На Бейкер-стрит не спят

Это был один из немногих случаев, когда брат и сестра Холмсы были рады находиться наедине. Ну, почти: Шарлотта, непрестанно агукающая и возящаяся со своими игрушками на ковре у дивана, не в счет. Стоит ли говорить, что молодой отец обеспечил малютке-дочке все самое лучшее, дорогое и как можно больше, а от того, чтобы перекрасить весь дом в какие-то более мягкие цвета, его удержала лишь Кэтрин, настоявшая на том, что «Майкрофт, у тебя начинается паранойя, успокойся». Во всем доме, еще пару лет назад почти стерильном, теперь царил кромешный бардак, против которого никто, кроме Майкрофта, не имел абсолютно ничего. — Как ты себя чувствуешь? — как бы невзначай поинтересовался Холмс, даже не глядя на младшую сестру и наблюдая за дочуркой, с упоением собиравшей пирамидку из разноцветных колечек. — Как женщина на восьмом месяце беременности, — прыснула Шерлок. — Чувствую себя голодной, напуганной и очень большой. У тебя яблок нет? — Есть. Я принесу. — Сиди, брат. У тебя же жена ребенка родила, ты вроде понимать должен, что это не болезнь. Только успев договорить, женщина на секунду замерла, а затем прикрыла глаза и положила руку на живот. — Что? — обеспокоенно встрепенулся Майкрофт. — Да ничего, по ребрам проехался… неприятно. Лет через пять отдам на футбол. — Шерлок пыталась шутить, но было очевидно, что все еще в таких ситуациях теряется, хотя, казалось бы, за восемь месяцев впору уже привыкнуть к осознанию живущего внутри человека. Майкрофт покачал головой — «Ну не пугай же так!» — и все-таки встал, чтобы пройти в кухню за яблоками. — Так что, — опять как бы невзначай начал Холмс, — «он»? — В смысле? — Вот этот, футболист. «Он»? — Да уже вроде месяца три как ясно, что «он». — Детскую красите в голубой? — хмыкнул Майкрофт, возвращаясь и протягивая сестре миску с яблоками. Та благодарно кивнула. — Ты, братишка, такие странные вопросы задаешь, будто сам не знаешь на них ответов. Не верю я, что Китти не поделилась вестью о том, что мы узнали пол ребенка, а о том, что мы не настолько прибабахнутые, чтобы красить спальню, мог бы и сам догадаться. — В чем же «прибабахнутость»? — А смысл сейчас морочиться, если в итоге все равно переделывать? Главное — мебель. Обои, конечно, давние, но по новорожденной психике не ударят. Надеюсь, — прыснула детектив. — Подрастет — решит, велика задача. Полюбит пиратов — наклеим обои с пиратами. Полюбит тот же футбол — с футболом… ну, и дальше по списку. Майкрофт отмолчался — в первую очередь потому, что полностью подходил под такое описание «прибабахнутости». Шарлотта тем временем оторвалась от пирамидки и переползла к огромному плюшевому зайцу, которого принялась довольно миролюбиво тискать. Шерлок, глядя на такие нежности, рассмеялась: — Моя племянница — само очарование. Сразу видно, не в нашу ветку удалась. — Да уж, — как-то горько отозвался Майкрофт, задержав взгляд на торшере, — видно. Женщина закатила глаза. — Нашел, из-за чего расстраиваться — годовалый ребенок не разговаривает. Эйнштейн до четырех говорить отказывался, если мне память не изменяет, и ничего. — Я и не расстраиваюсь, — не слишком-то убедительно отмахнулся Холмс-старший. — Просто… сестра, вот скажи мне… ты что-то к сыну чувствуешь? Шерлок вскинула брови: — Не поняла? — Ну, мы же вроде родные люди, или как-то так. Просто скажи: чувствуешь? Любовь, привязанность. Это нормально, если нет, знаешь? Это при условии-то, что ребенка хотел Джон в первую очередь… Детектив помолчала, думая над ответом. — Чувствую. Это странно, наверное. Боялась, что этого не будет, но чувствую. — Что именно? — Любовь, наверное. Привязанность, сам сказал. То есть, понимаешь… не знаю, как объяснить… смотри. Два месяца на сохранении, верно? Фактически, постельный режим. Ты знаешь меня: согласилась бы я на лежачий режим в другой ситуации? Да никогда в жизни. Потом, когда опасность окончательно миновала… суставы, нервы, яблоки эти чертовы, — она откусила яблоко как бы в доказательство своих слов, — одежда непривычная… душу бы продала, чтобы обратно в рубашки вернуться. Но оно все равно того стоит. То есть, ничего еще не произошло, а я уже не жалею, понимаешь? Это очень странно. Я всю жизнь жалею о чем-то, а сейчас — ни о чем. Майкрофт понимающе кивнул, пока сестра переводила дух. Та пристально глянула на него: — А что? Боишься, что Шарлотту не?.. — Да, в той или иной степени, боюсь. То есть, я должен восхищаться каждым ее шагом, понимаешь? Снисходительно относиться к ее ошибкам, терпеливо давать учиться жизни. А у меня не выходит. Я злюсь на нее, Шерлок, вот, в чем главная проблема. Злюсь, потому что она не понимает того, что понимаю я. Иногда еле сдер… Шарлотта! Пока суть да дело, подрастающий отпрыск рода Холмс додумался залезть на стол и начать катить к краю невесть как там оказавшийся мячик. Стоит ли говорить, что вышеупомянутый мячик упал, и ребенок, перевесившийся за ним, упал бы тоже, если бы не вовремя среагировавший отец, подхвативший дочку на руки. — Шарлотта, золото мое, ну что же ты делаешь… — внезапно запричитал он, прижав даже не успевшую ничего осознать девочку к груди. — Ну ты же могла упасть и удариться… смотри. — Майкрофт повернул ее к столу. — Вот это — стол. На него лазить нельзя, — терпеливо пояснил он. — Потому что если ты упадешь, тебе будет больно. Ты понимаешь меня? Не нужно делать того, после чего может быть больно. Хорошо, солнышко? — Вместо ответа Шарлотта ткнулась ему в шею. — Думаю, ответ положительный. Может, тебе пора спать? Шерлок наблюдала за этой картиной и абсолютно не прикрыто улыбалась от уха до уха. — Это ты так злишься, еле сдерживаешься и сомневаешься, любишь ли свою дочь? Майкрофт зло зыркнул на сестру, посадил Шарлотту на ворсистый ковер, закрыл ей уши ладонями и произнес тихое, но исчерпывающее «заткнись». Детектив рассмеялась: — Я уже представляю, что будет твориться, когда лет в шестнадцать она начнет гулять с мальчишками. — Я просто намекну ей, что у меня есть пистолет, и она не начнет. — В таком случае, я намекну ей, что у нас на Бейкер-стрит есть вполне удобный диван. Если диван и Бейкер-стрит доживут до того момента, естественно.

***

— Тетя? — Шарлотта, два часа ночи. — Что ты там говорила про диван? — Я говорила это, когда тебе был год от роду! — Ты шутишь об этом уже пятнадцать лет подряд. Актуально? — Нет! Пойди и помирись с отцом, если не хочешь, чтобы твою мать хватил сердечный приступ! — Ты, между прочим, моя крестная мать. Небесами назначенная ИО моих родителей. — Аминь, черт возьми. Лотта, даже не смей морочить мне этим голову. — Господь тебя не простит. — Еще раз аминь и спокойной ночи. Если наутро тебя найдут в канаве, винить меня и только меня. — Да я под окном своей комнаты, какая канава. — Тем более! — Спокойной ночи, тетя.