Некрасивая изнанка

Моя первая цифра была — 13. Чертова дюжина. Не знаю, почему меня так взволновало тогда то, что я обратила на нее внимание. Может, уже тогда знала, что это — начало конца. Я сидела за своими учебниками, решая задачи и примеры по алгебре. Задачи мне давались неохотно, да и примеры я решала лениво, медленно. На улице стояла весна, хотелось пойти погреться под солнышком, подышать воздухом, хотелось уже каникул, а не математики и прочих уроков. На полях черновика я писала в столбик умножение крупных чисел, поленившись решать их в уме в тот раз. Примеры обычно давались мне неплохо, умножать крупные числа в уме было даже в удовольствие. Просто именно в тот день не было никакой охоты сидеть, окружив себя учебниками. Я отвлеклась на что-то, - уже и не помню, на что, - а когда снова посмотрела на свою тетрадку, то в замешательстве замерла, пялась на число. Это было крупное число из множества чисел, но именно пара из единицы и тройки привлекла мое особое внимание. Честно сказать, я даже не могу объяснить, что я тогда толком такого почувствовала, не в силах отвести глаз от злосчастных цифр. Думаю, если это, конечно, не шизофрения, кто-то другой меня поймет. Тогда я не придала этому значения. Ну, перезанималась, устала. Бывает. Когда я вернулась к занятиям, то меня уже не пугали никакие цифры и никак не выделялись среди прочих. Мало кто придавал значения своим первым цифрам, но это мне удалось узнать гораздо позже. Это не страшно. Ну, мне, по крайней мере. Ты не чувствуешь каких-то изменений, ничего необычного, на тебя не падают вдруг небеса и тебе не открывается какой-то истины, как и третьего глаза. Так что этому вы можете смело не верить, если услышите от кого-то шибко умного. Вопреки всеобщему мнению, ты продолжаешь жить обычной жизнью, делая повседневные дела. Учишься, работаешь, ходишь на свидания. Кто-то даже успевает завести семью. Это не страшно. Просто очень грустно понимать, что вскоре ничего этого уже не будет и ты не в силах ничего изменить. Двенадцатую цифру я совсем не помню. Она прошла как-то незаметно мимо меня. Я просто не придала значение увиденному. Может это был экзамен и у меня было полно других забот. Или это действительно было не столь важно, не знаю. В любом случае, следующую цифру, которую я заметила, была одиннадцать. Я ехала в автобусе, привалившись лбом к покрытому изморозью окну, досыпая в поездке жалкие минуты перед тем, как выйти и пойти учиться. Приоткрыв глаза, чтобы понять, где я, я в окно заметила рекламный стенд, из всего содержимого на нем успев заметить только одно-единственное. Число. А потом я закрыла глаза, засыпая дальше. Многие скажут: врешь. Но это правда. Эти цифры никак не запомнились мне, оставшись практически незамеченными. Так что, несмотря на то, что я четко помню тринадцатую цифру, можно сказать, что отсчет для меня начался в тот момент, когда я увидела на своем собственном циферблате десять. Я посмотрела на часы, чтобы понимать, который час, и у меня случилась едва ли не истерика, потому что, кроме десятки я больше не видела ничего, даже стрелок. Девятку я увидела уже на следующий день. На календаре у подруги. Девятое мая, этими девятками был увешан весь город, а внимание привлек настольный календарь с черной цифрой. Мне вдруг стало очень не по себе. Я не понимала, что происходит, почему вдруг для меня такое огромное значение стала иметь нумерация, и как вообще происходит выбор той конкретной цифры, что введет меня в состояние, близкое к панике. Знаете, самым странным было осознать, что, кроме тебя, никому нет дела до этих цифр. Они по-прежнему имели значение только для меня, пугая до дрожи. Я на полном серьезе начала подумывать, что у меня в голове не все в порядке. Искала в интернете симптомы разных психических расстройств. Не нашла ничего похожего, конечно, а обобщение симптомов можно было приписать не только мне, но и половине человечества. После того, как я увидела восьмерку телефонного номера, решила обратиться ко врачам. На мои пересказы о симптомах врач чуть ли пальцем у виска не крутил, вероятно, воздерживаясь только благодаря врачебной этике, но глядя красноречивее всяких слов и жестов. Мне даже неловко было обращаться за помощью. А что я могла сказать? Что обычные, в общем-то, цифры, которые я вижу каждый день сотнями, стали вдруг пугать меня? Психушкой дело не закончилось, к счастью, от меня отделались диагнозом: стресс. Типа из-за учебы и переживаний из-за экзаменов у меня легкая форма невроза. Или что-то типа того. Я никому не рассказывала об этом. Родителям я настолько не доверяла, как и многие дети. Друзьям сознаться в своей ущербности было стыдно. С собой же я договорилась, что не буду придавать этому так много значения, чтобы не думать слишком много. В телефоне больше не было безымянных номеров, чтобы не видеть восьмерку, к подруге я старалась не ходить девятого числа в гости, а часы убрала подальше, чтоб не видеть. Это действовало примерно года два и постепенно ощущения от вида цифр стали забываться, а ощущение ненормальности сглаживаться. Я стала спокойнее, можно сказать, что выдохнула и расслабилась, посмеиваясь над собой и пустых нервов. Радовалась, что меня отпустило. А потом была шесть. Сложно описать, что со мной было в тот момент. Семерку ведь я опять пропустила. Поэтому, завидев на праздничном торте сестры свечку в форме шестерки, я не сдержалась. Я так плакала, что мне пришлось вызывать скорую. Угомонилась я только после укола. Проспала почти сутки и встала, больше похожая на зомби, чем на человека. Перепуганные родители и сестра смотрели косо. Старшие еще пытались выяснить, что это со мной было, пытались отвести к специалистам. Только все это было без толку. Я знала, что мне не помогут. От моих отказов пытаться решить проблему родители сперва волновались, потом сердились. Закончилось все скандалом, после которого мы, хоть и жили в одной квартире, больше не разговаривали. И еще одной цифрой, которую не было сил встречать очередными бурными эмоциями, отмеченную тихими слезами в полотенце в ванной. Пятерка была на мамином баллончике с лаком. Родители так никогда и не поняли, что со мной произошло. А сестра стала меня побаиваться, так что и с ней отношения у нас разладились. Четверка появилась в моей жизни в тот момент, когда я нажимала на кнопку лифта нового дома, куда переехала от родителей жить. Это было полное отчаяние, потому что все то время, что я жила с родными, да и когда выбирала новое жилье, ничего нового не приходило в мою жизнь. Она уже стала даже налаживаться, и вот так, нажать на свой этаж и понять, что загоревшаяся оранжевой подсветкой цифра — та самая, было слишком. Руки опустились, так что в свой новый дом я входила в крайне расстроенных чувствах. Знаете, самое поганое — не понимать, что с тобой происходит, но знать, что что-то нехорошее есть внутри. Это что-то грызет тебя каждый день и ты не знаешь, как от этого избавиться. И никто не в силах тебе помочь, не понимает, что с тобой, просто потому, что твоим словам не верят. Смириться… Смириться можно только с тем, что ты понимаешь. Знаешь, как неотложный факт. А я знала лишь то, что в моей голове идет какой-то произвольный отсчет, непонятный для меня самой. Самым же жутким было осознание неизвестности. Что будет, когда отсчет закончится? Я не самоубийца, как, возможно, подумали многие. И не ненормальная, как показали горы тестов и время. Я не употребляла наркотики и никогда не допивалась до «зеленых чертей». Этот счет никак не влиял на мою жизнь, кроме непонятных предчувствий и опасений, но это не мешало мне жить дальше. Потому я продолжала учиться, а потом работать. Встречалась временами с друзьями, реже — с родителями. И никому не рассказывала, что у меня не все в порядке. Тройку я восприняла почти спокойно. Моя сестра ходила в третий класс и у нее было много учебников. На корешке одного из них было очередное мое число. Как и всегда: внезапное, вызывающее неприятное волнение, абсолютно непредсказуемое и непонятно как связанное со мной. Вечером, не удержавшись, я попробовала вновь отыскать ответы во всемирной паутине. Все же, с первого раза, как я увидела свое число, прошло несколько лет. Те, кто пытался хоть когда-нибудь найти в интернете какой-то ответ меня поймут. Тонны бесполезной информации, чуши и откровенного бреда, вылезающего то тут, то там, практически на каждом сайте. Пространные речи непонятного или бессмысленного содержания, которые нужны лишь самому автору статьи. И ни одного нужного ответа на так необходимый вопрос, который невозможно задать бесчувственной машине, которая его не поймет. «Что со мной происходит?» На форум я вышла поздней ночью, порядком уже устав от поисков, но упорно продолжая найти хоть что-то. Я не верила, что стала первооткрывателем в подобном сдвиге, - или что это было. Найденное обсуждение на каком-то забытом уже форуме удалось найти совершенно случайно. И, читая переписку, сперва я не поняла, что, наконец, отыскала то, что мне и было нужно. Просто на форуме, где люди проводили время, переписываясь ни о чем, всплыл вопрос, на который я долго смотрела, затаив дыхание. «Почему я веду обратный отсчет?» Это было сложно описать словами. Всего один вопрос, но такой, который несколько лет формировался в моей собственной голове. Но, кроме вопроса, этот ник больше ничего не писал, не описывал симптомы, да и вообще никак не объяснил свой вопрос, учитывая, что ранее обсуждалась совсем иная тема. Листая далее, я все больше сомневалась, что это то, что мне нужно. Ожидаемо, люди шутили над вопросом, описывали, как считают сами и прочее, не отвечая на такой странный вопрос. Автор сообщения хранил молчание и шутки постепенно переходили в уже другой диалог, пока кто-то не написал всего пару слов, которые, впрочем, можно было отнести к любому сообщению вообще. «Ты тоже?» Для меня такое сообщение осталось бы незамеченным, учитывая, что второй автор никак не выделял того, кому адресовал вопрос. Но, спустя еще десяток сообщений, он же написал, игнорируя подколки на свой счет: «У меня сейчас четырнадцать», - и этого было достаточно, чтобы ему ответил первый. «6». У меня ладони взмокли. Читать подколки раздражало, потому я стала целенаправленно листать, ища знакомый ник. На форуме народ сидел не часто, переписываясь временами. Но если уж сидел, до сообщений отправлял до фени, так что листать пришлось немало. Когда же удалось найти искомое, оторваться сил уже не было, а сонливость сняло, как рукой. «Я считаю с двадцати семи. Три года уже. А ты?» «Семь лет. У меня первым было 16. А у тебя?» «Я написал. Двадцать семь.» «Я подумал, тебе 27 лет» «Нет. Меньше. Не важно. А ты уже знаешь, что это?» «Если бы знал — не спрашивал. Думал, совсем уже крыша поехала. Никогда о таком не слышал.» «Я слышал. У меня знакомый упоминал, что считает.» «И что?» «Ничего. Я не спрашивал.» «Я как ты понял, что считаешь?» «Противно стало при мысли о двадцатисемилетнем возрасте.» «Аа. Ясно» «У тебя не так?» «Нет. Мне число 16 понравилось» «Не знаю. Я читал книгу, там герою как раз двадцать семь, и просто стало неприятно смотреть на это число.» «Ха. Я по телевизору увидел ограничение 16+. Мне число понравилось больше фильма.» «Ясно. Жаль.» Я разочарованно пролистала дальше, уже сильно сомневаясь в том, что это то, что я искала, когда очередной комментарий, содержащий скрины обоих ников о числах, написал: «2. И я считаю с семи лет.» Мурашки побежали по коже. Мне было семнадцать, когда я начала считать, и это было жутко. Представить, что с семи ведешь отсчет, фантазии и желания не хватало. Зато хватило подогреть интерес затихшей переписки. «Мы, наверное, про разный отсчет говорим» «Ошибаешься. У тебя просто число еще большое.» «6? Это не большое.» «И? Мое первое было 164. Так что я уже успела насчитаться по самое не хочу.» «Большое число. Долго считали?» «Полгода.» От ответа неизвестной, видимо, девушки, мне стало не по себе. Полгода на отсчет со ста шестидесяти четырех до двух в семилетнем возрасте. В то время как у меньших промежутков на это ушли годы. «Тебе семь?!» «Нет. Я досчиталась до 5 и зависла. Кстати, мне тоже цифра не понравилась. Мы умножение проходили и мне ее делить не понравилось на нечетное. «Мне не нравиться само число, а не цифра.» «А мне нравиться только те, которые в углу экрана телевизоров появляются» «Это не изменяет того, что мы все ведем обратный отсчет.» «А что будет, когда он закончится?» Ответ пришлось искать долго. Неизвестная не отвечала несколько дней. Мне самой было необходимо это знать, ведь я была ближе всего к двойке. Пока ясно было одно. У всех числа вызывали странные и абсолютно разные эмоции. Это были разного возраста люди, и число у каждого было свое. И, кажется, даже не сами цифры, даже слова с числом могли начать отсчет. Хотя оставалось неясным, как определить, что ты именно считаешь и почему. И зачем. И что будет после двух девочка, или кто она уже, не написала. «0 без палочки. Ничего плохого. Дойдешь до 2 — поймешь. Или раньше, кто знает. Жить это не мешает, вот и живи.» Листать и дальше смысла особого уже не было, поскольку никто из этой троицы уже больше не писал, а последняя запись датировалась тремя годами ранее. Много узнать не удалось, но это было хоть что-то. Откровения троицы высмеивали, считая глупым троллингом фриков. Тем, кто не считал в уме странные числа было не понять смысла этой переписки. Хотя еще одно сообщение всколыхнуло былые страхи. «У меня четверка и я всю жизнь считаю только ее. Из головы не выходит. Каждый день она. Везде и повсюду. Жду не дождусь, когда она закончится» После этого читать я больше не стала, решив, что буду продолжать жить, как и раньше. Ничего новые знания не могли изменить в моей жизни. Вряд ли кому-то было под силу что-то изменить и прекратить отсчет. Или отсрочить. До двойки я еще не досчиталась, чтобы что-то знать, о чем писала неизвестная. И не было гарантии, что узнаю. Я была в гостях у родителей, когда ко мне пришла 2. Сестра оставила тетрадь открытой на столе и двойку, выведенную красной пастой, было отчетливо видно. Еще со школы я не любила, когда на пол-тетради тебе выводят плохую отметку, а тут мне и вовсе стало худо. Еще и потому, что я начинала понимать, о чем говорила та писака. -Эй, не смотри! На голос сестры я отреагировала заторможено, все еще во власти новой для меня цифры. Смущение по поводу плохой отметки можно было понять, потому я отошла от стола, растерянно оглядываясь. Заметив это, или рассмотрев выражение моего лица, она вдруг нахмурилась. -Ты чего? -Нет, ничего… -Ты что, все еще считаешь? Удивление, которое я испытала, могло соперничать с волнением от вида новой цифры. Посмотрев на сестру, я словно впервые ее увидела. С тех пор, как я тогда испортила ей праздник, мы мало общались, если общались вообще. И о том, что для меня значат цифры, я никому не рассказывала. Даже родители не знали, что со мной тогда было, не то что она. Понимание поднималось откуда-то из глубины души, потому я и спросила: -А ты? Ответом мне было молчание и взгляд, сказавший куда больше слов. Не знаю почему, но я совсем не испугалась за нее. Да и за себя страшно не было, хотя спокойствия тоже не было. Было просто понимание, что от этого никуда не деться. Рано или поздно цифры нагонят тебя, где бы ты ни был. Отсчет закончится, и этому ничто не помешает. Я все еще не знаю, почему это происходит и как. По какому принципу люди определяют для себя числа, как и почему начинают считать, и все ли это делают, или кто-то так и не замечает ни одной из них. Я просто знаю, что это не повод прекращать все и ждать, пока отсчет закончится. На это могут уйти долгие годы. Я не знаю, сколько еще цифр у моей сестры. И рассказываю все это, чтобы следующий, кто начнет считать, не пугался так сильно. Когда приходит 2 — это не так страшно. И даже последняя цифра не так уж и плоха. Уж это я могу сказать со всей уверенностью, потому что вывожу ее прямо сейчас сама. 1.