Кинолог

Испанский я все же учить начала. На всякий случай. Да и интересное это было занятие. Вот вы знали, что перевернутый знак вопроса в начале испанского предложения - это не повод для бурной жестикуляции или обворожительной улыбки и плутовской, на которую способны только испанские мужчины, а всего лишь оповещение о том, что следующее предложение будет вопросительным? Нет, ну удобно же. Ну правда. Сразу знаешь, даже в незнакомом тексте, когда нужна вопросительная интонация. Впрочем, начало изучения испанского языка не стало самым важным событием моей жизни в тот период. Гораздо интереснее дело обстояло на личном фронте. Собственно, все начиналось довольно просто - мы занимались в одной группе. Изучали вместе магию южной Америки, если быть точнее. И я то ли как-то высказалась на паре, то ли что-то спросила. Уже и не помню, если честно. Интереснее было другое - через пару дней, когда мы с одной знакомой сидели у аудитории и говорили об изучаемом совместно испанском, передо мной вдруг возник ОН. Майк был высоким и темноволосым. Не многообещающие описание, да? Осталось ведь только добавить "среднего телосложения" и портрет процентов тридцати населения Земли готов. И да. В отличие от того же Регулуса Майк не был так уж дьявольски красив. Волосы не вились приятными кудрями, лицо не казалось кукольно-правильным. Отличительной чертой Майка были глаза. При общей смуглости внешности в глазах его можно было утонуть. Глубокий синий в центре становился почти зеленым к краям. Будто бы тропическое море. И я тонула. Сначала он предложил мне просто прогуляться в Центральном парке. Потом мы вместе рассматривали Китайский квартал. А потом я позвала его на свидание. Мы так замерзли, я предложила зайти к себе домой, попить чаю... Нет, правда, только чаю. А губы у него были горячие.

***

В Нью-Йорке в тот год быстро похолодало. Мы сидели на балконе, как в плохом фильме. Он обнимал меня сзади. Наклонив голову назад, чтобы видеть его, хоть и вверх тормашками, я проговорила лукаво: - Мне почти сорок, я старая больная женщина, что ты делаешь со мной, а, Майки? Он пододвинул меня поближе к себе и произнес в тон мне: - Это я что с тобой делаю? - поцеловав наконец развернувшуюся меня в лоб, он продолжил. - Это ты что со мной делаешь, бестия моя! Вина в моем бокале было не больше половины, но пьяной я себя не чувствовала - холодный ветерок с залива пронизывал плед буквально насквозь. И от этого только больше хотелось прижиматься к такому теплому Майку. Он же продолжил прерванное было на теплое молчание чтение: - "К черту отдых!" - произнес Майк фразу Джулии с запалом. У него вообще хорошо получалось читать. Уже за автора он продолжил. - "Джулия сбросила платье и белье, с размаху расшвыряла его по комнате. Затем, абсолютно голая, вскочила на кровать, постояла на ней минуту, как Венера, рожденная из пены, затем кинулась на постель и вытянулась в струнку." Он посмотрел на внимательно слушающую меня и будто желая, чтоб я повторила только что прочитанную сцену из книги, залез рукой под кофту. - "Что на вас нашло? - спросила Эви", - профессионализм Майка было видно еще и в том, что женские голоса в его исполнении не выглядели кривляньем, они звучали на редкость органично. Не зря он работал у себя в Марселе диктором на радио. Профессия накладывает отпечаток. - "- Мне хорошо", - за Джулию у него, конечно, получалось говорить лучше, - "- Ну, кабы я вела себя так, люди сказали бы, что я хватила лишку", - чем за эту бесталанную актриску, Эви. Убрав пальцы с моего бедра и получив при этом недовольное выражение моей моськи, он перехлестнул страницу и, усмехнувшись, а также вернув руку на место, он продолжил: - "Мисс Филиппе начала массировать Джулии ноги. Она терла ее несильно, чтобы дать отдых телу, а не утомить его. - Когда вы сейчас, как вихрь, ворвались в комнату, - сказала она, - я подумала, что вы помолодели на двадцать лет", - прочитав эту фразу, он тут же остановился и вновь повернул меня к себе. Книга была уже вновь отложена и мы сосредоточились на игре в гляделки. - Что? - на лице моем была хитрая улыбка. - Да думаю, что ты, хитрюга, как эта Джулия, притворяешься только, - ласково проговорил он, гладя мои волосы. - То есть ты думаешь, что внутри я восемнадцатилетняя дурочка? - с поддельной обидой проговорила я, складывая руки на груди. - Ну, на дурочку ты в любом случае не похожа, именно за логику и креативность я тебя и оценил ведь тогда, - теперь ему в волосы залезла уже я, приближаясь совсем уж вплотную и обнимая. - Но что тебе внутри не восемнадцать - тут уж не ври! А дальше он ничего говорить уже не мог. Нам было чем еще заняться.