Orange lily

Чуя проклял тот день, когда ушёл Дазай. И отметил эту дату чёрным цветом. Ведь тогда он потерял не только напарника, друга, единственного человека, которому он мог доверить свою жизнь, но и свою оранжевую лилию. Накахара осознал, какой он безответственный человек. Он даже не помнит, зачем притащил в свою машину тот проклятый цветок! И почему именно в тот день, когда её взорвали. Прямо после ухода Осаму. Рыжеволосый мафиози всегда понимал, что на растения членов Портовой мафии будут покушения, ведь, как-никак, а эти цветы стали частью человека. А если отрубить человеку ногу, он останется инвалидом. В случае с цветками абсолютно тоже самое. Но Чуя не мог предполагать, что даже и со своей опасной профессией он потеряет лилию так быстро. Так легко. Это было безумием, дикостью, такая мысль не могла уложиться в мыслях парня. Как и уход его партнёра. Мог бы Чуя сказать, что Дазай его друг? Накахара не уверен. С одной стороны он понимает, что они — напарники, которые могли бы доверить свою жизнь друг другу. Они спасали свои задницы, в, казалось бы, безвыходной ситуации. Могли пойти в любой бар и выпить виски, хотя при этом Чуя больше любил вино. Тогда у них развязывались языки и находились общие темы для разговора — как-то раз «шляпофил» даже поддержал идею с суицидом Осаму. Опомнившись, Чуя думал, что шатен забыл про его слова. А Дазай искал лишь повод, чтобы напомнить об этом глупом случае. Что естественно, Накахару раздражали его попытки самоубийства прямо посреди разговора, но больше всего бесило то, что горе-суицидник никогда за себя не платил. А вот с другой стороны… Быть Дазаю другом Чуи — слишком много чести, как считал второй. И изредка мысленно обзывал себя «глупым и упрямым мальчишкой», что было удивительно для рыжеволосого юноши. Уж вслух бы он никогда этого не признал. Мафиози продолжал уничтожать запасы своего вина, пытаясь убедить себя в том, что пьёт не из-за Дазая, а за свою потерянную лилию. Именно тогда Чуя отчётливо понял, что такое заблуждаться. Отчёты. Бумажная работа. Тонкие края листов в который раз задевают кожу перчаток — и, кажется, если бы их не было, все пальцы были в маленьких разрезах. Накахара Чуя никогда не любил письменную работу. Он был почти самым сильным бойцом Портовой мафии, а на самом деле большую часть времени проводил за столом, отчего всегда неприятно затекали ноги. В этот раз всё иначе. Чуя вернулся со стычки на западе и сразу сел за отчёты и документы, и ему в один момент подумалось, что сейчас самое время немного передохнуть. Уже понадеявшись на тишину и спокойствие кабинета, где единственные звуки — это ручка и шуршание бумаги, в кабинет залетает Акутагава Рюноске. Залетает, конечно, громко сказано, но рыжеволосый посчитал именно так и раздраженно оглядел вошедшего. Всё то же чёрное пальто, бледное лицо и пугающе худое тело. И холодный взгляд серых глаз, которых пугается почти вся часть людей при встречи с Рюноске. Жаль, но почти никто после этого не выживал. …но какая же это ирония. Чуе всё-равно. Абсолютно наплевать, пока дело не касается его. — Чего ещё, Рюноске? Я занят… — протянул мафиози, нацеливаясь на бумаги и надеясь, что этот «зелёный юнец» побыстрее уйдёт из его кабинета. Чувствовать его взгляд на себе — не из самых приятных ощущений. — Босс просил передать, что, — Акутагава на секунду замолчал, будто бы оттягивая время или обдумывая свои следующие слова. Это хватило Накахаре для того, чтобы обратно повернуть голову в говорящему. — Мафия схватила Осаму Дазая. У Чуи, в буквальном смысле, округлились глаза. Рыжеволосый юноша от переизбытка эмоций вскочил со стула, который откатился где-то на полметра, а сам в удивлении посмотрел на обладателя Расёмона. — Что?! Дверь захлопнулась также быстро, как и открылась. Лишь в последние секунды мелькнул кончик чёрного плаща, а после в кабинете вновь воцарилась тишина. Абсолютная, ничем не нарушаемая. И лишь через несколько мгновений Чуя ударил кулаком стол, оседая на деревянный стул. Был ли рад предстоящей встрече Накахара Чуя? Чего таить, он и сам не знал этого. Он был в полном замешательстве — мафия поймала Дазая. Эти три слова никак не могли уложиться логичной цепочкой в голове юноши, отчего он шёл в раздумьях и даже не обращал своё внимание на некоторые презрительные взгляды. Чуя к ним привык. Мафия — не столь солнечное место, в котором каждый бы хотел работать. «Хочешь жить — умей вертеться» и «Выживают сильнейшие» — основные девизы тех, кто находится в этой организации. Но по крайней мере есть один человек, который считает всю мафию семьёй — Элиза. Слухи разлетаются быстро. Накахара и сам толком ничего не понял, но уже при выходе на работу ловил на себе разные взгляды: от презирающих до сожалеющих. Эти люди знали, что он потерял свой цветок. А человек без растения — всё-равно, что изгои. Те, которых никогда больше не примут за настоящую личность. Как иногда думал Чуя, это абсолютный абсурд. Парень добрался до этого места. Мрачного и зловещего, от него так и исходила темная аура. Его напарник опустил голову, и поэтому не сразу заметил рыжеволосого мафиози. Накахара на несколько секунд задержал взгляд на окровавленных стенах, обшарпанной лестнице и самом Осаму, примечая его новый плащ. …Чуя мысленно чертыхался и придумывал такие трёхэтажные конструкции из мата, что этому словарному запасу можно было только удивиться. Юношу очень не вовремя застал дождь, а неприятные капли падали на его шляпу и одежду, вызывая жуткий дискомфорт. Казалось бы, утром было солнечно и тепло, а как день — хорошие такие осадки, да и тёмные тучи пока не собирались сходить на «нет». Накахара быстрым шагом продвигался по улице, то и дело наступая на одну из луж, вызывая огромное количество брызг. Его обувь и штаны были полностью в уличной грязи, и Чуя не без боли и сожаления смотрел на это. По дороге ему встречалось довольно мало людей для такой погоды — да и какой нормальный человек выскочит на улицу под дождь? И, видимо, Чуя совсем потерял разум. Парень придерживал шляпу, попутно продвигаясь вперёд и старался не ловить капли лицом и глазами, как перед ним резко открылась дверь. Он даже и не заметил, как близко придвинулся к зданиям. Мафиози чуть притормозил и раздраженно, с нотками ненависти посмотрел на того, кто решил выйти в такую ужасную погоду. Дверь тут же закрылась, а его взгляду представился высокий, по мнению Накахары, парень в бежевом плаще, который чуть ли не бегом направлялся в ближайший переулок. Перед тем, как завернуть в него, Чуя приметил столь ненавистные ему каштановые, прилипшие к шее человека пряди. Капли стекали по шляпе, пока рыжеволосый юноша просто стоял на месте, хотя проходу ничего уже и не мешало. Чуя не хотел даже слышать или видеть Дазая. Но всё-равно быстрым шагом направился в тот же переулок. Зайдя в него, он не увидел ничего, что могло бы указать на присутствие Осаму. Будто бы он как сквозь землю провалился. И теперь Накахара не мог точно узнать, был ли это его бывший напарник, или же нет. Ведь юноша уже шел по чётко поставленному пути, с которого сбился из-за этого странного человека. Чуя с сожалением вспомнил тот ужасно дождливый день, из-за которого он потом долго отмывал свою обувь. «Шляпник», а его называли даже и так, гордо поднял подбородок и тихо спустился на несколько ступеней вниз, возвращая себе нахальный и независимый вид. Вдох. Выдох. Бешено стучащее сердце. Как же Чуя ненавидит Дазая. И он никогда не забудет его уход. — Ты как всегда хитер, Дазай! Какой замечательный вид! — с широкой ухмылкой проговорил Чуя, вызывая гамму эмоций у своего напарника. — Даже лучше некоторых дорогостоящих известных полотен. — О, чёрт… В этой игре они издевались над друг другом. Морально. А ведь это и было, пусть своеобразной, но игрой двух бывших напарников. Накахара, как рыжий лис, осторожно выбирал выражения с той же ехидной улыбкой на лице, думая, что на этот раз водит он. И Чуя заблуждается второй раз за последнее время. Выигрывает всегда Дазай, доводя своего бывшего партнёра до покрасневшего лица от злости. И, как думает Осаму, его румянец совсем не изменился — он всё такой же милый и… Будто бы выдаёт всю беззащитность Чуи, который в очередной раз слушает шатена и обещает его убить. Но при этом ничего не делая для этого. И лишь в кабинете Накахара вытаскивает из кармана аккуратную записку, где написана дата, место встречи и время. С пометкой: «Дазай». Это глупый поступок. Необдуманный и, в какой-то мере, опасный. Ведь Чуя принимает приглашение.