Снежная королева.

— Дим, ласскажи позалуйста сказку! — заявила моя очаровательная племянница, запрыгивая ко мне на колени. Вот уже около двух часов мы «воевали» с ней вдвоём. Лена заскочила ко мне, буквально на минуту, оставив кроме дочери ещё и огромный пакет с вещами малышки в моём коридоре. Чмокнув Алису на прощание и ещё раз осыпав меня сотнями благодарностей, моя сестрица побежала на своё важное мероприятие. Не сказать, что мне с племянницей было скучно, или тяжело. Совсем недавно мы закончили смотреть мультик, но, как видите, у Алисы появились новые требования.  — Какую? — спросил я, понимая, что если не согласиться, ребёнок будет расстроен.  — Ту, котолую мама плинесла, — малышка с важным видом прошагала к пакету, в котором лежали её вещи, вытаскивая из него большую книгу.  — Ганс Христиан Андерсен?  — Ага, класивая, плавда?  — Красивая, красивая, — согласился я. — Присаживайся и слушай.  — Я не хочу сидеть! Когда мама читает мне сказки, я лежу! — надув губки заявила Алиса.  — Да пожалуйста, ложись. Хочешь, пойдём в мою комнату, на большую кровать?  — Давай! — обрадовалась племяшка, даже подскочив на месте от радости, — а мама мне не лазлешает спать на их с папой кловати…  — Я не мама, у меня можно всё, — улыбнулся я, взяв малышку на руки.  — Какая мягкая подушка! — восторженно прошептала девочка, наконец находя удобную позу, и уставилась на меня.  — Начинаю? — на всякий случай переспросил я.  — Да! «Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас. Так вот, жил-был тролль, злой-презлой, сущий дьявол. Раз был он в особенно хорошем расположении духа: смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось дальше некуда, а все дурное и безобразное так и выпирало, делалось еще гаже. Прекраснейшие ландшафты выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей — уродами, или казалось, будто стоят они кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались так, что и не узнать, а если у кого была веснушка, то уж будьте покойны — она расползалась и на нос и на губы. А если у человека являлась добрая мысль, она отражалась в зеркале такой ужимкой, что тролль так и покатывался со смеху, радуясь своей хитрой выдумке. Ученики тролля — а у него была своя школа — рассказывали всем, что сотворилось чудо: теперь только, говорили они, можно увидеть весь мир и людей в их истинном свете. Они бегали повсюду с зеркалом, и скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые не отразились бы в нем в искаженном виде. Напоследок захотелось им добраться и до неба. Чем выше они поднимались, тем сильнее кривлялось зеркало, так что они еле удерживали его в руках. Но вот они взлетели совсем высоко, как вдруг зеркало до того перекорежило от гримас, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось на миллионы, биллионы осколков, и оттого произошло еще больше бед. Некоторые осколки, с песчинку величиной, разлетаясь по белу свету, попадали людям в глаза, да так там и оставались. А человек с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи только дурное — ведь каждый осколок сохранял свойство всего зеркала. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было страшнее всего: сердце делалось как кусок льда. Были среди Осколков и большие — их вставили в оконные рамы, и уж в эти-то окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, и худо было, если такие очки надевали для того, чтобы лучше видеть и правильно судить о вещах. Злой тролль надрывался от смеха — так веселила его эта затея. А по свету летало еще много осколков. Послушаем же про них!» Я настолько увлёкся процессом чтения давно забытой сказки, что не заметил, как слушательница заснула. Накрыв племянницу пледом и положив рядом с ней любимого плюшевого медведя, я отправился на кухню, ведь Лена просила меня покормить её дочь и желательно даже не один раз. Обычно для себя я не очень люблю делать что-либо, да и что греха таить, готовить далеко не для каждого бы стал, но все эти так называемые «родительские» хлопоты, наоборот завлекали меня. Где-то в глубинах своей души я наконец понял, что всё, контрольная точка пересечена и сейчас я уже действительно, что говорят, «остепенился». Стоило лишь только подумать о том, что у меня могло бы быть такое своё чудо, которое называло бы меня папой, будило по утрам заливистым смехом, а иногда и плачем, на губах сразу же возникала тёплая улыбка. Всё-таки не зря говорят, что дети — цветы жизни. Особо долго заморачиваться по поводу обеда я не стал. Суп с фрикадельками — идеальное решение. Надеюсь, Алиса хорошо относится к такой еде. Прошло полтора часа, я уже закончил с готовкой и просто лежал на диване, сверля взглядом потолок и думая, чем же ещё можно занять мою драгоценную племяшку. Вдруг дверь спальной приоткрылась из-за неё показалась заспанная Алиса.  — Пливет, Дим! — улыбнулась она мне, потирая глаза своими ручками и смешно зевая, — что делаесь?  — Жду, пока проснётся одна маленькая принцесса, а она кажется уже проснулась.  — Это скутьно, ждать, — с видом знатока заявила девочка. — Недолго и засохнуть, как цветотек. Давай лутьсе поиглаем?  — Обязательно, солнце, только сперва мы должны покушать.  — Но я не хотю! — захныкала Алиса, притопнув на месте ножкой.  — Надо, Лис, надо…  — Я не лиса! — громко воскликнула девочка.  — Не лиса, так не лиса, что кричать то? — согласился я, взяв малышку на руки и отправляясь на кухню.  — А что мы будем кушать? — спросила девочка, видимо уже смирившись со своей участью.  — Суп.  — Бе, я не хотю суп, сам его ешь! — снова начала капризничать моя племяшка.  — Слушай, Алис, — мне уже слегка надоели эти капризы, поэтому я решил действовать другим путём, — давай сейчас мы съедим суп, а после пойдём в кафе и поедим мороженое. Как тебе такая идея, согласна?  — Дя! — радостно воскликнула она, но вдруг чем-то озадачилась, — а мама лугаться не будет?  — Если будет, скажи, что во всём виноват я, а ты и вовсе не хотела, но противный дядя Дима утащил тебя и заставил есть это мороженое, — подмигнул я девочке.

***

Лёгкий ещё летний ветерок развивал волосы шагающей рядом со мной племянницы, от чего она смешно морщила нос, если непослушные пряди касались её лица. Глядя на неё, я всё чётче понимал, что тоже хочу ребёнка, что желаю найти свою единственную, которая подарит мне такое чудо, и может даже не одно.  — Ещё долго идти? — спросила у меня Алиса, — я уже устала… «Всё-таки, нужно было ехать на машине, а не исходить из того, что ребёнку полезно прогуляться» — подумал я, взяв племянницу на руки. Почувствовав, как маленькие ручки обвили мою шею, я понял, что одна из возможных радостей жизни — объятия, особенно такие непосредственные и искренние.  — А вот и пришли, — ободряюще улыбнулся я малышке, кивком головы указав на небольшое кафе, в котором всегда было мало посетителей, что безусловно было для меня плюсом. Алиса самостоятельно выбрала столик у окна и теперь с гордым видом сидела в удобном кресле, болтая ногами.  — Какое мороженое будешь? — спросил я у неё, — сливочное, или шоколадное?  — Шоколадное, — заявила девочка, разглядывая что-то за окном.  — Шоколадное, так шоколадное, — согласился я, делая заказ.  — Поль, пойдём во-он за тот столик, рядом с окном, — услышал я очень знакомый голос где-то за спиной.  — Полина! Вот уж не ожидал встретить тебя здесь! — обрадовался я, поворачиваясь к обладательнице этого голоса.  — Димка! — улыбнулась мне Гагарина, — ты здесь какими судьбами?  — Полин, — либо мне уже везде мерещится этот голос, либо… — Гагарина, ну что ты встала здесь, как истукан? — к моей давней подруге подошла Пелагея.  — Билан? — удивлённо прошептала она.  — Вы знакомы? — задал я вопрос Гагариной.  — Встречный вопрос, — усмехнулась Полина. — Мы то с Полей давно общаемся, а ты…  — А с ним меня кроме работы ничего не связывает, — холодно обронила Пелагея.  — Ой, а кто это тут такая милая? — вдруг спросила Гагарина, наконец заметив, что я тоже не один. — Билан, я о тебе что-то не знаю?  — Спокойствие, это моя племянница, дочь Лены. Если у меня родится дочь, ты, Полина, обязательно об этом узнаешь.  — А я вас видела, — заявила моя племянница, глядя на Гагарину, — в телевизоле. Вы так холошо поёте!  — Бо-оже, — умилённо протянула Полина. Пелагея тоже расплылась в улыбке, но, поймав на себе свой взгляд, вмиг посерьёзнела. Тут официант принёс мороженое для моей уже заскучавшей племяшки. Малышка сразу же взяла в руки ложечку и зачерпнула слишком много холодной сладости. — Алиса, вот давай не будем есть сразу так много? — спросил я, пересаживаясь поближе к девочке, — ещё горлышко заболит, придётся невкусные таблетки есть. И давай всё-таки поаккуратнее, — отбирая у неё ложку продолжил я, — ещё испачкаешь платье, а твоя мама нам за такое голову открутит, что будем делать?  — Я, как ты сказал мне дома, свалю всё на тебя, а ты как-нибудь с мамой лазбелёшься. Услышав такую реплику от Алисы, две блондинки рассмеялись, а на губах Пелагеи и вовсе застыла какая-то странная улыбка, но вновь поймав мой взгляд на себе, она отвернулась, сделав вид, что рассматривает что-то на противоположной стене.  — Вы что стоите то? — наконец опомнился я, — присаживайтесь. Полина покосилась на подругу.  — Нет, спасибо, — сквозь зубы процедила Пелагея, буквально оттаскивая Гагарину от нашего столика. Далеко им уйти не удалось и блондинки расположились за соседним. Пока племянница доедала мороженое (да, я всё-таки доверил ложку ей, понимая, что самостоятельность ребёнка важнее, чем испачканное платье, или маленькая ссора с сестрой), мне вдруг показалось, что за интересующим меня столиком прозвучала моя фамилия.  — Ничего, Полин, — ответила Пелагея на какой-то вопрос своей подруги, — так сложилось, что мы познакомились при странных обстоятельствах и сразу же позволили друг другу намного больше, чем просто знакомые. Три дня съёмок всё ходил за мной, желая поговорить. Не знаю, куда и деться от него. Видишь, даже в нашем кафе, и то оказался он.  — А что бегаешь то, Поль? — удивилась Гагарина. — Я Димку очень давно знаю он замечательный парень: добрый, чуткий, тонко чувствующий других людей. Отличный собеседник, у него прекрасное чувство юмора…  — Я вижу, Полин, — грустно выдохнула Пелагея. — У него такие добрые и искренние глаза, что хочется верить. Только, Полин, я боюсь. Боюсь снова привязаться к человеку, пусть даже как к другу, и оказаться преданной. Всё-таки, это Билан, а о нём чего только не говорят.  — Поль, ты будто не знакома с российской прессой… — фыркнула Гагарина, но дальше я уже не вслушивался в их разговор. Я понял в чём проблема. Поля далеко не стерва и эгоистка, просто она боится снова наступить на те же грабли, не делает отдавать своё израненное сердце в другие руки. Дело во мне. Я должен измениться, доказать, что я — далеко не то, что пишут обо мне всякие газетёнки.

Клянусь, я постараюсь все исправить
 И стать другим, я смогу себя заставить. Ты самая светлая, что есть в моей жизни
 Я и жизни без тебя своей не мыслю.
 Где бы ни был я, всегда в моем сердце
, Нам друг от друга никуда не деться.*

 — Всё, Дим, спасибо большое, — поблагодарила меня Алиса, а я про себя отметил замечательное воспитание и похлопал Лене за то, что прививает девочке правила этикета с самого детства. — Пойдём домой, ты ещё со мной поиглать хотел…  — Конечно идём, — улыбнулся я, оплачивая заказ и подхватывая на руки малышку и снова ловя на себе странный взгляд Пелагеи.  — Отпусти, я хотю сама, своми ножками идти! — нахмурилась моя племянница. Я покорно выполнил просьбу этой мелкой капризульки. Только встав на ноги, она помчалась к выходу.

***

«Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло лето, теплое благодатное лето.» Я закончил читать сказку отложив книгу в сторону.  — А я всё поняла, — вдруг неожиданно заявляет Алиса. — Я узнала ту тётю в кафе.  — Так ты же об этом сразу Полине и сказала, — не понял её мысль я.  — Да не Полину, а длугую, котолая мало улыбалась. Дим, у неё тозе осколок, там, в селдечке. Её надо спасти. Тётя Полина одна не смозет, она не Гелда.  — А кто сможет? — спросил я, но тут раздался звонок в дверь.  — Лена? Уже? — удивился я, увидев на пороге квартиры свою сестру.  — Вообще-то время уже девять вечера, — заметила она.  — Ма-ама! — с громким криком из комнаты выбежала Алиса. — А мы с Димой иглали и сказки читали!  — Ой, какие молодцы! — улыбнулась мать дочери, — иди собирай игрушки и мы поедем домой. Алиса скрылась в комнате.  — Ну что, братец, вымотала тебя моя озорница?  — Да вообще нет, — честно ответил я, — Лен, она чудесная! Вроде бы ещё совсем малышка, а рассуждает как взрослый человек… А с каким интересом она рассказывала мне истории о своих куклах! А как внимательно слушала сказки…  — Всё понятно, — хмыкнула Лена, — оставила ребёнка с ребёнком… Из комнаты вновь показалась Алиса, тянувшая за собой по полу пакет, едва ли не больше её самой.  — Мам, а мы ещё плиедем к дяде Диме? — спросила она, — нам было так весело…  — Конечно приедем, — улыбнулась Лена дочери, — вот что ты за человек такой, Вить, а? Всех женщин очаровал и мою Алису тоже… Моя сестра помогла малышке обуться и вышла из квартиры. Алиса последовала за мамой.  — Пока, Дим, — сказала она мне напоследок, — обязательно посталайся спасти ту тётю. Она холошая, я вижу. «Есть такая ста-арая поговорка, что, мол, устами младенца глаголит истина… По-моему, она вполне применима в данной ситуации».