Вирус

Солнце медленно опускалось за горизонт. Лучи с каждой минутой горели все ярче, окрашивая облака в рыжий цвет. Пахло свежестью и холодом. Никто не разговаривал. Чанёль прижимал к себе здоровой рукой Ерым. Девушка, на лице которой не было ни кровинки, иногда устало терла сухие глаза. Они постоянно были здесь. Каждый день с тех пор, как вернулся последний вертолет, приходили на берег и с бессмысленной надеждой смотрели на горизонт, но сегодняшний день был особенный. День последней надежды. Чон была выжата, но не смогла сомкнуть глаз этой ночью. Не смогла поверить. Прошло две недели. Чудо не происходило. Заживали раны. Вокруг периодически начинался слышать смех, но Ерым разрывало изнутри. Разрывало так сильно, что девушка не могла даже на секундочку порадоваться скорому отъезду в Китай. Тому, что все кончится. С известием о смерти Ри Тэ она не могла понять, зачем и как ей дальше жить. Чоноп сидел чуть поодаль ото всех. Его взгляд был абсолютно отрешен. С лица почти сошли синяки, оставленные спятившим Намджуном, когда тот узнал о гибели сестры. Рука висела на бондаже, и невозможно было понять, о чем думает парень. Казалось, за эти две недели он стал тенью, и теперь совсем не походил на живого человека. Каждую минуту все, о чем он думал, все что стояло у него перед глазами — испуганное лицо Ри Тэ. Испуганное, но не лишенное надежды. Она умоляла его спасти её, она висела над пропастью, но до последнего верила ему. Даже когда ее рука соскользнула, даже когда опоры больше не было, Чоноп видел это удивление в ее глазах. Этот вопрос и недоумение, почему он не оправдал ее веры. Почему он ее не спас? Прежде никогда, никогда парень не испытывал ничего подобного. Когда тело Ри врезалось в толстое стекло, расколов его на сотни осколков, точно так же раскололась его душа. Он потерял сознание в тот же момент, и пусть кто-то другой скажет, что от боли, но Чоноп знал, что от ужаса. Вот так и он оказался слабаком, хотя прежде не считал себя таковым. смутно помнил окончание того дня. Потом ему рассказали, что от зараженных его спас подоспевший Чонгук, что за ними прилетел вертолет, что всех вывезли с города. Всех? Всех? А она лежит там сейчас в осколках, будто сломанная кукла. Ей же, наверняка, холодно. Ей же больно… Мун понимал, что сходит с ума. Он не сделал ни одного движения, когда узнавший о смерти сестры Намджун набросился на него. Брат Ри плакал навзрыд, избивая парня. Кричал, что это он во всем виноват, кричал, что это он должен был умереть вместо Ри Тэ. Чоноп не защищался, позволяя себя избивать. Он был согласен с каждым словом третьекурсника, и был готов к тому, что тот убьет его прямо сейчас. Но только Джуна, к великому сожалению парня, оттащили. С тех пор Ким больше не набрасывался на Чонопа. Он вообще больше ничего не говорил. Ен Хва пыталась хоть как-то разговорить парня, пыталась хоть что-то сделать, что вытянуть из него хотя бы слово, но тот продолжал молчать. Продолжал бездумно смотреть вперед, точь-в-точь, как Чоноп. Эти двое потеряли самого ценного человека в их жизни. Эти двое не понимали, как теперь жить дальше и нужно ли вообще жить. Ен Хва старалась надеяться, что она сможет вытянуть Намджуна из болота, когда они прилетят в Китай. Сможет хоть как-то повлиять на его дальнейшую судьбу. Они никогда не станут прежними, да и никто больше не станет, но у Намджуна все еще есть она. Есть Чанель, Ерым, остальные ребята, которые не позволят ему опуститься на дно, которые будут рядом, даже если Ким будет кричать, чтобы они убрались вон. Даже если он не захочет больше жить, они не оставят его. А вот с Чонопом все было по-другому. Ен Хва исподтишка наблюдала за Муном все это время в страхе, что парень попытается что-то сделать с собой. Она заметила, что не одна делает это, но Чоноп не подпускал к себе никого. Он отличался от них. Они понимали, что даже если захотят помочь, то даже силой не заставят парня принять их помощь. Они все ценили его, верили ему. Они все полюбили его за это время как близкого друга. Как члена их семьи. И они знали, что в смерти Ри не было его вины. Даже Намджун это знал — та драка первая реакция на трагическое известие, если бы не она, Джун бы просто сошел с ума в то же мгновение. Ен Хва знала точно — Чонопа в смерти Ри Тэ никто не винил. Никто, кроме его самого. Ерым подошла как-то к Сон и тихо спросила: «Как мы можем ему помочь? Он же уйдет, когда мы прилетим в Китай! Я не хочу, чтобы он уходил!». И Ен Хва тоже не хотела, но сделать они ничего не могли. Небо ярко горело. Солнечный диск уже коснулся своим краем горизонта, отражаясь в спокойной холодной воде. Умиротворенная природа слишком сильно отличалась от бурь, что бушевали в душах сидевших на берегу ребят. Они прощались. Прощались со всеми, кто так и не смог дойти вместе с ними до этого места. У них не осталось никого кроме друг друга, и завтра их ждало начало новой жизни. Ждало, но не радовало. Завтра полуостров разбомбят. Не останется никого, и страна, которая была их домом — перестанет существовать. Станет одичалым и заброшенным местом трагедии. А им придется создавать себе новый дом, и этот закат — последний закат в Корее, который им суждено увидеть. Солнце, наконец, скрылось, оставив после себя лишь сумеречный свет и слезы в глазах наблюдавших за ним людей. — Самолет рано утром, — тихо проговорил Лэй, поднимаясь с холодных камней. — Нужно выспаться. Завтра… тяжелый день. Он говорил правильные вещи, но хотелось прижаться к камням и спать прямо здесь. Хотя бы еще несколько часов посидеть на земле, на которую они больше никогда не ступят. Хотелось навсегда сохранить в сердце воспоминание о ней, но в то же время, смертельно хотелось уйти отсюда. Уйти на базу и спрятаться под теплым одеялом, забывшись во сне от нестерпимой боли, что сдавливала грудь. Медленно. Один за другим они начали подниматься. Стемнело. Понемногу они уходили в сторону базы и лишь Чоноп никуда не спешил. Он застыл камнем и ни разу не пошевелился за те пару часов, что они сидели здесь. Ерым с Чанелем уходили с берега едва не последними. Девушка, наконец, решилась, коротко поцеловала своего парня в щеку и сжала кулаки. — Ты же не уйдешь? Чоноп не пошевелился. Казалось, он и не понял, что к нему кто-то подошел. — Чоноп, — девушка тяжело дышала, зло стирая с лица слезы рукавом куртки. — Пообещай, что не уйдешь от нас! Парень не отвечал. Может, не слушал. А может, только делал вид. Ерым тяжело выдохнула и резко стукнула его по плечу, заставляя наконец отреагировать. Парень медленно поднял взгляд на девушку, и та вздрогнула, поражаясь его пустоте. Внутри Муна больше ничего не осталось. Ерым едва сдержалась, чтобы не разреветься в голос. Она схватила Чонопа за ледяную руку и крепко сжала ее в своих ладонях. — Чоноп, пожалуйста. — взмолилась она. — Ты нам очень дорог! И тогда парень впервые отреагировал. Отвел глаза и безразлично усмехнулся. И в этом напускном безразличии было столько случайно вырвавшейся наружу боли и отчаяния, что Чон не выдержала. Заплакала и обхватила Чонопа за шею, крепко стискивая в объятьях. — Ты ни в чем не виноват, — захлебывалась она, чувствуя, как друг обнимает ее в ответ и утыкается носом в капюшон, чтобы не было заметно проступивших на лице чувств. — Слышишь? Ты ни в чем не виноват. — Я не смог ее уберечь, — едва слышно отозвался он, заставляя рыжую содрогнуться в новом приступе рыданий. — Ты смог, — плакала она, — ты смог. Ты столько раз спасал ее. Спасал нас. Ты столько сделал для всех нас. Для неё. — Тогда почему она не здесь? — и столько горечи в голосе. Ерым впервые за это время поняла, что парень их ровесник. Они так привыкли воспринимать его более взрослым. Более зрелым, тем, кто всегда знает, что делать. А он же обычный парень. Такой же как они. Она крепче обняла Муна и почувствовала, как он дрожит. — Она все равно будет с нами всегда. Слышишь меня? Слышишь? Прошу тебя, не уходи от нас! Мы не можем потерять и тебя! Парень сделал глубокий вздох, собираясь с силами и отстранился. Посмотрел в заплаканные глаза девушки и едва заметно горько улыбнулся. — Спасибо тебе. Это было последним, что он сказал Ерым прежде, чем отпустить ее руку, встать и отправиться прочь. Привычная поза. Руки в карманах, чуть ссутуленная спина, накинутый на плечи капюшон. Такой же, как всегда. — С ним все будет хорошо, — Чанель, что терпеливо ждал свою девушку все это время, подошел к ней и скрыл в своих объятиях. Чон дрожала в истерике. — Слышишь меня? Он не пропадет! Ерым тоже хотелось в это верить. Но потухший взгляд друга убивал ее веру. Завтра они улетят. Завтра ад останется за их спинами, но к раю они не приблизятся ни на шаг… *** — Их больше нет. Они оказались слабее тебя и не выдержали наших исследований. Ри не сразу поверила словам ученого, привычного берущего кровь из ее вены. Кажется, прошло несколько минут, прежде чем до ее разума дошел смысл сказанного. Она не помнила, ни как схватила шприц, ни как с животным криком замахнулась, даже не надеясь на результат. И совершенно не помнила, что случайно попала в цель, распарывая сонную артерию расширившего от неожиданности глаза ученого. Кажется, она даже нанесла еще несколько ударов, продолжая дико кричать. В почти не соображающем мозге на миллисекунду появилась мысль, что сейчас ее убьют. Тело инстинктивно сжалось, представляя, как пуля и, скорее всего, даже не одна, встретиться с ее телом. Но, почему-то ничего не произошло. Ким истерически визжала, долбясь в дверь испачканными в крови ученого кулаками, но ей не открывали. Не открывали несколько минут, которые казались вечностью. Доктор уже не хрипел, закатив глаза, лишь иногда продолжая содрогаться в предсмертных судорогах. А она все кричала, даже тогда, когда тяжелая дверь, наконец, открылась с отвратительным скрипом, и кто-то резко перехватил ее руки, выбивая окровавленный шприц со сломанной иглой. Ким вырывалась, не понимая, что хочет склонившийся над ней высокий человек в военной форме. Не понимала, что он говорит ей, пытаясь привести в чувство сильными пощечинами. Она вообще ничего не понимала, словно сойдя с ума. В голове была только одна мысль. Их больше нет. Ее друзей убили. Ее любимого человека убили. Убили всех. Тогда лучше бы и не спасали! Лучше бы не собирали ее по кусочкам! Военный, кажется, понимал, что ничего добиться от бьющейся в истерике девушки он не сможет. Времени было мало, и как только напарник обнаружит его пропажу и зайдет в комнату слежения, где сейчас были одни трупы, он мгновенно все поймет. Грубо схватив вырывающуюся пленницу за руку, он тащил ее по коридорам к выходу, мысленно молясь, чтобы остальные спохватились как можно позже. И им повезло. Вой сирены застал их уже на выходе из лаборатории. — Беги! — заорал военный, подталкивая девушку в сторону леса за воротами и хватаясь за автомат. Ри Тэ побежала. Побежала вперед, даже не спросив имени своего спасителя. Она не знала, зачем он это делает, и теперь никогда не узнает. По лицу уже хлестали ветки лесных посадок, когда пуля напарника насквозь пронзила лоб даже не успевшего закричать мужчины, фактически подарившего жизнь той, что так напоминала ему его собственную погибшую от лап этих тварей, именующих себя «великими учеными», дочь. А она все бежала. Бежала и думала лишь о том, что их больше нет. Ее близких больше нет. Она осталась совсем одна. Она попрощалась с жизнью еще тогда, когда выскользнула из руки Чонопа. Она уже знала, что умрет, но даже тогда не чувствовала себя настолько одинокой. Одичалой. Даже когда разбила своим телом стеклянный куб и рухнула в мутную вонючую воду бассейна. Даже тогда, когда все тело пронзила боль от впившихся в кожу осколков, а в легкие хлынула вода, даже тогда перед глазами стояло лицо Чонопа. Она верила, что он спасется. Она сжимала в руке его часы и была уверена, что он сможет постоять за себя. Что он будет жить. Когда ее выловили из того треклятого бассейна, то сразу увезли в лабораторию. Обезболили раны, зашили разрывы, бинтовали вывернутые руки. Она долго не приходила в себя, а когда пришла сказали, что поймали ее друзей. В душе теплилась надежда. Она каждый раз спрашивала, где они. — Они не выдержали, — фраза глухим гулом по-прежнему разносилась в ушах. Темнота со всех сторон тянула к беглянке свои липкие грязные лапы. Девушка выла в голос, совершенно не отдавая себе отчета, что этим выдает свое местонахождение. Да и какая ей теперь вообще разница? Она одна осталась. Совершенно одна. Самые близкие люди, ради которых стоило хоть как-то цепляться за подобие жизни, теперь мертвы. Так стоит ли вообще шевелиться и что-то делать? Может, проще упасть на землю и умереть? Но она все равно бежала. Бежала, а усыпанная ветками, камнями и прочим мусором земля безжалостно терзала ее голые ступни. Сколько прошло времени, прежде чем силы окончательно оставили ее, Ри не знала. Просто в какой-то момент жалкие крохи чудом оставшейся внутри энергии, кончились. Мышцы будто разом разучились функционировать, и девушка сломанной куклой повалилась на землю. Звезды. Надо же, как давно она не видела звезды. Всю жизнь жила в большом городе, где их не видно. А тут вдруг звезды. Смотрят на неё и подмигивают. Издеваются. — За что? — по пересохшим губам потекла струйка крови. То ли прокусила, то ли трещины лопнули. Черт его поймёт. — Боже, за что ты так с нами? Молчание в ответ. Да и кто ей ответит. Пустота вокруг. Мёртвое всё. Только эти звезды чёртовы издеваются. — За что?! — завизжала она, пальцами сгребая в кулак землю. — Да за что?! Что мы сделали не так?! Что я сделала не так?! Она кричала. Кричала, пока не осип голос. Кричала, проклиная все вокруг. Металась по земле, не замечая боли. Потом затихла. Уставилась куда в даль, подтянув к груди колени. Голоса нет. Сил нет. Мыслей тоже больше нет. Она ещё дышит, но выгорела изнутри. Живой труп. Пустая оболочка. Глаза закрылись, но она даже не заметила. Какая разница? Всё равно только темнота вокруг. Всё равно она одна. Всё равно за ней уже наблюдает, печально усмехаясь, Смерть. Она столько раз приходила за ней, но всё время что-то мешало. Теперь они точно уйдут вместе. На этот раз, навсегда… Но девушка ошиблась, за ней наблюдала не Смерть. За ней наблюдала Судьба. Стояла и смотрела, как сломленный ребенок корчится на песке, и гложет ее не боль от многочисленных ран, а боль, разрывающая сердце. Столько всего пережила эта хрупкая девушка, столько выпало на ее долю. За что? Она заслужила немного удачи. Хотя бы немного. Фары лодки с военными, что последний раз прибилась к берегу Пусана, чтобы сделать бессмысленный последний обход, лишь чудом осветили сжавшуюся тонкую фигурку на земле. Лишь чудом один из солдат заметил ее, лишь чудом не перепутал с корягой или мертвым животным. Все это произошло лишь чудом. Но они все это чудо заслужили…