***
Юри нашелся в буфете. Ну конечно, где же еще. — Слышь, свинья, шевели сюда окорочками! — тихо позвал его Юра, настороженно озираясь. Белоснежный костюм «Агапе», который он так и не снял, опасно было носить за пределами катка, где ему вполне могут ощипать перышки и другие ценные сувениры пернатые курицы… то есть его фанатичные ангелочки. Но уговор есть уговор. И поэтому Юра лишь глубже натянул капюшон на голову и нетерпеливо начал пинать ногой стену, пока Юри шел к нему. — Юрио? — удивился он, словно совсем не ожидал его увидеть. Но тут же добродушно улыбнулся. — А я как раз закончил и хотел тебя найти. Вот, — он застенчиво протянул огромную валентинку двумя руками. Юра чуть не простонал вслух: вот же… старательный. Если они с Виктором так будут мериться размерами своей любви по принципу «Я люблю тебя. А я тебя больше. А я тебя еще больше», Юра одной емкой фразой отправит их любоваться совсем другими размерами. Тоже весьма большими. Отойдя от Кацуки подальше, Юра решил свернуть покомпактнее это надругательство над погибшим деревом. Да, только свернуть — он совсем не хотел это читать… Но Юри начеркал послание такими кричаще большими иероглифами, что они сами бросились в глаза. Замерев, Юра удивленно уставился на валентинку: на одной ее половине было аккуратно выведено: Всегда видеть тебя, Всегда ловить твои взгляды… Ах, вот если бы ты, Став зеркалом этим, ждал По утрам моего пробуждения. Но это были цветочки. Сопливые японские хокку, кричащие каждой строкой «Я тебя люблю!» действительно были еще цветочками… по сравнению с ягодками на другой половине, где чисто символично было нарисовано, в каких позах предлагалось любить. Запоздало зажмурившись, Юра помотал головой, словно пытаясь выбросить из головы эту информацию. Вот зачем он выучил японский? Вот зачем у него такая богатая фантазия? Вот… это ему совершенно точно лучше было бы не видеть! И о чем вообще Виктор думал, когда ставил именно его главным дирижером этой гей-оперы?!***
Застыв перед номером Жан-Жака, Юра нервно переминался с ноги на ногу. Заходить не хотелось. Видеть эту наглую рожу не хотелось еще больше. Чтобы эта наглая рожа видела его в таком виде не хотелось от слов «блядь, не заставите, суки, живым не дамся!». — Кто там? — узнаваемый до матерного рефлекса голос из-за двери послышался раньше, чем Юра осознал, что он таки постучал. И, решив, что терять ему уже нечего, Плисецкий набычился и пошел в лобовую атаку: — Круглосуточная доставка люлей. Открывай поскорей, чтобы были горячей! Дверь тут же распахнулась наружу, чуть не поставив Юре фиолетовую звезду во лбу, и на пороге, прислонившись к косяку, замер канадец: — Спортсменка, комсомолка и просто рифмоплетчица! — неожиданно произнес Жан-Жак на ломаном русском. Но закончил по-английски: — Моя фея любви наконец-то прибыла! — Да-да, злорадствуй, пока можешь. Этот день не вечен, а ты не бессмертен, — резко перебил заухмылявшегося Джей-Джея Юра. — Гони валентинку, Казанова комнатный. Последнего Леруа не понял, но, видимо, решил записать, как комплимент: заулыбался шире и царским жестом протянул зажатое между двумя пальцами сердечко. — Окей, — Юра резко выдернул его, стараясь не коснуться Жан-Жака, но тот, хмыкнув, сам перехватил его за запястье и притянул к себе: — Ну куда ты торопишься, моя принцесса? До двенадцати еще далеко, а я пока не назвал тебе адресата… Юра резко крутанул запястьем и вырвался из не такой уж и крепкой хватки. Обидно. А он-то уже готовился как следует приласкать этого обмудка кулаком. Но вместо этого лишь мило улыбнулся: — Я и так знаю, кому ты хотел ее послать, — произнес он и, глядя в удивленные синие глаза, протянул валентинку обратно: — Ваше нарциссичное высочество, вам тут валентинка пришла! — произнося это, Юра улыбался максимально вежливо и услужливо, словно всем видом говорил: «Вот ваши тапки, сэр. Что? Почему они напоминают испанский сапожок? Ну, так вам больше пойдет!» Это остолбенение, длившееся несколько секунд, бальзамом пролилось на сердце Юрия, залечивая раны, оставленные многочисленными проигрышами. Кажется, эта навязанная роль не так уж и плоха…***
Юра втянулся быстро — и так же быстро подавил в себе желание как удивляться, так и перебить всех нахрен. Или самому убиться, душевно приложившись лбом о ближайшую стену. После Жан-Жака он направился к Гоше: тот, патетично отвернувшись, протянул ему валентинку в виде черного сердца, истекающего фиолетовой кровью. Вот ее Юрий и правда принял с особой осторожностью: он бы не удивился, если бы она и правда была отравлена; а потом поспешил сбежать, пока сокомандник окончательно не вошел в роль и не стал толкать драматические монологи. Валентинка Пхичита тоже отличалась от остальных: была обклеена маленькими фотографиями хомячков. Ее Юра успел во всех подробностях рассмотреть еще до получения: таец моментально запостил свое творение в инстаграмм, и адресат уже откомментировал запись. Точнее, несколько тысяч адресатов: валентинку Пхичит посвятил всем своим фанатам. Юра в ответ только цыкнул: и как ему вообще полагалось ее доставить? Он им что, Санта-Клаус, облететь за день весь мир? Хотя, оленей его окружает достаточно… Валентинка Криса особенно напоминала жопу. Хотя бы потому, что почему-то была перевязана ленточкой, словно стрингами. Брезгливо подцепив ее за кокетливый бантик, Юра быстро отнес ее высокому парню с каштановыми волосами, которого он раньше часто видел рядом с Джакометти. Вот только как же его зовут?.. Промучившись еще несколько минут, Юра забросил эти попытки и отправился дальше обслуживать болезных. Мила, мечтательно вздыхая, попросила передать свое послание Отабеку. Это особенно неприятно резануло по сердцу и так не наслаждавшемуся витанием в розовых облаках Юре, так что он мстительно подсунул бумажку под дверь Сары. Один хрен написанные там любовные сопли не имеют конкретики ни по имени, ни по полу. Да и все равно он туда шел: Саре еще письмо от братца пришло. Интересно, тот вообще осознает, что за инцест его посадят? Хотя, Мишеля скорее посадят за убийство, если он поймет, что пришедшая ему валентинка, которую он тут же слюняво зацеловал и прижал к сердцу, на самом деле не от Сары, а от Эмиля. Яков ожидаемо попросил передать послание на несколько листов с признаниями и извинениями Лилии. Лилия ожидаемо попросила передать, что он трусливый старый дурак и пусть имеет смелость прийти сам. Юра ожидаемо показал ей фак (украдкой: Купидон, может, и бессмертен, а вот он — нет) и снова направился к тренеру. Взрослые люди — а как дети, ей-богу! Неужели с возрастом тупеют? Глядя на Виктора с Юри, Плисецкий лишь утвердился в своем выводе. Никифоров снова послал Юри валентинку. Юри снова послал ему ответ. На пятом разе Юра послал их. Точнее, психанул, с криком: «Я вам, блядь, не почтовый голубь, идите уже потрахайтесь и не ебите мне мозг!» — громко хлопнул дверью и ушел. Не так далеко от этой обители разврата, в которую превратилась гостиница, но подальше от эпицентра с этой русско-японской дружбой народов. Бесят. В первый момент его было посетила опасливая мысль насчет билета: вдруг его за такую вольность отнимут… но Юра тут же отбросил ее, тряхнув головой. Не отнимут. Если руки не лишние. Тем более, он свою роль честно выполнил: ему сказали доставить письмо, он и доставил. А вот сколько раз это делать придется — не уточняли. Решив так, он было успокоился — даже гордо выпрямился, отчего капюшон свалился с головы… и этого было достаточно. — Юрочка! — крик оказал на Юру такое же влияние, как вопль петуха на нечисть: он поспешно заметался, пытаясь найти, где схорониться. — Девочки, вижу фею прямо по курсу! Полный вперед! В этот момент Юра особенно пожалел, что у него нет лука со стрелами, как у настоящего Купидона. И как вообще прикажете работать, когда вокруг одни озабоченные?!***
К вечеру Юра чувствовал себя ебаной свахой. И все чаще его одолевали мысли случайно доставить валентинки в ближайшую мусорку. Или не тому адресату. На последней мысли губы Юры растянулись в дьявольской улыбке, которая тут же исчезла, лишь стоило появиться следующей мысли: какого хуя ему ничего не пришло?! Что это за День Святого Валентина, где сам Валентин получает большое и толстое нихуя? Не то чтобы Юра вдруг проникся атмосферой и возжелал обменять мозги на этот злосчастный клочок бумажки, нет. Конечно же, он бы прилюдно порвал его на тысячу мелких клочков, лично швырнул бы их в лицо отправителю с ласковым ответом «Руки оторву, чтоб не поднимались на подобную хуйню. И другую хуйню, чтоб не поднималась, оторву тоже!» и, презрительно сплюнув, высокомерно удалился бы. О да, Юра уже в деталях продумал всю эту ситуацию для каждого возможного кандидата в унижаемые, даже отрепетировал в отражении стекла пару особо злобно-надменных выражений… И тем обиднее было, когда с завершением рабочего дня оказалось, что рвать-то нечего. Угрюмый, Юрий поплелся на поиски Виктора, чтобы отчитаться, что он свое честно отработал. Но Никифоров нашел его сам: немного растрепанный, сыто улыбающийся… кажется, Виктор впервые решил прислушаться к его совету. — Юрочка, уже закончил? Молодец, хорошо потрудился… А чего ты такой злой? — неожиданно проницательно подметил Никифоров и приподнял его лицо пальцами за подбородок. — Неужели ты ничего не получил? — Да, блядь, не получил! — снова психанул Юра. Все уверения, что ему совсем все равно, полетели не то что коту под хвост — а открыли новые анальные направления. — Никто лично не вручил мне эту чертову бумажку, доволен?! Виктор в ответ покачал головой: — Ну, конечно, было бы неловко, если бы тебе валентинки передавали лично — иначе в чем идея? Ведь адресат должен сам догадаться, кто прислал ему признание! Мы потому и завербовали еще одного Купидо… Виктор внезапно понимающе охнул и воровато покосился на дверь. — А с этого места поподробнее, — Юра моментально успокоился и собрался. — Так как, говоришь, зовут этого гондона? — мило поинтересовался он, угрожающе наступая на Никифорова. — Юрочка… — предпринял тот попытку заговорить ему зубы. — Говори! — отрезал Плисецкий, давая понять, что с зубами Никифорова у него разговор будет короткий. — Ю… — Иначе расскажу Кацуки, что ты не только ему отослал валентинку, — использовал Юра последний мирный аргумент. — Я создал монстра! — Виктор в ответ драматично всхлипнул и уткнулся в руки. Потом раздвинул пальцы и, заметив, что Юра по-прежнему терпеливо следит за ним — своей добычей, — словно тигр в кустах, разве что хвостом от нетерпения не помахивает, сдался. Хвоста у Юры, может, и нет, а вот кулаками он помахать вполне способен.***
Юра замер у двери, к которой в этот день так ни разу и не подошел. Глубоко вздохнул — выдохнул, вздохнул — выдохнул и, лишь только кровавый туман перед глазами немного рассеялся, забарабанил в дверь. — Выходи, подлый трус, я все знаю! Дверь медленно открылась, и виноватый вид Отабека подтвердил, что казах тоже в курсе. — И зачем ты крал мои розовые жопы? — снова вспылив, поинтересовался Юра. Целый день! Целый день!!! Он играл в почтового голубя, разнося послания и желая обгадить каждого, посмевшего счастливо улыбнуться, бегло читая строки на сердечке. Целый день завидовал и терзал себя мыслями, что с ним не так? Почему он не получает ни одного даже кривенького куска бумаги?! Чтобы в итоге осознать, что за его спиной просто кто-то крупно партизанил. — Твои… что? — завис Отабек. Юра нетерпеливо щелкнул пальцами: — Ну, эти… купидонки… гондонки… а, валентинки! — вспомнил он, пока Бек медленно, но верно краснел. — Прости, — в итоге тихо повинился он, избегая смотреть Юре в глаза. Беку казалось, что если он туда посмотрит, его тут же разжалуют в рядовые и не позволят больше стоять рядом с настоящими воинами. — Просто у меня в первый раз появился друг, и я захотел тебя поздравить с праздником, но не знал, как правильно делать валентинки, боялся, что получится плохо, ревновал, что другие тебе понравятся больше и… — Гоп-стоп, — Юра даже замахал руками для пущей убедительности. — Ты меня совсем запутал. — Это тебе, — Отабек протянул ему аккуратно вырезанное красное сердечко, помещенное в чехол из черной кожи с наклейкой в виде котенка. Юра молча принял его, удивленно рассматривая. А потом снова протянул руку: — А остальные где? Нехотя Бек достал из кармана внушительную разноцветную стопку и совершенно потерянно уставился на Юру. — У меня теперь нет шансов, да? Юра не ответил. Он был занят: с широкой счастливой улыбкой методично рвал валентинку за валентинкой на мелкие кусочки. И лишь только не осталось ни одной целой — запустил их вверх, словно конфетти. — Весь день хотел это сделать! — доверительно поведал он казаху и, довольно что-то насвистывая, ушел прочь, оставив глупо улыбающегося Отабека стоять, всего обсыпанного розово-желтыми кусочками разорванных на клочки сердец. Глупо улыбающегося, потому что его валентинку Юра не порвал, а аккуратно положил к себе в карман. Телефон неожиданно звякнул, оповещая о приходе нового смс. Отабек недоуменно достал его и уставился на экран. Юра. «Не лыбься так» Бека с большим усилием послушно заставил себя прекратить. Снова сигнал. «И я тебя… это… короче, ты мне тоже не противен» И тут же третье оповещение вдогонку. «Улыбнешься — урою!!!» Отабек тихо рассмеялся. Поздно.