Скиталец

      С самого утра шёл проливной дождь, да такой сильный, что не было видно ни зги. Уставшие пони напрочь выбились из сил, устало потряхивая косматыми головами и негромко фыркая. Подкованные копыта повязли в грязи, а колёса фургона поскрипывали, норовя отвалиться.       Позади обтянутого парусиной фургона двигался сопровождающий отряд из четырёх гномов-латников. Их из своего отряда выдели король Торин, дабы они сопровождали его сестру и двух её сыновей до Эребора. Дис было тяжело покидать Синие горы, но после смерти мужа она решила перебраться поближе к брату, чтобы быть под его защитой. Более того, Торин много раз говорил, что не хочет жениться, а наследник у Эребора всегда должен быть. Так, без намёков и долгих объяснений, Торин дал понять сестре, что Фили было бы неплохо жить при дворе, учиться у самых лучших наставников и постигать азы рукопашного и ратного боя.       Фили было уже пять лет, в то время как младшему Кили только-только исполнилось пять месяцев. Дис хотела подождать, пока младшему сыну исполнится хотя бы год, но неспокойное положение в Синих горах вынудило её отправиться в Эребор почти сразу же после похорон мужа, изувеченное тело которого сумели привезти из кровавой битвы. Дис держалась как могла, но, когда Байн уходил на войну, она чувствовала, что он уже не вернётся. Она чувствовала это, когда они с ним разговаривали перед бойней.       Дис сопровождали не только защитники, но и нянька, помогавшая ей с Кили. Малыш ужасно переносил эту нелёгкую поездку. Он кричал, не хотел засыпать и практически ничего не ел. Дис порядком намучилась с ним и начинала плакать сама, напевая тихую колыбельную.       К вечеру дождь перестал, и погода немного успокоилась, а вместе с ней и Кили. Он мирно посапывал, завёрнутый в серую простыню и грубую мешковину, не дававшую ему замёрзнуть. Дис и сама успокоилась, её начало клонить в сон. Женщина передала малыша няньке и устроилась в углу повозки рядом с Фили, чтобы подремать хотя бы полчаса.       Нужно было сделать привал, чтобы умыться и поужинать. Фили наверняка хотел есть, но он всегда был послушным и скромным, поэтому вёл себя тихо и не говорил матери, что хочет есть или спать. Дис была благодарна сыну, что он не капризничал, но времени выразить словами благодарность не находила, так как всю себя отдала заботе о Кили, пока они путешествовали.       Пони наехали на кочки, и фургон неслабо тряхнуло, отчего Дис и остальных гномов откинуло назад. Нянька чуть не выронила младшего принца. Тот снова проснулся и огромными глазами смотрел на няньку. Слёзы давно иссякли, так что теперь младенца заботила другая потребность – он хотел есть.       — Дай его мне, — Дис протянула руки к няньке, чтобы забрать своего ребёнка, но тут фургон снова тряхнуло, на сей раз сильнее, чем в первый.       Снаружи послышались голоса, недовольное ржание пони и возгласы латников. Теперь Кили разразился плачем, в очередной раз не желая мириться с таким обращением. Дис отряхнулась от соломы, которой был устлан пол фургона, и взяла из рук няньки кричавшего ребёнка. Она стала его укачивать и тихо напевать песню. Фургон больше не двигался, и голоса снаружи стали всё более недовольные и громкие.       — Узнай, что там случилось, а я пока укачаю Кили, — сказала Дис, махнув головой в сторону двух кусков парусины, которые служили выходом.       — Да, госпожа, — покорно ответила нянька и опрометью выскочила из фургона.       Она была намного моложе Дис, но ряба на один глаза, а шрамы на лице, оставшиеся после перенесённой оспы, отталкивали мужчин, поэтому девушка до сих пор была не замужем. Гаретта, так звали няньку, увязла в грязи, как только оказалась снаружи фургона.       Латники спешились, недовольно ворча и не желая мочить ноги в такой трясине, но у фургона сломалось колесо, так что так или иначе придётся делать привал. Здесь, на этом болоте, место было более чем не подходящее, но у путников не было выбора, а до ближайшей таверны или поселения был целый день пути.       Гаретта напряглась и поёжилась. Она боялась разбойников, который могли обитать здесь. При переходе через Могильные Холмы на них напала шайка разбойников, но латника удалось их защитить. Чем могло обернуться ещё одно нападение, одному Махалу было только известно. Гаретта мысленно возвела молитвы к Создателю, чтобы тот обеспечил им безопасный путь, ведь осталось совсем немного… обойти Чернолесье, а там до Эребора рукой подать…       Гаретта приподняла подол платья, который и так стал чёрным, и подошла к ямщику. Мужчина преклонного возраста возился с пони, отцепляя животное от оглоблей и вожжей. Латники принялись возиться с колесом, намереваясь немедленно его починить, чтобы продолжить путь и не ночевать в этих болотах.       — Могу чем-то помочь? — спросила Гаретта, погладив пони по холке.       — Иди и подготовь госпожу с детьми к ночлегу. Ночевать придётся здесь, — ответил ямщик, не отрываясь от своего дела.       — Но здесь же…       — Да-да, здесь ничего, только грязь и черви. А что поделать? Если эти болваны не починят колесо, заночуем здесь. Я бы и сам всё сделал, да спина уж больно стара, еле разгибаюсь, — принялся причитать ямщик.       Гаретта ещё немного постояла в грязи, наблюдая за спешившимися латниками, которые сбросили своё снаряжение и попытались хоть что-то сделать с несчастным колесом. Кажется, оно совсем было негодно, а взять новое было негде.       — Боюсь, вам и госпоже с детьми придётся скакать верхом. Благо, пони ещё не уморились от такого пути, — сказал один молоденький латник, подойдя к няньке. Он скромно ей улыбнулся, пытаясь как-то приободрить. — Вы не волнуйтесь, скоро будем на месте, леди?..       — Гаретта, — ответила нянька, чувствуя себя неловко. — Но позвольте, госпожа не может ехать верхом. У неё ведь маленький ребёнок, он разволнуется ещё больше от такой поездки…       — Я понимаю, но боюсь, выхода нет. Придётся бросить повозку и припасы, но как только мы достигнем жилого селения, пошлём сюда одного из наших с помощью. Не волнуйтесь, Гаретта, мы выберемся отсюда!       Нянька ничего не ответила. Она подошла к фургону и откинула пологи парусины. Кили вроде успокоился, но зато проснулся Фили, у которого урчало в животе.       — Плохие новости, госпожа, — невесело сказала Гаретта, погладив зевающего Фили по растрёпанным светлым волосам. — Поломка колеса, и нам придётся скакать верхом.       — Я знала, что ничего хорошего ждать не придётся, — устало прошептала Дис, стараясь не разбудить сына. — Но я не смогу ехать на пони с Кили, он разволнуется и точно не сможет уснуть. А если снова пойдёт дождь? Ох, Махал, защити нас…       — Мам, мы будем ночевать здесь? — устало спросил Фили, придвинувшись к матери ближе. — Может, хотя бы разведём костёр, дождь закончился…       — Ну нет, милый, мы не останемся на этих болотах. Здесь может быть опасно, по таким болотам могут продвигаться разбойники или дезертиры…       Дис передала уснувшего Кили Гаретте, а сама решила выбраться из повозки и самой во всём разобраться. Фили пошёл вместе с ней, потому что в этом фургоне у него уже затекло всё тело. Гномы выбрались наружу, и Дис потянула носом свежий воздух, так приятно пахнувший после дождя, даже здесь, в этом грязном месте. Фили чуть не потоп в грязи, едва с тупив на землю. Его новые сапожки сразу намокли и в них забилась жидкая грязь, но мальчик не имел привычки жаловаться. Дис взяла его за руку и посмотрела на Гаретту, которая, небольшими шажками переходя с места на место, тихо напевала Кили колыбельную.       К Дис подошёл командир латников. Лоб его был покрыт испариной, несмотря на вечернюю прохладу. Гном был неплохо сложён, а чёрная бородка спускалась до живота плотной косой. Латник махнул рукой в сторону замыленных пони и других латников, которые безнадёжно пытались что-то сделать.       — Придётся ночевать здесь, госпожа. А утром отправимся верхом. Фургон оставим здесь, пока не доберёмся до селения, — сказала командир, почесав затылок.       — Я не могу ехать верхом, у меня сын… — запротестовала Дис.       — Я понимаю, госпожа, но выбора нет. Мы поедем медленно, я лично буду вас сопровождать, если госпожа не будет против. Колесо увязло и треснуло, у нас с собой нет инструментов для выделки нового, а чтобы его смастерить, нужно время, которого тоже нет. Припасы взять все не удастся, но мы сможем вернуться за фургоном, если выйдем на селение. Так что придётся брать с собой совсем немного.       Увидев, каким грустным стало лицо Дис, командир попытался её утешить.       — Мы немедленно разобьём лагерь в сухом месте, госпожа. Вам и вашим сыновьям не придётся ни о чём беспокоиться. Король Торин приказал привести вас в целости и сохранности, так что я любой ценой выполню его приказ.       — Спасибо, Нордус. — Дис улыбнулась ему.       Пока латники разбивали лагерь и стреножили пони, она забралась с фургон и взяла оттуда небольшой мешочек с оставшимся козьим сыром. Достав несколько кусочков, она отдала их Фили, который проголодался больше всех. Гаретта продолжала покачивать Кили, который наконец-то успокоился.       Латники быстро разбили лагерь, найдя поблизости сухой пригорок. В палатку Дис она настелили соломы и подорожник, на котором было удобно спать. Сами латники развели костёр, жаря на нём припасённое ранее на охоте мясо куропатки.       Нордус обжарил крылышки и очистил их от костей, после чего подал их Дис и Гаретте. Фили, наевшись хлеба, уснул почти сразу, а Кили ещё просыпался, но гномка покормила малыша грудью, и тот снова затих.       — Не думала, что придётся ночевать в этой грязи, — процедила Гаретта, пожёвывая крылышки. — Лучше бы в людском свинарнике, но хотя бы в безопасности.       Дис ничего не ответила, она слишком устала, чтобы сейчас думать о мягкой постели и присутствии людей. Чувствуя, как веки наливаются свинцом, она устроилась возле Фили и Кили, которые, закутавшись в шкуры, спали.       Вскоре костёр был потушен, и латники встали парами в дозор. Ближе к полуночи к лагерю кто-то подкрался, всё это время выжидая, когда гномы уснут.