Когда всё хорошо

Неделя выдалась холодная — замёрзли все лужи, тротуары покрылись тонкой корочкой льда, а вместо дождя с неба летел снег. Дирк ходил в бежевом свитере с чёрным геометрическим узором, любимой жёлтой куртке и чёрно-белом шарфе. Шапки он не признавал («Тодд, если я стану ходить в шапке, у меня будет ужасная причёска!»). Тодд на это отвечал Дирку, что если он простудится и подхватит вирус, то у него будет ужасная не только причёска, но Дирк упорно фыркал, ходил с красными ушами, втянув голову в плечи, и знал в округе все более-менее приличные кафе, где можно было погреться за чашкой нормального чая. Каждый раз, когда Тодд видел Дирка порозовевшим от холода, ему невероятно хотелось взять его в охапку, прижать к себе и согревать тёплыми ладонями до тех пор, пока Дирк не оттает. Но конечно, сделать такое было бы совершенно неприемлемо, так что Тодд лишь продолжал вздыхать и ругаться на Дирка за безответственное отношение к своему здоровью. Ну, а Дирк... Дирк очаровательно пожимал плечами и ежедневно проверял прогноз погоды в ожидании потепления. А вот Аманда была ужасно рада тому, что наконец подморозило. Она позвонила незадолго до выходных и предложила встретиться на катке. Они с Тоддом с детства любили кататься на коньках — когда-то давным-давно именно Тодд научил ее кататься, и ей по-прежнему нравилась эта забава. Тодд тоже был не против сходить на каток, но пока что не знал, как к этой идее отнесётся Дирк. Вечером в пятницу он все же решил это выяснить. Дирк валялся на диване, закинув ногу на спинку, смотрел в телефон и едва сдерживал смех, то и дело всё же сдавленно хихикая. Тодд уселся на пол возле изголовья, прислонившись плечом к дивану. Дирк весело глянул на него и снова уставился в телефон. — Что-то смотришь? — спросил Тодд. Вариантов была масса — от чтения новостей науки до просмотра роликов с пандами или лемурами. — Не, я читаю. Фанфик про Гарри Поттера с необычными интеллектуальными способностями, — Дирк покрутил телефоном, будто бы демонстрируя Тодду, что именно он читает, а потом отложил аппарат к спинке дивана. — Я думал, ты не смотрел Гарри Поттера, — Тодд знал, что Дирк вообще не сильно в курсе современного кинематографа. Многие фильмы, которые Тодд считал всем известной классикой наших дней, Дирк впервые посмотрел только вместе с ним. — А я и не смотрел. Просто однажды набрал в интернете что-то вроде «Мир, в котором есть магия». По одной из ссылок был форум, где обсуждали мир Гарри Поттера, — Дирк повернулся на бок и подложил локоть под голову, чтобы было удобнее смотреть на Тодда. — Погоди, как так? Ты не смотрел Гарри Поттера, ты не читал книг про Гарри Поттера, но ты читаешь что-то, что написали фанаты по мотивам книг или фильмов? — Тодд обескураженно поднял одну бровь... хотя чему тут удивляться, в сущности? Это было так по-Дирковски. Зачем начинать с начала, если можно начать, где придётся? Например, с конца. — Ну да. А почему мы так много говорим о Гарри Поттере? — Дирк смотрел на Тодда с тем самым тёплым, приветливым выражением лица, которое оказывало на Тодда почти гипнотический эффект. Наверное, влекомые именно этим чувством, бабочки находят цветок, где можно полакомиться нектаром. Ну или горящую лампу, мрачно думал Тодд, пытаясь сбросить наваждение от взгляда и улыбки Дирка. Наваждение, которое говорило: «Иди сюда, всё, чего ты хочешь, здесь, перед тобой, и оно будет твоим». Тодд с усилием перевёл взгляд куда-то на плечо Дирка и наконец смог припомнить, о чём хотел спросить: — Дирк... да, правда, хватит о Поттере. Ты умеешь кататься на коньках? — он поёрзал и слегка сдвинулся назад, надеясь немного снизить ощущения от лежащего прямо перед ним друга в рубашке, застёгнутой всего на пару пуговиц, благо дома у них было тепло. Интересно, как бы отреагировал Дирк, если бы Тодд, продолжая говорить о коньках, невзначай расстегнул оставшиеся пуговицы и распахнул полы рубашки.. — Думаю, мне бы это могло понравиться. Предлагаешь попробовать? — Тодд на мгновение замер, но тут же понял, что Дирк говорит о коньках, а не… Так, надо что-то делать с этими мыслями и с этим его отношением к Дирку. Абсолютно не уместным отношением. — Да… Аманда зовёт сходить завтра на каток, пока погода подходящая. Это не очень сложно, мы с Амандой могли бы тебя научить, — он поднялся, Дирк с улыбкой посмотрел на него снизу вверх, снова доставая телефон. — Отлично! Значит, завтра я научусь кататься на коньках. Ну, постараюсь научиться, если вы мне поможете, — и он снова углубился в чтение. Уже прошло около месяца с тех пор, как Фара — с помощью Тодда и Аманды с Воглом, а также некоторых своих полезных знакомств — смогла раскрыть заговор, связанный с Черным Крылом и добиться, помимо прочего, освобождения пойманных Роуди, Дирка и той странной растрёпанной женщины, которая дважды пыталась его убить. * * * За пару дней до Рождества Фара привезла Дирка в Риджли, и Тодду было больно смотреть на друга. Джентли был без сознания, и Тодд спросил, не стоит ли отвезти его в больницу, но Фара ответила, что всё, что нужно, уже сделали. Теперь осталось подождать несколько часов, пока закончится действие препаратов — тогда Дирк придёт в себя. Они втащили Дирка в квартиру Тодда и положили на кровать в спальне. Фара рассказала, что она участвовала в захвате той секретной военной базы, где содержали Дирка и других участников проекта Чёрное Крыло, которых Фридкину удалось поймать. И хотя она не освобождала Дирка лично, ей удалось скачать данные с одного из серверов. Информацию по Дирку она просмотрела («Нелегально, Тодд, разумеется, так что это только между нами!»), и выяснила, что Дирк саботировал все эксперименты. Даже находившегося под препаратами, которые подавляют волю, его всё равно никак не получилось использовать. Она добавила мрачно, что Тодд точно не хочет знать всего, что именно делали с Джентли, а ему самому лучше поскорее всё это забыть. С этими словами она ушла, пообещав зайти завтра и посмотреть, как там Дирк. Тодд пришёл в спальню, поправил подушку под головой Дирка. Провёл рукой по его непривычно коротким волосам, получше укрыл. Вздохнул невольно, глядя на осунувшееся лицо с заострившимися скулами, на синяки под глазами. Погасил свет и оставил гореть ночник над кроватью. Постелил себе на диване и улёгся, замотавшись в плед. Полчаса повертелся, пытаясь расслышать дыхание Дирка из спальни... в итоге, встал и, прихватив плед с подушкой, ушёл в спальню и лёг на краешке кровати рядом с Дирком. Так ему было спокойнее, и вскоре он всё же уснул. Проснулся Тодд от прикосновения к щеке. Моментально вспомнил — Дирк! Резко сел, склонился над другом, заглядывая ему в лицо: — Как ты? — Привет, — сказал Дирк намного медленнее, чем обычно. — Пожалуйста, скажи, что нам не нужно прямо сейчас куда-то бежать и прятаться. — Нет, не нужно, не тревожься, просто лежи. Всё это… Фара сказала, что всё в порядке, больше ничего… — Тодд сбивчиво успокаивал не то очнувшегося друга, не то самого себя. На него будто бы внезапно задним числом обрушился весь тот страх за Дирка, который он пытался хоть как-то утихомирить в течение этих трёх месяцев. Тодд поспешно встал и вынул из ящика комода под телевизором банку с таблетками, вытряхнул две на ладонь, проглотил. Он уже знал, что сильные эмоции чаще всего становятся тем триггером, который запускает приступ. А сейчас он испытывал сильные эмоции, мать его. Много очень, очень сильных эмоций. И приступ сейчас был бы совсем не вовремя. Дирк, нахмурившись, смотрел на Тодда: — Похоже на таблетки Аманды, — предположил он неуверенно. — Да… Они и есть. Теперь по-настоящему, — Тодд вернулся к кровати и забрался на нее, не глядя на Дирка. — Ого. И… давно? — Тодд слышал сочувствие в его голосе и хотел провалиться куда-нибудь. Не надо ему сочувствовать. Не после того, как Дирк провел три месяца… там. — С того дня, когда ты… — Тодд вспомнил, как в первую неделю приступы были каждый день, и больше всего он тогда хотел умереть. Только мысли о Дирке и об Аманде удерживали его от самоубийства. — Ого, — снова сказал Дирк. Приподнялся на локте и замер с закрытыми глазами. Тодд придвинулся, просунул руку за спину друга, мягко перехватив его под лопатки. Дирк открыл глаза, ухватился свободной рукой за шею Тодда и с его помощью сел вертикально. Как-то само собой получилось, что они крепко обнялись. Первый раз за всё время их знакомства. И Тодд, кажется, впервые понял, как это — одновременно хотеть плакать и смеяться. — Я знал, что вы меня вытащите, — сказал Дирк негромко, положив подбородок Тодду на плечо. — В основном, вытаскивала Фара, — признался Тодд. Нет, без Фары он бы ничего не смог. Какое счастье, что есть Фара. — Я знал, что это будет. Только не знал, как и когда. И просто ждал. Спасибо, Тодд, — и он прислонился виском к щеке Тодда. Тот провел обеими ладонями по худой спине Дирка, покрепче прижимая его к себе, словно боясь, что он снова куда-нибудь денется, и сказал: — Дирк, ты Фару благодари, правда, если бы не она… — Дирк перебил, чуть отстранившись, чтобы посмотреть на Тодда: — Я поблагодарю, но всё же проснулся я в твоей постели, а не в Фариной, так что… — он улыбнулся почти так же ясно, как раньше, его глаза сияли, и Тодд очень надеялся, что скоро Дирк придет в норму. — Так, Дирк. Хочешь есть? Пить? В туалет? — Тодду очень хотелось дать Дирку понять, что тут о нём есть кому позаботиться. — Да, — подтвердил Дирк, — всё хочу, и начнем, пожалуй, с последнего пункта. Так Дирк вернулся в Риджли, и началась совсем другая жизнь. Жизнь, когда всё плохое закончилось. Ну, хотя бы на время. Потому что им обоим очень, очень нужно было прийти в себя. Несколько первых дней Дирк был ужасающе слабым и почти всё время лежал. Приехавшая Фара поговорила с ним, пока Тодд ездил на работу, и написала на листочке список продуктов, которые Дирку можно было есть ближайшую неделю без угрозы плохого самочувствия. Бротцман беспрекословно варил ослабевшему другу каши и овощные супы на воде, готовил морсы и компоты, давал какие-то принесённые Фарой капсулы в банке без названия. Вопреки ожиданиям Тодда, Дирк ел эту простую и не слишком вкусную еду спокойно и без капризов. Хотя однажды всё же спросил: — А Фара не сказала, когда мне уже можно будет пиццу? — он сидел в кровати с двумя подушками за спиной и медленно доедал утреннюю кашу с сухариком. — Не сказала. Ну хочешь, закажем, ты съешь кусочек? — предложил Тодд. — Нет, я думаю, Фара знает, что делает. Я подожду пока что, — и он отдал Тодду пустую тарелку, поблагодарив. Тодд из солидарности с Дирком ел то же самое. К тому же, у него банально не оставалось времени готовить себе что-то отдельно. К счастью, к Дирку быстро возвращались силы. За пару дней до Нового Года он предложил пойти прогуляться. Фара на неделе довезла свёрток с теми вещами Дирка, в которых он был в день похищения, так что футболка, подаренная Тоддом, и любимая жёлтая куртка снова оказались у хозяина. Тодд нашел в своих закромах свитер, который ему был великоват, а Дирку в самый раз, и они вышли на улицу. Улицы пестрели украшениями, мигали огоньки гирлянд. Шёл небольшой снег. Тодд с грустью видел, что Дирк ходит намного медленнее, чем раньше, но все же это был заметный прогресс — в первые дни Дирку тяжело было одолеть даже несколько метров до ванной. Тодд смотрел на это, стиснув зубы, и изо всех сил желал, чтобы те, кто держал у себя Дирка и проводил над ним свои эксперименты, сдохли поскорее. И ужасно радовался, видя, как Дирк понемногу начинает чувствовать себя лучше. Они не спеша обошли вокруг квартала, болтая о всякой ерунде, вернулись домой, и Дирк почти сразу уснул. Тодд смотрел на его уже немножко округлившееся лицо, слушал спокойное дыхание и размышлял о том, что будет дальше. Джентли скоро поправится, переберётся к себе в квартиру... перестанет нуждаться в Тодде. И он понимал, что когда останется в своей квартире один, без Дирка, ему будет очень-очень грустно. Но пока что Дирк был здесь. А самое главное, что он теперь на воле, живой и почти здоровый. Даже если ему больше не будет нужен Тодд, даже если скоро его закружит очередное расследование дела, которое может раскрыть только он один во всей Вселенной. Самое главное, что он живой, он в порядке. Тодд поужинал остатками еды, принял душ и лёг рядом с Дирком, завернувшись в одеяло. Джентли повернулся во сне на бок и положил на Тодда руку, и Тодд внезапно со всей ясностью понял, о чём же он так не хотел думать. Он был влюблён в Дирка, по-дурацки, неуместно, на всю голову влюблён, и само по себе это было катастрофой. Что с этим делать, Бротцман совершенно не представлял.