Сова

      Драко шел один по темному коридору. Он обожал прогулки, хотя и не всегда, а только после того, когда удавалось избавиться от Пэнси и до того, как чувство одиночества еще не успевало его настичь. Маленький и такой любимый промежуток времени. Он ходил и думал, рассуждал о своем. Создавалось ощущение огромной независимости душевной. В такие моменты все остальные люди были просто как составляющая безразличного для него окружающего мира и даже голос отца, дающего последние наставления, казался таким же далеким как шум капель о каменную кладку. Драко ходил уверенным скорым шагом, добывал от прогулки еще и эффект физической боли, после которого так легко засыпалось.       У Малфоя уже сложился определенный маршрут, определенный в основном должностью в дружине, но все же нравящийся ему. От самого глубокого слизеринского подземелья к самой высокой Астрономической башне.       И тут кое-что прервало привычный ход вещей. Непонятные звуки доносились из комнатки, в которой сдавали практическую часть астрономии. Он уже знал, кто это. Знакомый с детства сдавленный плач и несвязные аккорды, когда зашел в астрономическую башню. На полу сидела Мари Сарвон, прислонившись к каменной стене. Рядом валялась бутылка с дешевым огневиски и отброшенная гитара, очертания которой почему-то напугали Малфоя, гитара напоминала силуэт упавшего человека. — Ну кого там еще принесло? Крикнула гриффиндорка, даже не посмотрев на него. — Это я. — А, привет. Заходи. Вовремя же ты… Она начала шевелиться, будто пытаясь встать, но так и осталась сидеть, прижимаясь щекой к стенке. — Ты здорова, Сарвон? — Малфой попытался сохранить свой тон, которым они говорили уже столько лет, но вдруг осекся — Мари. — Нет, что ты, я здорова. Пьяна только немного. Да не стой ты столбом, что я, напиться не могу, как все люди? Проходи.       Малфой нерешительно вошел внутрь. Мари всхлипнула, улучив момент, когда громко застучали каблуки дорогих туфлей Драко по каменному полу. Но он заметил. Малфой сел напротив, привалившись спиной к стене астрономической башни и посмотрел ей в глаза. И, неожиданно для себя, он увидел в них ту самую Мари. Как же парадоксально выходило, он смотрел на нее, плачущую и сдавшуюся, а видел подругу детства, неунывающую и всегда раззадоривающую его.       Мари подняла бутылку, выпила из горла и молча протянула ему, как протягивала игрушку в песочнице. Только в этот раз все было серьезнее. Драко сделал глоток, алкоголь приятно обжег внутренности, проходя от носа и до самых кончиков пальцев ощущением фантомной щекотки. — Что делаешь? — улыбнулся он. Вопрос был глупый и явно ставил не совсем трезвую Мари с тупик. — Я.. я же в астрономической башне, верно? Значит изучаю астрономию.       Вдруг неожиданно она расхохоталась, совсем безумно и вместе с тем по-детски, очень мило расхохоталась, оседая на пол. Драко почувствовал, что тоже начинает смеяться, неуверенно, а затем так, как не смеялся много-много лет, с тех самых пор, когда отец научил его держать при себе любые эмоции. Этот ни к чему не обязывающий смех мог продолжаться бесконечно, но Мари вскочила. Качаясь из стороны в сторону и в то же время делая это по особенному изящно, как старый пират на качающемся судне, она двинулась к окнам. Пока шла, Мари кричала, хотя ей и казалось, что она говорит тихо, но услышать ее можно было наверное даже в слизеринских подземельях. — СИРИУС - самая яркая звезда на небе, расположенная в созвездии Северного полушария Большой Пес!       Гриффиндорка неуклюже забралась на подоконник и встала на нем в полный рост, силуэт ее на фоне звездного неба казался шатким и каким-то жалким. Иногда порыв ветра поднимал каштановые волосы и Драко казалось, что она прыгнула. Слизеринец тут же поспешил к ней, ведь что можно придумать хуже, чем пьяная девчонка на астрономической башне?       Он снял ее быстро, Мари оказалась удивительно легкой и совсем не сопротивлялась. Это было как переложить куда-то тряпичную куклу. А девушка тем временем бормотала что-то несвязное. — Сириус умирает. Все умирает и умирает. Чахнет и исчезает. Или, если угодно, снова и снова преображается. Становится маленьким. Сморщивается. Сжимается до размеров искры. Сириус умирает как искра. Сириус весь состоит из искр. И в то же время Сириус несчастен, потому что не может умереть.       Кириакос Афанасиадис, узнал Малфой, «О Сириусе». Трактат был известен каждому ученику по урокам астрономии и часто встречался в СОВ и ЖАБА. Неужели она действительно пришла сюда учиться? Но тут же Драко понял, что нет, горячие слезы бывшей подруги остались пятнами на идеальной белой рубашке. Драко протянул ей бутылку. — Не знаю уж, что у тебя случилось, но ничего и никто в мире не стоит твоих слез. Немного помедлив он вдруг добавил. — Даже я.       Она подняла глаза. Драко смог рассмотреть ее лицо близко, близко как никогда. Это было то самое лицо, что он помнил, только щеки красные, как всегда она вытирала слезы рукавом до последнего. Старая и давно знакомая привычка. Сарвон была красивая, впрочем Малфой никогда и не считал иначе – бледная с ровными бровями и тонкими чертами. Она вписывалась в каждый стандарт аристократической внешности, но лицо само как будто сопротивлялось этому – рассыпало по белой коже веснушки, слегка вздернуло нос. И все же Драко казалось и, хотя возможно это было только спиртное, что она идеальна во всех своих маленьких несовершенствах. — Помнишь, ты говорил, что тебе нравится мое пение, Драко? Он кивнул. — Оно мне и сейчас нравится. — Это моя первая песня, так что не смейся, ладно? Она неуклюже села на полу, неаккуратно взяв гитару, хотя такая небрежность, Драко знал, в отношении к инструменту была ей несвойственна, и запела. What’s the use in worrying about The ways in which the world might come to end…       Иногда Мари запиналась, морщила нос, отпивала глоток из бутылки, но упорно продолжала. Many years from now I know you’ll hear me somehow When our bodies free our souls The places we will go       Драко слушал и ощущал, что в его душе шевелится какой-то непонятный комок. Этот комок в последний раз он ощущал, когда она пела на Святочном балу. «Все мои хорошие качества» тогда усмехнулся он. Сейчас же Драко понимал, что это было всего одно его хорошее качество, единственное, впрочем – желание быть с такой хорошей до тошноты Мари. And a tide rolls through our doors Darling sail, sail with me To another shore. I know it’s hard enough baby To keep my head above water But I know you’re strong enough, baby To stay afloat a bit longer       Последний куплет особенно запал в душу и, когда он был допет, Драко взял за руку гриффиндорку и спросил. — Мари, скажи мне только одно. Есть ли у меня шанс что-то исправить? Секунда молчания. — Есть.       Мари отложила гитару, придвигаясь к слизеринцу вплотную. Может быть это был хмель в голове, может быть то острое одиночество, которое мучало Мари, а может быть нечто большее. Мари никогда так не хотелось приблизиться ни к одному человеку, как сейчас к бывшему другу, слизеринцу и предателю. Было хорошо, было все лучше и лучше с каждой секундой. Ближе, еще ближе, не упасть, сохранить равновесие, еще немного ближе. А там пусть острит себе, усмехаясь. Пусть молчит, презрительно поджимая губы и отворачиваясь. Пусть. Все это будет потом.       Одно слово вышибло из Драко что-то. Но все пропало, пропало тогда, когда он поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. Все пропало окончательно. Не замечая, что стали влажными вдруг ладони, он боялся пошевелиться. «Она пьяна- спокойным и безразличным до тошноты голосом вернул его к реальности разум. – На твоем месте мог оказаться кто угодно. Чудилы Уизли, Поттер, Нотт. Любой…». «Ну и что! – ответил сам себе он. – Пусть так. Но сейчас здесь я!». Драко аккуратно приблизил ее лицо к своему. Настолько, что дыхание щекотало щеку, а в нос ударил запах огневиски. В создавшейся вдруг тишине оглушительно громко ухало сердце. Передавшаяся дрожь стала сигналом. Драко окончательно привлек к себе девушку, и Мари подалась вперед. Мыслей не было. Трезветь не хотелось. Их губы сближались медленно, в судорожных выдохах путалось общее пьяное дыхание, когда… — Мари!!! Двое отпрянули друг от друга за секунду, за ту секунду, которой не хватило для поцелуя. — Мари Сарвон!!! Мари Дебби Сарвон! Доносилось откуда-то снизу, но Мари казалось, что звук доносится прямо из сияющего звездного неба. — Фред!! Фредди!! Фред! Мари узнала голос и тут же бросилась к окну, путаясь в своих же ногах, а в пяточке ночного неба уже появилась рыжая голова. — Я же обещал, что мы будем вместе во все важные моменты! Так что, миледи, вы не против прокатиться до Лондона в один конец? — Я уже думала, что ты не спросишь! Мари снова забралась на подоконник и, без капли сомнения, прыгнула вниз, только волосы взвились.       Драко стоял на достаточном расстоянии, и не слышал сказанного, но видел ее улыбку, когда один из Уизли так небрежно поцеловал ее в щеку, а она в том же тоне прижалась к нему. А глаза лучились. На него она так никогда не посмотрит. Для него у нее приготовлены презрительные и ненавистные взгляды. Стало до боли обидно. Он ударил кулаком по стене, один раз, а потом снова и снова. Она даже не попрощалась! — Я хочу повести, Фредди! — слышал он ее пьяный заикающийся голос. — Ого, да ты же в хлам, принцесса! Я и не знал, что совы пьют что-то крепче тыквенного сока… А ну не дыши на меня, от тебя же пахнет как от завода с огневиски!       Последнее, что еще смог расслышать Драко, был громкий отдаляющийся смех. ***       Джордж безмятежно сидел в кресле и читал газету. Это пока было единственным, что стояло в их новой квартире – пузатое старое красное кресло, которое Фред притащил непонятно откуда. Рядом с ним валялось два матраса.       Был обеденный перерыв и Джордж отдыхал так, как ему казалось отдыхают взрослые люди. Чинно, с чашкой любимого кофе Мари, и с «Пророком» в руках. Тут его брови резко сдвинулись, он резко отставил кружку и крикнул. — Фредди, ты слышал про нападение?? Фредди?? Никто не отзывался. Джордж нашел его в чуланчике для метел, отстегивающем свой «Чистомет». — Что ты делаешь, Фред? — Собираюсь лететь в Хогвартс. Брат сказал это буднично, как будто делал такое каждый день. — Зачем? — Ты видел заметку, Джордж? Сириус погиб и Мари… — Мари? Опять Мари? Фред, ты что, да что с тобой такое вообще? Дождь льет уже третий день, погода нелетная, Амбридж только и ждет, чтобы тебя поймать и сдать в Азкаабан, а ты собираешься лететь утешать Мари, потому что умер человек, к которому ты ревновал годами??? Да ты сошел с ума!! Ты пойми, это твои лучшие годы, а ты растрачиваешь их на девушку, которой ты не нужен, это не сработает! — Да, я знаю, что это не сработает! — Ну так и почему ты все это делаешь, братец, почему? — Потому что я люблю ее! Люблю ее!! Когда тебе кто-то дорог вопреки здравому смыслу, когда ты хочешь дать человеку все, что он пожелает, не важно как больно тебе самому будет это любовь. Когда ты любишь кого-то — ты не останавливаешься никогда, даже когда все вокруг называют тебя сумасшедшим. ОСОБЕННО когда тебя называют сумасшедшим. Ты не сдаешься, ведь если ты сдашься, если прислушаешься к советам окружающих и найдешь кого-то другого, тогда это не любовь, это… это обычная привязанность, за которую даже не стоит бороться. А я влюблен в нее, ясно? Поэтому да, я знаю, что это не сработает, но это должно сработать!!       Фред сорвался на крик. Джордж ничего ему не сказал. Сказать было нечего. Джордж отошел от брата и, повозившись немного, протянул ему свою метлу. — Моя более маневренная. Фред с улыбкой схватился за протянутую ручку. — Это ошибка. — сказал Джордж, смотря на брата. — Возможно, но это ошибка, которую я должен совершить.       ...И выбежал на улицу. Из окна Джордж смотрел, как брат перекидывает ногу через метлу и тут же взлетает, рассекая дождевую пелену.       Кстати, об ошибках. Иногда, даже когда вы знаете, что это ошибка, вы вынуждены совершить ее все равно. Будь то дотронуться до горячей тарелки, когда вам сказали «Осторожно, горячо» или спросить «Это молоко нормальное?» и сделать глоток, хотя оно и стояло в холодильнике месяц. Но эти ошибки всегда очень нужны нам, даже самые-самые глупые из них. ***       На следующее утро Мари проснулась от непереставающей головной боли, она застонала, рядом тут же появился стакан с каким-то зельем и надписью «выпей меня». Все это напоминало «Алису в в стране чудес» и девушка покосилась на летающую стекляшку настороженно. — О, наша сова проснулась! Тут же в комнату пролезли две рыжие головы. — Помнишь что-нибудь?       Мари уткнулась лицом в подушку. Она помнила, но рада этому не была. Ситуация напоминала историю с амортенцией, только теперь обвинить было некого. Руки Драко, их почти состоявшийся поцелуй. Самое старшное, что теперь этого явно хотела она, а не плескавшееся в желудке любовное зелье. Мари покраснела, надо было срочно взять себя в руки, ведь рядом были Фред и Джордж, вот уж кому она ничего не расскажет про тот вечер!       Гриффиндорка схватила стакан и осушила, вместе с головной болью отбросив воспоминания о вчерашней ночи. Надо было осмотреться… Но осматривать было пока нечего, она спала на матрасе, обняв старый плед из Норы, а вокруг громоздились десятки коробок. Вот и все. Сама комната была не очень большая, даже пустой она создавала ощущение не просторной залы, как это было заведено в замках, а уютного ночлега для вечно пропадающего где-то хозяина. Близнецы подняли ее и повели на экскурсию, вовсю перебивая друг друга. — А здесь будет моя комната! — Нет, моя. — Это мы еще посмотрим.       Центральная просторная комната предполагалась как кухня, столовая и гостиная. Комната с западной стороны – Джорджа, с восточной – Фреда, но эти двое упорно путали стороны света. — И где ты будешь спать? — Широко улыбаясь, спросил Джордж. — Что значит «где»? — Не поняла Мари. — Значит в моей комнате, или с Джорджем. — Пояснил не менее довольный Фред. — Дудки, мне и в гостиной нравится — Мари скрестила руки на груди, усаживаясь в самой центр той самой гостиной и тем самым намечая место своего будущего ночлега.       Уже через пол часа Фред и Джордж с улыбкой рассказывали о предстоящем открытии магазина за разбором вещей. Мари развела невероятную активность, со своими вещами она разобралась рекордно быстро, потому что вещей у нее не было. С коробками же близнецов дело обстояло сложнее и, пока они трудились в магазине, девушка любовно расставляла мебель, раскладывала книги и горшки с цветами, вешала постеры и фотографии. Все здесь напоминало о былых приключениях, начиная от старых мантий и заканчивая не менее старыми записями, когда Мари решила вдруг вести дневник их ночных похождений. То и дело в квартире разносились ее вопли. — А это же ковбойская шляпа Джорджа! — А тут тот неудачный вариант канареечных помадок, от которого я еще неделю ходила с птичьим хвостом! Или... — Вы только посмотрите, это же мы! То и дело вскрикивала она, уставившись на какую-нибудь фотографию, где все трое спали в гостиной или играли в квиддич. Или… — И даже зуб мантикоры, который носил Фред!       Буквально за пару дней Мари уже любовалась своей работой. Она еще много лет будет в таком виде, в каком ее запомнила Мари тогда, когда официально поселилась на выбранном ей самой диване. Обставленная квартира Фреда и Джорджа открыла двери для посетителей. Открытие же магазина было первого июля. Оно прошло очень шумно и весело. ... — Почему вы не боитесь? — Спросила Мари.       Они втроем отмечали радостное событие уже после первого рабочего дня, тихо и скромно. Маленькая гостиная над магазином освещалась только двумя свечами в виде мышей, которые Мари нашла в одной из коробок. — Людям сейчас как никогда нужен смех. — Ответил уставший, но счастливый Фред. — А мы и подарим им смех. — Джордж открывал бутылку старого французского шампанского. — Тебе наливать? — Да нет, мне лучше сок. — В памяти Мари еще был очень свеж неудачный опыт с алкоголем. — А еще… — Мы давно хотели тебе сказать…. — Нас приняли в Орден феникса! – В один голос выпалили близнецы. — Приняли или вы вконец достали Дамблдора и Кингсли? — Скептично приподняв бровь, спросила Мари. — Все-то ты знаешь… — Откуда она только все знает… — Вот так захочешь сюрприз ей устроить… — А она все знает… — Да ладно вам… Ой. — Бакал с апельсиновым соком опасно пошатнулся от неосторожного движения, но Мари успела его удержать. — Но зачем вам этот Орден, когда у вас есть магазин? — А ты думала, мы сможем в стороне остаться? — Нет, но… Я боюсь, что с вами что-то случится… — Она сказала это почти шепотом. В полной тишине был слышен стук часов, висящих у двери. — Принцесса, ты сама на себя не похожа… — Что с тобой творится с возрастом? – Улыбнувшись, спросил Джордж. — Ты нас пугаешь. — Тебе 17 в этом году будет… Ужас. — Фред вдруг помрачнел. — Но для нас ты все равно всегда будешь маленькой вездесущей бестией! — Смеясь, Джордж взъерошил ей волосы. Вдруг тон посиделки немного сменился. — Мари, мы так и не поговорили об этом. — О чем? — О Сириусе. Мари секунду молчала, а потом заговорила. — Знаете, я ведь знала, что это произойдет. И, кажется, он тоже. Не как Трелони там какая-нибудь, а просто чувствовала.. Я потому и полетела, чтобы попытаться спасти его. Ни секунды не сомневалась, что он там, а вышло, что мы сами его и приманили в ловушку.       Так почти все лето Мари провела в магазине Фреда и Джорджа, иногда посещая семейные ужины в Норе. Работы было много и девушка вполне удачно вписалась в повседневную жизнь магазина, лучше всего Мари, как ни странно, удавалась работа со счетами и документами, которые Джордж и Фред таскали ей кипами, и, хотя заниматься бумагами ей не хотелось, но доверить их блондинке-секретарше она тоже не могла. Уже вечером, дома, она не упускала шанса передразнить ее «Мистер Уизли» и «Мистер Уизли». Фред и Джордж только посмеивались, уставшие все трое шли спать или, когда наплыв посетителей днем был невелик, шли гулять по ночным магическим улицам, где разворачивалась своя совершенно особенная жизнь. Иногда по ночам они смотрели фильмы или устраивали сражения подушками и, казалось, ничто не нарушит эту по своему размеренную жизнь. ***       В одно утро Мари проснулась от назойливого стука. «Да иду я уже, иду..» пробормотала она. И, уже встав поняла, что идти собственно никуда не надо, все уже пришло само, а точнее прилетело. На подоконнике сидел солидный филин и с видом крайнего разочарования во всем вокруг постукивал клювом о оконную раму. Мари забрала письмо, которое он принес, в душе тут же затаился старый страх, что оно снова от Марка, Эйдана или отца, но фамильного сургуча нигде не было и Мари поскорее вскрыла конверт ножом для масла.       Почерк был незнакомый, очень забористый и экономный, Мари уже думала позвать Фреда и Джорджа, видимо почта была для них, но, бегло кинув взгляд на подпись, Мари тут же подавилась именами близнецов. «Мари, Я знаю, что раньше у нас не очень ладилось, но все же я продолжаю надеяться, что смогу исправить хотя бы что-то. Прошу тебя, приезжай ко мне на последние недели лета, в Малфой-Мэнор, родителей не будет. Давай вернемся к тому, как все начиналось. Дорогой, плыви, плыви со мной на другой берег. С надеждой, Драко Малфой»