Пусть я не разгадал чудес, Только знаю наверняка, У нее в душе — темный лес, У меня — лесная река.
Она стремительно скидывала с себя одежду: сначала на пол полетела светлая рубашка с гербом Гарварда, потом форменный джемпер, следом к ногам скользнула юбка. И лишь когда на ней остался крохотный чёрный клочок ткани, она остановилась. Застыла, вся напряглась, словно ожидая удара. — Джин… Что ты делаешь? — этот голос она никогда не спутает ни с каким другим, — что произошло? Чарльз Ксавье, возможно, впервые в жизни по-настоящему не понимал, что происходит. Когда девушка позвонила ему в будний день, он не удивился. После того, как она покинула школу, они поддерживали связь. Удивился мужчина, лишь когда она попросила приехать тоном не терпящим возражений. Все его существо рвалось найти её с помощью Церебро, но ничего не вышло. Ксавье так и не смог сосредоточиться, а машина выдавала размытое изображение чего-угодно, но только не его Джин. Так он и оказался здесь. Он старался не обращать внимания на наготу ученицы, всматриваясь в лицо искаженное гримасой боли, надеясь найти ответы без слов. Она вздрогнула, обхватила себя руками, немного прикрывая грудь. Чарльз дернулся. — Все настолько плохо, профессор? Вам неприятно видеть меня? В голосе слышны не выплаканные слёзы, Джин сильная, но и её силы почти на исходе. — Нет-нет! Что ты такое говоришь, девочка! — возмущенно-растеряно зашептал Чарльз в ответ. Впервые он позволил себе окинуть взглядом девичью фигурку, так откровенно демонстрируемую ему. Изящная шея, очерченные плечи, небольшая грудь, длинные ноги с развитыми бедрами, узкие щиколотки. Она была прекрасна. Настолько прекрасна, что это все было слишком, даже для него. Эту тайную, порочную страсть к своей ученице он задавил в себе много лет назад, не позволяя даже думать о ней в подобном ключе, а сейчас… Все как в зазеркалье. Нагая Алиса, а он совсем обезумевший Шляпник. Нет, что-то происходит, ужасное и непоправимое. Он не узнавал жизнерадостную солнечную девушку, которая столько лет согревала сердце Чарльза своим светом. Сейчас она была похожа на пепел, на тлеющий уголь… Тень. В дальнем углу комнаты он нашёл шкаф и, достав большой вязанный плед, вернулся к Джин. — Можно я укрою тебя? — произнёс Ксавье едва слышно. Она кивнула и опустилась перед ним на колени. Покорно, без возражений, подставляя плечи под мягкую ткань. Он увлёк её в сторону дивана и она последовала за ним, словно во сне. Теперь, когда тело девушки было согрето и он мог видеть отблески осмысленности в её взгляде, можно было поговорить. — Джин, дорогая, что случилось? — Профессор, можно я буду звать Вас по имени, как раньше? — её голос дрожал и прерывался, словно ей не хватало воздуха. Ксавье одобрительно кивнул. — Я не знаю, что со мной происходит. Я пустая… — зелёные глаза заблестели, но она не отвела взгляда. — Феникс проявляет новые полномочия о которых мы не знали? Если сущность Джин пыталась снова захватить её, тогда он оказался рядом, как раз во время, ещё можно что-то сделать. Он помнил период, когда альтер эго сжигало Грей изнутри, ломая душу и подчиняя тело. Но тогда она не позволяла себе сдаться, цеплялась всеми силами за краешек еще подвластного ей рассудка. — Нет же! Нет! Старый дурак! Это все я! — кричала девушка и теперь по-настоящему рыдала. Это было правильно. Так и должны делать девушки. Комментарий про старого дурака он пропустил мимо ушей, радуясь, что Джин начала открываться. Нелепые оскорбления в его адрес всегда были хорошим знаком, в пылу ссоры (только мисс Грей считала подобные беседы ссорой) она частенько выходила из себя подобным образом, что никогда не обижало Ксавье. Чарльз невольно улыбнулся воспоминаниям, отчего девушка вытаращилась на него так удивленно, словно впервые видела. Истерика стремительно сошла на нет, так же, как и началась. Девушка выглядела измотанной. — Не могу… Это просто ужасно. Простите, профессор, зря я это затеяла. Знала же, что не наберусь смелости. Простите… — на грани слышимости произнесла она, Ксавье почти не расслышал шепот, обращенный больше в пустоту, — просто если не Вам… то кому? — Если это так важно для тебя Джин, я могу посмотреть. Доверься мне. Чарльз Ксавье нежно дотронулся до висков. Джин инстинктивно потянулась к его ладони, подставляя щеку и висок с золотыми завитками под нехитрую ласку. Мужчина кончиками пальцев проследил изгиб тонкой шеи, и все же попытался сосредоточиться на разуме Джин.***
В комнате темно, свет едва просачивается сквозь плотную серую ткань, занавешивающую окна. Смятые простыни непонятно бурого цвета, на кровати горой навалены такие же одеяла странного цвета. Их столько, что он едва смог разглядеть изящную фигуру Джин, судя по всему, пытающуюся спрятаться в этом ворохе. На её щеках слёзы, она плачет почти беззвучно. Чарльз в порыве протянулся к ней, но ничего не произошло — это лишь воспоминание. Призрак минувших мгновений. За спиной послышались шаги и в комнату вошёл темноволосый парень в очках, одетый в боксеры, и державший в руках брюки и водолазку. Скотт Саммерс. Ксавье знал, что они с Джин пара. И теперь совсем не понимал, зачем ему видеть это воспоминания. — Я больше не могу так! Когда я втюрился в тебя, все то и дело говорили, что ты горячая штучка, а ты… Ледяная. С меня хватит. Я не могу трахать то, что даже не возбуждается. Говоря гнусности парень даже не удосужился взглянуть на Джин, методично продолжая одеваться. Словно это был вполне будничный, ничего не значащий разговор. Чарльз не успел посмотреть на Джин в одеялах, картинка стала размытой. Уже выныривая в реальность, Ксавье услышал звук закрывающейся двери.***
Чарльз не знал, как реагировать на это все. Внутри кипел гнев, хотелось врезать нахальному юнцу, просто кулаком, чтобы он навсегда забыл имя этой женщины. Только сейчас ничего не сделаешь. От бессилия он закрыл лицо ладонями и откинулся на спинку кресла. Возмущение, гнев, ярость пылали в разуме профессора с чудовищной силой, грозясь вырваться наружу. Но этого нельзя было позволить, сейчас дело не в нем, это не его боль. Джин. — Простите, но мне больше не кому рассказать. Простите… Не надо было. Простите, — она больше не плакала, её голос был сух и почти лишен эмоций. «Простите», как безумная повторяла она сухим безжизненным голосом, как эхо в пустоту. Будто и не было рядом ошарашенного Чарльза Ксавье, а лишь серые стены и бурые простыни. Мужчина несколько раз дотронулся до ее плеча, не увидев никакой реакции, он подвинулся ближе и с силой встряхнул свою ученицу. Реакции не последовало. Он с силой, но без давления, заставил девушку вытянуться на диване, сильнее укутав ее в плед. Казалось бы, банальная ситуация, вроде скандала между двумя юными любовниками, а на проверку — огромная трагедия одного человека. Не одного. Двух. Ксавье не был силен в любовных утешениях, раньше сам выступал источником душевных мук особо впечатлительных дамочек. Давно. В прошлом. А сейчас он был нужен Джин, как раньше. Она захотела видеть его, значит верила в то, что он способен помочь. Ксавье видел один выход — правда. Мужчина должен был ей рассказать о событиях, произошедших всего несколько лет назад, но казавшихся сейчас такими далекими. Чарльзу было страшно. За себя, за неё, за свой мир, который вот-вот рухнет. Она неотрывно смотрела ему в лицо, ожидая хоть какой-то реакции. Профессор сделал глубокий вдох и пересиливая себя, заговорил. — Джин, все что произошло с тобой… между тобой и Скоттом — это бывает. Когда партнеры не опытны, они ждут от другого того, что не могут дать сами. Не придавай словам мальчишки слишком много значения… Я не думаю, что он прав. В тебе очень много страсти и совсем нет холода… — мужчина улыбнулся в ответ на ошарашенный взгляд мисс Грей, — несколько лет назад, после Каира, тебе снились странные сны, помнишь? Девушка кивнула. Она собиралась что-то спросить, но собеседник опередил ее. — Я их видел. Сначала они исходили от тебя… потом я сам стал их инициатором. После его слов Джин густо покраснела и попыталась с головой спрятаться под плед. Он хорошо запомнил каждый из этих видений, еще долго они не давали ему спокойно существовать, когда Джин находилась рядом. Но ее первое появление он запомнил особенно…