Сова

Во втором испытании Гарри занял второе место, по сему поводу закатили грандиозную вечеринку. Гермиона уснула прямо в кресле, Дин и Симус затеяли танцы, отдаленно напоминающие ритуалы малых народов Южной Африки, а Мари еще даже не успела открыть бутылку со сливочным пивом, как ее отобрали близнецы «Тебе нельзя! Ты и так слишком веселая всегда!». Джордж вручил ей стакан с тыквенным соком, а Фред гитару. Мари от нечего делать начала играть первую песню. — Я знаю эту песню! – Обрадовался подвыпивший Симус – Это ведь магловская группа? — Симус, ты что не заметил? Я всегда магловское играю — рассмеялась девушка. Она начала играть во второй раз. Все затихли, от этого даже не по себе как-то стало, но Мари быстро вошла во вкус. Музыку она любила. Фред же хотя и оставил свои музыкальные занятия, но любил смотреть, как играет подруга. Это его завораживало. — И про любовь можешь? «Парвати только про любовь…» — Могу. Вечеринка уже напоминала концерт по заявкам. И Мари даже обрадовалась, что МакГонагалл разогнала всех по спальням и «про любовь» петь не пришлось. После «про любовь» было бы про «мир во всем мире», а в магическом мире это скорее просто затишье, а не мир. Второй семестр ничем знаменательным не отличался. Уроки, мелкие шуточки, большие розыгрыши, отсыпание на истории магии, неудачные зелья в кабинете Снейпа, вечерние музыкальные концерты в гостиной Гриффиндора. Иногда не только в гостиной, выступление на Святочном Балу принесла ей неожиданную известность. Старая акустическая гитара почти не выдерживала такой нагрузки. Но один из плюсов магии был в том, что гитара, с трудом (в виде бесчисленных репаро), но жила. Третьим испытанием турнира был лабиринт, — Они долго там еще бродить собираются?! – Раздраженно спросила Мари у близнецов. — А что, боишься проиграть? – Ухмыльнулся Фред, который поставил 10 галлеонов на победу Гарри над Седриком. — Не боюсь. Скучно просто. Сколько уже времени прошло? — Два часа. – Джордж сверился с часами. Мари обреченно вздохнула. Что произошло дальше, она не очень поняла — появился Гарри. Музыка, вспышки камер, поздравления министерских чиновников, громкие аплодисменты, крик Флер. Все повставали со своих мест, внизу трибун уже столпилось много людей. Маленькая и юркая Мари ящерицей скользнула черещ толпу и смогла протиснуться вперед. — Седрик… — Выдохнула она. Дыхание перехватило, она покачнулась. Седрик, Седрик, Седрик!... Кто-то взял ее за руку и потащил в тень к трибунам, подальше от толкучки. — Мари?! Ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь? — Из оцепенения ее вывел очень серьезный и настороженный голос Фреда такой для него не свойственный. Она ничего не ответила, не могла, просто посмотрела на него, как тогда, на матче по квиддичу, когда он взял ее за руку. Вместе с Джорджем они пошли в раздевалку, Фред осторожно посадил ее на лавку. Там было тихо и почти темно, только пара свечей освещала коридор, ведущий к выходу с поля. Мари начало сильно трясти, замедленная реакция, то ли от шока, то ли от оцепенения. Седрик, как же так! Как же ты мог, седрик?... Фред сел рядом, ожидая, что сейчас она разрыдается у него на плече и он будет говорить слова утешения. А она просто обняла его и положила голову на плечо, уткнувшись носом в шею и молчала. Джордж же тоже думал, что нормальная реакция пятнадцатилетней девочки, друг которой вдруг появляется вместе с трупом второго друга – расплакаться. Фред нежно обнял ее и непрерывно гладил по спине, списывая все на шок и ожидая, что слезы будут, но чуть позже. А Мари все пыталась понять и принять, что веселый парень, которого она знала с девяти лет все—таки идиот, раз полез в это, кинув свое имя в кубок. И не сдержал обещания. « — Я обещаю, со мной ничего не случится – Он улыбнулся. – Должен же кто-то за тобой присмотреть, пока твои братцы отсутствуют. — Молчи уже. И запомни, Диггори, если с тобой что-то случится, я тебе этого никогда не прощу! Мне и Поттера хватит. Переживай теперь за вас, волнуйся…» Да, Диггори, простить все-таки придется. На него никогда нельзя был долго обижаться, одна улыбка и люди сразу же забывали ему обиды, забывали все. — Пойдем в замок… — Тихо шепнул ей Фред и его голос показался ей роднее и нужнее всего на свете. Мари послушно встала, но пошатнулась, Фред подхватил ее на руки, а Джордж молча открыл двери. Ее первый полет за снитчем закончился разбитой коленкой, очень разбитой коленкой. На руках до дома ее тогда нес Алекс, как и сейчас Фред, а Марк и Седрик гадали, кому Эйдан первому оторвет голову, за то что не уберегли его любимую сестренку. Мари свернулась на руках у Фреда. Это воспоминание казалось теперь не смешным, а колючим как старый свитер. Ни о чем больше думать не хотелось. *** Утром часа два после завтрака Дамблдор собрал всех в большом зале. Столов не было, лишь по всему залу стояло очень много сиротливых стульев, небо затягивалось тучами и слышились глухие звуки ливня. Директор обратился с речью ко всем, не разделяя на факультеты и школы. Мари уже знала из рассказа Гермионы, что Гарри и Седрик оказались на кладбище, что кубок был порталом, что Волдеморт возродился, что Хвост убил Седрика, что министр не поверил Дамблдору и рассказу Поттера, что Орден Феникса собирают вновь. Дамблдор тем временем заговорил что-то про Седрика, Гермиона тихо всхлипывала, Чжоу Чанг плакала, да и многие девочки плакали. Это были и бывшие его поклонницы, и подруги детства, и однокурсницы или просто очень эмоциональные особы. Мари сидела между Фредом и Джорджем с самым отстраненным видом. — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подей­ствовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Седрика Диггори убил лорд Воландеморт. В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это… Мари перестала слушать, остекленевшими глазами она смотрела в даль, будто отключилась, впервые в жизни ей было решительно все равно, что думает об этом старый директор - великий профессор Дамблдор. *** Рон, Гермиона и Мари пришли навестить друга, под долгими уговорами мадам Помфри сдалась и пропустила их. Гарри выглядел нормально, насколько это могло быть. — Гарри… — Мари боялась смотреть ему в глаза. — Да? – Он уже примерно знал вопрос, который она хотела задать. — Гарри, когда он называл фамилии пожирателей, ты слышал фамилию… — она запнулась — мою фамилию. — Да… — Ему совершенно не хотелось это говорить, но Гарри знал, насколько бессмысленно лгать ей. – Твой… отец… стоял рядом с Люциусом Малфоем, насколько я понял. — Но это ведь не важно, правда? – Тихо сказал Рон. Судя по взгляду, Гермиона поддерживала его. — Нет, конечно. Ничего не важно. Кроме того, что мой папочка Пожиратель смерти и тот, кому он подчиняется, вдруг вернулся. Только вернулся и уже первая жертва — первая жертва в этой войне почему-то мой друг… И, кстати, второго друга тоже грохнуть собирались! Да, Поттер!! Это о тебе! — Мари бессильно опустилась на холодный кафельный пол и подняла голову наверх к потолку. Ей хотелось, чтобы предательские наконец настигшие ее слезы катились обратно. черт, черт, катитесь, чтоб вас! — Но тебе же необязательно возвращаться домой - проведешь лето в Норе… — Спасибо, Рон! Но в том и дело, что обязательно. – Она вытащила из кармана мантии два письма и передала ему. «Мари, Рад сообщить, что я вернулся в Англию. Дела до этого шли неудачно, но здесь, в Англии теперь есть шанс, что все будет намного лучше. Летом приедешь домой. Эйдан и Марк встретят тебя. Твой отец, Г. А. Сарвон» «Сестренка, Этим летом увидимся! Папа вернулся и мы с ним. Это лето я проведу дома, потом уеду и дальше работать. Жду не дождусь, когда сможем поговорить! Отец тоже, ему в последнее время очень тяжело и по правде он стал какой-то странный. Но все еще обсудим! Э.Ф. Сарвон.» Рон передал письма Гермионе. — Не сложно представить почему «какой-то странный» правда? И о чем хочет поговорить! *** В поезде Мари сидела у окна. За всю дорогу не сказала ни слова. Фред и Джордж то и дело бросали на нее взволнованные взгляды. Вспышка гнева и злости из-за писем прошла, теперь она опять была отстраненной и молчаливой и трогать ее никто не решался, как какую-то бешеную собаку, которую вроде и накачали успокоительными, а все же. Только Фред пару раз подходил к ней в гостиной гриффиндора, рассказывал про их с братом изобретения, и, хотя девушка и улыбалась, но не подавала признаков заинтересованности. Фреду хотелось выть от отчаяния, когда он снова и снова находил ее, измученную и осунувшуюся, уснувшей в кресле. Всю дорогу она была предоставлена сама себе и морально готовила себя к встречи с Отцом, которого не видела два года. И теперь не хотела бы видеть еще столько же… На железнодорожную станцию «Хогвартс» они прибыли заранее. Фред подошел к Мари, облокотившейся на перила, ждущую отца и братьев и смотрящую вниз. Поезд уже стоял рядом, выгружая учеников и готовясь помчаться куда-то дальше. Звякали сцепки и постукивали по колесам проверяющие молоточки. Здесь всегда был особый железнодорожный запах, который там нравился Мари, а над десятками вагонов поднимались и разрывались ветром черные дымки. Пахло надеждами, переменами и дальними странствиями. Фред смотрел вниз с моста вместе с ней, и с его лица не сходила глупая счастливая улыбка, ужасно раздражавшая Мари. Она даже глаза закрыла, чтобы не видеть его широкой физиономии. Сейчас ей хотелось укусить Фреда. Фред же ничего не понимал. Он был как большой растерянный пес, который не может объяснить, почему его хозяйка плачет, хотя ее никто не убивает и в холодильнике есть колбаса. — Ну чего ты? — спросил он и попытался потереться носом о ее нос. Мари отодвинулась на полшага. Фред не почувствовал, что надо остановиться, и протянул руку, собираясь коснуться ее щеки. Тогда Мари не выдержала. Она схватила его за руку и вцепилась в нее зубами. Она грызла его кожу, дергая головой из стороны в сторону, чтобы ему было больнее, а Фред, успокаивая ее, гладил ее волосы. Внезапно поняв, что он не бьет ее, не защищается, а именно жалостливо гладит, Мари изумленно отпрянула. Злость ушла, уступив место беспомощности. она тихо всхлипнула. — Успокоилась, мантикора? А у тебя неправильный прикус. Ты знала? — сказал Фред, разглядывая красные пятна на своей руке. — Дурак! — Дурак — плохое слово. Если первокурсники услышат, то будут повторять, потому что сами они, конечно, его не знают! — заметил Фред с укором. Мари устало выдохнула. — Все! Бесполезно продолжать! Я поняла! Ты будешь гнуть свою клоунскую линию! Только смотри, как бы она совсем не погнулась, — пригрозила она и отвернулась. — Ты ничего не понимаешь! — Чего не понимаю?.. Что твой отец стал пожирателем? Мари, я отлично это знаю. Она покраснела. — И ты все равно… тебе все равно? — Конечно! Глупости все это. Они стояли и раскачивались, пока светлый голубь-одиночка попытался опуститься вначале на один провод, затем на другой, но его сбило ветром и куда-то унесло. Под мостом загудел локомотив Хогвартс-Экспресса. Мари смотрела на вагоны и сквозь напавшую на нее рассеянность не понимала, что это вагоны. Ее это испугало. Смотришь на такую обычную ерунду, как вагоны, и не понимаешь, что перед тобой… Они стояли на мосту и слушали, как гудит локомотив, а над их прижившимися фигурами, нависало то, чего еще не было, но что все изменит в их жизни. ... — Привет, сестренка. – Эйдан подошел и тут же обнял ее, не обращая внимания на смущенного Фреда. — Привет. Они аппарировали к дому, к их большому замку. «Мрачный и пафосный» подумала Мари. После уютной Норы, этот… домик казался неуютным, холодным и необитаемым. Сказать больше про это место «мой дом» она даже мысленно не могла, а вслух язык не поворачивался. Семейный обед в Норе проходил под крики и указания Молли, смех близнецов, и оправдания Рона. Здесь такого не было… — Как школа? – быстро спросил Гастон свою дочь. — Хорошо. Экзамены на «Выше Ожидаемого» все, кроме зельеделия. — Кто ведет? — Профессор Снейп. — Была бы ты в Слизерине, он не придирался бы… — Папа. – Марк предупреждающе посмотрел на отца. В столовой все замолчали. Обед проходил тихо и холодно. Ближе к ужину мистер Сарвон собрал сразу Марка и Эйдана, а затем и всех детей в своем кабинете, Маркус и Мари приземлились на кожаный диван, а Эйдан в резное кресло напротив, Гастон же сел за рабочий стол с ножками в виде воронов, Мари любила в детстве засовывать в их клювы обертки от конфет... Отец оглянулся на Мари, словно желал ей что-то сказать, но не решался. Устало провел рукой по лицу и вдруг улыбнулся. Улыбка у него вышла невеселая, но очень человеческая – не та деревянно заученная, устойчивая к непрерывным встречам в Минстерстве Магии, которую Мари так не любила. И раньше, чем Мари успела хотя бы почувствовать в полной мере, что это момент важный, определяющий, быть может, он заговорил. — Как вы знаете, пятнадцать лет назад, я служил Темному лорду и он вернулся. Об этом никто не должен знать, до определенного момента… — Тут же руки у Мари затряслись, но она пыталась себя держать. — …Я служил ему раньше, буду и теперь. — Зачем ты нам это говоришь, папа? – Марк заметил поведение сестры. — Вы мои дети. Вы на моей стороне и вы должны знать правду. — Мне не всегда нравятся его средства достижения цели… — Эйдан принял действительно задумчивый вид. Мари просто онемела, не в силах выговорить хоть слово. — Но если ты хочешь поддержки, я согласен. Я знаю, что значит семья и знаю цену этой войны – Эйдан затарабанил пальцами по кожаной обивке — Но я буду с тобой ровно до того момента, пока ты будешь с ним, я не буду убивать никого, а также не собираюсь клясться в верности и любви к Темному Лорду. Отец сузил глаза, искра одобрения блеснула в них и потонула под огромными черными бровями. Отец сухо кивнул сыну, словно был недоволен его словами. — О большем я не прошу и на большее и не рассчитываю. В полном оцепенении Мари посмотрела в сторону брата. Смысл слов дошел не сразу. — Марк? – Гастон посмотрел на второго сына. — Ты всегда мог на меня рассчитываешь и можешь в будущем, отец. – Марк старался не встречаться взглядом с сестрой. Так согласие стать Пожирателем смерти Марк давал равнодушно и нарочито спокойно. Будто говорил о погоде с министерским чиновником. Мари резко вскочила и побежала к двери. Она ощущала… сама не знала что. Или знала, но не хотела озвучивать, потому что, выразив что-либо словами, получаешь противный клейкий ярлычок, который затем руководит твоими мыслями, ощущениями и поступками. Слова опасны. Пока что-либо не сказано, оно еще не совсем существует и может легко рассосаться, исчезнуть, оказаться мифом, случайной тенью от пролетевшего облака. Высказанное же мгновенно начинает существовать. Так и сейчас высказанное… Оно начало существовать. По сути, сейчас Мари развенчивала для себя братьев и отца. Начинала видеть их слабости, их заблуждения, границы, которые есть у каждого, но которых почему-то не должно быть у тех, кого любишь. Горькая такая правдивая любовь: Отец, Марк, Эйдан… эти люди были ее частью, как рука или нога. В конце концов, ей могли не нравиться, например, ее ноги – но куда от них деться? Отрезать или поставить пластмассовые? — Вернись. – Отец кричал вслед. Буквально влетев в свою комнату, Мари в первую очередь взяла перо и пергамент. Руки сильно тряслись от злости и отчаяния. В дверь постучали, и она успела пожалеть, что не заперла ее, когда в комнату вошли братья. — Уйдите. – Прошептала Мари. – Просто уйдите. Пожалуйста. — Ты не понимаешь. Он наш отец. И мы должны его поддерживать. Мы семья, Мари. — начал Марк. — И потому надо кляться в верности убийце? Темному Лорду? — Ты ведь понимаешь, что история не стоит на месте? Рудольфус, Лициус, Отец даже — с ними все понятно. Это либо старички, либо все равно не наше поколение… Эйдан разгоряченно вмешался: — Я сказал Темном Лорду все напрямую! Я сказал так: «Я хочу на вас работать! Я могу быть эффективнее, чем тридцать ваших идейных идиотов». Он ответил мне: «Да? То есть в мои идеи вы не верите?»... «Какая разница? Вы мне создайте условия, а правила игры я заранее принимаю». И он дал мне все, Мари! Я впервые делаю что-то реальное, я работаю над проектом. Ты видела, что творят маглы, не зная о нас и наших ресурсах? Ты видела загрязненные реки, видела эти огромные отравляющие все вокург за-во-ды? Почему, скажи на милость, мы скрываемся, пока они убивают наш мир? Когда Темный Лорд победит мы, все вместе, мы спасем... — Но вы хотите превратить маглов в рабов... — А сейчас у этих неумех в рабстве наша планета! Что страшного, если мы объединимся? Если станем эффективнее вместе? — Но каким путем, Эйдан, это же гадство! — сказала Мари. — Это не гадство! — начал закипать Марк. — Это гибкое мышление. Зачем стоять перед стеной, бодая ее лбом, когда рядом есть дверь? Просто использовал возможности, чтобы сделать что-то полезное для человечества и для самих себя! — Седрик не погиб по случайному стечению обстоятельств! — Как бы, между прочим, заметила Мари. — Что?... — Эйдан вдруг смутился. — Его убил Волдеморт. Твой друг был убит тем, кому ты хочешь служить! — Нет конечно! Если ты придумала это сама, чтобы сейчас нас переубедить, то это жестоко. Это был несчастный случай, Мари, зачем ты лжешь? — успокоился Эйдан, его лицо снова превратилось в восковую маску ее былого брата. Теперь он лишь ее воспоминание. — Дайте нам поговорить. – В комнату тяжелым шагом вошел отец и они остались вдвоем. Было видно, что разговор выбил из отца последние силы. Скулы его заострились, а кожа казалась пепельной… Отросшая щетина торчала как иголки старого больного ежа. — Не хочешь взять пример с братьев? — Нет. — Хорошо подумала? — Да. Будет война? — Возможно. На чьей ты будешь стороне? Сохранишь нейтралитет? — Просто... Не на вашей. — Значит, на стороне Мальчика который выжил. Благородно, вполне по-гриффиндорски. Только запомни, когда передумаешь, может быть поздно. — Не передумаю. — Отказываешься от семьи, и уверена, что не передумаешь…. Теперь понятно, почему Гриффиндор, там всегда учились такие же больные на голову эгоисты. Молчание повисло в комнате как раскачанный маятник и ударяло по ним обоим. — Проводить здесь лето тоже не собираешься? — Нет. Отец в последний раз посмотрел на нее, в его глазах отражалось подобие чего-то... что понимаешь уже после 30, когда ты уже не жаждешь во всем абсолютного совершенства. Уж любовь так любовь, дружба так дружба – и чтобы никаких полумер, и чтобы все с заглавной буквы. Когда понимаешь - жизнь-то как раз и есть полумеры. — Я надеюсь, что мы с тобой не встретимся никогда, Мари, — сказал вдруг он. — Надеюсь, что нам не придется… С кем мне связаться, чтобы тебя забрали? — С Артуром Уизли. — Уизли? Неужели я что-то упустил в твоем воспитании… — С этими словами он вышел. Мари села на кровать. Хорошо хоть вещи не успела разобрать. — Прости… За мрачными мыслями и самобичеванием, она не заметила, как вошел Марк. Парень сел на колено перед ней. — Зачем? Марк, зачем? – В ее глазах стояли предательские слезы. — Нас так воспитывали. Мы должны его поддерживать. — Ты ведь тоже не согласен с идеями этого... Темного величества! — Не очень. Но какая разница? — Есть разница, Марк, огромная, она в выборе. — Значит, ты свой выбор сделала? – Он твердо посмотрел ей в глаза. — Да. —Тихо всхлипнув ответила она. – Ты тоже. Жаль, что не совпало. — Совенок — Он крепко ее обнял. – Прости. Ком стоял в горле, а слезы засыхали еще в глазах. — Это должен был быть подарок на твой День рождения. Но теперь… — Заклинанием он призвал какую—то коробку. — Открой. Руки мелко тряслись. В коробке была электрогитара. Красная, с золотым львом. Марк провел по струнам, и лев будто ожил, поднял голову и огляделся, не увидев ничего интересного, зевнул и снова вернулся в былую позу. — Спасибо. – Она искренне улыбнулась ему, своему брату. В последний раз. *** Мистер Уизли появился вечером. И вместе с Мари они аппарировали к Норе. — Как ты себя чувствуешь? Все хорошо? – Молли расставляла по местам посуду, но когда вошла девочка, сразу бросилась к ней. — Мари, так что случилось? – Спросил Артур. Все собрались в гостиной, совмещенной со столовой. Мари, Молли и Артур сидели за столом, Фред стоял, опершись на кухонную тумбу, рядом с дверью, а Джордж в такой же позе, но с противоположной стороны, Перси же читал в кресле какую-то книгу — происходящее его, как всегда, интересовало мало. — Милая, твой отец сказал что-то конкретное? – Молли по матерински смотрела на Мари, от такого взгляда даже не по себе было. — Нет, только образно. Сказал, что о возвращении Темного лорда до определенного момента не должны знать. — и зачем-то добавила. Эйдан поддержал его сразу же, оказалось он уже работает с ним много лет, может у него и метка есть... Марк в итоге тоже согласился, он всегда был за отца... Говорить обо всем этом ей не хотелось, но Артур и Молли должны знать, что приняли в дом девочку из семьи Пожирателей смерти. — Хорошо. Иди спать. – уставший Артур встал из-за стола. — Вы тоже. – Молли строго посмотрела на близнецов, Джинни и Рона. Комнатка под чердаком. Она помнила все как вчера. Мари села на кровать, обхватив колени руками и уставилась в оконную раму. Небо за окном было звездным, красивым и далеким. Когда отец встревожено сказал, что Мари проведет лето в Норе, Фред понял, что тут что-то неладное. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять насколько задело ее все это. Теперь она даже улыбалась и говорила спокойно, но в глазах вместо обычного озорства и последнего безразличия, сейчас было непонимание, тоска и обида. Фред тихо постучал, ответа не последовало, тогда почти невесомо открыл дверь. Мари испуганно на него посмотрела, но не прогнала. Фред сел рядом с ней, Джордж же на стул, возле кровати. — Ты как? – Спросил он. — Нормально. – Она улыбнулась. — Твоему спектаклю мы не поверили. Это ты для мамы играй. – Фред уверенно взял ее руку. — Мягко говоря… Не ожидала, что брат, на которого я всю жизнь равнялась, окажется редкостным козлом, а второй брат возьмет с него пример — с вызовом она посмотрела на близнецов — Так что вам очень повезло с Перси. Бывают братья и по хуже. — Ну не знаю… — Фред, помнишь, как он все лето просидел в своей комнате, пытаясь выяснить какие котлы лучше? — Ага. Или как озверел, когда книжку потерял… — Потерял или вы спрятали? – Мари подозрительно посмотрела на Фреда. — Нет. — Он ее потерял… — А мы нашли… — И положили в другое место… — И не сказали куда. — Ладно, рыжие, будем считать, что я повелась на смену темы. – Вот теперь она улыбнулась искренне. Даже глаза вдруг потеплели – Джордж! Не спи здесь. Иди и спи как все нормальные люди. Парень засыпал прямо на стуле. Он посмотрел на Фреда и тот кротко кивнул. Джордж поцеловал Мари в висок и вышел из комнаты. — Это ты хорошо придумала, а то утром его не добудишься. Кстати, как и тебя, так что давай тоже ложись. — Не хочу. И не могу. Все как-то… не так. – Она оборвала себя на полуслове. Это она не могла сказать даже Фреду, единственное, чем она не могла поделиться со своим лучшим другом. — Просто скажи. – В голубых глазах отражался свет луны, от чего они казались невероятно глубокими. А еще в каждом из них отражалось по одной маленькой напуганной сове. — Просто… Такое чувство, будто все люди которые мне дороги почему-то всегда бросают. — Фред непонимающе посмотрел на нее, ее голос стал совсем детским и обиженным, словно они вновь были на первом курсе — Сначала умерла мама. Потом Малфой решил, что мы не можем дружить, я даже не виню его уже, нас так воспитывали. Только я, видимо, пропустила много уроков воспитания. Потом Седрик… Теперь родные братья. Марк хотя бы сомневался - тут ее голос очень задрожал - Фредерик Артур Уизли. Если с тобой или твоим братом что-нибудь, когда-нибудь случится, я… — Не случится. Обещаю. – С серьезным видом ответил он. — Сед тоже обещал… — Взгляд опять стал безжизненным. Фред промолчал и обнял ее, она в ответ наклонилась ниже, осторожно обхватив его плечи руками, и уткнулась головой в его шею, и так и застыла. А когда девушка случайно сонно коснулась губами его ключицы, сердце Фреда было готово выпрыгнуть из груди, и он очень надеялся, что она этого не слышит. — Мари...– Сказал Фред. – О чем ты сейчас думаешь? — Не знаю. Ни о чем. – Она смотрела в окно. В спокойную ночную темноту. – Это война, да? — Что? — Как все было тогда? До того, как Гарри. Просто все, что рассказывали нам… — Она осеклась. – Мне. Все, что говорили с детства, получается ложь? Фред озадаченно на нее посмотрел, не совсем понимая, о чем он. — И что говорили тебе? — Что Темный лорд особенный. Что его идеи могли изменить. Что отец был рад служить ему. Что маглы – ничтожество. Что все, кто сражались против него – глупцы, которых подкупил Дамблдор. Всегда твердили, что однажды он вернется. И тогда все снова станет хорошо, он будет намного сильнее и могущественнее и мы станем наконец менять мир, не надо будет больше скрывать свою магию и вообще наступит новая эпоха. Что сражаться против этого не имеет смысла. Отец говорил, что тогда и войны не было — все боялись выступать в открытую против него, но это ложь. Сейчас я поняла, что все это было ложью. Все и всегда. *** Жизнь в Норе текла своим чередом. Все было хорошо. Ну, почти. —Никогда не слышала, чтобы папа так выходил из себя — тихо заметила Джинни. Артур и Перси ругались уже пол часа. Перси был согласен с Пророком, что «Мальчик-который-выжил оказывается еще и Мальчик-который-сказочник» и что «Дамблдор уже не тот». Мари вместе с Роном и Джинни сидели на лестнице между вторым и третьим этажом, напротив комнаты близнецов и через открытую дверь было видно, как Фред меряет шагами комнату, а Джордж сидит на кровати и заметно нервничает. — В министерстве считают, что Поттер лжец! А Дамблдор маразматик! — Перси! — Я не хочу поддерживать таких! Кажется, это стало последней каплей для Фреда… чуть не сбив Джинни, он кинулся вниз, а Мари поспешила за ним. И успела схватить за руку. — Ты только хуже сделаешь. – Она говорила спокойно. Поразмыслив минуту, он согласился и уселся на ступеньки. Мари села рядом с ним. — Как бы сейчас хотелось ему вмазать по хорошему. — Фред, нельзя. Только Миссис Уизли расстроишь. Одно дело, когда родители ссорятся с детьми… — А другое? — он доверчиво посмотрел в ее глаза. — Другое, когда дети ссорятся между собой. Это обычно расстраивает родителей… Интересно, откуда я это знаю. Входная дверь с лопающимся звуком хлопнула, так Перси ушел. Было слышно, как внизу Артур успокаивает Молли.