Vengeance is a beautiful thing

      Виктория смотрела в массивное зеркало и совсем не узнавала в отражении саму себя. Когда она стала такой жалкой? Когда позволила посторонним людям увидеть отблеск слёз в обычно холодных и равнодушных карих глазах?       Всегда повторяла себе, что нужно держать марку, встречать очередное испытание притворной улыбкой и ледяной ненавистью в сердце, что в конце концов позволит ей учинить должную расправу. А расправлялась она быстро и жестоко, уничтожая с корнем возникшую досадную проблему. Вот только, увы, Конрада из своей жизни выжечь она уже оказалась не в силах. Слишком много лет прожито вместе. Слишком многое осталось за плечами на их общем тернистом пути, что привел их к такой жизни, благодаря единению. О любви после стольких лет брака говорить попросту глупо. Собственно, она никогда её особо и не требовала. А вот уважение… что ж, уважение, как она наивно полагала, держало их вместе, словно единую команду — семью.       Неспешные шаги раздались за спиной, а их обладатель размеренно приближался всё ближе и ближе. Виктории не нужно было даже оборачиваться, чтобы распознать их владельца. Хорошо успела изучить своего мужа, который всё же преподнёс ей сегодня гадкий сюрприз, оказавшись любовником её лучшей подруги. Они держали её всё это время за наивную идиотку, а Лидия… Лидия нагло пользовалась теми тёплыми чувствами, которые она к ней питала, вопреки своему жёсткому характеру и недоверчивой натуре. В конце концов, и с ней они многое прошли. Возможно, это и ввело Грейсон в заблуждение, вонзившее в итоге острый клинок ей в спину.       — Виктория…       — Я хочу знать всё о той девушке, с которой наш сын провёл весь этот день, — резко перебила его она, поворачиваясь к нему лицом и умело вновь надевая маску строгой леди, которую ничем не проймёшь. — Эмили Торн вызывает у меня необъяснимое чувство опасения.       Носить маски стало привычным делом. Возможно, разве что за это и можно сказать матери спасибо. Именно её поведение выковало в ней ту непоколебимость духа и стальные нервы, что помогли пережить все неприятные подарки судьбы и добиться всего, что у неё сейчас есть.       — Виктория, я бы… — вновь попытался заговорить Конрад, но она и на этот раз его перебила, выставив предупреждающе ладонь чуть вперёд, призывая тем самым к молчанию.       — Я не хочу обсуждать вас с Лидией, — оправдания её никогда не интересовали, ведь не содержалось в них ни грамма смысла, — Ты мог выбрать кого угодно, но… — Виктория на миг замолчала, чтобы не дать голосу постыдно дрогнуть от тех чувств, что всё ещё полыхали буйным пламенем внутри, — Ты знаешь, что я давно уже смирилась с невозможностью мужчин удержаться от измен. Но о чем мы говорили, Конрад? Ты помнишь? — вопросительно вздёрнув бровь, она едва заметно нахмурилась, делая невольно тонкие морщины вокруг пухлых губ ещё более заметными.       — Уважение, — коротко ответил он, подтвердив слова утвердительным кивком.       — Именно, — уголки её губ дрогнули в натянутой улыбке, не затронувшей и вовсе карих глаз, — Уважение, Конрад. Если ты хочешь развлечься, то делай это так, чтобы я ничего не узнала. И не смей больше встречаться с ней, — на последних словах в голосе проскользнули стальные нотки, ясно давшие понять её настрой, — Не смей, иначе я уничтожу не только её. Ты меня понял?       — Ты и так выставила её из города, — усмехнулся он, отводя от жены взгляд, — Месть свершилась.       — О, поверь, — протянула звуки она небрежно, подкрепив это жёсткой усмешкой, — Если бы я хотела мести, я бы лишила её всех денег и выкинула жить в самые неблагополучные районы Бруклина, Конрад. Но подруги ведь так не поступают, да? — голос её стал вмиг невероятно мягким, с тягучим и плавным тембром, впрочем, вынуждающим насторожиться куда сильнее, чем злобный крик.       Конрад потупил виновато взгляд в ответ на это, засунув в нервном жесте руки в карманы светлых классических брюк, и сделал глубокий вдох, понимая, что эту ошибку она ему никогда не сможет простить. Как и множество других, составленных мысленно в невероятно длинный список его грехов. Впрочем, у него на неё тоже имелся список. За эти годы произошло слишком много ошибок и боли, но клятву данную друг другу он помнил. Он знал досконально её характер и невольно восхищался её умом и жестокостью. И становиться её врагом уж точно не желал, ведь это чревато поражением.       — Эмили Торн, — вновь повторила она, повернувшись лицом к зеркалу и медленными движениями тонких аристократических пальцев принялась поправлять густые пряди тёмных волос, завитых в изящные крупные локоны, и тем самым она поставила окончательную точку в этой постыдной истории. — Что ты думаешь о ней?       В браке с Конрадом приходилось забывать о собственной гордости, наступая самой себе на горло временами, потому что не собиралась допускать ошибки предыдущей миссис Грейсон, изрядно спивающейся после потери подобной жизни. Про гордость надо уметь порой забывать, чтобы оставаться королевой Викторией — повода для зависти и безмолвного восхищения остальных. Быть гордой, но бедной — уж точно не для неё. Не для этого она так рьяно карабкалась наверх.       — Не знаю, — пожал плечами медленно он, на миг призадумавшись, — Милая девушка. Образованная и хорошо воспитанная.       — Я поручу Фрэнку заняться ею, — поставила его перед фактом она, не вызвав и грамма удивления этим, привычным для неё, поступком.       — Как хочешь, — согласился поспешно он, отлично зная подозрительность своей жены, равно как и невероятное чутьё, что не раз спасало его от проблем, — Виктория, — нерешительно обратился к ней всё же Конрад, шагнув чуть ближе и встретившись с её вопросительным взглядом в зеркале, обрамлённом золотистой рамой, — Прости. Я правда ценю то, что ты все эти годы со мной. Именно ты сделала меня истинным Грейсоном, и продолжаешь это делать до сих пор.       Она заторможено кивнула, в знак принятия этих скудных извинений, а затем вновь отвела взгляд от его глаз и небрежным жестом ладони указала ему на дверь из гардеробной. Да, в их отношениях давно нет той любви, что когда-то заставила его развестись с женой и выбрать юную, местами наивную Викторию Харпер. Но за плечами долгие годы, полные самых разнообразных эмоций, и отказаться от них попросту уже невозможно. Они стали её весьма значимой частью. У них двое прекрасных детей и громкая фамилия Грейсон, которую она вовсе не намерена терять, руша тем самым свою кропотливо построенную жизнь. Но вместе с тем, она знала, что у них всё ещё есть в сердцах отголоски былых тёплых чувств, вынуждающих бороться друг за друга и ставить превыше всяких побочных привязанностей. В конце концов, они семья.