Скиталец

      Как только Фили пришёл в себя, он сделал попытку встать, за что корил себя ещё долгое время. Голова кружилась и раскалывалась, кроме того он не мог вспомнить событий, случившихся перед его падением в обморок. Рядом с ним кто-то хлопотал и что-то приговаривал, то и дело прикладывая влажную тряпку ко лбу. Фили даже не пытался понять слов, он прикрыл глаза и снова погрузился в безмятежную темноту.       Когда принц снова пришёл в себя, было уже темно. На небо высыпали яркие звезды, а едва прикрытая тучами луна освещала их маленький лагерь, который они намеренно укрыли листьями. Костра не разжигали, тихо хрустели засохшим хлебом и негромко переговаривались. Два часовых мерно пошагивали между повозок и зевали, прикрывая кулаками рты.       — Ну как вы, принц? — раздался над головой голос купца Эверета.       Фили медленно поднял глаза и увидел, что купец цел и невредим, и даже улыбается ему. Гном захотел подняться, уже потянувшись вперёд, но Эверет надавила командиру на плечи, заставляя улечься обратно.       — Нет, принц, вам пока нельзя вставать. Скажите, как вы себя чувствуете? Голова болит?       Фили открыл рот и попытался что-то сказать, но из горла вырвался нечленораздельный свист, мало напоминавший правильную речь. Принц схватился за своё горло, словно хотел руками выудить оттуда голос; глаза его удивлённо расширились. Купец попытался успокоить Фили и мягко отнял его руки от горла.       — Всё в порядке, ваше высочество. Голос к вам вернётся, это могло быть побочным эффектом от использования… чёрной смерти. — Эверет сделал паузу, прежде чем произносить последние слова.       Фили молча воззрился на купца и про себя отметил, что купцу неимоверно повезло, что он сейчас не может говорить. Принц собирался высказать Эверету всё, что думала по поводу случившегося, но ещё хотел расспросить его, что это за черная смерть, которая на самом деле спасла их. Знал ли купец о том, что вообще вёз? Это ещё предстояло выяснить, а пока нужно было убедиться, что им больше не угрожает нападение орков.       Не обращая внимания на протесты купца, Фили перекатился на бок и, тяжело опираясь на трясущиеся локти, начал вставать. Эверет суетился вокруг принца, пытался уговорить его лечь обратно, но потом сам стал помогать, подставив ему своё плечо.       Сидящий возле надёжно укрытой дёрном повозки Двалин увидел, что принц пытается встать и подошёл к нему, присев на корточки. Он протянул Фили фляжку, в которой оставалось немного эля. Подумав лишь секунду, гном схватил предложенное и приложился губами к узкому горлу. Когда жидкость обожгла горло и потекла в пищевод, принц понял, что Двалин вёз с собой нечто более крепкое, чем просто эль.       Фили сильно закашлялся, но потом снова приложился к фляжке и сделал ещё два больших глотка. Он снова попытался что-то сказать, но связки болезненно сжались, спазмически выдавая только предательский хрип. Двалин похлопал принца по плечу.       — Ничего, парень, скоро станет легче. — Двалин опустил тот факт, что Фили является принцем и командиром. Он знал юношу с детства, и тот был для него почти как сын.       Потом Двалин перевёл взгляд на отошедшего на пару шагов назад Эверета. Купец молча наблюдал за ними и не смел ничего сказать. У Двалина пока не было возможности обсудить произошедшее. После нападения орков гномам пришлось просто хватать свои пожитки, седлать пони и бежать в безопасное место. Никто не успел понять, что произошло. Только что орки безжалостно рубились, пробивали себе путь к добыче, и вот они уже бегут, а половина из них повержена и лежит на земле, словно большие безжизненные камни.       Фили вспомнил про Арно, которого безжалостно поразила в горло стрела. Мальчик был совсем юн, но успел побывать в настоящих сражениях, а теперь его остывшее тело доставят матери, которая одиноко сидит у окна и ждёт своего единственного сына…       От этой мысли Фили стало не по себе. Он резко вскочил со своего места, стараясь удержать равновесие на подгибающихся ногах; голова сразу же закружилась. Эверет подскочил к нему, пытаясь остановить, стараясь не быть слишком резким, ведь Фили был принцем.       — Нет-нет, ваше высочество, вам лучше ещё полежать, — попытался уговорить его Эверет, но принц оттолкнул его от себя и попытался стоять самостоятельно. Двалин не стал отговаривать Фили от его затеи, только сделал ещё несколько глотков из своей фляжки.       Фили обвёл мутными глазами лагерь, пытаясь понять, сколько осталось в живых, и цел ли груз. Повозки Эверета были в порядке, насколько можно было судить по их внешнему виду. Из латников никто не пострадал, отделались лишь небольшими ранениями и ссадинами, а из лучников погиб только Арно. Тело мальчишки было завёрнуто в мешковину. Фили аккуратно развернул мешковину, с трудом смотря в это бледное безжизненное лицо. Он был так юн, а уже сложил голову. Фили винил себя в том, что не смог ничем его защитить…       Двалин аккуратно тронул Фили за плечо, и принц резко дёрнулся. Со скорбью в глазах он посмотрел на Двалина и даже возрадовался, что сейчас не может ничего сказать. Он не смог бы найти нужных слов, чтобы сказать, как ему жаль. Но Двалин и так понял его. Воин сжал плечо принца, а потом закрыл мешковиной безжизненное лицо мальчика.       — Не надо, Фили. Тут нет твоей вины. Орки виноваты в его смерти, нам придётся похоронить его здесь. — Потом Двалин достал из кармана сложенную тетиву и медальон в форме кедрового ореха. — Это мы отдадим его матери. Лук повредился, но его мы тоже доставим матери.       Фили медленно кивнул, бросив прощальный взгляд на тело лучника. Принц представил лицо матери Арно, когда ей сообщат эту печальную новость. Фили подумал о своей матери, которая тоже всегда переживала за него и не хотела отпускать даже в эту поездку. Фили должен выжить – ради неё.       Позже гномы устроились на брёвнах, поставленных так, чтобы все могли сидеть и смотреть друг на друга. Фили грел в руках кружку с водой, которой каждые десять минут промывал горло. Голос к нему пока так и не вернулся, и принцу приходилось объясняться жестами, которые Эверет и Двалин понемногу начали разбирать. Фили потребовал, чтобы купец рассказал им о том, что же всё-таки они везут в Фрамсбург.       Секунду поколебавшись, Эверет решил рассказать всё, что ему известно о чёрной смерти. Черной смертью именовался порошок, который был вполне безопасен, если его убрать в мешочек и не трогать. Если же взять хотя бы пригоршню этого порошка и бросить на землю или в кого-то, то порошок обращает жертву в пепел, а земля после него загорается, и огонь распространяется на многие мили. Эверету приходилось сталкиваться с черной смертью лишь однажды, когда много лет назад разбойники напали на его деревню, в которой он вырос. Отец хранил порошок надежно спрятанным, а когда головорезы чуть не погубили всю деревню, он им воспользовался. Правда, после этого горели не только разбойники, но и дома, но это было мелочью по сравнению с тем, что им удалось сохранить множество жизней. Отец потратил все запасы порошка, так что Эверет больше никогда не встречался с этой неизвестной субстанцией. Он просил отца рассказать, но тот говорил, что желает сыну никогда не быть в ситуациях, когда черная смерть понадобится.       — Я не знал, что везу черную смерть в Фрамсбург, — пожал плечами Эверет, неуверенно косясь на принца, который всё это время внимательно слушал и неотрывно следил за купцом. Немного помолчав, Эверет добавил: — Если бы я знал, то ни за что не согласился бы. Просто я хотел всеми способами помочь предотвратить нападение орков, надеялся, что в сундучке может быть какое-то оружие… вот и нашёл.       Фили жестами спросил, осталось ли что-то в сундучке, но купец отрицательно замотал головой и махнул рукой в сторону повозок.       — Ничего не осталось, ваше высочество. Если не верите, можете сами посмотреть.       Двалин молча отпил из фляжки, с сомнением поглядывая на купца. Он много чего хотел сказать Фили, но для этого нужно было остаться с ним наедине, поэтому воин решил отложить разговор на потом. Ночью в дозоре остались два латника и один лучник, но Фили тоже не сомкнул всю ночь глаз. Он хотел развернуть карту, но луна светила недостаточно ярко, чтобы можно было рассмотреть что-либо, а разжигать костёр или даже свечку было небезопасно. Эверет уснул, кутаясь в тонкую накидку. Он что-то бормотал во сне и всё время ворочался.       Двалин подсел к Фили и кивком указал на спящего купца.       — Думаешь, он сказал нам правду? — поинтересовался Двалин, подкидывая в руке маленький ножечек и поглядывая на Эверета, словно хотел метнуть оружие в купца, стоило Фили приказать.       Фили прочистил горло и попробовал что-то сказать, но в ответ снова вырвался только сдавленный хрип. Принц пожал плечами, выражая таким образом то, что он и сам не уверен в ответе Эверета. За купцом стоило присмотреть попристальнее. Ещё Фили хотел убедиться, что во Фрамсбурге их не будет поджидать ловушка, а потому, как только они достаточно приблизятся к городу, намеревался отправить одного из латников налегке в сторону города, чтобы тот выяснил любую информацию о родственнике Эверета, с которым им предстояло встретиться.       Проснувшийся по утру купец сразу подскочил к Фили спрашивая, не нужна ли тому помощь в чём-либо. Фили ещё чувствовал, как от купца исходит чувство вины за использованный порошок. Эверет пытался быть услужливым, всё время спрашивал, может ли он быть чем-то полезен. Чтобы купец не чувствовал своей "безнаказанности", Фили приказал ему нести на себе целый тюк с едой. Правда, к концу дня он так выдохся и устал, что упал без сил, но всё повторял, что ему так жаль, и если бы был другой выход, то не пришлось бы использовать этот порошок, от которого могли погибнуть не только орки.       Выживших пони осталось вполовину меньше, и потому гномам приходилось меняться и ехать верхом по очереди. Эверет уверял, что он сможет идти пешком, да ещё и нести на себе чуть ли не все тюки, но к концу следующего дня выдохся окончательно и позже заснул крепким и беспробудным сном.       Фили только слегка усмехнулся, смотря на завёрнутое в шкуры тело, мерно посапывающее недалеко от огня. Он ждал, когда купец уснёт, чтобы самому убедиться в том, что он нигде не спрятал хотя бы малую часть черной смерти. Если орки снова вздумают напасть, гномы смогут победить их своими силами, потому что будут готовы, не прибегая к услугам чёрной смерти, которая могла им самим стоить жизней. Фили был уверен, что и среди орков большие потери, но всё равно стоило ожидать повторного нападения, ведь эти твари просто так не сдаются.       Пройдя мимо сопящего Эверета, сонных лучников и двух часовых, принц подошёл к повозке, в которой первоначально был спрятан сундучок. Фили без труда вытащил его из повозки и аккуратно поставил на землю, как если бы тот был из хрусталя. Сундучок оказался открытым, что немного удивило Фили. Он с сомнением покосился на спящего Эверета, но потом поднял скрипучую крышку вверх. Внутри не оказалось абсолютно ничего. Даже мешочка, в котором Эверет хранил свою черную смерть. Что же купец собрался отдавать своему родственнику? И поверит ли тот в то, что им понадобилось вскрыть этот сундучок? Фили был уверен, что купец не до конца честен с ними, а потому убрал сундук обратно, а сам влез в повозку и стал ворошить руками аккуратно сложенное сукно. Поначалу поиски не увенчались успехом, и Фили уже решил оставить безнадёжную затею, но потом рука его наткнулась на что-то твёрдое. Пошарив ещё немного, принц выудил из глубины суконной горы небольшую деревянную шкатулку, похожую больше на табакерку. Понимая, что нехорошо лазить в чужих вещах, принц в первую очередь думал об их безопасности, поэтому открыл шкатулку. Там оказалось именно то, что Эверет называл черной смертью, а Фили он сказал, что больше ничего не осталось. Принц с силой захлопнул шкатулку и убрал её туда, откуда взял.

***

      Утро следующего дня выдалось мучительно жарким. Уставшие пони едва волочили ноги, таща за собой две большие повозки. Эверет шёл пешком, как и все гномы. Воды в запасе оставалось совсем немного, но Двалин уверял, что впереди должна быть река, переправа через которую станет единственным препятствием на пути к заветному городу. Там они смогут набрать воды, пополнить мясные запасы и наконец-то отдать тот самый сундучок, содержимое которого истратили на защиту. Следов орков не было, видимо, они благоразумно решили, что второе нападение будет глупым, если гномы снова атакуют их смертельным порошком.       Фили устало потёр переносицу и отхлебнул немного воды из своей фляги. Оставалось совсем немного, а заветная река, которая должна была утолить их жажду, всё ещё не видна. Картой занялся Двалин и теперь он руководил процессом дорогопроложения. Фили полностью доверял ему, и, когда воин предложил сделать крюк и объехать пролесок, в котором могли бы затаиться орки, согласился. Эверет немного замешкался, когда весь отряд свернул с уже проложенной тропы.       — Но там ведь намного короче, — неуверенно запротестовал гном, мечась на месте. — Мне настоятельно рекомендовали держаться тропы…       — Позвольте вам напомнить, Эверет, — Фили спрыгнул с пони и подошёл к купцу с картой в руках. — Вы сами просили помощи у короля, нуждались в сопровождении. Притом, что вы умолчали о том, что везёте, а затем воспользовались этой черной смертью без какого-либо предупреждения!       — Но я ведь хотел спасти… — забормотал купец, отступая назад.       Но Фили уже не мог остановиться. Он наступал на купца, гневно сверкая глазами.       — Вы тоже чуть не погубили нас. А если бы кто-то погиб от этой дряни, что вы прятали в мешке? И скажите на милость, почему вы умолчали об ещё одном тайничке, в котором благополучно хранится ваша черная смерть?       — Вы открывали мою шкатулку..? — как-то обречённо выдавил из себя Эверет, опустив плечи. В его взгляде были испуг, и вместе с тем разочарование.       Фили хотел ещё что-то сказать купцу, но его остановил Двалин, который вовремя услышал эту перепалку. Он оттащил принца подальше от купца и встряхнул его, приводя в чувство. Эверет непонимающе смотрел на всё это, качая головой. Другие гномы хотели вмешаться, но Двалин дал им понять, что они разберутся со всем сами.       — Сделаем перерыв, — громко крикнул Двалин, и гномы облегчённо выдохнули, потому что и они сами, и их пони изрядно вымотались, ведь отряд начал движение с самого рассвета.       Воин повернулся к принцу, смотря на него выжидательно. Фили немного успокоился и уже жалел, что не смог сдержаться. Он не хотел грубить Эверету, но усталость, накопившаяся за все дни путешествия, и то, что купец им постоянно что-то не договаривал, взяли над ним верх.       Ещё два дня томительного путешествия прошли в молчании. Эверет всё время был подавлен и почти ни с кем не разговаривал. Фили понимал, что он командир, он ответственен за всю эту поездку и не должен поддаваться эмоциям, но не смог с собой совладать. Из-за минувшей стычки у него всё ещё шумело в ушах и кружилась голова, но Фили старался не раскисать, впереди ещё была долга дорога и путь назад.       Вечером третьего дня после минувшего напряжённого разговора уставшие и грязные путники, наконец, смогли вздохнуть с облегчением – впереди показалась река, переправа через которую должна стать последним испытанием на пути в заброшенный город. Фили спрыгнул с пони и взглянул вперёд, сощурив усталые глаза. Они сделали это. Впереди высились руины Фрамсбурга. А поутру, прямо на рассвете, один из латников, получивший задание от Фили, покинул лагерь, пока все спали.