Нас нигде нет

      23/ Пн 06:30       Конечно же, Хань предполагал, что для него это утро будет по-особенному противным, и пасмурная погоды не была тому виной. Хотя, она однозначно только сильнее нагнетала его паскудное настроение. Просто слишком многое навалилось на плечи парня, и теперь из-за этого груза ему стало непосильно тяжело. Все проблемы кружились назойливой мухой у него в голове, и из-за этого казалось, что он сходит с ума.       Лу понимал, что заигрался: этой ночью он извёл себя на нет и от своего безрассудства страдал в двукратном размере. Ему снова хотелось забыться, точно так же, как вчера и позавчера... и к этому не нужно было прилагать особых усилий. «Вот, подойди к куртке, вытащи целлофановый пакетик с дурью и забалдей, — говорил его слабый, уставший от притворства внутренний голос. — Побудь хотя бы на ничтожное мгновение свободным». Но Лу Хань больше так не мог.       Этой ночью он не видел снов. Этой ночью он и вовсе не спал. Как бы иронично это не звучало, но совесть не дала сомкнуть глаз, а боль от осознания реальности разрывала ему сердце. Как такое могло случиться? Почему СеХун раньше не привёл её? Он же сто процентов подстроил всё специально. Он хотел, чтобы Лу Хань это увидел.       Сейчас измученный головной болью блондин просто лежал в постеле, не чувствуя конечностей, и рассматривал, как через серые дождевые тучи пытаются пробиться утренние лучи. Эту картину студент неосознанно сравнивал со своей жизнью, потому что он тоже пыталась прорваться сквозь пелену собственных противоречий и смутных чувст. Только вот небосвод, как всегда, был суров и не давал и шанса, раскатываясь вдали суровым громыханием. Лу, привстав, нащупал на тумбочке пачку никотиновых палочек. В очередной раз он вдохнул отравивший его лёгкие табачный дым с ароматизатором ментола, который никак не спасал от горького привкуса сигарет.       Утренняя свежесть, наэлектризованная непогодой, сочилась в комнату через приоткрытое окно. Из-за легкого ветра белые занавески плавно развивались, словно волны во время штиля.       Блондин сделал ещё одну затяжку, и через секунду половина комнаты наполнилась белым дымом, трудно отличимым от утреннего тумана, стоявшего сейчас меж бетонных джунглей.       «Чёрт, и как можно было подумать, что он вернётся», — Хань беспокойно прикусил свои опухшие от поцелуев губы. За столь длинную ночь этот придурок так и не переступил порог своего номера. Он пропал в неизвестном направлении, и Лу прекрасно осознавал причину. Образ той черноволосой соблазнительницы нагревал железо, окутавшее его сердце. И самое смешное то, что студент подсознательно чувствовал, что так оно и произойдёт, и всё равно рванул в его постель. Всё равно ждал.       С городского пейзажа Лу аккуратно перевёл взгляд на девушку, мирно спавшую у него под боком, и тяжело вздохнул. А он ведь ничем не лучше О.       Взамен на своё геройство блондин не получил даже остатка того запаха, которым должна была пропитаться постель брюнета. Он не получил ровным счетом ничего, только сожаления. И сейчас, под утро, кроме того, что Лу чувствовал себя размазанным по столу маслом, ему было ещё до дрожи странно и противно. Будто он хотел кого-то унизить, а унизили его.       Хань притянул стоявшую на прикроватной тумбочке стеклянную пепельницу и затушил саженый остаток. Его глаза пустились по спальне О СеХуна. Он заехал сюда буквально позавчера, а уже всё напоминало о нем и этим ранило блондина.       Отель ведь не место для постоянного проживания, но, видя, как обстоят дела с коробками и чемоданами, Хань понял, что О здесь надолго.       Почему-то он вспомнил раскладушку в комитетском логове, и в голову стукнула ещё одна мысль: «Наверное, это первое место, куда он может вернуться, как «домой». Взгляд Лу метнулся в противоположную сторону, и парень заметил, что как для аморального преступника-байкера у О было сильно много книг, причём совершенно разношерстных. Это очень удивило.       Стопки литературы, аккуратно отсортированные по издательствам, украшали не только стол, но и лежали на полу, а неразобранная часть почивала в картонных коробках. Конечно же, Хань не знал большей половины писателей, но приметил, что некоторые произведения не переведены на родной корейский, а гордо красуются в оригинальном издании. В этот же момент Лу стало как-то не по себе, потому что сам он знал всего-то три языка: родной китайский, корейский и на начальном уровне английский, который заканчивался умением попросить счёт у официанта.       Откинув одеяло в сторону, студент вырвался из плена нагретой постели – Мин что-то злобно пробубнила и перевернулась на другой бок. В глазах второкурсника на долю секунды всё покрылось чёрно-белыми пятнами – так сказывалась вчерашняя лишняя бутылка красного. Опираясь на стены, он подошёл к столу.       Абсолютно ничего нетривиального Лу не увидел: те же книги, оставленный включённым компьютер под тремя паролями, лампа и пепельница с окурками... но почему-то, как и к О СеХуну, неизведанная сила с особой нежностью тянула к этим мелочам. Особо не думая, а руководствуясь чистыми эмоциями, Лу взял первую приглянувшемуся ему книгу в изумрудном переплёте. Парень прошёлся пальцами по её рельефной обложке, провёл по каждой каллиграфично выведенной золотой букве и еле слышно прочитал: «Уильям Шекспир».       Что-то перемкнуло в голове Лу Ханя, и его охватила необъяснимая печаль. Настолько знакомая, что даже глаза слегка намокли. Лу открыл книгу и пролистал её зачитанные до дыр страницы, пока откуда-то из середины не выскользнул небольшой самодельный блокнотик из нескольких листков. Парня это, конечно, удивило и одновременно испугало. С надеждой засунуть её в то же место, он ринулся поднимать находку. Но как только Лу Хань приблизился к ней, он застыл, а вместе с ним и его сердце.       Видел ли он в этой жизни ещё что-то настолько же необъяснимое, что аж до чертиков пугало? Наверное, нет. Все слова просто испарились из его головы кроме одной-единственной чёртовой фразы. На этот раз Лу Хань отчётливо проговорил её вслух:       — О СеХун, да напорись ты на хуй.       На верхней бумажке было нарисовано хорошо знакомое студенту лицо: мальчик четырнадцати лет с чистыми голубыми глазами и волосами цвета спелой пшеницы. На его указательном пальце блестело фамильное кольцо с гербом в виде разъярённой химеры. Чуть ниже, в профиль, расположилась ещё одна знакомая сознанию фигура – брюнет с тяжелым взглядом чёрных глаз и острыми чертами лица. На его шее висел кулон в виде грифона. Да, того же самого грифона, что видел Хань на теле О СеХуна и Ким ЧонДе.       Стиль рисования был приятен, очень декоративен, и если бы этих людей Хань раньше не видел, то сказал бы, что у О явный талант и он, наверное, на самом деле известный веб-художник под прикрытием. Но те самые знакомые лица и ещё многие другие, что приметил Хань, были вырваны из его снов.       В точности до каждой детали они были такими, какими их видел и знал Лу. Парень не надеялся на совпадение – он твёрдо знал, что его быть не может. Это всё наяву, а не в его кошмарах. Или это уже куда серьезнее, чем просто сон?       Как огнём ошпаренный, Хань выронил листки из рук, и в ту же секунду он услышал, как из открытого окна доносится рёв шин и грубая ругань.       Сонная Хари опять что-то буркнула, но блондин её уже не слышал – его сердце ушло от него. На незагибаемых ногах, прикрывшись на ходу полотенцем, парень дошёл до входной двери, и в тот же миг замок засветился зелёным, датчик подал сигнал, и дверь распахнулась.       Сейчас больше всего на свете Лу не хотел видеть удивлённый, а после раздражённый чужим присутствием взгляд О. Но с эти уже было невозможно что-либо сделать – озадаченный брюнет смотрел прямо в глаза Лу Ханя. Блондин больше не терзал себя вопросами «Кто он?» или «Почему?», парень боялся этой связи.       Сдвинув брови к середине, байкер хриплым голосом спросил: «Что ты тут делаешь?» на что, будто привороженный его суровым взглядом, Лу ответил: «Уничтожаю последние капли свой гордости».       В этот же момент, будто заранее отрепетировав, из спальни вышла МинХари. Её вид говорил обо всём без подтекстов или намеков: растрёпанные волосы, затуманенный взгляд и накинутый в спешке на голое тело белый банный халат.       Она выглядела озадаченной не меньше самого хозяина номера. И у них обоих было очень много вопросов, ответы на которые мог дать только Лу Хань.       25/ Вт 10:45       — И давно вы вместе? — прохрипел брюнет, заметив, каким недобрым взглядом на него поглядывают через зеркало заднего вида. В ответ в салоне настала непробиваемая тишина. Обстановка между этими двумя набирала обороты так же стремительно, как и скорость чёрного мерседеса.       — Разве тебе это интересно? — не с самой приятной интонацией произнёс блондин, нервно протирая стекло выключенного телефона. —Лучше следи за дорогой.       Лу Хань злился и как можно убедительнее пытался сделать вид, что даже пейзажем утренней рутины за окном он заинтересован больше, чем этим разговором.       Машина резко затормозила и остановилась на светофоре. СеХун повернулся к собеседнику в надежде словить его взгляд, заставить посмотреть ему в глаза. Но Хань упёрто смотрел на вымотанных жизнью людей, что переходили дорогу; как протекала такая привычная жизнь, которой он лишился в один миг.       Лу прекрасно знал, чего хотел СеХун. Байкер всем сердцем желал увидеть его слабость, в очередной раз насладиться тем стыдом, что испытал Лу, когда врал МинХари. Ну ещё бы, после того, что произошло... Как Хань мог не ощущать стыда? Он же переспал со свой девушкой только из-за того, что приревновал СеХуна, ещё и в его номер залез, испачкал постель. Да как вообще такое можно спокойно принять? Он открыто заявил ему о своих чувствах.       — Ты и представить не можешь, насколько стал интересен мне, — протянул О, не отводя глаз от хмурого профиля Ханя.       Студент тут же поменялся в лице и замер, ощущая точно такие же эмоции, как и при их первой встрече. Его сердце опять непонятно из-за чего вырывалось из груди. Хань засмотрелся на светофор и увидел, как возле него черноволосая женщина успокаивала плачущего ребёнка. Рука неосознанно сжалась в кулак, и Лу вспомнил причину всему произошедшему. Его внутренний голос прокричал: «Он врёт!»       — С чего бы вдруг? — с примесью дерзости и высокомерия спросил Хань. — Буквально вчера ты и знать меня не хотел.       Загорелся зелёный, и СеХун вдавил ногу в педаль, при этом сильно напрягаясь. Машина взревела, набирая запрещённую дорожными знаками скорость.       — А может, я просто волновался за тебя? — теперь уже лицо О приобрело хмурый оттенок. — И не хотел втягивать во всё это. Ты об этом не думал?       Эмоции Ханя доходили до предела – его накрывало то, что он и сам не в силах объяснить. Он не мог оторвать от водителя взгляда, наслаждался каждой линией его очертаний, но при этом студент ненавидел его и боялся.       — Если бы волновался за мне, не играл бы с моими чувствами, — прошептал Хань так тихо, что услышать мог только он сам.       Через стекло заднего вида Се заметил его бесцветное искажённое лицо. Почувствовав, как эти эмоции отражаются и на его состоянии, он поправил зеркало так, чтобы больше не видеть отражение Ханя.       — Боже, чего такой серьёзный? — на мгновение О показал белоснежную улыбку, переполненную издёвкой. — Я шучу...       Этот гад прекрасно знал, что играет в опасную игру со словами и настроением Ханя. Но он не собирался прекращать борьбу и продолжил выводить на фронт своё остроумие.       — И как? Вам было удобно кувыркаться в моей постели?       Хань резко почувствовал, что больше не может терпеть – на его лбу пульсировала венка от каждого его последующего слова. В сердце блондина снова теплилась только ненависть. Сквозь зубы он злобно процедил:       — Не хуже, чем в мотеле.       Хань своей тоненькой рукой дотянулся до регулятора звука радио и сделал музыку невыносимо громкой, аж так, что от битов машина слегка подпрыгивала. В таком состоянии автомобиль пересёк ещё два квартала и свернул на парковку Национального экономического университета. Жизнь здесь шла своим чередом. На привычное место встречи всех сливок уже подтягивался народ. Их, как всегда, было видно и слышно издалека. Остальные меньшинства студенческого общества вяло плелись либо на учёбу, либо уже с неё.       Стоило им въехать, как взгляд Лу Ханя приковал ярко-розовый кабриолет с надписью «Barbie» на дверях. Машина стала эпицентром сегодняшней сходки. Глаза Лу вылезли из орбит, а О СеХун, как ни старался, не смог сдержать улыбки.       — Я закопаю тебя, Бён БэкХен, — гневно пробормотал Хань, неосознанно заминая костяшки пальцев. Конечно, они оба любили ставить друг друга в щекотливое положение, но в этот раз шутка Бёна зашла слишком далеко.       Лу пробежался глазами по всем присутствующим на парковке, но так и не нашёл друга, который, возможно, прямо сейчас заливается смехом. Хань засмотрелся, и вскоре его пыл остудился. Эти люди вели себя так раскрепощено – курили (и не только сигареты), смеялись до истерики, сплетничали на разные темы, а ему было не по себе. По коже бежали мурашки. С приходом О СеХуна в его будни внутри появилось нечто, что хотелось скрыть от всех, что-то очень хрупкое. Рядом с ним он становился мягким и податливым, ранимым и одновременно вспыльчивым. Он становился сам для себя невыносимым. И Хань боялся этой химии на людях, боялся того, что они скажут. Лу Хань не мог перенести мысли, что однажды его могут назвать «педиком».       О СеХун заглушил мотор и собирался уже выйти, но рука Лу остановила его. Брюнет наладил прямой контакт с одногруппником и заметил в его глазах сомнение.       — Давай кое о чем договоримся, — с тяжестью выдохнул Хань, — в университете не подходи ко мне, не смотри и не говори со мной. Продолжай делать вид, что меня не существует.       Се видел, что Лу Хань говорит это на полном серьезе, учитывая все последствия.       — А сам? — не отступал О, продолжая искать правду в глазах собеседника. — Сам сможешь делать вид, что ничего не произошло, и притворяться прежним?       Лу Хань, ни на секунду не задумываясь, ответил:       — Не смогу. Но разве это важно?       Кажется, непробиваемая стена, что окружала СеХуна, дрогнула. В его глазах Лу увидел что-то живое и болезненное, но как только это произошло, брюнет развернулся к стеклу. Его взгляд впился в компанию избалованных деньгами мажоров, после чего он близоруко сощурился. Его выражение лица переполнялось презрением к ним.       — Конечно же, нет, ты переносчик. И сейчас я понял, что это всё, что меня интересует.       После он вышел из машины, даже не обернувшись на неё, хотя пассажир всё ещё сидел там. А ведь Лу должен был возразить, сказать, что следить за ним и оберегать – его прямая обязанность, что ему не всё равно. Затаив дыхание, Хань не сводил с него глаз. Нечто необъяснимое сводило его с ума, а брошенные Сехуном слова прокалывали легкие, и он в очередной раз проклинал себя за эти ощущения.       На ходу СеХун достал упаковку сигарет, одним ловким движением поджег одну и закурил. «Злодей» – это слово отлично описывало его мрачный образ, и он не хотел казаться другим. Но был ли он по-настоящему подонком или только мастерски играл эту роль? Хань до сих пор не мог найти ответ. И эта постоянная игра добра со злом подогревала взаимоотношения.       С хладнокровным видом О прошёл мимо компании Лу и бросил окурок прямо им под ноги. Те сморщили лбы, возмущённо проводили его взглядом, но так ничего и не сказали. Испугались проблем. Это заставило Лу Ханя улыбнуться, почувствовать, на сколько жалкое его общество и эта просьба.       30/ Пн 13:15       Дни проходили быстро, но с однообразностью замкнутого круга. Та ссора так и осталась пятном на их отношениях, и никто не хотел отступать. Всё вернулось в исходное положение, витало ощущение, что не существовало той роковой ночи, когда Хань стал «переносчиком», не было и ревности, что довела до крайностей в постеле. Всё стало сном. Лу по-прежнему прожигал жизнь с одногруппниками, а Се делал вид, что не замечает его, и в университете, и за его пределами. Единственное, что изменилось в жизни Ханя, так это то, что каждое утро О СеХун послушно встречал его на парковке отеля и отвозил в университет, а потом так же молча забирал. Бэк даже шутил по этому поводу, постоянно спрашивая, какую часть печени он продал, чтобы заполучить водителя в лице известнейшего «Призрачного гонщика». Как ни крути, но это было больше похоже на правду, чем положение, в котором он находился...       Сегодня ничем не отличалось от вчера. Он снова сидел в кругу своих знакомых, размазывал рис по тарелке и делал вид, что слушал их. Но вот только думал он о нём.       С того момента, как О унизил его друзей, всё казалось картонным. Они тоже были из картона. Теперь их окутывала одна лишь серость и скука, бесцветная болтовня о чём-то и о ком-то. Он устал, а его уши так болели. СеХун был прав: одиночества в компании не выдержит ни он, ни сам Хань. А ведь блондин был уже на грани безумия от этой повседневности.       МинХари положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Со стороны это выглядело так естественно, но Лу Ханя в этот момент аж передёрнуло.       — Как же я устала... декан совсем совесть потерял, — вздохнула девушка. Её тему подхватили сидящие рядом барышни со своими кавалерами – её верные фрейлины.       Лу спокойно вдохнул и выдохнул, набираясь побольше терпения.       — А что вы хотите, им же нужно как-то себя развлекать на работе...       Он посмотрел на умиротворённую Хари, которая всеми фибрами наслаждалась их близостью. Как же она была наивна в его глазах... Лу искренне жалел её и одновременно ненавидел своё сердце.       Парень прикоснулся к щеке девушки и нежно провёл пальцами по мягкой коже. Она подняла на него взгляд, переполненный надеждой, и Хань наградил её невесомым поцелуем в лоб. Мин лучезарно заулыбалась, прислоняясь к груди любимого человека и слушая, как томно бьётся его сердце.       — Боже, опять распустили нюни, — воскликнул за их спинами БэкХен, шуршащий пакетом с фастфудом. — Завидно же.       Он поставил его на стол среди подносов.       По коже Лу пробежали мурашки от этого сильного весёлого голоса. Парень выпрямился и решил одной меткой фразой спустить шутника с небес на землю.       — Бён, тебя никто не спрашивал, иди лучше машину оттирай от краски.       — Да ну Хань... Опять за своё? — завыл друг и, придвинув стул от соседнего стола, уместился рядом с блондином. — Неужели наша дружба такая хрупкая? Продашь меня за иномарку?       Бэк полез обнимать и целовать Ханя. Лу посмотрел на него и даже сделал вид, что задумался.       — За жигули, ты не настолько дорогой.       Все залились громким хохотом.       — Правда... Лу Хань, когда ты стал таким мелочным? — сквозь неудержное веселье спросил Исин, один из немногих, кто не раздражал блондина в этой компании.       С ним они были знакомы не так давно и тесно, как с БэкХеном, но именно он всегда вытаскивал друзей из передряг, когда они вместе с Бёном уходили в нирвану. Исин, можно сказать, являлся опекуном этих двух непослушных ребят, был их ремнём безопасности.       Вопрос остался без ответа — дверь университетского кафетерия с грохотом открылась. В помещение влетела кипящая от злости глава студенческого комитета, Би ЁнСу, и уверенным шагом приблизилась именно к их столику.       Хань закатил глаза, пытаясь понять, за какие заслуги она собирается его отчитать. Конечно, в последнее время у него не было возможности и сил участвовать во всей этой студенческой долбатне. Поэтому, наверное, причины всё же были, но при поступлении в универ он сразу же твёрдо заявил, что делать ничего не собирается.       Лу Хань ещё раз посмотрел на неё: как всегда, образ приятного творческого человека, просто погрязшего в организационных моментах, плотно держался на ней. Растрёпанный хвост, круглые очки, что придавали ей несерьёзности... но несмотря на все эти детали, в глазах ЁнСу играл испепеляющий огонь, а брови сошлись на середине. С грохотом девушка бросила на стол телефон с открытой перепиской. Выглядело очень эмоционально. Бэк аж присвистнул:       — Пахнет жареным.       После он наклонился к уху Лу и прошептал:       — Хань, это ты барышню до такого состояния довёл?       Блондин закачал головой другу:       — Боже упаси... я её боюсь.       — Её здесь все боятся... чёртов фюрер в юбке.       И каково же было удивление парней, когда Би набросилась на МинХари.       — Стерва!       Мин с криками вскочила из-за стола. Видно, она уже была готова к взбучке.       — Кто бы говорил! — язвительно ухмыльнулась блондинка.       — Зачем ты распустила слухи о том, что я себе зачётку сексом зарабатываю?! У тебя есть доказательства? — ударила кулаком по столу ЁнСу, не отступая от Мин ни на шаг.       Девушка Ханя подошла к ней вплотную и отбросила назад белые пряди.       — У меня к тебе тоже вопрос. Зачем ты написала в своём блоге, что меня депортировали? Есть подтверждения?       — Да, есть, — задрала нос Би ЁнСу и стервозно улыбнулась. — И если ты продолжишь поливать меня грязью, то обещаю, что о твоих грязных делах в Китае и Японии узнает каждый... и твой отец в том числе.       Лицо МинХари резко изменилось в цвете, руки слегка затряслись, но она не стала сбавлять обороты. Теперь и в глазах Мин сверкало что-то нечеловеческое, на секунду она переглянулась с Лу Ханем. Он знал её с детства, поэтому смог прочитать по губам «Помоги мне!»       Конечно, у неё не было никаких компроматов, слухи да и только, и так красноречиво говорить она не умела. Но зато у неё была сила и годы абонементов в тренажёрном зале. И пусть это крайне унизительно, но выходить из передряги, опущенной на дно, казалось для Мин ещё более ужасным.       Она схватила каштановые пряди соперницы и потянула вниз, та начала во все стороны размахивать руками. Полилась разливная ругань.       Своими скандалами они смогли собрать достаточное количество зрителей, кто-то даже всё это записывал на камеру. Происходящее сейчас напоминало гладиаторские бои. Сначала Хань застыл, а после издалека до него донёсся голос Лея:       — Разнимите их!       В обиход пошла посуда. Грохот – стекло полетело в разные стороны.       — Истеричка!       Би ЁнСу собралась с силами и замахнулась, чтобы оставить на щеке Мин красный след, но в это момент её руку перехватил Хань, тем самым остановив её и закрыв свою девушку спиной.       — Совсем с ума сошла?! Зачем доводить до такого и устраивать скандал!       Тут же где-то сбоку послышался ещё один грохот разлетевшегося на осколки стакана. За спиной ЁнСу «нарисовался» О СеХун. Его лицо тоже не излучало позитива, а скорее наоборот, говорило о предстоящей войне.       Они впились друг в друга глазами. Их ссора вышла на новый уровень. Лу сразу же забыл, что хотел сказать, он вообще потерял все свои мысли. Внимание целиком и полностью было приковано к одному лишь СеХуну. Никто из них не хотел отводить взгляда, ведь это приравнивалось к бегству.       — Отпусти её, — прохрипел О, сильно поморщив лоб.       — С чего бы? — возразил Хань. — Докажи, что она заслуживает этого.       Между этими двумя образовалась никому не понятная враждебная атмосфера. Все замерли в предвкушении дальнейших событий, и тут БэкХен влез в разговор, переключив всё внимание на себя. Он залез на стол и начал энергично махать руками. Только тогда Лу Хань заметил, что он уж слишком весел, а его зрачки расширились и не могли сфокусироваться на одном месте.       «Чёрт, Бён БэкХен!» — мыслено обругал его парень. В такие моменты Лу всегда знал, что они сейчас куда-то встрянут.       — Гонка! — прокричал «паренёк для создания климата». Сначала он посмотрела на Ханя, у которого глаза вылезли на лоб, а после на холоднокровного СеХуна, что тоже был не меньше удивлён. — Пусть разногласия своих барышней решат поединком! Пусть они борются за свою любовь!       Бен поднял кулак вверх и завопил театральным голосом.       — Что ты творишь? — перебил его монолог Исин, снимая умалишенного со стула. — Он не в себе!       Но голос разума уже никто не слышал. Народ воодушевился этой глупостью и вовсю обговаривал грядущую гонку. Би ЁнСу самодовольно ухмыльнулась, заранее зная, что с СеХуном в таком бою никто не сравнится. Девушка отдернула руку от замершего в оцепенении блондина.       — Это незаконно, но таким, как вы, разве это важно?       Хань уже хотел сказать ей, что не собирается так рисковать, но Мин его опередила в ответе. Её гордая душа была задета и унижена у всех на глазах.       Она схватила ладонь Лу Ханя и впилась пальцами, тем самым остановив его порыв.       — Конечно, нет, будем соответствовать своему образу, — ответила Мин и подняла их с Ханем руки. — Устроим это и все дружно сядем в тюрьму.       — Мин! — возмущённо крикнул Лу, но всё уже было предрешено. Он увидел это по окружающим его глазам, по тому, как люди реагировали на эту новость.       — Знаешь, а мне нравится эта безумная идея, — улыбнулся Се загнанной в угол «принцессе». ЁнСу, потирая руки, поддержала:       — Мне тоже.       30/ Пн 13:45 (40 минут спустя)       — Надень на него толстовку и угомони, — Исин, а по-простому Лей, мотнул головой в сторону упавшего возле мусорки БэкХена. — Преподы ни в коем случае не должны видеть его в таком состоянии.       — Думаешь, я не понимаю? — Хань приподнял брови и снова залился смехом, развернув лицо к экрану телефона, будто ничего и не слышал. Камера записывала все фокусы дуреющего друга. — Но если не увижу лица, с которым он будет пересматривать это видео, то меня доконает совесть.       — Ага, совесть... — шепнул сквозь зубы Лей. — Самолюбие и только.       »Отцовское» терпение уже подходило к пределу, и китаец начинал нервно постукивать ботинком по кафелю.       Так было всегда... два года назад, на выпускном, и при первой их встрече. А как ещё? Это же были Бён БэкХен и Лу Хань, их совместные похождения приравнивались к смешению двух взрывоопасных веществ. Если «заносило» одного, то в каком бы состоянии ни был другой, он подключался. Лу просто не мог долго злиться на друга... Может, всё потому, что БэкХен заменил ему семью, стал другом и братом одновременно? Однако, ирония в том, что ни один из них никогда не рассказывал другому о своих семейных проблемах.       — Хань, Хань... я бегу по лужайке! — кричал Бэк, еле перебирая ногами и спотыкаясь на каждом шагу.       Парень в конце концов упал под дверью администрации и начал выть. Лу не смог сдержать смеха, наблюдая, как друг гладит ручку двери и прижимается к ней щекой, высовывает язык и начинает что-то говорить про минет.       — Вот тебе и месть за машину и за эту чёртову гонку, — злорадно ухмыльнулся Хань. — Как же ты вовремя накурился.       Лей бежал за ними по коридору, и вид у него был не из приятных. Только вил и факела в руках не хватало для полной эстетичности картины. Он что-то орал про камеры наблюдения, и что они оба идиоты, что их точно вышвырнут из университета в этот раз, и даже он, внук ректора, спасти их не сможет. Но кто его слушает, когда им так хорошо.       БэкХен пошловато улыбнулся в камеру и начал расстёгиваться ширинку. Ну, стандартно. Лу валялся на полу от смеха – дурной пример заразительный.       Исин подбежал к ним, схватил обох за шкирку и насильно выволок из университета на свежий воздух, дабы особо буйные проветрились. Те никак не успокаивались, ору от них было, как от мартовских котов.       Лей же разочаровано вздохнул, потирая напряжённый лоб. С его губ, как и ожидалось, сорвался трёхэтажный мат. А после все трое подняли головы и неожиданно замолкли.       Лу Хань в один вздох прирос к цементу, позабыв, как дышать. Тот страх за жизнь, эмоции, что он испытал, когда встретился с бандой ЧонДе, снова проснулись в нём. Он попятился назад. Всё положительное настроение, что с таким трудом Лу смог ощутить, растаяло.       «Парень, пора очнуться! Больше ничего не будет, как прежде...» — вопил его внутренний голос, и Лу это понимал каждой частичкой своего тела. Он же...       — Переносчик, — БэкХен громко и весело стал зачитывать надпись, сделанную баллончиком на розовом кабриолете Ханя, — мы нашли тебя.       Голос парня потускнел, становясь всё тише.       — И не пытайся убежать.       Даже не в совсем адекватном стоянии БэкХен понял, о чем идёт речь.       — Химеры, — продрогшим голосом Хань дочитал послание за друга и каждой клеточкой ощутил на себе не испуганный или удивлённый, а равнодушный, адекватный взгляд. Будто Бэк и не принимал ничего вовсе, будто его не плющило минуту назад в университетских коридорах. Взгляд был настолько холодным и неестественным для Лу, что рой мурашек прополз по телу блондина. И он уже боялся не из-за предупреждения Химер – состояние Бён БэкХена было гораздо более пугающим. И самое интересное, взгляд был до пульсации в венах знакомый Лу Ханю, прям идентичный тому, с каким смотрел на него Тао.       Приятель принял серьёзный вид, но в этом действии чувствовалась легкая фальшь, скорее, он смеялся.       — Лу Хань, не хочешь мне рассказать, что же всё-таки случилось той ночью?