаясь от созерцания возбуждающего тела. - Намажь. - Где? – Лёшка ничего мне не отвечает. Он берёт мою руку, намазывает на неё крем, и тянет вниз. Мои пальцы касаются разгорячённого маленького отверстия. Лёха надавливает на мою руку и два смазанных пальца неожиданно легко входят в узенькую попку. Друг начинает водить моей рукой вперёд-назад, ускоряясь и делая толчки всё более жёсткими, причём всё это сопровождается его тихими соблазнительными стонами. В тот момент мне казалось, что моё сердце сейчас выскочит из груди, а члён просто взорвётся! Нереально! - Входи… ммм… Засунь свой член туда… - задыхаясь шепчет Лёшка, сминая свободной рукой край моей футболки. - А тебе больно не будет? - Да нет же!... нет… давай! – И я аккуратно вытаскиваю из него пальцы и вставляю влажный от смазки и крема член в разработанную дырочку. О да! Вот это настоящий кайф! Упругие бархатные стеночки Лёшкиного входа сжимают меня и пульсируют так сильно, что я готов кончить хоть прямо сейчас, но я всё таки начинаю двигаться, переходя с мягких плавных толчков на более сильные и отрывистые. Вдруг с кухни раздаётся мерный бой курантов, последние двенадцать ударов уходящего года, несущие что-то новое и неизведанное. БОМ, БОМ, БОМ – я вколачиваюсь в тело Лёшки, который стонет и цепляется изящными пальчиками за мою футболку; БОМ, БОМ, БОМ – ускоряюсь, и Лёшка с громким стоном кончает себе на живот; БОМ, БОМ, БОМ – напряжение просто запредельное, чувствую, что мне осталось совсем чуть-чуть; БОМ, БОМ, БОМ – с протяжным рыком изливаюсь в Лёшку, и мир, как разбитый вираж, распадается для меня на миллионы цветных осколков…» - Серёжа… Серёжа! Сергей! – раздаётся прямо под ухом звонкий Ирин голос. – Не спал ещё ты мне тут на рабочем месте. Нехотя открываю глаза и вижу, что я всё ещё сижу в жюри Х-фактора, на сцене голосит какая-то девушка, а я, поместив голову на согнутые руки, разлёгся на судейском столе с закрытыми глазами. Нет, я не спал, но работа явно не лучшее место, чтобы придаваться воспоминаниям, тем более таким, как мои. Со вздохом провожаю девушку со сцены не терпящим возражений и разбивающим мечты «НЕТ!» и снова погружаюсь в свои раздумья. Но долго мне там находиться не дают: - Серёженька, проснись. – толкает меня в бок Соседов. – Сейчас следующий выйдет. Поднимаю голову: на сцену выходит щупленький, одетый в тёмные тона мальчик с косой чёлкой и карими глазами… Нет! Это не возможно! Почему он так похож на того Лёшку, на моего Лёшку. Этот более зрелый, но всё же… - Здравствуйте, - улыбается юноша. - Здравствуйте, Алексей! – приветствует его Соседов. Да он ещё и Алексей! Матерь Божья, убереги меня впредь от подобных совпадений! Все почему-то молчат, и мальчику приходится самому объявлять себя. - Собственно говоря, - произносит он, после непродолжительной паузы, - я хотел исполнить песню группы 30 Seconds to Mars. – на парнишку направились удивлённые взгляды, но он продолжил, пусть и менее уверенным голосом.- Песня называется The Kill. - Давайте, - наконец говорит Соседов, а я мысленно умоляю «Пусть он будет плохо петь! Ну не может же быть такого поразительного сходства!» Вот пошли первые аккорды, а потом и первые фразы, напрочь разрушившие все мои надежды. О верхних нотах я и вообще молчу. Со мной что-то не так. Бррр… Я потряс головой, чтобы отогнать предательски всплывающие картины в моей голове, но всё равно мой мозг не прекращал выдавать мне совершенно немыслимые эпизоды, как этот незнакомый мне мальчик раздвигает стройные ножки, выгибается подо мной и стонет своим поражающим воображение голосом… Нет! Стоп! Хватит! Видимо сегодня мне предстоит один из таких редких случаев, когда я поступлюсь своими принципами. Его ни в коем случае нельзя пропускать дальше! Вдруг он попадёт в мою категорию! Как я ему в глаза-то буду смотреть? Нет… Тем временем юноша закончил петь, и пришло время перейти к обсуждениям. Первым слово досталось Соседову: - Алексей, спасибо Вам, поёте вы замечательно, голос хороший… Всё звучит… Может быть песню выбрали не ту. Я не могу это слушать: громко, шумно, крикливо местами и… В Вас есть данные, но я пока не могу Вам… - Подумай, Серёж, подумай, - раздался с другого конца стола голос Кондратюка. – Серёга, что скажешь? - Эм… Мне тоже не понравился выбор песни, - хватался я за поданную Соседовым ниточку, так как своих аргументов против этого мальчика у меня просто не было. – Вот. Я считаю, что это не твоя песня. Мне не нравится твой имидж, - сочинял я на ходу, - Артиста в тебе я не увидел: не увидел артиста в мою категорию, не увидел артиста для этого сезона, поэтому «нет». – Из зала донёсся неодобрительный вопль. - Хорошо, спасибо, - потерянным голосом отозвался Алексей. Ира вопросительно на меня посмотрела, а потом начались хвалебные речи Кондратюка. - Значит, давайте подытожим, - начал я, побыстрее желая положить всему этому конец. – Соседов сказал «нет». - Я ещё ничего не сказал, - отозвался тот. - Так зачем ты говорил всё это тогда? - Ну… я… нет, я… - Нет, ну зачем? - Я, подождите… - Давай сразу ты определишься, - надавил я. - Ну хорошо, хорошо, - сдался он, - я скажу «нет». - Так вот, - опять завёл свою шарманку я, - чёткое «нет». Мальчик грустно закивал мне, бессильно принимая моё решение. - Игорь, -обратилась Ирина к Кондратюку. - Я скажу однозначно «да», - отозвался тот. – Но я не могу изменить решение Серёг. Но я скажу «да» однозначно. Алексей грустно улыбнулся ему в ответ, и в моё непреклонное решение прокралась мысль, что я должен поступить иначе, но моя гордость была сильнее. - Серёж, - просящим голосом обратилась ко мне Ира, - Серёжечки, пожалуйста. Я умоляю, хотя бы кто-нибудь, скажите «да». Серёжа, пожалуйста, - Дубцова впилась в мою руку наманикюренными пальчиками и заглянула прямо в глаза. Наивная. Готов поспорить, что если бы она знала, какие мысли рождались в тот момент у меня в голове по поводу этого паренька, то она даже близко ко мне не подошла бы. Хотя… Сосуществует же она как-то с Соседовым. – Ну пожалуйста, Серёжа. Ну надо взять, ну… ну правда, хороший мальчик. - Я своё решение менять не буду, - безапелляционно сообщил я, а в голове крутилось: «Ну Соседов, ну давай же, скажи «да». Хоть какая-то польза от тебя будет». - Мне всё таки кажется, что он… - продолжала Ира заунывным голоском. Зал поддержал её громкими аплодисментами и одобрительными возгласами. На лице Соседова отразилось сомнение, а я судорожно сжал вспотевшие от волнения ладони в кулаки. - Ладно, друзья, - наконец-то произнёс мой коллега. – Это тот самый случай, когда вариант пограничный. Можно брать, можно не взять. – На лице Алексея проступило воодушевление. – Давайте я скажу тоже «да». – В зале захлопали, а мальчик улыбнулся так ослепительно, что мне захотелось впиться поцелуем в его мягкие губы прямо здесь и сейчас. «Но я же ничего ему не сделаю,» - убеждал меня же мой внутренний голос. Вслух же я попытался повозражать для приличия, но ополчившаяся на меня армия, теперь уже из трёх судий, к моему же счастью, выглядела гораздо убедительнее. - Всё, ладно, - заливисто засмеялся мальчик, глядя на наш горячий спор, - нужно вовремя уходить. Спасибо. – он поклонился, развернулся и пошёл обратно к Оксане, а я впервые был благодарен Соседову за то, как легко он меняет свои решения.