Нельзя недооценивать сквибов

В Хогвартс я собиралась с тяжелой душой. Чемоданы складывались медленно, сама того не желая, я постоянно отвлекалась. Что подумает Гарри? Что предпримет Дамблдор? Вопросы роились в голове и еще больше не давали сосредоточиться на сборке вещей. Решив не мучаться, я отложила строгую юбку, про которую никак не могла сообразить — брать, не брать — отправилась на кухню, заварить себе чай. В конце концов, ничего не случится от того, что я закончу завтра, ведь поезд, на котором я должна была выехать, в Лондон-то прибывал только в четыре дня. Еще час нужен на разгрузку школьников, освобождение вокзала. И только в пять состав двинется в обратный маршрут, на Хогвартс. В час ночи будем на станции, значит где-то в два — в Хогвартсе. Не слишком удобно, но я же не ведьмочка, мгновенно оказаться где хочу — не могу. Хорошо еще, что не в пять утра, нет ведь времени тоскливей. А так, может, даже поздним ужином покормят. Жить в Хогвартсе, судя по письму Дамблдора, я буду в собственных апартаментах, состоящих из спальни, гостиной, ванной и пустой комнаты. Такая «квартирка» положена каждому не-ученику, живущему в школе. Кто-то там живет вдвоем с мужем, а в пустой комнатке у них детская. Так, думаю, лет двадцать назад было у Спраутов. Кто-то живет один как перст — ну, или как МакГонаггл. А кто-то вообще не живет в квартирке, вместе со всеми преподавателями, а поселился в комнатушке, около собственного кабинета. Тому прекрасный пример Снейп. Вздохнув, я машинально насыпала зеленый чай в специальную сетчатую двойную ложечку, легко прихлопнув ее так, чтобы ничто не высыпалось. Положив в высокую чашку, залила горячей водой. Будущий чай начал медленно темнеть. Я же откинулась на спинку кресла и в задумчивости смотрела на чаинки, что все же сумели пробиться через ложку-сеточку.

***

Двадцатое декабря, день моего отъезда в Хогвартс, начался суматошно. Сначала пыталась прийти в себя — даже омоложенной, на кресле было лучше всю ночь не спать. Потом металась, собирая в чемодан разбросанные по спальне вещи. Наконец, к двум часам я стояла в зимнем платье, теплых толстых колготках, пальто и сапогах в собственной прихожей. Если бы не притаившийся у двери чемодан, было бы похоже, что я просто собралась на работу. Впрочем, я ведь и так ехала на работу. Другое дело, что ехала на полгода, и работа была — не управление книжным магазинчиком. В какой-то момент, мусоля в голове эту мысль, я уже хотела было подчиниться сентиментальности и пройти еще раз в гостиную, оглядеть ее перед отъездом. Но сдержалась и не стала. И так опаздываю, какие тут сантименты! До станции меня подвез сосед, с которым удалось заблаговременно договориться. На перрон я поднялась по эскалатору, его в Литтл Уингинге поставили совсем недавно, после коллективной жалобы и пикета стариков, которым подниматься по лестнице была либо сущая мука, либо и вовсе невозможная сказка. Вообще-то они требовали лифт, а городская управа вообще не хотела ничего никуда ставить… Сошлись на эскалаторе, в общем. Поезд подошел ровно в срок, и я помчалась к Лондону. Вечные домики и поселочки скользили мимо. В память отчего-то врезалась деревянная лачужка из какого-то сероватого дерева. Так она напоминала мой родной мир и деревенские домики в нем. В Лондон мы приехали к четырем часам. Времени оставалось катастрофически мало, потому вместо нормального обеда я лишь взяла сэндвич. Так, с тележкой для багажа и обычным магловским полупрозрачным пакетиком, куда всегда скидывают еду в фаст-фуде, я и перешла на платформу девять и три четверти. Основной поток детей оттуда уже успел схлынуть, потому я наслаждалась практически полной тишиной. Нет, кто-то всхлипывал на скамейке, как какая-то девица, кто-то безыскусно матерился в углу. Но я, не обратив внимание на всех этих жителей платформы, просто направилась к купе, которое уже успела заботливо себе занять. По вполне естественной причине за все время в пути никто, кроме мороженщицы, ко мне не зашел. Я посчитала это счастливой случайностью, решив, что дальше вряд ли кто побеспокоит. Проснулась я уже в темноте, в самый неудачный момент — за час до окончания пути. И засыпать снова поздно, и заскучать легко, ведь целый час пути еще, а дел перед выходом на каких-то минут пятнадцать, с багажом же эльфы разберутся. Вот и осталась я в плену собственных мыслей, обдумывая, что происходит со мной, что я делаю, куда еду и к чему это приведет. Эх, самокопание. Самое дурацкое занятие, которое можно вообще придумать. Как некстати вспомнился сон: при полном осознании, что это сон, я никак не могла из него выбраться. В жутком кошмаре я шла вниз по дороге. Та вилась между деревьев, будто насмехаясь надо мной. Да и вообще, кто так строит? Ведь будто специально сделали, чтобы честных людей пугать — каждый раз к новому повороту подходишь, и сердце в груди делает кульбит. Все ждешь, что из-за поворота на тебя кто-то выскочит. И это мне еще тогда казалось, что я могу за себя постоять! До встречи-то с «школьничками». В результате, когда мы подъезжали к станции, я больше была похожа на комок нервов, чем на себя. Казалось, еще чуть-чуть, и выскочит какой-нибудь головорез и по просьбе Дамблдора меня съест. Из-за поворота выскочит, да! — Тьфу, что за бред в голову лезет, — пробормотала я себе под нос, уже выходя из вагона. И тут на мою тень будто наплыла другая, в два раза выше и в три шире. Я зажмурилась. Все ближе грохотали шаги. Оно явно приближалось ко мне. — Так это дык, здравствуй, Арабелла!