Ночь с некромагом

Почти сразу же рев Гломова прекратился. - Это кого там принесло с утра пораньше? - голос Гробыни был, как всегда, полон ехидства. - Открывай, Склеп, это я! – Танька старалась, чтобы её голос звучал бодро, хотя никакой бодрости особо не чувствовала. - Гроттерша? – раздался радостный вопль, и дверь тотчас распахнулась, едва не стукнув Таню по носу. – Чего стоишь, заходи, а то Гробынюшка может простудиться! - Если будет ходить в таких тряпках – точно может! – проворчала Танька, против воли улыбаясь затрапезному виду телезвезды. - Я, кажется, слышу какое-то бормотанье? – Гробыня нарочито прислушивалась, втаскивая Гроттер в дом. – Гуня, проверь, там никакой мертвяк к нам не пролез, а то что-то голос больно противный, на Гроттершу похож! - Склеп, остроумие или есть, или человек идет на телевидение общаться с покойниками. Они ребята мрачные, им подобные шутки нипочем, - Таня была рада видеть Склепову, которая в тонком и мятом ситцевом халатике и тапочках с мишками выглядела просто уморительно. Всегда идеально уложенные фиолетовые пряди сейчас уныло свисали на лицо Склеповой, которое без привычного макияжа было бледным и каким-то детским. Но глаза телеведущей смотрели с привычным ехидством. - Смотрю, Танька, с тех пор как я покинула нашу уютную комнатку, ты совершенно перестала даже причесываться! - Гробыня быстро заметила и встрепанные волосы Гроттер, и красные следы на шее, и растерянность в глазах. – Сейчас будем пить кофе и жаловаться тетеньке Гробби на судьбу, так, Гроттерша? Таня, вздохнув, кивнула. Гробыня уже поняла, что Таня опять во что-то вляпалась, причем, судя по всему, проблемы были явно личного характера. Кивнув Гломову, сидящему у зудильника, Таня вместе с Гробыней прошла в кухню, где была усажена на стул у небольшого кофейного столика. Положив голову на скрещенные руки, Таня, еще раз вздохнув, сказала: - Склеп, как определить, любишь человека или нет? - Опаньки! – Гробыня присела рядом, потягивая кофе из перламутровой кофейной чашечки. – Опять двадцать пять! Танька, да когда ж ты угомонишься, а? Тебе самой не надоело? Мы, помнится, об этом уже сто раз говорили. Ты еще в конце пришла к выводу, что хочешь с Валялкиным остаться, помнишь? Таня опустила глаза: - С Валялкиным покончено, причем настолько основательно, что обсуждению это не подлежит. - Да? – глаза подруги загорелись нешуточным любопытством. – А ну, рассказывай, что у вас случилось? Если просто поссорились – ерунда, твой Ванька отходчивый, помиритесь, поверь! - Нет, Гробка, не помиримся! Да и вообще, я не про это узнать хочу. Про то, как узнать, любишь ты человека просто так или под влиянием зелья? - Так, сиротка, мне становится все интереснее! А «человек» - это не Ловибабочкин, случайно, нет? – Гробыня прищурилась, хитро глядя на Таню. – Танька, хватит мотать Гробынюшке нервы, ей еще сегодня с Атиллой в прямом эфире беседовать, а он – тип нервный, прям, как я! Так что давай, рассказывай, что там с Бейсусликовым и не этот ли художник расписал тебе шею и ключицы живописными узорами? Таня покраснела, пряча взгляд от проницательной Гробыни. - Танька, а ну, смотри в глаза! – ахнула Склепова, чуть не пролив кофе. – Ты что, с ним спала, что ли? - С ним разве уснешь! – еле слышно пробормотала Гроттер, становясь красной, как свекла. – И вообще, Склепова, никакой деликатности в тебе, сплошная пошлость. Ну как можно так об этом говорить? - А вот так и можно, чтоб не сильно голову терять! – усмехнулась Гробыня, пропуская мимо ушей слова смущенной Гроттер про пошлость. – Ты, судя по всему, не разочаровалась в милашке-некромаге, даже, смотрю, наоборот? Лицо Гроттер приобрело оттенок красно-бурых осенних листьев. - Вижу, что нет! – удовлетворенно кивнула Гробыня. – А теперь – давай рассказывай, иначе хозяйка дома умрет от любопытства! При всех своих недостатках Гробыня была человеком достаточно чутким и понимала, что Таня находится в крайне расстроенных чувствах по причинам, которых она, Склепова, пока не знает, но скоро обязательно узнает. Однако Гробыня была поражена – это тихоня Танька, которая и целовалась-то всего пару раз в жизни, не позволяя своему парню даже слишком настойчиво обнимать её, такое учудила! Да, подробности, подробности и еще раз детали, которые она вытянет из Таньки, как бы та ни пыталась отговориться общими фразами! Через полчаса Гробыня знала общий сюжет истории, правда, исключая те самые подробности, которые ей были интересны больше всего. Гроттер, сильно краснея, отказалась отвечать на некоторые вопросы, заявив, что это личное дело её и Бейбарсова, и вряд ли Глеб будет доволен, узнав, что столь интимные детали обсуждаются на Лысой Горе. - Ну, да, - кивнула Гробыня с великолепной уверенностью. – Все равно все всё узнают, даже если я никому ничего и не скажу. Так что, Гроттер, рассказала бы все сама, а то начнутся разные сплетни, преувеличения, или, еще того хуже, преуменьшения, так сказать… достоинств… - Да ну тебя, Склеп, - Таня вскочила, как ужаленная, - я и так тебе все рассказала… то, что больше никому бы не смогла! Так что смотри, как бы твое шоу сегодня не велось ведущей с фонарем под глазом! - Ладно, Гроттерша, считай, что первое любопытство ты удовлетворила, остальное – позже расскажешь. Расскажешь, расскажешь, - уверенно сказала она, не обращая внимания на отрицательное мотание головой. Таня, смирившись, вздохнула. - Ну? – произнесла она, глядя на ведущую. – Что мне теперь делать? - Так, - Гробыня задумчиво прикусила длинный ноготь, покрытый золотистым лаком. – Что мы имеем? Умирающий Ванька, Гроттерша, умоляющая некромага помочь, Бейбарсов, требующий с нашей драконболистки ночь, в которую он вовсе не собирается выполнять своих прямых обязанностей… - Склеп! – упреждающе вскрикнула Гроттер. – Ну, сколько можно, а? - Столько, сколько нужно, - отмахнулась довольная Гробыня. – Идем дальше. В этот день или на следующий пропадает этот настой. Если его спер Топчибукашкин, то есть вариант, что с ним ты… хмм… была под влиянием многоглазки, так? Гроттер обреченно кивнула, и глаза её наполнились слезами. - Ты что, Танька, а ну, прекрати! – Гробыня обеспокоенно смотрела на подругу. – В любом случае, ты не в проигрыше! - Ты думаешь? – Таня с надеждой смотрела на подругу. – А почему? - Самый первый вопрос – тебе с ним понравилось? – Гробыня, склонив голову набок, внимательно смотрела на Таню. Гроттер растерянно взглянула на Гробыню. - Да, очень, - еле слышно прошептала она, а в голове возникали все моменты этой волшебной ночи, которые приводили её в состояние смущения и сумасшедшего счастья. – Но мне этого мало, Склеп, я хочу узнать про то, как он ко мне относится на самом деле! - Ну, раз тебя такой приземленный факт, что тебе просто с ним хорошо в постели, не вдохновляет, - начала, усмехнувшись, Гробыня, - то будем исходить из романтических соображений, лады? Гроттер кивнула, снова невольно вспомнив эту ночь и чувствуя, как сердце начинает колотиться как бешеное. - По логике вещей, попросив у тебя ночь в таких двусмысленных выражениях, твой Кусайподушкин спокойно мог бы воспользоваться ситуацией и так, без роз, вина и ворованного зелья. И, Танька, если бы он просто тупо тебя хотел… заполучить, он бы так и сделал, и к гадалке не ходи, - продолжала Гробыня, глядя на подругу. – Так что всеми этими красивостями, лепестками и цветочками он явно хотел произвести на тебя впечатление, а не просто банально тебя… ну, ты поняла. Парень, который так красиво ухаживает, не станет прибегать к приворотным зельям, понимая, что девушка сдастся и так. Тем более твой Догоняйосликов, который с ума по тебе сходит, но свою некромагию не использует, а то бы давно тебя… добился, уж поверь! Таня во все глаза смотрела на Гробыню, желая, чтобы она разуверила её в худшем. - С другой стороны, - продолжала Гробка, - зелье это, вроде, больше никому на фиг не сдалось. Разве что твоему Валялкину, но он в отключке лежал, так что мог его спереть только на другой день, когда в себя пришел. Эх, жаль, что у Ягге склероз начинается и внимание такое рассеянное, если б мы точно знали, в какой день пропала склянка… - Если б это точно было известно, я б не прилетела, Ань, - это был один из немногих случаев, когда Таня назвала Гробыню по имени, - И кто ему только все рассказал, утро же было, рано совсем… - Да Лизон, конечно, - с досадой отмахнулась Гробыня. – Тоже мне, тайны мадридского двора! Только она встает раньше всех и шастает по школе, вот и увидела, как ты из комнаты некромага выходишь, а потом к Ванечке побежала. Это-то понятно! Ты же от Собирайягодкина не сразу к Ваньке пошла? - Да, я еще к себе в комнату заходила, переодеться и все такое… - Гроттер длинно и безнадежно вздохнула. Гробыня поняла, что Танька опять влипла, причем, судя по её унынию и полной неспособности критически оценивать ситуацию, влипла основательно и сама не разберется. - Ну, вот что, Танька, - решительно начала она. – Прежде всего, давай сыграем в одну замечательную игру, которая здорово прочищает мозги, особенно вот в таких непонятных ситуациях. - В какую еще игру? – Гроттер непонимающе смотрела на подругу. - Интервью называется, - Склепова победно усмехнулась, глядя на вытянувшееся лицо Гроттерши. – И не бойся, ты просто сама ответишь на свои вопросы. А маленькая Гробынюшка, так и быть, поработает твоим психотерапевтом. Ну что, согласна? Таня решительно кивнула, но тут же пробормотала: - Только я не умею, Склеп, не знаю, какие вопросы задавать. - Ну, с Бейбарсовым ты тоже сначала не умела… всё-всё, молчу! – Гробыня откровенно ухмылялась. – А вот вопросы здесь задаю я, так что на это тепленькое местечко можешь не претендовать. Поэтому твое дело, Гроттерша, слушать, что тебе умные люди скажут и отвечать как самой себе, по возможности искренно и честно, иначе ни в чем не разберешься. Поняла? Таня только с надеждой смотрела на Склепову, которая казалась ей единственным выходом из ловушки своих чувств к некромагу. Пока она не разберется – истинные это чувства или Бейбарсов опоил её зельем, она не вернется в Тибидохс. Эх, жаль у Ягге не спросила, сколько надо, чтобы прошло времени вдали от того, кто многоглазку дал, чтобы действие настойки ослабло! А то она так соскучилась по его рукам и поцелуям! Таня испуганно смотрела на Гробыню. - Склеп, у меня мысли только о нем и о… ну, ты поняла! Это точно зелье! - Не факт! – ухмыльнулась та. – Просто ты попробовала новой жизни, да еще и с тем, кто тебе так подошел – вот и думаешь, как бы повторить. Ничего волшебного, разве что – любовь! Нет, Танька, здесь не поймешь, давай все в голове в порядок приводить, а то там у тебя полный бардак! *** Гроттер смотрела на Гробыню, как утопающий на спасательный круг. Она понимала, что в таких делах Склепова гораздо мудрее, да и опыта у неё, чего греха таить, побольше! - Давай свои вопросы, Склепша, - Таня собралась, как перед драконбольным матчем. – Только не зарывайся, а просто помоги, ладно? Последние слова прозвучали так жалобно, что Гробыня даже не стала язвить, а только сочувственно посмотрела на запутавшуюся подругу. - Ладно, Танька, - Гробыня задумалась. – Ну-ка, давай начнем с того, о чем мы с тобой уже не раз говорили – о Ваньке и некромаге. Представь, что Валялкин еще не наговорил тебе всей этой грязи. В одном предложении – что ты к каждому из них чувствуешь? Опиши одного и другого. - Склеп! – Таня хотела было возмутиться, но под укоризненным взглядом подруги послушно начала: - Ванька… ну, я всегда знала, что он добрый и спокойный… надежный, наверно… всё. Таня замолчала, глядя на прищурившуюся телеведущую. - Так, понятно, - лицо Склеповой было совершенно бесстрастно. – Теперь Купайтазиков. - Глеб, он, - нерешительно начала Гроттер. – Он опасный и манящий. Хочется сбежать от него, но… понимаешь, что это самая большая глупость в жизни. Он притягивает и может убить одним прикосновением, но пусть убивает, главное – чтобы прикоснулся. У него глаза… как заброшенные колодцы – никогда не знаешь, что на дне. И говорит он тоже мало, но как-то… точно, хотя никак не угадаешь, правда это или ложь. Но ему веришь, просто потому, что он молчит и никогда не убеждает в своей правоте, а только смотрит – и больше ничего не надо. Знаешь, когда он ловит мой взгляд, мне кажется, я лишаюсь рассудка. А еще его руки… - Стоп, Гроттерша, отбой, - Склепова замахала руками, призывая её промолчать. – Так, все с тобой ясно, это не лечится. - Что именно? - Таня недоуменно смотрела на ведущую, с трудом приходя в себя после воспоминаний о некромаге. - То, что тебя в лопухоидной школе считать до одного так и не научили, - сочувственно вздохнула Склепова. – А потом и Сардик упустил этот важный момент, не заполнив огромный пробел. Он, наверно, считает, что драконбол и Чумиха – достойная замена образованию! - Чего? – Таня рассердилась на слова Гробыни, которые жалили её, возвращая с небес на землю. - А того, - Склепова ехидно улыбнулась. – Я сказала – по одному предложению! Ты про Валялкина столько и нацедила, хоть вы вместе были фиг знает сколько лет! А сколько ты мне про Коптирыбкина наговорила? Целую поэму, я прям заслушалась! И про кого же думает наша Гроттерша долгими зимними и короткими летними ночами, кусая любимую подушечку, а? Просвети Гробынюшку, а то у неё от твоей недалекости сейчас вскипит мозг! Таня беспомощно смотрела на Склепову, осознав правду её слов. - Нет, Склеп, - горький вздох Гроттер был способен разжалобить даже Поклепа. – То, что я о нем думаю и люблю его – это я знаю и так. - О, с каких это пор наша Гроттерша стала такой уверенной в своей личной жизни, а? – Гробыня цепко смотрела на погрустневшую Таню. – Ты ж всегда металась от Ваньки к Копаймогилкину, как хомячок в клетке? - Не знаю, Склеп, - Таня печально положила голову на руки снова. – Уже давно, наверное, только я, вроде, не свободна была. А потом, когда меня Глеб в комнату позвал, я как будто отпустила себя на свободу. Понимаешь, он был рядом, и я поняла, что он не давит на меня, и… сама хотела быть с ним, Анька! Последние слова словно против воли вырвались у Тани, и она спрятала лицо в ладонях, сдерживая слезы, которые «грозная русская Гротти» старалась никому не показывать. - Понятно, Танька, - вздохнула Гробыня. – Ну, что я тебе могу сказать? Даже если Сколотигробиков и подсунул тебе многоглазку, тебе это никаким помутнением мозга не грозит. - Почему? – в Таниных глазах снова загорелась надежда. - Потому что мозга нет! – хихикнула Склепова. – Ты что, сама не понимаешь, что в Глеба ты влюбилась еще задолго до этого случая, когда у него была возможность тебя опоить? Так что даже если ты и выпила зелье, то никак оно на твое решение не повлияло, ты и так уже любила некромага. И остается один вопрос, который, как я понимаю, тебя волнует больше всего: это Пинайхомячков спер зелье или Ванька? - Да! – Таня почти крикнула. – Понимаешь, Склеп, я его люблю, но если это он, то передо мной снова встает та же проблема – доверие. Как я могу верить, что он по-настоящему любит меня, если он пытается вызвать любовь такими методами? - Ладно, Танька, так просто, с бухты-барахты, мы ничего не решим, - Склепова решительно встала. - Сейчас нам останется ждать только одного – кто из них припрется за тобой. Узнав, что ты улетела с Буяна, твои ухажеры в первую очередь подумают обо мне, как о единственном человеке, к которому могла полететь бедная опозоренная Гроттерша, задыхаясь от слез. Так что, Танька, предоставь дело мне! - Ты считаешь, что Глеб прилетит сюда, за мной? – с надеждой в голосе произнесла Таня. Гробыня кивнула: - Или Глеб, или Валялкин, такого варианта я тоже не исключаю. Если зелье спер он, значит, захочет им тебя напоить. - Ему-то зачем? – Таня все никак до конца не могла поверить, что Валялкин, который, как оказалось, был с ней исключительно из собственнических побуждений, мог еще и украсть настой многоглазки, чтобы опоить её. – Мы же расстались, он сказал, что я шлюха и он после того, как я была с Глебом, не желает иметь со мной дела? Все это Таня проговорила совершенно спокойно, хотя ей явно было трудно это произносить. - Угу, не желает, - хладнокровно подтвердила Гробыня. – Но знаешь, Танька, такие собственники порой идут на все, лишь бы вернуть себе то, что, как они считают, должно принадлежать только им – и никому более. Даже если им самим это не нужно. А судя по его словам, он крайне болезненно для его самолюбия воспринял тот факт, что первым у тебя был Бейбарсов, а не он. И если бы твой Бейбарсов был обычным парнем, а не одним из самых сильных некромагов современности, я бы ему очень посоветовала быть осторожнее с Валялкиным. У таких людей месть может приобретать совершенно гнусные и извращенные формы. Но, как я уже сказала, по известным причинам Ванька к Глебу не сунется, это понятно. Поэтому для реализации своих планов у него остаешься ты. Он обязательно захочет тебя вернуть во что бы то ни стало. Просто чтобы Бейбарсову не досталась. И когда он узнает, что ты улетела из школы одна, без Глеба, он сообразит, что случай идеально подходит для того, чтобы попытаться застать тебя одну и напоить зельем. - Что ты говоришь, Склеп? – у Тани от нарисованного образа Валялкина по коже прошли мурашки. – Он повел себя гнусно, не спорю, но я столько лет его знаю, да и все вы тоже… разве это возможно? - Знаешь, Гроттер, - задумчиво сказала Гробыня. – После того, как парень говорит подобные слова девушке, которая согласилась на такое ради его спасения, все вопросы о моральном облике этого парня отпадают. По крайней мере, для меня. Таня кивнула. - Да, здесь ты права, само собой. Только… как же я этого раньше не видела? - Смотреть лучше надо, Гроттерша! – Гробыня вскочила с места. – Не ной, сиротка, нам ли быть в печали? Наше дело сейчас – сидеть тихо и ждать! Глеб, если уже напоил тебя зельем, то придет потому, что тебя захочет увидеть и твою любовь удержать. Многоглазка только рядом с тем, кто дал, будет действовать, так? - Да, только не знаю, сколько эффект держится, - Гроттер грустно смотрела на телеведущую. - Хотя, после такого твоего бегства, если он найдет тебя – это может означать и то, что он просто тебя любит и скучает! Так что это еще ни о чем не скажет, кроме того, что он по тебе с ума сходит! Правда, не могу понять, почему? - Гробыня коварно пожала плечами. – Ты, Гроттер, похожа сейчас на потрепанную и разочарованную жизнью кошку! Так что это еще одно доказательство, что он нешуточно на тебя запал! - Склепша, а в нос? – Таня сделала вид, что недовольна, в душе будучи страшно рада словам подруги. - Собой займись, сиротка! - Гробыня фыркнула, пропустив замечание мимо ушей. - А вот если придет Валялкин… ладно, Гроттерша, вижу, ты уже от усталости падаешь! Столько трястись на контрабасе, да еще после такой бурной ночи с брутальным некромагом! Кстати, может, расскажешь, как он... ладно, не сверкай глазами! Идем, я устрою тебя в гостевой комнате. Вспыхнувшая Таня хотела было что-то сказать, но тут, внезапно почувствовав, что она и вправду жутко устала, позволила Гробыне отвести её в гостевую комнату, где заснула, едва добредя до кровати, успев только пробормотать выходящей хозяйке: - Склеп! А как проверить и узнать – кто из них? Сама говоришь, что они оба могут прийти! - Выясним, - хитро сверкнула разноцветными глазами Гробыня. – Еще и не в таких ситуациях бывали, Танька! - Анька, если Глеб придет – скажи, что меня нет… или нет, ничего не говори, как будто ты не знаешь ничего обо мне! - Ты спи, Танька, - Гробыня ловко ушла от ответа. - Я разберусь, если кто-то нагрянет, жаждая костлявого тельца нашей звезды драконбола! - Свинья ты все-таки, Склепова! – Таня уже засыпала, думая о Глебе и о том, как она по нему скучает. - Кто бы говорил! – фыркнув, нарочито возмутилась Гробыня. – Тут жертвуешь ради неё своей личной жизнью и карьерой, а она еще хамит! Спи давай, а то не успеешь на своего некромага в эротических снах насмотреться! - Я же говорю – свинья! – едва слышно пробормотала Таня, слегка улыбаясь и проваливаясь в сон. Гробыня, довольно щурясь, тихо закрыла за собой дверь. - Ну, что ж, подождем! – сказала она сама себе. – Будем ловить на живца! Или некромагов ловят на мертвеца? В общем, ждем-с обоих, только вот кого из них? Ставлю на… ладно, не буду загадывать, хотя меня больше бы устроило, чтобы первым явился роковой специалист по вопросам соблазнения Гроттерш! Но, скорее всего, его я не дождусь! И Гробыня медленно спустилась вниз, приводить себя в порядок и ждать визитеров. *** Глеб вышел из Таниной комнаты крайне расстроенным, хотя на бесстрастном и красивом лице некромага нельзя было прочесть ни одной эмоции. Она улетела. Почему? Неужели разговор с ветеринаром так на неё повлиял? Что же он мог ей сказать, что она сломя голову сбежала из Тибидохса? Может, пойти в магпункт, хотя Валялкина уже, наверно, Ягге отпустила, его трость хорошо вытянула весь яд из его крови, а укусы должны были зажить благодаря мазям. Но он должен узнать, что случилось и не требуется ли Тане помощь? Он снова вспомнил их ночь, вспомнил ощущения от её рук на своем теле, вспомнил… Нет, не сейчас! Сейчас ему надо узнать, что произошло, и куда делась Таня! Некромаг, решив поговорить с Валялкиным, быстрым шагом отправился в ту часть Тибидохса, где находилась комната маечника. Но на подходе к коридору, ведущему в нужную ему комнату, Глеб внезапно услышал голоса. Один из них, взволнованный, негодующий, принадлежал играющему комментатору, в другом Бейбарсов опознал ненавистный голос ветеринара.