Ключи

       — И всё-таки Сальери тебе не по зубам. Отдай его мне!        — Сейчас я тебе по зубам дам! — не отрывая глаз от текста, огрызнулся Жора, сидя на краю театральной сцены во время небольшого перерыва. Их режиссёр выбрал для них «с какого-то хрена», как выразился после распределения ролей Жуков, именно Пушкина с его «Моцартом и Сальери». Но основная проблема была не в этом, а в том, что Моцарт достался Наполеону, этому «напыщенному сученку, которого хлебом не корми дай покомандовать». Сейчас этот самый нахал ушлёпал в глубокое закулисье, где находился важный и с недавних пор самый нужный на репетициях артефакт — аптечка, потому что «нечего тут самоутверждаться за мой счёт». Собственно, поэтому и случился внеплановый перерыв.        — К тому же, Гамлет, — сделав акцент на имени, Жуков отвлёкся и повернул голову к усмехающемуся пареньку, — ты даже не местный. Вали домой.        — Зато я настоящий альфач! — Гамлет в мгновение ока, словно ждал именно этой фразы, словно превратился в статую, возведенную какому-нибудь богатырю. Парень прямо таки лучился самодовольством, пока ему в голову не прилетел томик Пушкина. — Больно же, ты, громила!        — Ещё хоть слово — присоединишься к другому «альфачу» за кулисами, — Жуков говорил спокойно, но это спокойствие было слишком блёклым. Гамлет мгновенно оценил ситуацию и осознал, что всё может обернуться серьёзными увечьями для него, если он не прекратит. Жора был в бешенстве, ему хотелось что-нибудь сломать. Да так, чтобы хруст отдавался приятным шумом в ушах, чтобы вокруг был хаос, огонь, движение, а он — Жора Жуков, студент актёрского факультета, омега, был в центре заварушки и вел за собой кого-нибудь вперёд, к какому-нибудь светлому будущему, где все в порядке и всякие Наполеоны не пытаются отобрать ничего у него, такого хорошего ныне «Сальери»… Эх, мечты-мечты. Ну, хоть отравит его, хоть какая-то отдушина…       Гамлет закатил глаза и ушёл за сцену, откуда вернулся через пару минут, держа в руках большой, сложенный вчетверо, лист с пупырчатой плёнкой.        — На, а то так до смертоубийства дойдёт, — Гамлет сунул плёнку Жоре, которую тот, глядя в пустоту, сжал в кулаке. Послышался громкий треск, который казался особенно оглушительным в пустом помещении.        — Кстати, Жор, я свои ключи посеял где-то, можешь дать свои? — тихо сказал Гамлет, всё ещё стоя недалеко от Жукова. Тот тяжело вздохнул.        — Опять? А ты их точно не у Макса дома оставил? Вы ж там какой-то «мега-крутой» проект делаете.        — Хватит задирать Робчика! — Гамлет нахмурился. Ему не нравилось, когда братец начинал критиковать его друзей. — К тому же я ему уже звонил и лекцию о порядке послушал. Ну так что?       Как из-под земли на сцену вылез их доселе молчавший режиссёр Тед. Наполеон с торчащей из носа пропитанной кровью ватой, Жора и все остальные присутствующие обернулись на человека, что больше походил на скалу, большую и непоколебимую, чем на простого смертного. Он медленно обвёл всех испепеляющим взглядом, подольше задержавшись на Жукове и Бонапарте.        — Так, — разрезал вязкую тишину холодный, как металл, голос. Потом прозвенела секунда тишины, и Тед проложил: — Вы меня достали. На сегодня всё. Завтра чтобы всё прошло как по маслу: без ссор, мило и дружелюбно. А так как мы уже не успеваем, то репетируем на три часа больше. Понятно? Разошлись.       Уже на выходе из театра Жору и Гамлета остановил хмурый Наполеон. Он угрюмо уставился на Жукова, а Гамлет заинтересованно смотрел, как вокруг парочки атмосфера быстро мрачнела и чуть ли не искрилась огромными молниями.        — Чего надо? Мало получил, пришёл за добавкой? — Жукову надоело молчать и тратить время, стоя на улице. Погода не располагала, и хотелось побыстрее попасть домой, а не бодаться с Наполеоном. Мыслительный процесс в голове Бонапарта остановился в ту же секунду. «Моцарт» чертыхнулся и, порывисто развернувшись, ушёл.        — Тебе не кажется, что ты ему понравился? — засмеялся Гамлет, которому тут же прилетел подзатыльник. — Ладно-ладно, я понял: молчу. Ты меня так окончательно изобьёшь!        — Не ной. Ты скажи ещё, что незаслуженно получаешь.        — Вот именно! А если синяки будут?        — Ну надо же, делаешь, что говорят…        — Да иди ты, — надулся Гамлет.        — Я и иду, — осмотревшись на предмет наличия машин, буркнул Жора. Дорогу перешли молча.       Жуков и Гамлет зашли в небольшую аллею, через которую лежал их путь домой. Гамлет дернул Жору за рукав куртки, чтобы привлечь внимание, и уже собирался было что-то сказать, как кто-то врезался в Жукова.        — Ой… — высокий парень неловко отшатнулся, чуть не упав и не выронив из рук телефон, в который смотрел пару мгновений назад, напрочь игнорируя реальность.        — Смотри куда идёшь, — резко прикрикнул Жора, глядя в упор на паренька, что не заметил, как идёт по дороге. Взгляд Жукова выражал лёгкое пренебрежение к пареньку в чёрном пальто и смешной полосатой вязаной шапке.        — Простите, не заметил. Я вам ничего не повредил? — мягко улыбнулся молодой человек. За секунду окинув небрежным взглядом Жору и слегка поведя носом, уловив запах Жукова, незнакомец на грани слышимости выдохнул: — Ух ты… Забавненько.       Затем, словно потеряв всякий интерес, паренёк повернулся к Гамлету и вгляделся в него. Тот вопросительно вскинул бровь, когда странный незнакомец начал рыться во внутреннем кармане своего пальто.        — Вы же сегодня были в кафе… — тут незнакомец сделал паузу, пытаясь вспомнить название, однако, как видно, безуспешно. Плюнув на это дело, продолжил: — …на набережной которое?        — Ну допустим, — настороженно сказал Гамлет. — И что с того?        — Это не ваши ключи? — наконец закончив рыться в кармане, загадочный незнакомец достал связку, на которой бренчало штук пять разных ключей и несколько брелков.        — М? Да, мои, — Гамлет было потянулся, чтобы забрать их, однако незнакомец быстро одёрнул руку. — Что за?..        — Тогда что написано здесь? — паренёк указал на брелок в форме небольшой книжки. Гамлет купил его совсем недавно и особо расписаться там не успел.        — Адрес театра там написан, — раздражённый, Гамлет снова потянулся за связкой, однако в ответ на вопросительный взгляд быстро протараторил: — Сиреневая улица, 57. Всё, доволен?        — Да, более чем, — ключи плюхнулись в руку Гамлета, а странный незнакомец уже засобирался было идти, как его остановил Жуков.        — Как тебя зовут-то? — Жора слегка прищурился.        — Мне нельзя говорить своё имя незнакомцам. Папа запретил, — усмехнулся паренёк в ответ на вопрос.        — Георгий Жуков, — сказал быстро, не отрывая взгляда.        — Сергей Есенин, — плавно и немного лениво протянул руку в осенних перчатках. После быстрого рукопожатия возникла неловкая пауза, которую нарушил Серёжа.        — Может, уже отпустишь? Ты не настолько страшный, чтобы я тут же убежал, — легкий смешок. Жора тут же разжал ладонь, в которой странным образом оказалась бумажка с номером. — Позвони, как время появится, — Есенин подмигнул. На его телефоне заиграла какая-то мелодия, и, кивнув, Серёжа развернулся и пошёл своей дорогой, разговаривая на ходу.       Гамлет и Жуков шли домой и тарахтели о чём-то весёлом и ненапряжном. Однако стоило переступить порог дома, как все разговоры стихли, братья разошлись по своим комнатам. После ужина, обменявшись новостями с родителями, Жуков и вовсе практически заперся у себя, целиком погрузившись в учёбу, иногда усмехаясь на громкие восклицания из соседней комнаты, где Гамлет трещал с кем-то по скайпу.

***

      Утро настало несколько неожиданно. Как обычно Жора вышел на пробежку, однако всё прошло не как обычно. Взять хотя бы то, что посреди парка музыка в телефоне, который временно заменял почивший плеер, прервалась и заиграла мелодия звонка. Жуков остановился. Номер был незнакомым. Жора уже хотел было послать звонившего в такую рань человека, однако передумал, едва услышав голос на том конце несуществующего провода.        — Поверни голову влево, — сказав это, трубку тут же бросили. Порывисто посмотрев по сторонам, на другой стороне аллеи Жуков увидел Есенина, и тот небрежно махнул ему рукой. Жора подошёл к нему. Серёжа выглядел как-то помято, лицо было неестественно бледно. Рядом с ним на лавке стояло два стаканчика с кофе. Жора присел, краем глаза заметив, как Есенин шмыгнул слегка красным носом.        — Хочешь? — Серёжа кивнул на один из стаканчиков. — Кофе ещё горячий, я только-только купил.        — Сталкеришь за мной, что ли? — будто невзначай спросил Жуков, делая глоток. Кофе действительно оказался горячим. Есенин тихо засмеялся, однако быстро закашлялся.        — Ты, конечно, очень мне понравился, но нет. Я тут ночью прогуляться захотел, да и не заметил, как рассвело. Часто тут появляешься?        — Бегаю утром.        — Ясненько.        — Ты знаешь, что ты больной?        — Полагаю, что теперь знаю, — двояко усмехнулся Серёжа.       Они ещё немного поболтали о чем-то незначительном. Есенин, казалось, совсем не замечал своей простуды: он сыпал шутками и чуть ли не по ролям разыгрывал какие-то истории, которые рассказывал Жукову. Жора же больше молчал и думал. Есенин ему действительно понравился, несмотря на то, что знакомы они меньше суток. Неожиданно Серёжа засуетился:        — Я тебя отвлекаю, наверное. Так что пойду, пожалуй, — попытавшись встать, Есенин покачнулся. Он едва не упал, у него очень сильно закружилась голова и заслезились глаза. Жора схватил незадачливого гуляку за руку, чтобы тот не шлёпнулся на землю. Что-то тут же решив, Жуков сказал:        — Пошли.        — Куда это? — растерялся больной, однако послушно, будто так и надо, пошёл.        — Домой, там тепло, — отрезал Жуков.

***

       — Ты так со всеми едва знакомыми людьми поступаешь? — заинтересованно спросил Есенин, стоя в прихожей и скидывая с себя шарф и пальто, пока Жуков хозяйничал на его кухне, разбираясь с лекарствами, которые они купили по дороге.        — Так, иди ложись в кровать, — приказным тоном Жора отправил Серёжу в комнату, игнорируя вопрос. Жуков и сам не знал, почему, да и не хотел особо задумываться. Захотелось — вот и всё.       Через час все лекарства были приняты. Есенин даже почти не сопротивлялся: было не до того. Тем более все попытки отказаться от лечения пресекались на корню. Жора, не особо-то стесняясь, силком впихивал Серёже в рот все нужные таблетки. Вскоре Жуков засобирался домой, чтобы успеть забежать в институт до репетиции.        — Дверь просто захлопни, как уйдёшь. Спасибо, — выдохнул измотанный Серёжа, проваливаясь в сон.       Так продолжалось около недели. Первые дни Жора перед институтом заглядывал к Есенину, строго следя, чтобы тот не забывал пить лекарства. Потом, когда Серёжа пошёл на поправку, стал ограничиваться звонками и смс’ками.

***

      Когда Жора не пришёл в третье утро подряд, Есенин попивал чаёк, сидя нахохлившимся сонным воробьём на диване в гостиной. Краем глаза он читал свой роман, который издатель прислал ему на доработку, периодически отвлекаясь на то, чтобы чиркнуть пару строк в полудохлую пьесу, которая никак не хотела укладываться в рамки и просилась реинкарнировать в сценарий, однако Серёжа ничего не мог поделать: заказ есть заказ. Очки неприятной тяжестью давили на переносицу. Есенин, так и не сумев нормально ни на чём сосредоточиться, собрался было одеться, чтобы выйти проветриться на улицу, как зазвенел телефон.        — Утречко, — зевнул прямо в трубку.        — Ты уже пил таблетки?        — Может быть. Чем занят?        — Сейчас же иди и пей.        — А что ты мне сделаешь, если не послушаюсь? — Серёжа плюхнулся на диван, сняв мешающие очки. С другой стороны послышался раздражённый вздох.        — Тц. У меня нет времени возиться с твоими капризами. Выпей ты это чёртово лекарство! — на фоне Есенин уловил копошение и несколько голосов. Неслышно хмыкнув, Серёжа с едва сдерживаемой яростью ответил:        — Ну так я не просил тебя мне звонить. Не стоит терять время, раз ты занят, — и тут же бросил трубку.        — Раз я такая заноза в жопе, мог не носиться ко мне постоянно, я б как-нибудь пережил, — Есенин разозлённо шипел себе под нос, принимая нужные лекарства. Сегодня был последний день и теперь официально Серёжа считался совершенно здоровым человеком. Осознание этого немного разогнало тучи в душе писателя, но не до конца. Есенин понимал, что Жоре он нравится, однако сейчас, во время разговора, кольнула неприятная мысль, что симпатия эта не та, на какую Серёжа рассчитывал. Решение созрело мгновенно и спонтанно. Есенин набрал номер, а когда через три гудка трубку подняли, сказал:        — Привет, Гамлет. Можешь передать Жоре, что я уехал? На несколько дней, но вот уже этого ему знать необязательно, — Есенин замолчал, ухмыляясь. Услышав от Гамлета согласие поучаствовать в этом маленьком спектакле, Серёжа попрощался и стал быстро закидывать вещи в небольшую сумку, которую никогда не убирал далеко, зная себя. Через пару часов он уже ехал в своей небольшой машинке около выезда из города.

***

      Дни Георгия Жукова стали просто до невозможности забитыми делами. Едва заскочив домой, он уже снова куда-то торопился. Вот и теперь, вернувшись с последней перед премьерой репетиции, Жора собирался к Серёже, чтобы выяснить причины утреннего психа, как его позвал Гамлет, копошащийся на полу с макетом.        — Если ты к Серому собираешься, то можешь не торопиться, он уехал, — не отрываясь от вырезания какой-то детали из бумаги, пробормотал Гамлет. И, хотя со стороны это было не особенно видно, Гамлет неотрывно следил, как меняется состояние Жоры, эмоции которого, к большому гамлетову сожалению, быстро остановились на обычной растерянности и озлобленности.        — А почему он мне не сказал?        — Ну-у-у… Без понятия. Наверное, он позвонил первому, чей номер в голову пришёл.        — А куда он собрался? И на сколько? — Жуков настороженно смотрел на брата, выстреливая вопросами, как из пулемёта. Жору практически захлёстывало негодование и непонятная обида. Нет, не на то, что Есенин куда-то сбежал, а на то, что не сказал. Жуков сильно разозлился и сжал руки в кулаки так сильно, что костяшки побелели.        — Не знаю. Сказал просто: «Скажи Жоре, что я уехал», — и бросил трубку. Знаешь, голос у него был какой-то нервный. Вы поругались что ли? — Гамлет видел, как бесится Жуков. Однако что тут было поделать, если Гамлет понятия не имел, где накосячил его братец? А в том, что это был именно он, сомнений не возникало.       «Всё у вас не как у нормальных людей. Альфа психует и сбегает, и вообще ведёт себя не пойми как, а омега эти ребусы разгадывает. Забавно», — пронеслось в голове Гамлета.        — Да пошёл он к чёрту! — не сдержался уже унёсшийся в свою комнату Жуков. Гамлет лишь усмехнулся, приклеивая очередную деталь к своему макету и радуясь, что у братца, наконец-то, проснулись хоть какие-то чувства. Однако в тот же момент Гамлета чуть удар не хватил: он не смог удержать равновесие и чуть не раздавил своей тушей макет, который клеил уже вторую неделю.        — Вот же бля… Чуть не помер, — просипел будущий архитектор, отодвинувшись поближе к углу и отпивая чаёк.       «Пусть даже причина тому Есенин. Хотя интересно, кто кого всё же завалит…» — мысли сами собой возвращались к санта-барбаре, разворачивавшейся под носом.

***

      Выходные. Осень. Ливень. Идеальная погодка, чтобы проваляться в тёплой, мягкой и невероятно притягательной постельке целый день и целую ночь, а потом снова целый день. Выходить наружу и радовать мир своим прекрасным ликом у Серёжи Есенина желания не было совершенно, однако неведомая оса судьбы ужалила несчастного альфу в задницу и в шесть утра он, вооружённый прекрасным маминым пирогом с клубникой и шоколадной стружкой, отвоёванным у папы в неравном бою, ехал прямиком к себе домой.       Ещё через пару часов Серёжа искренне радовался тому, что во дворе нашлось свободное место, куда очень хорошо влезла его прекрасная желтая машинка. Уже бренча ключами, пытаясь открыть тяжелую дверь одной рукой, Серёжа почувствовал, что зазвонил телефон, поставленный на беззвучный режим на время визита к родителям.        — Да-да, сейчас, — пыхтел Серёжа. Дверь, наконец-то, сдалась, и квартира радостно приветствовала холодом своего вернувшегося из недельного загула хозяина. Телефон не умолкал. Есенин, не спеша, сбросил ботинки, отнёс торт на кухню. Телефон, конечно же, давно перестал косить под вибратор. Серёжа достал дорогую сердцу и кошельку мобилку из заднего кармана джинсов, и посмотрел, кто же догадался позвонить ему в девятом часу утра.        — Гамлет? Ты чего в такую рань звонишь? — Есенину не трудно перезвонить. На том конце провода на секунду стало тихо, а потом сухим, звенящим от напряжения голосом, Гамлет ответил:        — Без шуток. Скажи, что ты уже дома.        — А что-то случилось? — Есенин напрягся. Ему слабо верится, что нечто странное может произойти с кем-то вроде Жоры. Уж скорее он сам с кем-нибудь произойдёт…        — Ты же в курсе, что Жора — омега?        — Только не говори…        — Да. Так что приезжай и заберай его! Я больше не могу! Он достал своими психами, загонами и заскоками! А ведь только второй день! Я еле оттащил его вчера от какого-то несчастного, который просто спросил у него: «Сколько времени?» Я на самом деле уж думал, куда можно спрятать труп с проломленным черепом!        — Как же ты раньше жил с ним рядом…        — Я заработался и не успел свалить в общагу, — пробубнил Гамлет.       Есенин тяжело вздохнул. Каждая секунда его молчания была на счету. Гамлет уже готов был истерить, однако Серёжу это мало волновало. Куда больше напрягал факт того, что ему хотят на несколько дней сплавить бешеного омегу, у которого началась течка.        — Какого хрена ты молчишь?!        — Да вот думаю, сколько мне до вас ехать. Жди через полчаса, — Серёже показалось, что, перед тем как завершить вызов, он слышал, как Гамлет за что-то благодарил небеса.       «Вот как знал же… Что за дурдом…» — не спеша перекатывались мысли в голове Серёжи, пока он надевал ботинки и вспоминал, куда закинул ключи.

***

       — Привет. Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты совсем бешеный стал. Не хочешь обсудить это за чашечкой кофе с пирогом у меня дома? — когда Жора услышал его весёлый голос из динамика телефона, то не знал, чего хочет сильнее: то ли видеть Есенина разобранным по пакетам, то ли чтоб тот просто не затыкался. Эта течка была для Жоры далеко не первой, однако никогда не было такого, чтоб он так с ума сходил и хотел буквально всё крушить и ломать.        — Чего? — голос Жукова как будто трескался и не хотел слушаться хозяина, несмотря на все усилия. Серёжа засмеялся.        — Если всё-таки захочешь, то я жду тебя в машине. Удачи! — гудки послышались слишком резко для постоянно пытающегося перебороть себя Жукова.       «Обычно всё проходит намного легче и проще. Вот же сука!» — звенели мысли в голове Жоры, которого Гамлет старательно выпроваживал из дома.        — Что-то ты слишком радостный, — прорычал омега, которого выпнули за дверь, в последний момент всучив едва не забытый на пуфике мобильник в руки.        — У моего братца наконец-то появился парень, и ты будешь промывать мозги ему, а не строить нас! Естественно, я чертовски за тебя рад! — радостные вопли «Ура! Ура! Ура!» из-за уже закрытой двери Жора предпочёл игнорировать. Обломать Гамлета он всегда успеет. Найти Есенина труда не составило: он дремал в машине прямо напротив подъезда.        — Ты всегда двери открытыми оставляешь, когда в машине решаешь поспать? И у тебя тут все кофе провоняло.        — И тебе доброе утро, Жора. И ничего тут не воняет, просто у кое-кого слишком чуткий нюх, — Есенин выглядел так, как будто не он провалился в сон пару минут назад: бодрый и свежий. Заведя машину, он едва не въехал в какую-то старую развалину прямо перед собой. Жуков уткнулся носом ему прямо за ухом и, шумно вдохнув носом, прошептал на ухо:        — Кажется, я нашёл, от кого тут несёт, — Жуков провёл языком от уха до середины шеи, а потом усмехнулся: — А побыстрее никак?        — Пожалуйста, сиди спокойно. Не хотелось бы, чтобы случилось что-нибудь вроде аварии, — не поворачивая головы от дороги, улыбнулся Серёжа, сильнее стискивая руль.       Жора промолчал, удобнее устраиваясь на заднем сидении и отворачиваясь. Глаза Жукова заблестели сильнее, а на щеках показался еле различимый румянец.

***

       Добрались до дома они без приключений. Однако стоило только закрыться двери в квартиру Есенина, как он оказался прижатым к стенке в прихожей.        — Эй-эй, полегче, — немножко нервно хохотнул Серёжа. Он еле успел вдохнуть немного воздуха, как его шею сдавили так, что он быстро начал задыхаться.        — Скажешь, с какой радости ты куда-то свалил и почему я узнал это не первым? — Жора шептал спокойно, однако иногда крупно дрожащие руки выдавали его с головой. Серёжа приоткрыл рот, чтобы что-то сказать или хотя бы вдохнуть немного воздуха, как с шеи пропали руки. Жора поцеловал его, опираясь руками о стену. Никак не спасала Есенина их разница в росте: он был немного выше Жукова. Отчего-то Серёжа также ощущал, что то, что альфа в их странной парочке именно он, совершенно не имело значения: балом правил Жора и только он один.       Где-то на заднем плане до слуха донесся грохот от скинутых с ног ботинок. Есенин вернулся в реальность уже у себя в гостиной на широком мягком диване, когда стаскивал с себя резко ставший неприятным для тела свитер. Краем глаза альфа зацепил небольшой пакет из аптеки, в которую заехал ещё по дороге к Жоре. Есенин игриво усмехнулся, глядя прямо в блестящие ярко-синие глаза Жукова, нависавшего сверху и сжимавшего руки Серёжи. Обхватив Жору ногами, Есенин рывком перевернул омегу на спину и быстро достал пачку презервативов.        — Кажется, кто-то забылся, — мурлыкнул он практически в губы Жукову, а когда тот потянулся для поцелуя, Есенин отстранился и начал выцеловывать шею омеги. Жора нетерпеливо рыкнул.        — Хватит со мной сюсюкаться!        — Да-да, — усмехнулся Есенин.

***

       — Знаешь, иногда полезно доверяться случаю, — Серёжа бормотал про себя, сидя в кресле в зрительном зале кинотеатра. — И это именно тот, когда нужно просто перебеситься…       «Может, оно всё ещё обойдётся», — думал Есенин, пытаясь вникнуть в действо, происходящее на экране. Однако ничего у Серёжи не выходило: то ли комедия была не смешная, то ли Серёжа всё перепутал и купил билет на ужастик… Если всё-таки последнее, то становилось понятно, почему все орут.       Фильм закончился слишком быстро. Серёжа даже не успел придумать, куда бы ещё сходить, как телефон настойчиво затрезвонил.        — Да? — растерянно пробормотал Есенин в трубку.        — Привет. У меня тут перерыв небольшой, так что я быстро. Машину твою я уже отдал на покраску, забирать поедем послезавтра. Зайди за мной.        — Жора, ты не офигел ли часом? Мы только месяц знакомы. Встречаемся так и вовсе чуть больше недели!        — И что?        — Да ничего, — Есенин тяжело вздохнул. — Но кусать тебя я всё равно не буду!        — Будешь. Так, ладно, я пошёл. Репетиция закончится в восемь, постарайся не опоздать.       «Вот ввязался я во всё это… Вот кто меня просил? Знал бы, что такое случится, те ключи и пальцем бы не тронул… Моя машинка теперь скучная и чёрная! Ну ничего, мозг я ему ещё поклюю, будет знать!..» — мысли ворочались в голове Серёжи, пока он шел к себе. Жору он забирать не собирался. Вместо этого он подумывал о том, чтобы снова навестить родителей.       «А то что-то слишком хорошо и спокойно ему живётся», — пронеслась мыслишка в голове альфы.