Когда всё хорошо

Тодд открыл глаза и поморгал, окончательно просыпаясь. По стене и потолку пробежал отсвет фар проехавшей по дороге машины. Ещё была глубокая ночь, безоблачное зимнее небо было совсем тёмным, и только свет фонарей с улицы разбавлял мрак, позволяя угадывать очертания предметов. Он улыбнулся, вслушиваясь в спокойное дыхание Дирка, который спал с ним рядом. Как уже бывало много раз прежде, только вот теперь всё было иначе. Полностью. И несмотря на то, что Тодд часто сомневался, к лучшему ли что-то, или совсем наоборот; несмотря на то, что он всегда опасался перемен — в этот раз в нём прочно поселилась уверенность в том, что теперь всё хорошо. Он поёжился, повернулся к спящему на животе Джентли, придвигаясь поближе. Наверное, на улице снова ударил мороз, и в квартире тоже стало прохладнее. Нужно было бы встать и надеть что-нибудь, но не хотелось высовываться из-под тёплого одеяла… и отрываться от Дирка, которого теперь Тодд мог обнимать без стеснения, не боясь быть неправильно понятым. Это он и сделал — обнял друга... или после всего, что между ними было, нужно его как-то по-другому называть? Наверное, нет, потому что из-за того, что они теперь занимаются любовью, они ведь не перестали быть друзьями? В общем, он прижался к Дирку, пока что не уверенный в том, кем они теперь друг другу приходятся, обхватил его, как следует укутываясь с ним вместе в одеяло, на котором была целая вселенная звезд и галактик, закинул коленку ему на бёдра. Пальцы Тодда лёгким прикосновением скользнули по плечу напарника, двинулись к локтю. Тодд закрыл глаза, снова полностью растворяясь в ощущении Дирка рядом, в его руках, в его постели, в его жизни… И тут же на него нахлынули и затопили воспоминания о том, что произошло перед тем, как они уснули, всего несколько часов назад. Он шумно выдохнул, прижимаясь лицом к спине спящего Джентли, и вспоминая, как… Как они стояли под душем и целовались, и Дирк уже давно перестал говорить что-либо, потому что слова уже не были нужны даже ему, и поцелуи были со вкусом воды из-под крана, но это не мешало, а наоборот, забавляло. Как мокрые руки друга скользили по мокрой коже, и Тодду тоже захотелось почувствовать в ладонях это ощущение. Как его ладони медленно двигались по телу Дирка, и вместе со струйками воды огибали, омывали, обтекали его плечи, локти, шею, грудь, живот, талию, спину, ягодицы, бёдра, неторопливо и с полным правом прикасаться где угодно, потому что он ждал этого так долго, наконец получил, и не собирался отказываться. Потому что Дирк хотел этого не меньше, Тодд знал это совершенно точно. Ведь Джентли вздрагивал и выгибался ему навстречу, и, несмотря на шумящую воду, Тодд иногда различал его тихие стоны, и Дирк то и дело жадно вдыхал воздух прямо с губ напарника, и всё это вместе не оставляло у Тодда никаких сомнений в правильности происходящего. Тодду вдруг показалось, что они с Дирком прижимаются друг к другу недостаточно крепко, не настолько сильно, как ему бы хотелось, и тогда он развернул Джентли спиной к кафельной стене, притискивая его к ней всем своим весом и рискуя поскользнуться на мокром дне ванны. Дирк ахнул, вцепляясь пальцами в предплечья Тодда, когда Тодд поцеловал его в шею, долго и как следует, так, что остался маленький красный след; потом он сместился чуть ниже, целуя влажные ключицы и ямку между ними. В неё совершенно необходимо, смертельно важно было забраться языком, что Бротцман незамедлительно и проделал, вызывая новый стон Дирка. Недвусмысленно положительная реакция друга на действия Тодда придавала тому уверенности и наполняла его каким-то упоительным азартом, толкавшим пробовать всё новое и прежде неизведанное, если только есть шанс, что Дирку это понравится. И было уже не важно, что Тодд раньше никогда не занимался сексом с мужчинами и лишь теоретически предполагал, что нужно делать. У него появилась идея, которая была вполне достойна самого Дирка — надо просто осуществлять всё, что только придёт в голову, и определять эмпирически (боже, это несомненно слово из лексикона Джентли!), что тому понравится больше всего, чтобы делать так почаще, ещё и ещё. К этому он и приступил, не задумываясь больше ни о чём и полагаясь лишь на ощущения. Тодд удовлетворённо усмехнулся, прислушиваясь к спокойному дыханию спящего Дирка. Он никогда раньше не размышлял о том, как много может сказать дыхание. Он даже не знал, что он способен вот так слушать дыхание другого человека. Но тогда, под душем, несмотря на шум воды, он не то слышал, не то ощущал неведомым способом каждый жадный вдох, каждый выдох с лёгким стоном. И даже когда Дирк замирал, задерживая дыхание, Тодд тоже каким-то образом понимал это, продолжая прикасаться, прижимать, пробовать на вкус губами и языком, тереться всем телом. Он впитывал удовольствие Дирка, всем собой запоминая, что именно ему особенно нравится, и возбуждаясь от этого до каких-то невиданных пределов. Воспоминания накатывали волнами, разноцветной мозаикой, принося с собой разные ощущения и картинки. Вот Джентли притягивает Тодда к себе за плечи, чуть сползая вниз по скользкой стене, и целует его отчаянно и со стонами, прижимая его к себе за затылок так, что губам иногда немного больно... Но хочется только прижаться ещё сильнее, а член Дирка так явственно упирается Тодду в бедро, что игнорировать это всё труднее, и в какой-то момент Тодд, задыхаясь от возбуждения, отстраняется и встаёт в самую гущу теплых струй. Пару секунд он даже думает сделать воду похолоднее, но небольшой паузы хватает, чтобы возбуждение перестало быть настолько невыносимым, и он снова шагает к Джентли и прижимает его к стене. Вот Тодд всё же поскальзывается на изогнутом дне ванны, и Дирк подхватывает его, не давая упасть, и они оба смеются, продолжая часто дышать, и несколько секунд смотрят друг на друга. И Тодд застывает, и возможно, даже перестает слышать шум воды — потому что Джентли смотрит на него с такой любовью и радостью, что Тодд начинает верить в то, что ему это не кажется. И он на мгновение оказывается полностью ошеломлён внезапным пониманием того, что это не просто поцелуи, не просто объятия, не просто секс — это всё, происходящее сейчас, означает, что его жизнь навсегда изменилась, и он… больше не одинок. Но его взгляд соскальзывает вниз, на приоткрытые губы друга, и он снова тянется, чтобы поцеловать его. Дирк с готовностью отвечает. Вот он, прижимая к стене локти Джентли, поцелуй за поцелуем спускается по его шее к ключицам и потом ещё ниже, ощущая губами редкие волосы на его груди, тоже рыжеватые, и чуть отстранившись, быстро смотрит Дирку в лицо: тот стоит, закрыв глаза и кусая губы, предпринимает попытку освободить руки... Но Тодд держит крепко, а Дирк бессильно расслабляет руки и выдыхает, когда Тодд проводит губами вокруг соска Дирка; тот чуть-чуть выгибается навстречу, чтобы через мгновение застонать от меткого поцелуя, попавшего точно в самое чувствительное место, так что Тодд задерживается ртом на соске Дирка чуть подольше, стараясь хорошенько и со всех сторон изучить его кончиком языка. Но он увлекается, и отпускает локти друга, чтобы обнять его вокруг талии, и Дирк немедленно рывком приподнимает Бротцмана к себе и находит губами его губы. Это даже не назвать поцелуем, скорее, он просто облизывает и обсасывает губы Тодда, но ровно этого тот и желает, и с удовольствием делает то же самое, томительно прижимаясь к Дирку бедрами, так что их члены касаются где-то там внизу между их телами. После этих воспоминаний Тодду всё больше хотелось лечь на Дирка, и при одной мысли об этом он чувствовал нарастающее возбуждение. Он понимал, что может разбудить Дирка, и тот радостно его обнимет, и они снова начнут целоваться и ласкать друг друга, что Тодду определённо бы понравилось... Но всё же ему было жаль не дать Дирку поспать, ну, а продолжить они смогут и утром. И вообще, теперь они смогут заняться любовью когда угодно, когда только им обоим может захотеться, потому что больше никому из них не нужно скрывать своё влечение друг к другу. Единственная вещь, от которой Тодду теперь было немного не по себе — это то, насколько сильно он хотел Дирка. Он чувствовал себя помешанным на сексе. Или на Дирке. Во всяком случае, последние часов двенадцать, с момента, как они вернулись с катка, Тодд по большей части думал о сексе с Дирком, и его это слегка пугало. Впрочем, весь день и вечер, вплоть до момента, когда они притащились из ванной, рухнули на кровать и уснули в обнимку, Джентли вёл себя так, будто он тоже помешан на сексе. Это утешало и обнадёживало, но всё же не до конца. Потому что сейчас друг сладко спал, а Тодд хотел его, и не знал, нормально ли это, или это уже сексоголизм. Хотя, может, это такой диркоголизм? Или просто влюблённость. Однажды он читал на каком-то популярном сайте, что очень легко распознать у себя влюблённость. Если во время секса человек думает в первую очередь о том, как доставить удовольствие партнёру, скорее всего, он влюблён. А если на первом месте удовольствие для себя, то о влюблённости говорить не приходится. Тодд раньше не был согласен с этой позицией, он считал, что лучше всего и то, и другое. Что секс — это такой обмен: доставь удовольствие сам, если хочешь, чтобы сделали приятно тебе. Он хмыкнул — произошедшее вечером недвусмысленно заявляло о том, что Тодд влюблён в Дирка, что, впрочем, и без того уже давно у Тодда не вызывало сомнений. И всё же вчера в ванной он ничего не хотел так сильно, как доставить Дирку удовольствие, и в основном у него это получилось неплохо. Одно особенно яркое воспоминание опять обрушилось на Тодда, отчего его бросило в жар, несмотря на прохладу в квартире. Он вспомнил, как его пальцы нашли и обхватили член Дирка, и Дирк простонал, не прерывая поцелуй. Тодд ощущал ладонью влажную бархатистость, нежно поглаживая и легко скользя рукой вперёд-назад. И он понял, что ему прямо сейчас необходимо выяснить, какова эта бархатистость будет на его губах и языке, у него во рту. Ладонь Джентли скользнула вниз по животу Тодда в попытке прикоснуться к его члену, но Тодд уже медленно начал спускаться вниз, не выпуская из руки член Дирка, целуя и поглаживая свободной рукой все, что попадалось на пути от губ Дирка к его паху. Тодд не забыл ещё раз пройтись губами и языком по его соскам, снова вызвав стон, поцелуй за поцелуем опустился к пупку, двинулся ниже. Джентли сжал его плечо до боли, простонав: — Тодд, ты… — но дальше говорить не смог и лишь судорожно вдохнул, когда Тодд провел языком по его члену от основания до головки. На мгновение ему почудился голос Аманды, произнёсший: «Братец, что, вот прям настолько?» Тодд мысленно и очень уверенно ответил ей: «Да, настолько, и ещё больше». Аманда в его мыслях ухмыльнулась и подняла большой палец, и он сразу же забыл о ней, потому что эта бархатистость у него во рту была совершенно невообразимой... А ещё более невообразимыми были вздохи и всхлипы, издаваемые Дирком в ответ на то, что Тодд делал ртом с его членом. Но дно ванны оказалось категорически неудобным местом для того, чтобы стоять на коленях, так что надолго его не хватило, и он, сделав ещё несколько длинных, заставляющих Дирка выгибаться, движений, поднялся с мыслями о том, что в другой раз он постарается вернуться к этому способу вызывать у друга стоны в более удобном для них обоих положении. Дирк поцеловал его, и сразу шагнул от стены под душ, отворачиваясь и подставляя лицо под льющиеся струйки, но Тодд не собирался давать другу время на то, чтобы успокоиться. Он, часто дыша, лежал рядом со спящим Дирком, и вот теперь у него определённо была проблема, с которой надо было что-то делать. Тодд чуть не рассмеялся — не он ли недавно думал, что ему больше не придётся ходить в душ исключительно затем, чтобы избавиться от эрекции, а вот поди ж ты. Но и правда, не будить же ради этого Джентли... Он же не виноват в гиперсексуальности Тодда. Хотя виноват, конечно. Это же он такой невозможно привлекательный. Это после секса с ним Тодд не может спать спокойно! Бротцман ещё немного поколебался, потом решительно поцеловал оказавшееся поблизости плечо друга и выскользнул из-под одеяла в холод квартиры. В ванной было чуть потеплее, на раковине всё еще стояла чашка с остатками чая. Поперёк раковины небрежно валялись джинсы Дирка, из кармана торчал белый тюбик с нарисованным на нем зелёным деревом. В этом был весь Дирк: принести другу в ванную чашку чая, но на всякий случай захватить с собой смазку. Ну потому что всё взаимосвязано. Дирк Джентли. Неподражаемый Дирк. Его Дирк. Именно этот тюбик он вдруг достал из-за душевой шторки, когда Тодд шагнул к Дирку и прижался к нему сзади, упираясь торчащим членом куда-то в промежность и притягивая друга к себе за бёдра. Джентли открыл тюбик, взял руку Тодда и развернул её ладонью вверх, щедро выдавил на его пальцы прозрачный ароматный гель, стараясь, чтобы вода из душа его не смывала. Вряд ли можно было придумать более понятный намёк. А вот что было дальше, Тодд помнил с трудом. Вспоминая, он снова встал под душ, упираясь локтем в стену и лаская себя другой рукой, и зажмурившись, снова, как наяву, ощутил… Как шумела вода, и брызги отскакивали во все стороны от худой, напряжённой, выгнутой спины Дирка, которую Тодд гладил, и к которой склонялся время от времени, чтобы прижаться к ней носом и губами. Как Тодд стонал на каждом выдохе, потому что это было нестерпимо приятно, до звона в ушах, до искр в глазах. Как он замер на несколько секунд, надеясь, что это поможет ему продержаться чуть подольше, но Дирк простонал «Двигайся!», и Тодд больше не останавливался, и он не мог уже понять, сколько времени это продолжалось, но вряд ли долго, а скорее всего, совсем не долго, пока его не накрыл оглушительный, выворачивающий наизнанку оргазм. И по стону и дрожи Джентли Тодд понял, что ему всё же удалось каким-то чудом продолжать достаточно, чтобы другу тоже хватило. Следующее, что помнил Тодд — это как они обессиленно сидят рядом в ванне, всё ещё часто дыша и прислонившись плечами друг к другу. И Тодд чувствует себя совершенно счастливым, и искренне надеется, что Дирк тоже. А потом они снова целуются, медленно и нежно. Почему-то именно воспоминание об этих мягких расслабленных поцелуях наконец подстегнуло его ощущения настолько, что он снова кончил, по привычке сдерживая стон. Третий раз за 12 часов. Ощущая себя законченным диркоманьяком, Тодд ещё немного постоял под душем, выравнивая дыхание, прежде чем выключить воду. Большого полотенца, конечно же, не было — они с Дирком уволокли оба полотенца в спальню, когда пошли туда из ванной, чтобы полежать немного, да так и уснули. Так что Тодд кое-как вытерся маленьким полотенцем, и выскочил из тёплой ванной в холод квартиры. Не включая свет, нащупал в шкафу одежду, натянул футболку и трикотажные штаны, и поскорее забрался под одеяло к тёплому Дирку, прижимаясь к нему и надеясь теперь поспать до утра. Джентли вздохнул, потянулся и повернулся к Тодду, обнимая его. Запустил пальцы в волосы на затылке, сонно удивился: — Тодд, ты чего такой мокрый? — Бротцман решил, что глупо спорить с очевидным, так что ответил: — Потому что я был в душе? — И часто ты ходишь в душ среди ночи? — лениво спросил Дирк, сдвигаясь чуть пониже, чтобы потереться носом и губами о шею напарника. — Только если очень надо, — ответил Тодд, сдерживая смех и подставляя шею Дирку, и это было приятно и возбуждало, даже несмотря на то, что он только что… — Очень ранняя утренняя эрекция? — хмыкнул Дирк. Тодд красноречиво вздохнул, Джентли приподнялся на локте в попытке заглянуть другу в лицо. — Нет, серьёзно? — Да, серьёзно, — признался Тодд. Дирк снова лёг с ним рядом. — Но… ты же мог разбудить меня, — осторожно предложил он. — Я подумал… что это неправильно, — объяснил Тодд. — Ты имеешь в виду, что неправильно заниматься со мной сексом? — с неопределённой интонацией поинтересовался Дирк. Тодд возмущённо ахнул и нахмурился: — С ума сошёл? Заниматься с тобой сексом — это очень, очень правильно. Но будить тебя ночью для этого… — Тодд притянул Дирка к себе поближе. Джентли с некоторым облегчением в голосе спросил: — А мне тогда тоже тебя не будить? Ну, если я проснусь ночью и пойму, что я безумно тебя хочу, и до утра не доживу? — Тодд живо представил себе умирающего от возбуждения Дирка, и без малейших сомнений ответил: — Обязательно буди, я буду только рад! — Дирк фыркнул и сказал: — Ну вот и ты меня буди! — Тодд кивнул, не слишком уверенный в том, что это видно в темноте, но Дирк понял. — Значит, договорились. Тодд, слушай, я страшно голодный, а ты? Мы же вчера уснули, забыв поесть… — Мы вчера уснули, забыв вообще обо всём, — засмеялся Тодд, включая лампу над кроватью. — Пошли хоть сейчас поедим! Через несколько минут они сидели на кухне. Шумел нагревающийся чайник, Тодд нарезал хлеб и колбасу, а Джентли резал огурец тоненькими длинными овалами. Тодд решился задать вопрос: — Дирк… а ты гей? — Дирк взглянул на него, пожал плечами: — Думаю, что нет, — он принялся раскладывать кусочки колбасы на хлеб. — Но ведь у тебя уже… ты же раньше точно… — тема была слишком откровенной для Тодда, и он уже немного жалел, что начал этот разговор. Дирк пришёл на помощь: — Да, у меня был секс, не так уж мало, но и не вот чтобы много. И с мужчинами, и с женщинами. Ты об этом хотел узнать? Дирк смотрел на Тодда серьёзно, но не было похоже, что вопрос ему неприятен. — Значит, тебе нравятся и женщины, и мужчины? — решил окончательно выяснить Тодд. Детектив фыркнул: — Точнее было бы сказать, что мне иногда, и кстати, довольно редко, может кто-то понравиться, и в этом случае нет разницы, какого пола этот человек. Понимаешь? Тодд несколько секунд помолчал, осмысляя сказанное. Такая позиция позволяла заключить, что и сам Тодд не стал геем лишь потому, что у него был секс с Дирком. — Наверное, это тоже как-то называется, — наконец сказал он. — Наверное, — рассмеялся Джентли, — но какая разница, как это назвать? — Тодд согласно кивнул. Он уже заварил свежий чай, и теперь разливал его по чашкам. — Забавно, что для меня ты выглядел как человек, вообще не интересующийся сексом, — задумчиво сказал Тодд. — До сих пор не могу прийти в себя от того, насколько я был не прав, — Дирк встал из-за стола, дождался, пока Тодд отставит в сторону чайник, и обнял друга. — Может, дело в том, что секс меня действительно не очень-то интересует? — с улыбкой сказал Дирк тоном, который скорее опровергал смысл сказанного, чем подтверждал, особенно учитывая, как он вполне явно прижался к Тодду бёдрами. Тодд изумлённо поднял брови, дезориентированный противоречивыми сигналами. — У тебя безумно красивые глаза. Не в том смысле, что они безумные… хотя иногда и такое бывает, а в том, что такие красивые, что с ума сводят, — Дирк еще пару секунд смотрел в глаза Тодду, прежде чем продолжить. — Так вот, Тодд. Секс как таковой меня не интересует, да. А вот секс с тобой — очень даже! — и он быстро поцеловал Тодда в губы, а потом сел за стол, придвигая к себе чашку и хватая бутерброд. — И ты не представляешь себе, как я рад этому, — весело ответил Тодд, тоже уселся, отпил чай. Взял бутерброд с колбасой и огурцом сверху — все-таки он тоже порядком проголодался. Пару минут они молча ели и пили чай. Джентли вскочил со словами «Ой, у меня же…» и метнулся в прихожую, тут же вернувшись с начатой шоколадкой. Он положил её на стол, отломил себе кусочек. На обёртке был нарисован красный перец чили. — Шоколад с перцем? — недоверчиво спросил Тодд. — Ага. Отличное сочетание. Попробуй! — он подтолкнул шоколадку в направлении Тодда, но тот покачал головой. — Нет, вряд ли мне такая понравится, — Дирк хмыкнул, но настаивать не стал. Он подошёл к окну, понемногу откусывая шоколад. Прижался лбом к стеклу. — Там опять снегопад, — Тодд допил чай, поднялся, встал рядом с другом, обнимая его за талию. Джентли притянул его ближе к стеклу. — Смотри, под фонарём видно, как густо валит. Они вместе смотрели, как снег идет будто бы из фонаря. Тодд думал неспешно, что уличный фонарь сейчас словно такой снежный душ, и можно выйти из дома и встать под него, чтобы он осыпал снежинками. Снежинки в волосах Дирка, и его слова о том, что в нём тепла так много, что хватит на них обоих. Они на катке, держатся за руки и мчатся так, что ветер свистит в ушах. Они обнимаются, сидя на кровати Тодда, когда Дирк проснулся у него дома после Чёрного Крыла, и Тодду хочется плакать и смеяться одновременно. Потом он вспомнил прошлое лето, когда они искали Лидию Спринг и собирали по частям машину Спринга… И тот самый первый день, когда… когда… До чего же удивительно всё складывается во Вселенной. Бротцман мечтал больше не быть одиноким,мечтал выпутаться из собственного вранья, он мечтал, чтобы его жизнь изменилась. И он никогда бы не подумал, что всё это сбудется таким причудливым способом... Но сбылось, и да, вот же, вот Дирк: он стоит рядом, такой родной и теплый, стоит, обняв Тодда, и смотрит, как летят снежинки из-под фонаря. — Знаешь, Тодд, я ведь взрослел в Чёрном Крыле, без родителей, без каких-либо близких людей. Ну, то есть, обо мне заботились, конечно, и по-своему хорошо относились, но это не было ни близостью, ни привязанностью, — Тодд повернулся к Дирку, тот продолжал стоять, прижавшись лбом к стеклу, и когда он говорил, стекло напротив его губ чуть-чуть запотевало, но почти сразу прояснялось снова. — И когда я оттуда ушёл и стал как-то учиться жить самостоятельно, мне на какое-то время показалось, что секс — это противоположность одиночеству. А мне, знаешь, так не хотелось быть одиноким. И я думал, что раз меня хотят, значит, меня любят. А тогда я очень хотел, чтобы меня любили… — Джентли замолчал, грустно глядя в снежную пустоту, и Тодд разрывался между желанием сказать, что сильно любит Дирка и желанием услышать, что тот скажет дальше. Всё же он решил, что правильнее будет дослушать, так что просто обнял Дирка покрепче, чтобы подтвердить — сейчас-то он точно не одинок. — В течение нескольких лет я постепенно выяснил, что большинство людей устраивает просто секс, но он не имеет никакого отношения к тому, что нужно мне. Так я понял, что секс сам по себе меня не интересует. Еще я узнал, что бывает любовь без секса — это то, что большинство людей назовёт дружбой. Если ты немного знаком с математикой, то легко сделаешь вывод, что любовь — это дружба с сексом, — он наконец повернулся к Тодду и посмотрел ему в глаза. У Тодда бешено колотилось сердце, и пересохло во рту. Ему очень хотелось ещё раз обдумать слова друга, чтобы убедиться в том, что он верно их понял, но Джентли продолжал говорить. — Так что я совершенно легко обхожусь без секса, когда ни в кого не влюблён, могу немного мечтать о сексе, если влюблён без ответа, и, по всей видимости, Тодд, мне нужно довольно много секса, когда я влюблён и это взаимно, — он слегка, едва заметно улыбался, и смотрел на Тодда, чуть прищурившись. — Это вот сейчас было такое вот признание в любви, да? — недоверчиво спросил Тодд, потому что если рассуждать логически, то из всего, что сказал Джентли, вытекало именно это. Дирк фыркнул: — Да нет, конечно, Тодд! Где ты видел такие признания в любви? — Тодд молча смотрел на него, понимая, что он никогда не сможет постигнуть холистическую логику Дирка. Но тут Дирк взял его за обе руки, и продолжил серьезно. — Тодд. Я люблю тебя. И да, чтобы ты не сомневался — вот это уже признание в любви, да! — он выпустил ладони Тодда, шагнул к столу и отломил ещё кусочек шоколадки. Тодд понял, что ему снова хочется плакать и смеяться одновременно. — Кстати, я говорил, что мне безумно нравится секс с тобой? О, и насчёт шоколадки: бывают такие же, только с солью, но мне они нравятся меньше. Знаешь, я думаю, что если завтра мы с тобой сядем на первый попавшийся автобус и поедем незнамо куда, то Вселенная обязательно приведёт нас к… — Тодд наконец снова обрёл дар речи, шагнул к другу, останавливая его: — Дирк! Дирк, послушай… — тот засунул в рот кусок шоколадки, и жуя его, внимательно и слегка искоса смотрел на Тодда. — Я не знаю, с какого момента, но… Я люблю тебя, Дирк, и это уже давно, и… ну в общем, хочу, чтобы ты знал, что для меня это не просто секс, и… — Джентли не дал ему закончить, и его поцелуй был шоколадным с острым привкусом перца чили, и это было так невероятно приятно, что хотелось ещё и ещё. И когда они прервались, и Тодд с улыбкой открыл глаза, он сказал: — Слушай, а ты был прав насчёт шоколада, мне и правда понравилось, — и он отломил себе тоже кусочек шоколадки с перцем. — Ну конечно, — довольно хмыкнул Дирк, — не спеши отказываться, не попробовав. Многие вещи лучше выяснять эмпирически. Поверь, я знаю толк в экспериментах! — и он подмигнул Тодду. Они вернулись в спальню, ведь ещё была глубокая зимняя ночь. Им было тепло обниматься под большим космическим одеялом, они смеялись, целовались, болтали обо всякой ерунде и гладили друг друга, пока не заснули, так и не разомкнув объятия. И уже совсем проваливаясь в сон, Тодд ощущал легкий шоколадный привкус во рту и тёплое дыхание Джентли на своей щеке, и просил Вселенную лишь об одном: пусть у них с Дирком как можно дольше продлится время, когда всё хорошо.