Веселые похождения Сакуры-тян

— Смирись. Ты проиграла, — Заку посмотрел на поверженную противницу. Облизнулся. Нагнулся, потянул за молнию на ее платье, другой рукой рванул вниз зеленые лосины, стаскивая их вместе с трусиками в сердечки. Сакура пыталась помешать ему, но как-то вяло. После боя у нее не оставалось сил. – Будь хорошей девочкой. Досу нахмурился, но возражать не стал. До этого Саске они всегда успеют добраться – вряд ли он скоро очнется, с проклятой-то печатью. А в развлечении себе отказывать не стоит, тем более что девочка и впрямь ничего. Не встретив сопротивления, Заку прижал ладони к груди Сакуры – так, чтобы отверстия пришлись точно напротив маленьких сосков. Измученная девушка застонала, когда звуковой ниндзя сильно сжал ее едва наметившиеся округлости. — Позволь, я помогу, — Кин подошла ближе; она уже была топлесс. На обнаженных полных грудях, покрытых засосами, выделялись двумя ярко-красными точками напряженные соски. Кин всегда быстро возбуждалась и обладала шикарными волосами, которые было так приятно обматывать вокруг члена; за это Заку и Досу готовы были многое ей простить. В том числе – непозволительную слабость в бою; в конце концов, в постели Кин была неутомима… хотя и не незаменима. — Вот, — Кин достала кунаи; влажный язык девушки прошелся по лезвию и тщательно облизал рукоятку. – Разреши… Увлажненная слюной рукоятка скользнула меж обнаженных бедер Сакуры; та дернулась, но промолчала. Решила снести все, не проронив ни звука, догадался Досу. — Какая у нее дырочка, — Кин развела пальцами половые губы Сакуры. – Розовая, трепещущая… и уже такая влажная. У нее это далеко не первый раз, ребята. Она уже хочет. Заку впился губами в губы Сакуры; Кин, двигая рукояткой кунаи внутри Харуно, пристроилась между ног случайной жертвы. Принялась посасывать клитор. Досу таких предварительных нежностей не понимал. Ему было в кайф, когда жертва сопротивлялась. Он даже Кин всегда пытался причинить как можно больше боли; не зря брал ее в основном сзади. С Сакурой было так же. Не мешая тратящим время напарникам, Досу пристроился сзади; удовлетворенно крякнул, уткнувшись головкой члена в свободную дырку Сакуры и чувствуя тесное сопротивление ее горячего, сжатого до предела заднего прохода. У Харуно вырвался отчаянный крик боли; Заку стиснул ее груди еще сильнее, до синяков, и снова завладел искусанным ртом, приказывая молчать. Кин оторвалась от клитора жертвы, легонько стукнула пальцем по лезвию кунаи, рукоятка которого была в Сакуре. Харуно вздрогнула. Кин принялась осторожно массировать яички Досу, плотно засевшего в Сакуре. Досу рявкнул что-то неопределенное, и Кин прекратила. Пристроила член Заку между своими грудями, принялась двигать ими, одновременно заглатывая головку. Заку беззвучно взвыл, продолжая мять округлости Сакуры – беспорядочно, жестоко. Харуно уже стонала в голос – у нее больше не было сил сдерживаться. Член Досу безжалостно рвал ее; у него был больше, чем даже у Какаси. Кунаи, весь в соках Сакуры, давно выпал на траву; Досу впился в шею Харуно зубами, одновременно с размаху нанизывая ее на три своих пальца. Сакура жалко взвизгнула. — Заткнись, — приказал Заку, отбирая свой затвердевший до каменного состояния член у Кин и знаком веля ей спустить штаны до колен. Кин повиновалась и встала на четвереньки; как и Заку, она тяжело, прерывисто дышала. Приказ Сакуре был подтвержден сильным щипком за чувствительный сосок; девушка прикусила губу до крови, но промолчала. Чуть подрагивающими пальцами Заку развязал хитай-атэ Харуно и, запихав ей в рот ее же собственные трусики, закрепил кляп повязкой протектора. — А теперь – кричи, — велел Заку с нескрываемым наслаждением, поглаживая влажную расщелину между бедрами нагнувшейся Кин. С Кин текло; она выгибалась, колыхая грудями, и посасывала собственный большой палец. Сакура что-то замычала, когда Заку принялся массировать ее клитор свободной от Кин рукой. Когда он, нагнувшись, стал покусывать ее соски, Харуно выпучила глаза. Досу, сообразив, убрал руку; тогда Заку, проникнув пальцами в зад уже доведенной до грани Кин, одним толчком вошел в Сакуру. Два члена сталкивались в Харуно, кляп хранил привкус ее самых сокровенных мест; Досу, переместив руки, принялся лапать ее за грудь, небрежно выкручивая соски и дергая их в разные стороны. Когда он ударил по округлостям Сакуры раскрытой ладонью, девушка не выдержала. Сжав в себе члены Заку и Досу, она протяжно застонала сквозь кляп; мгновением позже звуковые ниндзя присоединились к ней. Все трое, считая исступленно мастурбировавшую Кин. — А она неплоха, — чуть придя в себя, заключила Кин. – Жалко убивать такую талантливую шлюшку, а, ребята? — Блядей везде хватает, — сплюнул Досу, застегивая штаны. Кин поправила одежду. Посмотрела на лежавшее на траве обмякшее тело Сакуры. Констатировала: — Кажется, для нее это было слишком. — Мм… Нн… — Сакура пошевелилась. Кое-как избавилась от кляпа. – Убейте… меня… Только не Саске-куна! Только… не Саске… — Какая жертвенность, — хмыкнула Кин. – Но ты выносливее, чем я думала. Ты сделаешь все, чтобы спасти своего Саске, верно? — Все, что угодно! – подхватилась Сакура. – Все, что… В следующую секунду Кин была вынуждена отпрыгнуть – кунаи, который она совсем недавно облизывала, просвистел у ее уха; Сакура оказалась совсем не такой беспомощной, как можно было подумать. За спиной у Кин раздался приглушенный стон; девушка обернулась – и наткнулась взглядом на Заку и Досу, оседающих в траву. — Невозьми-трава, — сказала Сакура, подаваясь назад. Кунаи, которым она чуть было не перерезала Кин глотку, оставался у Харуно в руке. – Незаменимое снадобье, карающее тех, кто вздумает насиловать побежденную куноити. Вызывает весьма неприятные галлюцинации… Жаль, действует не сразу. Кин сжала сэнбоны, в каком-то оцепенении глядя на Сакуру. Та невесть с чего принялась двоиться и троиться, и тогда Кин вспомнила: она дотрагивалась до Харуно пальцами после того, как ввела в нее кунаи. А потом этими же пальцами ласкала себя, помогая Заку. — Вы осквернили мое тело, — три Сакуры подняли три кунаи, неровно обрезая три копны волос. – Я виновата в том, что позволила вам сделать это, и понесу наказание. А теперь… умри! На глазах Кин три Сакуры превратились в десять, а те – в чудовищ, страшнее которых Кин не видывала; чудовища ринулись в атаку… — Построение Ино – Шика – Тё! – девичий голос вернул Кин в реальность. Троица малолеток заслоняла от нее уже одетую и очень несчастную с виду Сакуру; Досу и Заку обалдело оглядывались по сторонам. Они стояли рядом с Кин, а не валялись в траве; что-то изменилось, подумала Кин. Что-то изменилось. — Эта шлюха… — с ненавистью пробормотала Кин, глядя на измотанную Сакуру. Похоже, у Харуно все-таки не хватило сил убить врагов, временно вышедших из строя; она сама едва опять не стала жертвой звуковых ниндзя, ведомых иллюзией. – Все, конец тебе. Кин собиралась прикончить наглую девицу. И какие-то дети не были ей помехой – так она считала. Она еще не знала, как ошибалась…