Ночь с некромагом

Таня медленно осознавала, что свободна и что ей не придется унижаться ни перед Глебом, ни перед собой. И одновременно её охватила такая ярость на некромага, который заставил её так мучиться, что она готова была его уничтожить, стереть в пыль и прах, а после развеять по ветру. - Как ты посмел, сволочь? – слова с трудом выговаривались, потому что от гнева было тяжело дышать. Тут Глеб подошел к ней и мягко положил ладонь на её губы, предлагая замолчать. Таня так оторопела от такого неожиданно нежного жеста, что просто умолкла, глядя в глаза некромага, чувствуя, как гнев внутри слегка утихает, уступив место растерянности. - Таня, помолчи, ладно? – Глеб продолжал держать ладонь на её губах, слегка поглаживая кончиками пальцев щеку, что было ужасно приятно. – Ты сейчас зла на меня, но я не хотел бы, чтобы ты сказала что-то, о чем потом можешь пожалеть. Просто послушай меня, хорошо? Он выжидающе смотрел на девушку. Таня, помедлив, кивнула. Ладно, пусть эта скотина говорит, убьет она его позже! - Ты считаешь меня мерзавцем и сволочью, - продолжал Глеб, не убирая руку с её лица. – Ты сразу почему-то посчитала, что я предложил тебе переспать со мной. Но вспомни наш разговор, разве я говорил об этом? Я просто попросил у тебя ночь. А ночью люди не только занимаются любовью, они могут быть вместе и разговаривать, смотреть друг на друга и быть счастливы лишь тем, что тот, кого они любят больше жизни, просто находится рядом. Я всего лишь попросил, чтобы в эту ночь ты была со мной. И я слишком люблю тебя для того, чтобы силой брать то, что должно быть только добровольным, по праву любви и доверия. Поэтому прости меня и не злись, малышка. Не забывай, что твою просьбу я все же выполнил. А теперь иди. Я был счастлив, что ты поцеловала меня, поэтому считай, что ты отдала свой долг. Если ты, конечно, полагала, что он был. Некромаг отошел к окну, повернувшись к ней спиной, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Таня в растерянности продолжала сидеть на кровати. Гнев прошел, и осталось только страшное сожаление от того, что так все нелепо, пошло и глупо получилось. А ведь некромаг и в самом деле не говорил ей ничего подобного. Он просто сказал – «подари мне ночь», но совершенно не намекал, для чего ему этот «подарок». Неужели это она такая испорченная, что подумала Тьма знает что только потому, что он так упорно её добивался? Гроттер было стыдно. Внезапно ей пришла в голову мысль, что это как раз Ванька, а не Глеб предложил ей переспать с ним. Некромаг же сейчас спокойно мог воспользоваться тем, что она пришла к нему сама, собираясь расплатиться за услугу. Но он не сделал этого! И на пафос некромага тоже уже не сошлешься, потому что если бы он просто хотел её, как она думала, он бы даже не стал раздумывать! Но, Боги, как хорошо ей было, когда они целовались! Не может жестокий и эгоистичный некромаг быть таким ласковым! Она знает, чувствует, помнит, как дрожали его руки, нежно лежащие на талии. Как трепетно прижимались к её губам его губы и как сияли любовью его глаза. В них не было похоти и грубости, одно только глубокое желание, любовь и… боль. - Иди, Таня, иди, прошу тебя, - Глеб не оборачивался, стоя к ней спиной. Он понимал, что она оскорблена его поведением и был рад тому, что не воспользовался ситуацией, хотя и знал, что поступил сейчас в ущерб себе и своим самым жгучим желаниям. Таня молча встала и шагнула к двери, обуреваемая совершенно противоречивыми чувствами. Но самое главное – она ощущала огромную радость, что не обманулась в Глебе. Да, он гад, что заставил её так страдать, но… Внезапно Глеб, который стоял к ней спиной, почувствовал Танину руку у себя на плече. - Глеб! – прошептала Таня окаменевшему от неожиданности некромагу. – Ты – редкая сволочь! Глеб продолжал стоять лицом к окну. Конечно, она его ненавидит за то, что он так измучил её, но какое счастье – ощущать её руку на своем плече! - Тебе так нравится унижать меня? – продолжала Таня, глядя сбоку на четкий профиль некромага. – Зачем ты так? Бейбарсов хотел было что-то сказать, но, к своему изумлению, вдруг почувствовал, как её ладонь оказалась на его губах, как несколько минут назад делал он. - Нет, молчи, некромаг! – Таня держала ладонь на его губах, а Глеб не смел даже шелохнуться, только бы она не убирала свою ладошку. – Теперь я буду говорить! Только вот объясни, чего ты от меня хотел, Бейбарсов? Чтобы я считала тебя подлецом и ненавидела тебя? Зачем ты заставил думать о тебе плохо? Ты же не такой, Глеб! Почему ты хочешь казаться хуже, чем ты есть? Почувствовав, что губы некромага шевельнулись под её ладонью, Таня поспешно продолжала: - Нет, погоди, я хочу понять… Глеб, ты помог Ваньке, и я страшно благодарна тебе за это. Но зачем ты устроил этот кошмар? Если бы ты хотел провести со мной время, ты мог бы просто пригласить меня куда-нибудь! Ты сомневаешься, что я пришла бы? – Таня грустно смотрела в красивые глаза некромага, в которых сейчас видела лишь печаль и обреченность. Глеб медленно снял её ладонь со своего лица, но, не выпуская из руки, поднес её ладонь к своим губам снова. - Таня, я некромаг, - он дотронулся губами до внутренней стороны её ладони, так, что Гроттер вздрогнула от дрожи, которая прошла по её телу. – Ты поверила в то, что я могу от тебя потребовать такую плату. Что ж, наверно, я и в самом деле достоин этого, малышка. Я просто не так выразился, когда ты просила меня помочь, но запомни, что я никогда не принудил бы тебя к чему-то подобному. Прости еще раз – и… ради всех богов, Таня, уходи, прошу, быстрее! Он отпустил её ладонь и опять отошел вглубь комнаты, стараясь не смотреть на неё. Неужели она не понимает, что ей опасно находиться с ним рядом! Он старается быть благородным, но разве не ясно, что внутри него зреет сила – темная и страшная, которая может смять его, как пустой пакет из-под лопухоидного йогурта, раздавить его, заставить делать то, что он не в силах будет сдержать! Он же с ума по ней сходит, особенно сейчас, когда на его губах стынут её поцелуи, а в ушах звучит то, что она шептала ему, когда целовала! Как она не понимает, что он не железный, что он и так еле сдерживается! Но она не уходит. - Глеб! – шепчет она бескровными губами. – Ты хотел, чтобы в эту ночь я была с тобой? Так вот, ночь еще не закончилась! Некромаг подумал, что у него что-то со слухом. Он смотрел в её глаза, силясь понять, прочесть, что хочет сказать ему эта изумительная, самая лучшая девушка, ради которой он отказался бы от всего, что составляло основу его жизни. Смотрел и не мог поверить. Потому что в этих любимых глазах горело желание. Желание быть с ним, сейчас, немедленно, сию минуту! - Но... Таня, ты уверена? – он все еще сомневается, хотя чувствует, как сила, дремлющая внутри, просыпается и начинает звено за звеном рвать цепи, связывающие его с окружающей реальностью. – Таня, ты понимаешь, на что ты идешь? - Не думаю, что на смерть, Бейбарсов, ты же не убьешь меня, надеюсь, - она с волнением улыбается, подходя к нему еще ближе. – Просто ты обещал, что в эту ночь я буду принадлежать тебе, помнишь? Уж эту фразу я запомнила слово в слово! Надеюсь, некромаги выполняют свои обещания? Она все ближе и ближе к замершему некромагу, который только и думает о том, чтобы не сойти с ума от счастья. И вот – она уже рядом, её руки робко обнимают его за шею, а приоткрытые губы сводят Бейбарсова с ума окончательно. И – омут, из которого нет возврата, в который они падают вместе – девушка и некромаг, сгорающие от желания принадлежать друг другу до конца… Единственное, что успел прошептать некромаг перед тем, как окончательно лишиться рассудка от страсти, было заклинание Завесы Безмолвия, наложенное на захлопнувшуюся дверь. *** Утро наступило, как всегда, некстати. Особенно для Бейбарсова, который лежал, как каменный, боясь разбудить Таню, уютно спавшую в его объятьях. Он даже не мог думать, потому что вместо спокойных, четких мыслей в голове раздавались только вопли счастья, приправленные, правда, изрядной долей беспокойства о том, что же с ними будет дальше. Он смотрел на неё, просто смотрел, вспоминая каждый миг этой волшебной ночи. И каждая деталь была наполнена для него особым, сакральным смыслом, чем-то настолько волшебным, что вся магия в мире казалась ему мелким, ничего не значащим штрихом по сравнению с тем волшебством, что произошло сегодня ночью. Вот Танины припухшие от поцелуев губы, которые он целовал бессчетное количество раз, шепча, как он любит её. А вот её руки, которые так нежно обнимали его, даря неумелые, но такие восхитительные ласки, заставляющие снова и снова терять голову. И одежда, разбросанная по всей комнате, и растрепанные рыжие волосы возлюбленной, и легкие тени от усталости после безумной ночи, залегшие под глазами Тани – все казалось счастливому некромагу сказкой, которая никогда не должна заканчиваться. И запах роз, как последний штрих к этой ночи, которая принадлежала только им двоим. И Завеса Безмолвия, которую он так кстати успел бросить на дверь, чтобы никто не слышал ни звука из тех, что всю ночь слышали только эти стены, звуки страсти, что не предназначены для посторонних ушей. Но теперь… все зависит только от неё. Готова ли она быть с ним, или это была просто благодарность за спасение Валялкина, смешанная с желанием обладания? При мысли о Валялкине Глеб почувствовал, как в нем снова просыпается некромаг. И зачем он только вылечил ненавистного соперника? Но с другой стороны, если бы не это, Таня не пришла бы к нему, не обнимала бы с такой нежностью и страстью. Он был первым у неё – при этой мысли Бейбарсов чувствовал гордость и радость, что любимая оказала такое доверие, отдавшись ему. Только… что же она скажет, когда проснется? Но это зависит только от неё, что бы она ни сказала, он примет её решение с благодарностью и смирением. Глеб стал ждать, когда она проснется, и в то же время страстно желал отдалить тот момент, когда она покинет его объятия и уйдет. А ведь это произойдет в любом случае! Главное – будет ли возможность того, что она вернется? Таня вздохнула и зашевелилась, просыпаясь. И тут Глеб… испугался. Он закрыл глаза и притворился спящим. Пусть! Он не будет смущать её, если она захочет что-то ему сказать – она разбудит. Сейчас от неё зависит его жизнь и судьба. Жизнь помешанного на любви некромага. *** Таня открыла глаза и сразу вспомнила прошедшую ночь. Глеб спал, обняв её и прижав к себе так крепко, что Тане трудно было даже пошевелиться. Таня, замирая, вспомнила сегодняшнюю ночь, которая принесла ей столько новых и изумительных ощущений! А Глеб… он был так нежен и осторожен, так боялся причинить ей лишнюю боль! Таня улыбнулась, ласково глядя на спящего некромага. Только… что же дальше? Захочет ли Глеб быть с ней? Таня опять почувствовала сомнения, но тут же попыталась от них избавиться. Нет, она будет верить ему, хватит сомнений! Но у неё есть еще одна проблема – Ванька! Он будет жить, слава всем богам, но… после того, что у неё было с Глебом, она не может его обманывать, просто не сможет! Надо пойти, посмотреть, как он там, и все ему рассказать. О таком она не будет молчать. Она любит Глеба. Таня осторожно посмотрела на некромага, проверяя свое чувство, которое в полной мере осознала только сейчас. Такое волевое и бесстрастное всегда лицо показалось ей сейчас беззащитным и каким-то очень мягким. Да, она его любит, это точно. И она не будет больше медлить. Таня осторожно высвободилась из рук Бейбарсова, стараясь не разбудить его. Почти бесшумно оделась, хотя ей стоило больших трудов найти мелкие предметы своего гардероба, оказавшиеся в совсем уж неожиданных местах, к примеру, на скелете летучей мыши под потолком. Таня совершенно не могла понять, как эта деталь женского белья оказалась в столь странном месте. Одеваясь, Таня поглядывала на некромага, одновременно желая и боясь его пробуждения. Но некромаг лежал с закрытыми глазами, и Таня, одевшись, подошла к спящему парню и, нежно проведя рукой по лицу, поцеловала Глеба и тихо вышла из комнаты, сняв Завесу Безмолвия. *** Как только за Таней закрылась дверь, Глеб мгновенно открыл глаза. Он чувствовал её поцелуй на губах. Она ушла… Куда? Вернется ли она или он никогда больше не увидит доверчиво распахнутых глаз, глядящих на него с нежностью и страстью? Этого он не знал. Но знал одно – она подарила ему волшебную ночь, лучшую ночь в жизни некромага. Он любит её и будет ждать всю жизнь, даже если она решит остаться не с ним.