Stronger Than Blood

Первый тревожный звоночек звучит на выходе из автобуса. Он не успевает ступить на землю, когда какой-то старшеклассник с силой отпихивает его, впечатывая в открытую дверь. В последний момент он успевает схватить его за плечо, но сумка падает на землю и конечно на неё тут же наступают, оставляя смачный отпечаток грязного ботинка прямо посередине. Он чертыхается, спасая свои вещи от покушения ещё чьих-нибудь шустрых ног, и провожает взглядом спину этого мудака, пока тот не присоединяется к своим дружкам. Дети беспорядочно теснятся, высыпавшись из автобуса, как драже из бонбоньерки, и дружным стадом двигаясь к школе. Он выходит на дорожку, следуя за толпой, которая уже начинает редеть, и видит впереди металлоискатели. Нет, ему здесь не место, что бы там ни думали его мать и соцпедагог. - Как пройти в офис? – спрашивает он одного из охранников, когда обретает наконец дар речи посреди какофонии из скрежета металла, проклятий и смеха. Кивок указывает направо, прежде чем его пихают вперёд, чтобы освободил место для следующего неудачника позади, чьи карманы звенят от мелочи. Он слышит, как некая девчонка устраивает заваруху, потому что ручной детектор начинает пищать прямо у её промежности, и как гогочут над ней её друзья. Видит, как глумятся незнакомые парнишки, указывая на его сумку, когда скрывается за дверью. Что он вообще здесь забыл? Офис переполнен: двое юнцов сидят друг напротив друга, обмениваясь кровожадными взглядами, девчонка с рыжим мелированием подпиливает ногти, громко чавкая жвачкой. Измученная секретарша при виде него поднимает палец, прося подождать, пока она занята тоненьким голоском в телефонной трубке. Он впивается ногтями в ремень сумки, неловко застывая посреди комнаты. Один из мальчишек поворачивается к нему, недружелюбно оглядывает с головы до ног и фыркает. - Новенький, - ставит диагноз он, и девчонка лопает жвачный пузырь, эхом выстрела отдающийся в его ушах. У них не может быть оружия, правда же? Для чего тогда все эти детекторы? Металлический отблеск в руках девушки привлекает его внимание, и он тяжело сглатывает, продвигаясь к столу. Ну это просто чтобы не чувствовать себя выставочным экспонатом. Он не особенно хорош в произведении нужного впечатления, да и не очень презентабелен к тому же. Слишком худенький, слишком тщедушный для бейсбольной команды, впрочем, и для этого места тоже. Его тут сожрут и не подавятся. С застрявшим в горле комом он кладёт руку на стойку администрации. - Моё имя… - его голос жалко ломается, и это хорошо слышно всем в комнате. – Моё имя – Ли Сынхён. Я – новенький. Класс - двенадцатый*… Секретарша раздражённо вздыхает, но не отрывает взгляда от своих бумаг, что-то тщательно проверяя. Наконец хватает ручку и зелёный бланк, наспех набрасывает пару строк и протягивает ему через конторку, прикрывая трубку рукой. - Ваш класс 212, шкафчик – С537. Вот это передайте мистеру Рамиресу. И тут же снова возвращается к своим делам, полностью игнорируя его. Сынхён не может разобрать слов на листочке, так как настороженно бдит за окружающими. Неловко переминаясь, он поворачивается, чтобы спуститься в холл. Или подняться? Он раздумывает, не спросить ли ему секретаршу, но вряд ли она вообще обратит на него внимание. - Потерялся, птенчик? – воркует голос, слишком мрачный и грубоватый, - Как, говоришь, тебя зовут? Сынхён готов выпрыгнуть из штанов, изо всех сил сжимая ремень сумки. Что там говорили в выпусках Дискавери насчёт того, что хищники улавливают запах страха? - Ли Сынхён, - кое-как выдавливает он и сразу же отчитывает самого себя за честный ответ. Почему бы тогда сразу не дать ему свой адрес, чтобы парень мог зарезать и расчленить его со всеми удобствами? Губы изгибаются в широкой улыбке и Ли ломает голову, вызвана ли она весельем или чем-то ещё? (Чисто инстинктивно он скорее поставил бы на «что-то ещё»). - Ну это мы ещё посмотрим, - тянет у самого уха другой паренёк, - Ну беги теперь. Класс 212, не так ли? Он выхватывает бумажку из рук Сынхёна, чтобы проверить, не ошибся ли он. У Сынхёна не хватает духу остановить его. «Ну это мы ещё посмотрим»? Как будто он поменяет имя по их хотению? Да кто он, этот парень? Он еле сдерживается от того, чтобы отобрать свой бланк у наглеца, смутно подозревая, что потом недосчитается пальцев. - Рамирес, - хихикает парнишка, ткнув новенького листком в грудь, - Он сказался больным. Какая-то байда с проколотыми шинами. И ухмыляется: - Будет весело. От пристального взгляда Сынхён смущается, чувствуя, что его унижают прямо перед носом секретарши, которая вполне могла бы сойти за слепую, в школе, которая вполне могла бы сойти за тюрьму. Он всё-таки вспоминает, для чего ему даны ноги, и быстро сваливает из зоны боевых действий. Конечно же, для того, чтобы немедленно попасть в другую. Он едва переступает порог и хочет обойти стол, как сердце подпрыгивает прямо к горлу, видимо, собираясь покинуть его досрочно. Какой-то парень, весь в татушках и гангстерских метках, держит другого за ворот рубашки и что-то кричит, почти плюясь тому в лицо. Те, кто ещё не столпились вокруг них, подначивая начать драку, равнодушно сидят за своими партами, заткнув уши наушниками, и лениво перелистывают журнальчики. Да что не так с этими людьми? И где, хотелось бы знать, учитель? Зажав в руке листок, Сынхён нерешительно топчется почти у эпицентра стычки, молясь, чтобы его не задели. Крики становятся всё громче и первые удары дробят чужие губы и пальцы. Он поскальзывается на чьей-то ручке и ноги съезжают куда-то в сторону, когда кто-то ловит его за руку. Цепкий взгляд, который сразу же сменяется улыбкой. Рука обхватывает его, удерживая. - Ты в порядке? Улыбающиеся глаза, похожие на полумесяцы, кажутся немного неуместными здесь, и Сынхён чувствует, что слишком долго бессмысленно таращиться на своего спасителя, прежде чем выпрямиться и резко кивнуть, отступая. - В полном, - отрезает он, осознавая, что нельзя показывать свою слабость, это привлекает хищников. Но внимание спасителя занято уже совсем другим. Проигрывающий драку юнец внезапно наносит запрещённый удар по больному месту и улыбчивые глаза сменяются нехорошим прищуром, а парнишка с яростью кидается в самую гущу схватки. Сынхёну, ошарашенному по самое не хочу, остаётся только наблюдать, как вместо двоих дерутся уже трое, а потом и вовсе целая толпа молодых забияк, пинающихся и раздающих оплеухи направо и налево. Он не знает, почему они затеяли эту драку. Оскорбления, выкрикиваемые то тут, то там, совершенно бессмысленны. Ли понимает, в этой школе причина для драки не нужна. Это как в джунглях: любая отговорка сгодится. Дверь открывается с громким хлопком и в течение одного долгого мгновения он почти уверен, что это учитель. И бледнеет, когда видит, как фатально он ошибся. - Эй, - рявкает тот мальчишка из офиса, глядя на всех свысока, будто он полноправный владелец этого места, - какого хрена здесь творится? Этого оказывается достаточно, чтобы остановить заварушку и Сынхён отмечает это, занося в память как и любую другую информацию, какая только могла пригодиться, чтобы выжить здесь. Не забыть бы. Дрожь пробирает при мысли о том, что все эти бандиты настолько боятся мальчишку, что повинуются без разговоров. Один из них, зачинщик, в черной лыжной шапочке и кровавым пятном у рта, пристально всматривается в незваного гостя: - Ты собираешься устроить тут дискуссионный клуб или поможешь мне надрать задницу этому придурку? Похоже и на вызов, и на приглашение. Тот самый рот, который всего несколько минут назад шептал ему гадости, насмехался и угрожал, растягивается в широкой улыбке. - Я уж думал, ты никогда не попросишь. И парень сразу же бросается в ближний бой, не скупясь на удары и не размениваясь на жалость. Сынхён смотрит, как подтверждаются его самые худшие опасения, и вжимается спиной в стенку, так как тела начинают сыпаться на пол. Сумка выскальзывает из ослабевших рук на пол, ещё более бесполезная, чем раньше. Рядом с правым плечом в стенку с шумом впечатывается тело и он отшатывается, спотыкаясь, когда сверху на него прилетает ещё одно, отправляя его на долгожданную встречу с цементным полом. Щека впечатывается во что-то холодное. - Блядь, - плюётся паренёк с беспорядочно взлохмаченными тёмными волосами, в одежде по крайней мере на два размера больше нужного. Он откидывает с лица густую чёлку и карабкается наверх, по пути прихватив за руку Сынхёна, - Подымайся. С неожиданной для него силой ставит Ли на ноги и толкает назад к стене: - Либо присоединяйся, либо съёбывай отсюда, йоу. Сынхён отступает в конец класса, так далеко, как ему позволяет чужая рука. Парнишка хмыкает: - Я так и думал. И резко отталкивает его, в ту же секунду начиная в кровь разбивать кулаки об очередного несчастного. Когда всё заканчивается – Сынхён так толком и не понял, как именно это произошло, - драчуны разбредаются как раненые звери в поисках убежища по разным концам своих «классных джунглей». Кто-то пытается оттереть лицо от крови и соплей, кто-то валяется на полу, выравнивая дыхание. И посреди всего этого другие читают журналы, девчонки подпиливают ноготки, болтая о ТВ-шоу, как будто ничего и не было. Это напоминает ему грёбанную Сумеречную Зону и Ли даже сдвинуться боится со своего места напротив доски, стараясь слиться с штукатуркой, будто от его случайного движения вновь начнётся жестокое побоище. Четверо парней примостились в дальнем углу и Сынхён сканирует их лица, чтобы хорошенько запомнить своих врагов, прежде чем окончательно тронуться умом. Парень из офиса с ногами взобрался на стул, примостив задницу на парту, и осматривает кровоточащий нос лохматого паренька с хладнокровной уверенностью армейского медика. Двое других, улыбчивый мальчишка и забияка, затеявший драку, переговариваются яростным шёпотом, склонившись над столом. Внизу живота скручивается болезненный узел, когда Сынхён видит, как их глаза обращаются к нему. Чтобы выжить, ему необходимо было стать невидимкой, просто мимикрировать под стену или доску, как в прошлой школе, но… Но не повезло. В него тычут пальцем, подзывая. Готовься гореть в аду, Ли Сынхён. Его ноги пустили корни в пол, сердце снова трепыхается где-то в горле, а ремешок сумки заклинило в пальцах. Он точно знает, его зовут не для того, чтобы побеседовать о том, откуда он перевёлся и как ему школа. Он будет мёртв ещё до того, как прозвенит звонок, что бы он ни предпринимал. Сынхён собирает всё своё мужество, чтобы сделать первый шаг, сам не понимая, то ли к ним, то ли от них, чтобы сбежать или чтобы бороться, когда внезапно мимо проходит взрослый и хлопает его по плечу, прося занять своё место. Мужчина проходит к доске и принимается выводить мелом числа, буквы и формулы, не обращая никакого внимания на истекающих кровью учеников и на болтовню девчонок на задних партах. Ещё меньше его интересует ступор, напавший на новенького, который не в силах пошевелиться. Поведение учителя пугает до жути, но в то же время придаёт некую уверенность, потому что как бы то ни было эти четверо пока держатся от него подальше и следующие двадцать три минуты Сынхён сможет дышать относительно свободно. По крайней мере пока не зазвучит звонок и его сердце не падёт к подошвам ботинок. Каким-то чудом после окончания урока вся четвёрка с шумом и криками куда-то сваливает, не удостоив его и взглядом. Но это никак не смахивает на перемирие, скорее, на временную передышку. Как будто у них в запасе всё время этого мира и, обмирая от ужаса, Сынхён понимает, что это чертовски верная мысль. _________________________________________________________________________ * - во многих странах период обучения в школе составляет 12 лет, а не 11