endless times

Джонни с самого начала понимал, что все не может быть так просто. Особенно с этим человеком. Нет, Джонни понимал людей - или думал, что понимал, - и это подкреплялось неопровержимыми фактами. Никто (хотя бы открыто) не ненавидел его, так ему казалось, и люди тянулись к нему, обращались, шли за советом или еще чем. Но то был необычный случай. Джонни впервые в жизни видел - или замечал - такой тип людей, что вызывало в нем какой-то азарт исследователя, первым добравшегося до новой земли. Ему хотелось познать другого, стать близким. Такое чувство, хоть и совершенно безобидное, беззлобное, искреннее, да и еще не совсем окрепшее, было ему ново и проживалось совсем другими, непривычными путями. Часто, уставившись в одну точку, он тщательно анализировал события прошедшего дня. В какой-то мере он понимал, что этот анализ во многом бесполезный и не дает полной картины, но других механизмов у него еще не было. Он хотел почувствовать, но такого пока не умел, и как только что-то похожее на это зарождалось в нем, он тотчас сохранял этот незрелый отросток, чтобы потом использовать его, как инструмент, и попытаться вырастить его во что-то полноценное. Тэен, не осознавая того, создавал целое море вопросов, которые задавать было нельзя. Он был как будто человек без прошлого - без настоящего прошлого, с волнующими событиями, поражениями и победами. Джонни догадывался, кто такой Тэен настоящий, но кто такой Тэен прошедший, он не имел ни единого понятия. Целого Тэена поэтому не складывалась, что одновременно возбуждало в Джонни тот самый азарт, но вместе с тем пугало и беспокоило его. У всех, кто его окружал, было прошлое, и поэтому их цельность Джонни не беспокоила. Был единый Юта, единый Хансоль, единый Тэн. Был даже в каком-то смысле единый Джонни. Но вот Тэена не было. Джонни пытался расспрашивать Тэена, мобилизуя все свои навыки коммуникации и манипуляции, но тот был силен. Ответы всегда были в духе "Все было нормально", "Ну я не помню уже", "Как у всех" и варьировались только в извращенности формы. В таких разговорах тихий и молчаливый Тэен становился сложным противником с прочной защитой. Порой Джонни чувствовал себя альпинистом, карабкающимся на очередной Эверест, но на самом деле дальше лагеря у подножья он никогда не взбирался. Возможно, оно не стоило того, думал Джонни. Если человек не рассказывает - значит не считает, что тебе нужно знать. Но были вещи, которые эмпатия Джонни не могла пропустить. Все эти постоянные длинные рукава, большие закрытые кофты, отвлеченные, обезличенные речи, напряжение во всей его позе, отведенные взгляды, шрамы около лопаток, которые Джонни совершенно случайно подглядел, - все это что-то значило, а значит тревожило Джонни. Волнение и нетерпение закручивались у Джонни в животе, стояли комком у него в горле и висели над ним ярмом из невысказанных слов и предложений. Он хотел помочь, но знал, что эта помощь не нужна, что его не желают видеть в этом укромном, интимном уголке. И все-таки он спросил. Они шли по дороге с пар. Оба закончили довольно рано, и день был еще в самом его начале. Солнце спускалось с ветвей деревьев им на макушки, согревая теплыми лучами. Было необыкновенно тихо. Они остановились у какой-то светло-серой стены, наверху шла дорога, ведущая в тупик, все вокруг было спокойно-зеленым, свежим и чистым. Джонни сначала оборвал тишину одним вопросом, потом добил другими. Пришлось повысить голос, но не от злости - в тот раз ему очень хотелось плакать, и он изо всех сил старался этого не делать. Удивительно, но Тэен понял его, распознал искренность и рассказал. Под конец ему даже показалось, что он хотел это рассказать. Детство Тэена было хорошим. Счастливым? В любом случае, он этого не помнил. Все события того времени казались очень далекими, бесцветными и ненастоящими. Смотря на свои детские фотографии, он не мог представить себя тем человеком на ней - и не из-за простого ерничества. Он, может быть, и хотел, но не мог. Школьные годы вызывали в нем неподдельный ужас. Хотя он и не так давно закончил школу, его нервная система потрудилась и тщательно скрыла от него все болезненные воспоминания ради собственной же сохранности. Но, конечно, правда была в том, что ничего из этого забыть, как детство, он так быстро не смог. Копаясь в прошлом опыте, Тэен все же не понимал, почему именно он. У него была обычная, хорошая семья, и вести он себя старался прилично и соответственно общему настроению. Но практически черная от чернил и ругательств тетрадь по английскому языку навсегда отделила его от всех - и от класса, и от учителей, и от родителей. Он пытался смеяться, пытался ругаться, пытался драться и даже жаловался, но ничего не помогало и он перестал бороться. Все было бесполезно, каждый день стабильно становился хуже предыдущего, апатия росла, а самооценка падала. Одна монотонная картина сменяла другую, мокрая одежда все прилипала к телу, и родители часто ругались на неаккуратные тетради и грязные учебники. Все считали, что у него был "этот период", и он у него был. Иногда он медитировал над раковиной, оттирая форму. Но однажды он обнаружил себя придавленным чей-то туфлей к полу мужского туалета с голой спиной. На спине что-то вырезали, и кровь стекала как на рубашку, так и на пол. Тут он начал безостановочно плакать - вода просто вытекала из глаз, но тело и лицо не шевелилось. Ему стало страшнее, чем дома, почти так же страшно, как тогда. Красное пятно на наволочке наконец напугало родителей. Они переехали. Практически с самого начала Джонни не смотрел на Тэена. Земля у него под ногами казалась ему какими-то сплошными черными разводами, слезные железы уже совсем плохо держались и все грозились сдать бой. Но тут Тэен замолчал. Он не смотрел на другого, но куда-то вдаль, где за деревьями виднелась еще одна дорога. Рука Джонни медленно поднялась и сжала худое плечо, а потом бессильно скатилась вниз. Дорога в город была пустая - он был рад, что ее обнаружил. Буквально через минут двадцать он доставит заждавшимся клиентам их пиццу и наконец поедет домой. Проезжая перекресток, краем глаза он заметил две сцепившиеся вместе фигуры, хотя, возможно, это было всего лишь дерево. Похоже, что это оно и было. Хансоль, несмотря на все свои навыки психолога, не смог отвертеться от Юты и его самой лучшей выставки визуальной культуры за прошедшее десятилетие. Как назло, Джонни и Тэен куда-то смылись, и проводить этот замечательный солнечный день пришлось в душном помещении и компании Юты. Не то, чтобы Хансоль не любил своего соседа, но последствия, сопряженные с общением и совместной жизнью с ним не всегда приносили удовольствие и безудержную радость. Оббегав все павильоны, они пошли на ближайший мост, чтобы глотнуть наконец свежего воздуха и отдышаться. Хансоль облокотился на перила и расслабился. Уставшее тело начало перевешивать, и тот медленно начал скатываться на другую сторону. Юта едва успел схватить уже почти парившее в невесомости туловище. С выкаченными от страха глазами он предложил наконец пойти домой. Хансоль довольно согласился.