Нас нигде нет

10/Пн 10:23 Ослеплённый яростью, ЛуХань нервно впечатал девушку в бетонную стену. Она больно ударилась и злостно поцарапала его стервозным взглядом. Между ними царила не просто вражда, их пробирало такое чувство, что они готовы выколоть глазные яблоки друг другу. Милая, добрая, тихая — бред. На деле она оказалась ещё хуже, чем голодный тигр. Правильно говорят: «В тихом омуте черти водятся», да ещё какие. И как ей удалось провернуть всё так гладко? Парень откровенно не понимал, и его злило, что он так просто опростоволосился, да ещё и перед О. — Что это было?! Комитет?! Мы так не договаривались! — проорал Лу, но девушка, судя по её поведению, не собиралась обсуждать и разбирать эту тему. Проигнорировав его слова и развернувшись совершенно в другую сторону, она полностью вывела парня из себя. Его жизнь и без того была дерьмом в зеленую крапинку, а благодаря этой падле вообще скатилась на дно Марианской впадины. Он, еле сдерживая себя, ухватил за запястье убегающую БиЁнсу и очень больно сжал руку – девушка аж заскулила. Вновь насильно прислонив её к стене, Лу прижал её конечности ногами. При всем своем воспитании, которого и так хватало лишь на грамм уважения, Хань не собирался быть нежен. Она вновь одарила карие ободки Лу электрическими волнами, распространившимися по его телу неприятными откликами. — А на что ты рассчитывал? Что я, как все те шлюхи, поведусь на твои глазки и набитый деньгами карман? Я не переношу тебя и всю твою компанию, а ты ещё и захотел, чтобы я перед лучшим другом унижалась? Лу сквозь зубы прошипел: — Тебя никто принудительно не заставлял… Девушка хитро улыбнулась. — Просто это было так забавно, — её язвительная улыбка проникла в самое сердце Ханя, больно его ужалив. — Главный Казанова универа оказывается с гейскими наклонностями. В Лу взбунтовалась лихая кровь, ведь она попала в самую сердцевину его чертовой проблемы. Вывернула её и оголила. А он не любил быть у всех как на ладони. Парень чувствовал себя в таких условиях беззащитным и неподвижным. На подсознательном уровне он, кончено же, уже осознавал свою проблему, но не хотел принимать факта, что от каждого его взгляда сердце мечется туда-сюда, как сумасшедшее. Он ударил кулаком по стене возле её уха и, еле сдерживая свою агрессию, прошептал: — Не придумывай! Девушка приподняла голову и заглянула в обеспокоенные карие глаза. Она смотрела холодно, будто это настолько очевидно, что даже не смешно. БиЁнсу смотрела насквозь… — Тогда почему это так волнует тебя? Их окутало противное молчание. ЛуХань задумался и опустил глаза. Он ослабил хватку, оставил свои позиции, ибо ему нечего было сказать. Отрицать не давало что-то внутри, а подтверждать было унизительно. Би была сообразительной малышкой и не могла не использовать этот момент в своих целях. Став более уверенной, она расправила плечи. Эта девушка превосходно умела подкручивать нужные винтики и управлять людьми так, как ей было нужно: — Видишь, тебе нечего сказать… Парень лишь прикусил губы и вновь неуверенно посмотрел на неё. — … а значит, я не ошиблась, — утвердительно выдохнула одногруппница прямо в лицо блондина, что очень пошатнуло его чувство собственного достоинства. Она сказала это с приподнятым вверх подбородком, очень пафосно, ещё раз доказывая свою правоту. В таких условиях было невозможно отрицать и что-то доказывать, ну, или у Лу просто не было на это сил. Уверенна, даже если бы он не испытывал этих унижающих чувств, то скорее всего сдался бы с поличным точно так же. Она задавила его морально. Теперь понятно, почему эта личность уже третий год возглавляет комитет и никто не собирался составлять ей конкуренцию. Китаец молча матерился ровно до тех пор, пока она вновь язвительно не оскалила свои брекеты. — Но, как не прискорбно признавать, нашему комитету нужны такие безголовые мажоры, как ты, ведь контролировать свою фальшивую аристократию может только их бездарный псевдо-король. Она положила пальцы на грудь ЛуХаня и провела по ней, тем самым выбираясь из-под давления мужского тела. — Я не ожидала, что обстоятельства сложатся в мою пользу так сногсшибательно быстро, — с ноткой радости в голосе добавила Бису. Тело Лу переполняла агрессия, но он покорно сжимал зубы, высматривая на полу хоть какой-то предмет. Китаец тешил себя надеждой, что, может, случайно ползущая букашка сможет притупить его боль от режущей ухо правды. Но, увы… Причиной его боли была не в резкой на слово главе комитета, а по большей степени в его тупости. Короче говоря, ему было неимоверно стыдно за несуразного себя и за свой дешёвый спектакль перед О СеХуном. В какой-то степени парень больше переживал из-за первого сложившегося об нем впечатлении у брюнета. Но, в любом случае, даже если он сгорал от стыда и страха чувств, встречи с этим студентом были неизбежны, как неизбежно жаркое солнце летом. Блондин ухмыльнулся вслед уходящей БиЁнсу, которая вновь приняла образ милой невинной недотроги. — У меня ведь нет выбора? — понимая, на что напоролся, ЛуХань вздохнул и болезненно улыбнулся. Девушка остановилась и подмигнула. — Мне определённо нравится, что ты такой смышлёный. Либо комитет, либо все твои девушки узнают о предпочтениях их мачо… Очевидный выбор для тебя. Жду в среду, — для приятного послевкусия после разговора девушка разбавила тишину угрозой. По её довольной роже было понятно, что она счастлива от маленького нокаута своего соперника. А вот студент был совершенно не счастлив… Как только шантажистка покинула уютную одинокую аудиторию, в которой они вели свою милую беседу, Лу стиснул кулаки. Его глаза покраснели. Все произошедшие события нежелательно прокрутились в голове и он, не выдерживая, ударил ногой по железной ножке парты. Следом последовала боль, но уж лучше такая, чем сжирающая его сейчас внутри. Слова этой стервы мозолили разум и раздражали слизистую одновременно. Она сказала правду или ложь? Наверное, больше правду, ведь его поведение и ощущения за последние пару недель нельзя назвать нормальными. Он изменился, и если представлять его жизнь, как диаграмму, сейчас она доходила до пика и имела вопиющий красный оттенок. Он хотел орать, как никогда, хотел надорвать связки, сделать так, чтобы все услышали:«Я не гей, кто за меня это решил?!», но выходила лишь беспричинная агрессия. А сердце билось, стучало, как бешеное, и не в нужном хозяину направлении. Если бы его только можно было заменить… Не нужны никакие деньги, не нужна отцовская кредитка и дорогая Maserati, просто сделайте так, чтобы он вновь начал ощущать интерес к противоположному полу. Он хотел облапать с ног до головы уже любую, стянуть трусы и трахнуть, получив море удовольствия, как в выпускные годы. Эти ощущения всё ещё были свежи в его памяти, и из-за этого он страдал. Может показаться, что если протянуть руку вперед, он сможет их ухватить… но нет. Лу накрывает истерическая улыбка. Если бы его проблема заключалась только в этом… Просто на девушек не встает, как надо, вот и вся трагедия. Он бы с радостью уже кого-то обесчестил… Парень сам не заметил, как его рука залезла в карман. Он, вспоминая мелькающее перед глазами ухмыляющееся лицо БиЁнсу, набрал номер МинХари. Как же он противен сам себе… Хоть Лу и не любил её как девушку, а её выходки раздражали, но парень вправду хотел ценить Мин как друга. Пусть даже только из-за общего прошлого, из-за дружбы родителей и разговоров о их свадьбе. Каждый долгий гудок заставлял задуматься, правильно ли он поступает. Стоит ли оно того? Но студент не успел прекратить звонок, не успел сдаться и принять себя. И вот опять… ОПЯТЬ. — Да? — послышался приглушённый выдох в трубку. — Я слушаю. Парень посмотрел на потолок. Он был до идиотизма белым и эта пустая белизна пугала. — Ты спрашивала "что дальше?" Ты хотела всё разъяснить после той ночи, — с неимоверной тяжестью внутри протянул Лу, не сводя глаз с белой впадины наверху. Чувства копились. Ему никто не мог помочь… Хань понимал, что делает это не из-за неё, и даже не ради того, чтобы что-то доказать МинХари, а из-за себя. Потому что он жалкий трус, у которого нет мужской гордости. Девушка по ту сторону провода застыла в ожидании желанных фраз. Она даже не догадывалась о смутных мотивах её предмета обожания. — ДАВАЙ начнём всё заново, — болезненно выдохнул ЛуХань, ощущая, что с глаз скатываются слезы. Он и вправду начал рыдать. Это был первый раз за долгое время, когда он не смог сдержать свои чувства. Лу даже не плакал, когда мать оставила его несовершеннолетнего с пятью вонами на проезд и молча ушла. Навсегда. А тут такая жалкая причина… Он ненавидел себя за это, не мог смириться. Кто бы мог подумать, он даже толком не мог назвать причину, по которой рыдал, но точно знал, что это было не из-за счастливой МинХари на том конце провода. 14/Пт 16:45 Подозрительный холод охватил парня, пронзив его мышцы насквозь. Зубы терлись друг об друга, издавая противный скрежет, а тело дрожало и не могло встать. Казалось, что это конец всему; его веки не подчинялись приказам и медленно закрывались. Вмиг всё стихло, пропало, и неожиданно тепло начало расползаться по венам. Тогда парень задумался: что было в начале, что было в конце? Знал ли он ответ раньше? Лу жадно захватил воздуха, словно только что вынырнул из долгого погружения. Парень очнулся, но будто и не спал. Лу не помнил, что было пять минут назад и не помнил, что было пятнадцать. Он вообще ничего не мог вспомнить, даже то, как очутился в этой коморке. Но ощущение, что это уже происходило с ним, не отпускало его. Полумрак. Догорающая восковая свеча. В своих нежных руках с прекрасным перстнем на указательном пальце он держал гусиное перо, а перед ним лежали наполовину исписанные листки. Парень рассмотрел закорючки и понял, что это и близко не родной корейский, даже не давнейший Хунмин Чоны (первый язык), а скорее прародитель английского. «Опять меня затянуло в эти странные сны», — сделал вывод студент. Лу огляделся и обомлел. Всё началось сначала, обнулилось, ему вновь снился его самый первый сон. Тот, с которого всё и началось три месяца назад. Вновь этот стол,эта роскошная хрустальная лампа, которую просто невозможно забыть. Парень уже не был так удивлен. Судя по всему, до этого он старательно излагал свои мысли на бумаге, как и в прошлый раз. Это не было деловым письмом или же сопливым женским признанием. Это был личный дневник. В первой строчке крупными цифрами было написано «14 апреля 1575». «Я смущён. Сегодня в нашем доме праздник, которого все так ждали. Множество людей прийдут на бал в честь победы нашего дома. Но я знаю их истинную цель… Почему я стал экспонатом для всеобщего обозрения? Почему меня нужно выставлять на торг, как игрушку? Нет, они не сломают меня, я ещё молод, слишком молод для того, чтобы присматривать себе супругу… Все так торопят события… И куда делось мое долгожданное лето?» Лу не мог управлять происходящим своего сна, не мог принимать решения или говорить от своего лица, но испытывал все чувства и сейчас откровенно не понимал, что происходит, хоть и знал дальнейшие события. Всё в точности, как три месяца назад, но вот только с другими героями. «Сейчас послышится противный голос прислуги», — подумал Лу. И вправду, неожиданно резко раздался громкий грубоватый голос. Пальцы парня случайно отпустили перо и, упав на бумагу, оно оставило черное размазанное пятно. В комнату зашел статный мужчина и до пола поклонился своему господину, выражая всё своё почтение. — Молодой господин, Вас все ждут! Надевайте свою маску. Бал уже в самом разгаре. Парень с долей грусти посмотрел на свои испорченные чернилами старания и глубоко вздохнул. Лу, конечно же, тоже почувствовал это сожаление от зря потраченного времени. Парень взял лежавшую рядом маску. Маска юного страдающего дьявола Ибула. Искусно выполненная работа настоящего мастера. Маска была темна, как ночь, но и одновременно пестрая с огромными красными перьями. Парень подошёл к потертому зеркалу, в котором вряд ли что-либо можно было разглядеть, но других в это тяжкое время не было. Хань это понимал. Лу увидел своё отражение и понял, что в этот раз он проживет этот сон в теле четырнадцатилетнего мальчика с голубыми, бескрайними, как океан, глазами. Мальчик чём-то похож на него. Не внешне (если судить по обличию, то у них только цвет волос совпадал), а внутренне. ЛуХань это чувствовал одним на двоих сердцем. Мальчик надел маску, просто идеально подходящую ему по всем параметрам, и ещё раз посмотрел на свой излюбленный письменный стол. Лу нервничал вместе с ним и понимал это нежелание появляться на публике. А после последовали слова, которые заглушили все события и теперь преследуют Лу не только во снах, но и наяву: «Мы встре­тим­ся вновь, хочешь ты этого или нет, не­важ­но, где и как, в ка­кой Все­лен­ной... всё совершенно не­важ­но… мы обя­затель­но най­дём друг дру­га…» По телу Лу поползла дрожь, и он ненароком вспомнил боль, которой закончился его прошлый кошмар. Вспомнил, как театрально он вонзил нож в себя и как с легкой улыбкой умирал на надгробной плите. Мнимая рана открылась вновь, и он в муках завопил во всё горло. Так громко, что если бы рядом был свидетель, то тот бы сошел с ума от этого вопиющего, пронизанного болью крика. Взмокший от страха студент разомкнул свои веки. Его сердце колотилось как обычно быстро, а руки тряслись. Но ощущения и адская боль от того смертельного ранения не пропадали даже в реальности. Они продолжали мучить его. В надежде, что сон развеется, Лу потрусил головой и в панике начал осматривать комнату. Но рана заныла еще сильнее и его будто магнитом потянуло к столу. ЛуХань скрутился калачиком, хватаясь за место несуществующей раны. Вроде, похоже на реальность, но нет, что-то не то... или же он ошибался. Парень ничего не понимал. А муки не прекращались, и он, не в состоянии ничего сделать, проверял обстановку. Лу сразу же поприветствовала одинокая комната комитета, в которой они должны были собраться сегодня в пять. В помещении царила больно уютная для него обстановка. Свет из окон наполнял пространство и согревал то, что априори невозможно согреть. Всё было по-европейски, со вкусом. Даже не верилось, что университетские жлобы выделили что-то подобное в пользование студентам. Лу, как и свойственно ему, пришел сегодня рано, где-то в полпятого, но, на его удивление, был не первым — его это слегка огорчило. На тот период чьи-то вещи уже украшали стол, а раскладушка стояла разобранной. Парень ещё очень удивился этому, но решил не донимать уставшего и хронически сонного себя лишними вопросами. Они же студенты, а значит, тут всё возможно. Кстати о лежавших возле него на столе вещах. Как только ЛуХань хоть чуть-чуть пришел в себя и полностью убедился, что жив и ему ничего не угрожает, он с особым любопытством начал рассматривать вещи. Это был черный, открытый нараспашку рюкзак, половина содержимого которого валялась на столе. Лу видел чистую белую рубашку, футляр от очков, кошелёк, пару тетрадей, мятную жвачку, от которой и сам бы сейчас не отказался, потому что этой ночью вновь ублажал МинХари и не успел выслушать утренние нотации Софи. А что в этом сверхъестественного? Теперь они с этой девушкой были официально парой, и его долгом было ухаживание за ней по ночам. Лу ещё кое-что заметил. Надорванная упаковка презерватива непонятно почему смутила его, хотя была настолько повседневным средством. Парень засмотрелся и обнаружил возле него под махровым полотенцем тщательно спрятанный ствол пистолета. Хотя Лу был не уверен — ему могло показаться. Отвести мысли помог телефон, находившийся в числе того подозрительного и почему-то пугающего барахла. Студент не любил влезать в чужую жизнь без стука, не любил, когда влезают в его, но ещё больше не любил переполнять себя совершенно ненужной информацией, пустыми звуками, которые обычно забываются по истечению шестидесяти секунд. Но последнее время его жизнь стала одним сплошным исключением. Карие ободки Лу приклеились к яркому экрану и случайно пробежались по высветившимся строчкам. Экран не гаснул. ЛуХань считал себя обеспеченным молодым человеком с того момента, как отец добился мировой известности и спокойно мог разбрасываться деньгами налево и направо. Кормить свою ненасытную прислугу и возить всех своих прошлых барышней на неделю моды в Париж — так сказать, подтверждать статус. Но такое огромное количество нулей его глаза ещё не видели, а руки не держали. Парень, который постоянно разъезжает на иномарках за тысячи долларов в квадрате, даже приоткрыл от удивления рот. А на телефон этого инкогнито-миллиардера всё приходили смс о перечислении крупной суммы. Лу и вправду не мог отвести глаз, настолько количество поражало его. За дверью послышались громкие шаги, и наш студент в панике быть замеченным на горячем вновь плюхнулся на стул, опираясь забитой вопросами головой об холодную стенку. Он не мог выкинуть увиденное из головы и с предвкушением гадал, кто же хозяин этого богатства. Стук каблуков ботинков оказался совсем рядом, мгновение — и будущий миллиардер будет дышать с ЛуХанем одним воздухом. Китаец прикрыл глаза, мастерски притворяясь сонным и при этом думая:«Какой дурак оставляет этот ящик Пандоры без присмотра?» Дверь приглушено заскрипела и помещение заполнилось запахом кислого мужского парфюма, в прах испорченного тяжелым осадком дыма. Вошедший налил в стакан воды. Его вздох был непосильной тяжести, будто на его плечах лежал весь мир. Почему этот вздох был пропитан скорбью, почему он пугал своей тяжестью? Лу, конечно же, не мог увидеть застывшее выражение на лице этого человека, но кое-что он ощущал: его появление заставило в организме студента что-то среагировать, стучать и трескаться. Спокойная и умиротворенная атмосфера поменялась на напряжённую. Наш мачо забыл, как вдыхать и выдыхать, когда понял, что этот обвеянный с головы до ног тайнами человек приблизился и наклонился к губам Лу. С чего бы вдруг? Сердце блондина пропустило пару мучительных ударов. И Лу понял, что такая реакция может быть вызвана только одним брюнетом из его потока. О Сехун набрал воздуха в легкие и подул прямо на лицо притворщика. Да-да, теперь, без сомнений, ЛуХань зал, что это был именно он. Парень чувствовал это, даже не видя его прекрасного лица и не нуждаясь в дополнительном взгляде в глаза… О улыбнулся:  — Наша принцесса слишком милая когда спит… Может, её тайно поцеловать? Лу не выдержал обжигающего мятного дыхания и распахнул удивленые глаза, слегка краснея. Нависающей над ним брюнет победно усмехнулся и подмигнул. Сердце ЛуХаня снова пропустило глухой и очень болезненный удар. «Вот придурок! — подумал Хань, закусывая губы. — Но кто же он?»