Веселые похождения Сакуры-тян

«Ор-рочимар-ру-с-сама!» — душа Анко пела, груди подпрыгивали в такт учащенному сердцебиению; куноити спешила в Лес Смерти, где проводился второй тур чуунин-экзамена и должен был находиться вожделенный саннин. Когда-то Анко была ученицей Орочимару. Память об этих незабываемых днях все еще жила в ее сердце, так что Анко собиралась поймать обожаемого саннина и обменяться с ним трепещущими воспоминаниями. Потом догнать и еще раз обменяться. Анко действительно было что вспомнить, и не только об Орочимару. Один Кабуто чего стоил. Во всяком случае, член у него был немаленький. Он ведь тоже принимает участие в этом экзамене... вот бы и его поймать, до кучи. Тогда можно замутить что-нибудь хентайное... Мечты о групповухе плавно перешли в жестокую реальность. Поймать Орочимару оказалось не так-то просто, а, поймав, требовалось убить. Хоть с собой за компанию. При помощи кунаи пригвоздив свою ладонь к ладони Орочимару, Анко приготовилась применить запретную технику, как вдруг... — Ты собираешься совершить самоубийство? – убивать Анко Орочимару было жаль. Как-никак, на его памяти она была единственной женщиной, способной сравниться с ним в постельных утехах. «Хотя у той девушки с розовыми волосами тоже большой потенциал, — мысленно исправился змеиный сеннин. – Был. Сейчас она наверняка мертва. Если не умерла от потери жизненных сил и не сошла с ума, то ее ниндзя звука убили. Те, которых я за Саске-куном послал». «Вот гад», — подумала Анко едва ли не восхищенно. Орочимару ухитрился смыться в самый последний момент. Оставалось только бросаться в него всякой кухонной утварью вроде недавнего кунаи – в общем, истерить, подобно ревнивой жене. — Мы давно не виделись, — сообщил Орочимару, освобождаясь от остатков личины и на лету ловя кунаи Анко, — а ты так холодна. — Собираешься убить Хокаге-сама? – поинтересовалась Анко. Орочимару ответил отрицательно, а потом принялся выбалтывать ей ценнейшую информацию. Как и все злодеи, прославленный саннин страдал словесным поносом. А может, ему просто нравилось гладить Анко по щеке и нашептывать ей разные мерзкие глупости. Анко время от времени поощряла болтливость почтенного саннина, вставляя фразу-другую в его речь. — ...в отличие от тебя, он очень талантлив... – говорил Орочимару о свежепокусанном избраннике. «И приставать к тебе грязно не будет, — отметила Анко. – Учиха, говоришь? У этих ребят весь темперамент в драки уходит, насколько я помню... Так, все. Хватит языком молоть. Насколько я помню, ты можешь применять его с большей пользой, ммм... Орочимару-сама...» — Как ты смеешь прерывать меня?! – искренне возмутился Орочимару, когда Анко полезла ему под платье. Вообще-то эта одежка называлась иначе, но на змеином сеннине смотрелась как платье на вешалке, так что Анко не стала нагружать свой мозг сильно сложными словами. — Говорите, о мой господин, я счастлива слышать Ваш голос, — промурлыкала Анко, добираясь до вожделенного Орочимаровского члена и благополучно им затыкаясь. — Ничтожество, — припечатал Орочимару. Он вообще любил это слово – особенно когда у него вставал. — Уммм, — неразборчиво подтвердила Анко. Орочимару помянул что-то не шибко печатное и от нечего делать призвал небольшую змею, которая тут же полезла Анко под юбку. Митараси среагировала соответственно, то есть никак. Стойкая. — Хватит, — Орочимару почувствовал, что скоро кончит, и с заметным трудом отцепил от себя Анко. Мимоходом подумал, что она сама как змея. — Как это – хватит? Вы уже себе кого-то нашли, Орочимару-сама, вон, Учиху какого-то... Может, и не только его... А я, между прочим, с утра нетраханная! Так что не мешайте. Махаться потом будем, сначала я удовлетворение хочу получить. — Ты его и так получаешь, — огрызнулся Орочимару. У Анко был настоящий талант выводить его из себя. Да и вообще, трагически-ужасный пафос Орочимару издох сразу после того, как он покусал Саске-куна, самого напыщенного гения Конохи. После этого акта у змеиного сеннина случился передоз пафоса, вследствие чего функция «трагичность» в мозгу Орочимару временно отключилась. Будь иначе, разве он позарился бы на ту худую девку с розовыми волосами? — Знаете, червяк-переросток в заднице меня не сильно возбуждает, Орочимару-сама, — Анко оставалась все такой же дерзкой. — Червяк-переросток, значит? – нехорошо прищурился Орочимару. А как же – Анко только что обидела его нежно любимых змей. – Мой член в твоей заднице устроит тебя больше, Анко? Анко подумала и кивнула, хищно улыбаясь. — Сама напросилась, — предупредил Орочимару, хватая Анко за бедра и выпуская еще пару змей первой в помощь. В заднем проходе у Митараси сразу стало очень тесно; Анко улыбнулась, как довольная кошка. Раздвинула ноги, предлагая Орочимару себя. Тот, однако, спешить не собирался. И правильно – если есть такой язык и возможность всячески растягивать разные части собственного тела, почему бы этим не воспользоваться на всю катушку? Обвив своим выдающимся языком сразу обе груди Анко, щекоча самым кончиком ее воспаленные, невыносимо чувствительные соски, Орочимару потер клитор воспитанницы – прямо сквозь сетчатые шортики. Лифчик и трусики Митараси не носила – он сам когда-то приучил ее к этому. Больно много мороки было все это одевать и снимать, не говоря уж о том, что экспериментальные образцы Орочимару, которым Анко доставалась в качестве подстилки, то и дело разрывали на ней одежду. Частенько у этих образцов, например, у особей с печатью, были настолько внушительные члены, что змеиный сеннин мог только удивляться, как они саму Митараси не разрывали. Особенно если учесть, что пользовать ее предпочитали всем скопом – кому какая дырка достанется. По убежищу Орочимару Анко расхаживала в основном в чулках. И с фаллоимитаторами в нужных местах, естественно. Их при необходимости ничего не стоило вынуть. Бывало и такое, что подчиненные Орочимару либо результаты его экспериментов предпочитали трахать Анко, не вынимая из нее фаллоимитаторов. Потом игрушки вываливались сами. Орочимару был недоволен. Приходилось всякий раз увеличивать размер новых фаллоимитаторов для Анко, а эта фигня недешево стоила. В конце концов, гениальный змеиный сеннин вывел специальный сорт грибов. Грибы вырастали до приличных размеров, а самое главное – обладали подобием разума, потому, находясь внутри Анко, сами цеплялись за влажные стенки ее отверстий и никогда не вываливались. Сейчас же в Митараси не было ничего – упущение, которое требовалось срочно исправить. Орочимару проделал в шортиках Анко приличную дыру. Отступил, созерцая сочащуюся влагой половую щель – как заправский гинеколог, каковым, впрочем, и являлся. Потыкал в дырку Анко пальцем, чувствуя ее горячую, склизкую влажность. «Змея», — подумал Орочимару умиленно. Сменил палец языком, а руками принялся мять груди Анко. — Ммм... массаж? – осведомилась Митараси. Орочимару сильно нажал указательными пальцами на соски Анко – так, что ее груди сплющились, а посредине каждой образовалась ямка. – Аааааааахх! — А ты себе ничего так титьки отрастила, — выдал Орочимару, не отпуская грудей воспитанницы. – Небось, долго нарабатывала? — Нннн... не так долго, как хотелось бы, — отозвалась Анко. Змеи в ее заду терлись друг о друга, пытаясь не то выползти, не то заползти еще глубже. Непередаваемое ощущение. Действительно, среди дзёнинов, таких как Ибики, Асума и Куренаи, Анко пользовалась большим спросом. Но, даже когда они имели ее по трое, по четверо, да хоть по десятеро сразу – Митараси не могла получить нужного удовлетворения. Как медленно ни дрочи их члены грудью, как тщательно не вылизывай гениталии – они все слишком быстро кончали. Нужен был кто-то другой. Кто-то особенный. Так, Анко давно поглядывала на Какаси, чуя толстый член за версту, но Хатаке не обращал на нее ни малейшего внимания. Ему была дороже любимая книжка. Поэтому Анко очень обрадовалась, когда узнала о возвращении Орочимару. Орочимару тут же поспешил оправдать ее ожидания, в лучших традициях Гарри Поттера отдав неслышно-шипящий приказ на змеином языке. Новые призванные змеи обвили ноги Анко – теперь она не могла бы свести их при всем желании – а особенно крупный полоз полез ей между ног. — Всегда жалела, что у вас не два члена, Орочимару... аах! сама, — томно выгнувшись, призналась Анко. – Впрочем, змеи это с успехом компенсируют... нннннн! — У тебя свободен рот, — с неудовольствием сказал Орочимару. Недолго думая, создал теневого клона; Анко повернулась к нему и тут же приступила к вылизыванию предоставленной мошонки. Орочимару надулся на клона как мышь на крупу и немедленно его пуффнул, то есть испарил. Анко поняла. Развернулась к Орочимару задом. Змеиный сеннин пообщался немного со своими непосредственными родственниками, после чего те удосужились сменить теплую задницу Анко на ее не менее теплый рот. Задница Митараси теперь была занята Орочимаровским членом. Пальцы змеиного сеннина впечатывались в груди Анко. Изо рта и носа Митараси текло, а внизу живота вообще потоп настоящий творился. Полоз в ее влагалище рисковал утонуть. До того, как кончить, Орочимару ухитрился оттрахать Анко во все дырки, меняясь местами со своими змеями. Когда саннин достиг оргазма, Митараси улыбнулась, слизывая с губ семя наставника; она была довольна... но, похоже, не удовлетворена. «Так, пора сматываться», — сообразил Орочимару. В отличие от Анко, у него сил на дальнейший секс не осталось. У него вообще сил не осталось – несмотря на нечеловеческую сущность и отсутствие возрастной проблемы. Змеиный сеннин чувствовал, что вот-вот примет свой нынешний настоящий облик – то есть женский, и тогда ему придется заниматься с Митараси юри. «Это месть за ту розовую худышку, — обреченно подумал Орочимару. – И ее чакра мне не поможет...» — Все, Анко, я пошел, — торопливо сообщил змеиный сеннин. Отбежал на приличное расстояние от Митараси. Остановился – впрочем, не собираясь задерживаться надолго. Откашлялся. — Кхм, что я там хотел сказать... Ага! Если ты испортишь мне веселье – поверь, это будет концом деревни Скрытого Листа, — напыщенно сообщил Орочимару. И – исчез в фиолетовом пламени. Анко проводила его мечтательным взглядом. *** — Ками-сама, и за что мне это? – Анко грустно смотрела на приближающихся тигров. Похоже, их привлек запах ее крови и соков. Не вовремя Орочимару смылся. Как все мужики: получил, чего ему надо – и бежать... А может, ей еще потрахаться хотелось! Впрочем, такая возможность у Анко была. Прямо сейчас. «Только не говорите, что мне придется трахаться с животными, — подумала Анко уныло. Сражаться она сейчас не могла – проклятая печать ныла немилосердно, отнимала силы. – Ну, что ж... Это будет уникальный опыт». Анко уже приготовилась сорвать с себя одежду и применить технику супер-жестокого соблазнения, дабы не быть сожранной во цвету лет. Но тут появились АНБУ – как всегда, с опозданием в полгода, о чем Митараси не преминула сообщить. Потом ее скрутило не на шутку – печать, да еще и трахаться с новой силой захотелось. — Ты до Хокаге-то дойти сможешь? – хмыкнул один из АНБУ, когда узнал, в чем дело. — Вряд ли, — честно призналась Анко. – Но, если вы мне немного поможете, мальчики... я почувствую себя лучше. — Поможем? – казалось, сами маски АНБУ выражали сильнейшее недоумение. — Много времени это не займет, — пообещала Анко, складывая печати. Эту технику она могла выполнить и на последнем издыхании. – Дзюцу жестокого соблазнения! Одежда Анко исчезла без следа. Судя по характерному костяному стуку, у АНБУ отвисли челюсти. И только маски помешали им отвалиться окончательно... — Начинайте, — Анко потерла руки. — Но, Анко-сан, твоя рука… — попытался возразить один из АНБУ. Он сразу присмирел. Странно, что бежать не кинулся – бывали в практике Анко и такие случаи. — Меня возбуждает запах крови, — облизнулась Митараси. После получаса секса с Орочимару и его змеями обе ее дырки внизу все еще были растянуты и горячо пульсировали, страстно желая, чтобы их чем-нибудь наполнили. – Я вас не знаю, случаем? АНБУ промолчали. Неудивительно. Впрочем, их Анко, похоже, все-таки не знала. С обладателями таких масок она еще не спала. — Я вам помогу, — пообещала Анко, одновременно расстегивая две ширинки и беря в каждую руку по члену. АНБУ быстро подошли к пределу – Митараси знала, как возбуждать мужчин... да и женщин тоже. — Прелюдия окончена, мальчики, — объявила Анко. – Давайте я подскажу, как нам будет удобнее... а потом вы вставите мне по самые яйца. АНБУ слушали Анко, развесив уши. Похоже, у них самих сексуального опыта было маловато. Работа сказывалась – когда уж тут по девочкам ходить... Поэтому они с профессиональной точностью и гибкостью воспроизвели позу, которую Анко нарисовала на земле палочкой. Полюбовавшись самодельной картинкой, более всего напоминавшей выдержку из Камасутры, Митараси продолжила заниматься любимым делом. — Входи, — опустившись попой на член первого АНБУ, Анко охотно раздвинула ноги для второго и пальцами развела в стороны свои набухшие половые губы. Выпустила на волю змей, позволяя им обвиться вокруг ее груди и впиться в большие, очень красные, до боли напряженные соски; предупрежденные АНБУ уже ничему не удивлялись. Анко предпочитала жесткий секс, поэтому, как только второй АНБУ вошел в нее, принялась раскачиваться на члене первого, задавая собственный, совершенно сумасшедший ритм. Она не сомневалась, что после такого траха почувствует себя лучше, да и одежда вернется к ней целенькой и чистенькой – дзюцу жестокого соблазнения еще никогда не подводило. А вот АНБУ... как бы ей их тащить не пришлось. «Ничего, справлюсь», — решила Анко. Мысли медленно, но верно покидали ее голову, и это было прекрасное чувство. Сотрясаться в одном ритме с кем-то, чувствовать других как себя, направлять в себя их горячую, сияюще-брызгающую силу, поглощать ее – что может быть лучше? Ближе к концу для Анко не осталось ничего, кроме этой силы. И – расплывающегося воспоминания о человеке, который открыл ей глаза на существование подобной прелести... — Орррочимаррру-саммма! – выдала Анко, достигая предела. Где-то в лесу улепетывающий без оглядки Орочимару звучно чихнул и пугливо оглянулся...