***
— Нужно навестить Намджуна, — ковыряясь вилкой в салате, Юнги говорит тихо, в шумных разговорах столовой его даже никто не слышит. Никто, кроме Чимина, конечно. — Мы собирались зайти к нему в конце недели, — нехотя Чимин отрывает взгляд от милой парочки братьев и улыбается кивку Мина. — Нужно вытащить его как-нибудь прогуляться. Хосок говорил, с ним одним его больше не пускают. — Юнги только договаривает, но уже готов сделать всё что угодно, лишь бы можно было забрать слова назад. В последнее время Хосок — это запретная тема, которую старательно избегает каждый. Чон всё своё время проводит в больнице, либо на подработке, желая хоть как-то помочь родителям своего парня. Чимин не злится, даже сам помочь старается — иногда подрабатывает репетитором и занимается с непутёвыми школьниками, но платят за это копейки. Чимин всё понимает, но никнет каждый раз при упоминании брата, ненадолго погружаясь в свои мысли. У Намджуна дела, мягко говоря, идут хреново, и если он сам готов к печальному завершению своей истории, то Хосок — нет. И Чимин видит, знает и чувствует как никто другой, насколько тяжело приходится Хосоку эта правда. А ещё Чимин скучает. Скучает по своему живому, светящемуся изнутри брату, который всегда начинал разговоры по душам в середине ночи. — Слушайте, а, может, прогуляем? — когда все уже поднялись со своих мест и собрались на выход, Чимин коварно улыбнулся, вцепляясь пальчиками в рукав Мина. — Вы это слышали? — Тэхён, застыв в шоке, как-то странно посмотрел на Чонгука, который успел уже несколько раз живо кивнуть на слова Пака. — Примерный ученик сам предлагает прогулять занятия тем, кто его этому и научил? — Сегодня точно снег пойдёт, — даже Юнги не удержался, хмыкая. Чимин лишь улыбнулся сдавленно, совершенно не чувствуя радости от согласия друзей. Из чувств была только обида — перед тем, как начать говорить, Юнги медленно убрал от себя его руку, да ещё с таким видом, будто прилипшую жвачку отдирал. А, может, Чимину просто показалось. Кажется, прогулять сегодня решили не одни они. В торговом центре было как-то уж слишком много людей для послеобеденного часа среды, но парни негласно решили не замечать остальную массу посетителей. Первым пунктом их «путешествия» стала игровая комната, — Чимин до сих пор не верит, что её предложил Чонгук, а ещё не понимает, как их туда вообще пропустили, — там Тэхён вместе с младшим, кажется, впал в детство. Они носились по небольшому лабиринту различных аттракционов наперегонки с малышами и совсем забыли, что пришли не одни. Юнги не разделял их восторга, просто присел у самого входа и крутил в руках небольшой мячик из бассейна. Чимин заметил слабую улыбку на его губах, но так и не понял, что стало её причиной: забавные детишки или два придурка, вытворяющие, чёрт знает что. — Может, присядешь уже? — Хлопая по месту рядом с собой, Юнги шире растянул губы. Не отвечая, младший плюхнулся на мягкий мат, вытягивая ноги. Почему-то Чимин злится. Хотя нет, не «почему-то» — он знал причину, но легче от этого не было. А вот больно было. За эти каникулы он совсем забыл, как может быть невыносимо больно от одного неверного слова или действия. — Что-то случилось? — сгребая расслабившегося Чимина в охапку, Юнги утыкается носом в его макушку, чуть хмурясь. У Чимина волосы жёсткие, нет привычной мягкости и шелковистости, а виной всему краска. Юнги обязательно прочитает младшему лекцию о том, что и с обычным чёрным цветом Пак выглядит чертовски хорошо, что необязательно портить свои волосы. Но это потом. Сейчас Юнги расслабляется, сам забывая про заданный вопрос. — Они милые, — наблюдая за смеющимися друзьями, Чимин всеми силами подавляет обиду, живущую в нём ещё с самой столовой. — Дети, — фыркает Мин в макушку и вновь закрывает глаза, не желая более наблюдать за столь безрассудным поведением. А ещё закрывает потому что стыдно. Стыдно перед Чимином. Юнги знает — Чимин хочет так же: этой же лёгкости, нежности и веселья, — только Юнги так не может. Его лёгкость — разговоры на все темы мира; нежность — прогулки по ночному городу с крепко переплетёнными пальцами в кармане своей или чиминовской кофты; веселье — просмотр глупых американских сериалов в гостиной у Чимина и поцелуи такие, чтобы мама не видела. Но никак не дурацкие игры с детьми в игровой комнате. — Я люблю тебя, — так не к месту, но почему-то всё равно срывается с губ. Чимин чувствует, как начинает смущаться, поэтому сползает чуть ниже, пряча лицо за чужими руками. Почему-то ему казалось, что ответа он так и не получит, ну, или на крайний случай услышит бессвязное мычание. Но когда к ним уже почти подходят запыхавшиеся друзья, когда Чимин полностью отчаялся услышать хоть что-то, Юнги тихо шепчет в густую копну волос искреннее «Люблю». И всё остальное как-то резко теряет свою важность. Всё, кроме Юнги. Все мы не идеальны и часто причиняем дорогим людям боль совершенно необдуманно. Самое главное — когда её причиняют вам, сделайте вид, что не заметили. Это не со зла, просто человек не подумал, не придал действию и слову такой важности, которую они имеют для вас. Но не закрывайте глаза слишком долго, не терпите сильную боль, иначе сломаетесь, взорвётесь изнутри. Прямо как Чимин.***
Тихая ненавязчивая мелодия вновь меняется на похожую, у работников весь плей-лист уже вызывает нервный мандраж, однако посетителям нравится — это главное. Чимин в тысячный раз за день проверяет телефон и опять убирает его в карман, старательно подавляя неприятную обиду. Юнги весь день не отвечает на сообщение, которое было отправлено ещё утром. Поправив ворот кремовой рубашки, Пак слегка улыбается проходившему мимо Тэхёну и берёт в руки меню, направляясь к новым гостям. Работа официанта была не такой радужной, как казалось обоим парням. За прошедшие два месяца они так и не добились повышения, всё ещё считались стажёрами, а это было очень, очень-очень плохо, ведь заработная плата отличалась от той, на которую они рассчитывали. А всё из-за грёбаного меню. Запомнить рецепты более сотни блюд было чем-то нереальным, особенно для Кима — парень никогда в жизни не готовил ничего труднее бутербродов, а тут нужно знать, из чего сделаны изыски итальянской кулинарии. Ужас какой-то. Зато бар он сдал ещё на второй неделе, ведь большая часть напитков была более чем знакома. Чимин же частями сдавал всё, что успевало отложится в памяти — в университете начался завал, и информации, которую нужно запомнить было хоть отбавляй. Иногда случалось такое, что парень, сдавая очередной долг, машинально начинал перечислять составляющие какого-то блюда, а потом долго сгорал от стыда перед преподавателем. Вообще Чимин сам себе поражался и каждый раз соглашался со словами матери — эта компания его «испортила». Пусть миссис Пак и не была рада скатившейся успеваемости сына, запрещать общение с друзьями она не собиралась — Чимин впервые жизни начал общаться с кем-то, кроме Хосока, а учёба не главное, да и Чимин не настолько глуп, чтобы совсем забросить универ. Возможно, закончит он его не так хорошо, как хотелось бы, но закончит же. Частые пропуски Чимина, если честно, были не так уж часто связаны именно с друзьями, скорее с его «парнем», который, ну очень уж сильно, не хотел сидеть по несколько часов в душных кабинетах, поэтому уговаривал (вернее, ставил перед фактом) прогулять пары и заняться чем-нибудь более интересным. Обычно это были недолгие прогулки или походы в кино — прогулять учёбу парни могли, а вот работу, на которую устроились совсем недавно, — нет. Хосок часто обижался на друзей, не понимал, почему им всем так резко понадобились деньги, и, если честно, то даже чувство стыда начал испытывать. Он уволился, так и продолжал жить на те деньги, что переводили родители, а его младший брат почти каждый день работал до трёх часов ночи. Чон и рад бы был устроиться хоть на какую подработку, только времени теперь совсем не было — все свободные от учёбы часы он проводил в больнице, изредка выводя Намджуна на прогулки по территории больницы. Состояние Кима ухудшалось с каждым днём, операция была запланирована на конец следующего месяца, а Хосоку было банально страшно оставить парня одного. Если бы мог, он бы и учёбу бросил, но в голове сидела противная правда — без образования он не сможет работать в дальнейшем. — Эй, ты чего весь день в облаках летаешь? — похлопав Чимина по плечу, Тэхён присел напротив, вытягивая ноги — они грозились вот-вот отвалиться. Вроде бы прошло уже достаточно времени, он должен был привыкнуть к таким нагрузкам, но, увы, это было не так просто. Как только девушки на каблуках весь день по залу бегают? Тэхён хотел бы их выносливость. — Не летаю я нигде, просто устал, — складывая руки на стол, Пак опустил на них голову — глаза закрывались, а впереди была ещё вторая половина смены. — Чонгук приготовит нам поесть? — бубня куда-то в рукава, парень надеялся, что начальница не заметит их пятиминутного перерыва. Всё-таки сегодня была пятница — поток посетителей был просто огромным. — Да, я попросил его. А ещё он купит нам выпить и разберёт все кровати к нашему приходу, чтобы мы сразу покушали и легли спать, — мечтательно прикрывая глаза, Тэхён уже предвкушал, как окажется дома. С прошлой недели парни жили вместе — снимать квартиру на троих не так дорого, да и до работы добираться от неё было недолго. Изначально переехать планировал и Юнги, но в последний момент резко передумал, так ничего толком и не объяснив. Юнги в последнее время вообще мало что объяснял, как и говорил. Все их встречи с Чимином заканчивались тем, что кто-то из парней засыпал в процессе разговора или просмотра фильма. Пака изрядно напрягал тот факт, что общение постепенно сходит на «нет», но в моменты таких мыслей он обычно начинал активно мотать головой и напоминать себе о том, что у всего есть одна простая причина — им нужны деньги. Все работают до потери пульса, и это вполне логично, что при такой нагрузке у них не будет времени вести себя так, как раньше. Меньше всех из компании был нагружен Чонгук — парень хоть и устроился на несколько подработок, но имел более свободный график, ведь никто не станет эксплуатировать несовершеннолетнего. В такие моменты Чимин завидовал его возрасту. — Я хочу сдохнуть, — вдыхая морозный ночной воздух, Тэхён говорит из последних сил и возвращает взгляд к проезжей части. Они опять не успели на автобус, тот ушёл прямо перед их носом. Ну, хоть посидеть могут, пока следующий ждут. Конечно, можно было бы и пешком дойти, только ноги гудят так, что мысли о прогулке до дома даже не возникает ни у кого. Чимин опять молчит, опять сверлит взглядом тёмный экран телефона, всё ещё ожидая чуда — сообщения от Юнги. Хотя, Мин сейчас на работе и вряд ли напишет что-то, только надежда почему-то до сих пор живёт. Чимин не хочет верить, не хочет мириться с тем фактом, что ему так и не ответили. Не ответил Юнги. В автобусе холодно, даже Тэхён недовольно шмыгает носом, кутаясь в большой шарф, который не хотел принимать ещё днём. А Чонгук волшебник какой-то, не иначе, — узнал ведь как-то, что этой ночью будет дико холодно. Чимин определённо завидует этой его способности, тоже не отказался бы от неё, ведь тогда оделся бы в разы теплее — тонкая кожанка не греет, а открытое горло сдавливают ледяные пальцы осени. Как-то слишком быстро погода изменилась. Или, может, на улице на самом деле не так и холодно, просто он сам промёрз изнутри. А это вполне возможно — Чимин попросту мог «заразиться» внутренним холодом от Юнги. У этого парня его столько, что хоть бесплатно каждому раздавай. Чимин хмыкает, выходит из автобуса и заворожённо смотрит на маленькие снежинки. Первые в этом году. Тэхён тоже поддаётся их красоте, застывает на месте и ловит пальцами белые точечки, наблюдая за их скорой гибелью. — Красиво, — Чимин не знает, то ли сам сказал, то ли это Тэхён его мысли озвучил, но всё равно улыбается. Всё-таки это и вправду чертовски красиво. Не то что их подъезд, разваливающийся на глазах. С каждым днём он выглядит всё более убого, а надписей — не всегда цензурных и понятных — становится всё больше. «Хотя, за такую цену и неудивительно», — мысленно закатив глаза, Чимин толкнул более-менее приличную на фоне остальных дверь, проходя внутрь. Темнота адская, хоть глаз выколи. Как бы Чимин ни старался, отделаться от неприятного чувства не мог. Специально задев тумбочку и уронив с неё несколько звонких предметов, он громко выругался, надеясь этим привлечь внимание — не дай бог — уснувшего Чонгука. — Я убью его, — настроение Тэхёна опять портится, и как бы Чимин не мешал ему пройти, Ким выскользнул из коридора. У Чимина совсем не было сил и слушать ругань друзей, — которая должна была вот-вот начаться из-за импульсивности Тэ, — ему не хотелось, как и пытаться их успокоить. Как бы ни было велико его желание оставаться на нейтральной «территории», в этот раз Чимин был на стороне Тэхёна, пусть и частично. Приходить в неубранную квартиру (которая перед уходом была чистой), готовить на всех после восьми часов — это в лучшем случае — на ногах, так ещё и разочаровываться из-за того, что твою просьбу опять проигнорировали — выше терпения Тэхёна, а с недавнего времени и Чимина. Поэтому он тихо прокрадывается в свою комнату, достаёт из шкафа первую попавшуюся тёплую кофту и выскальзывает на улицу. Там, в небольшой квартирке под самой крышей, ещё долго будут слышны ворчание Тэхёна и объяснения Чонгука — Чимин не хочет быть свидетелем. Раз выспаться у него не получится этой ночью, хоть погуляет нормально. И плевать, что ноги до сих пор неприятно ноют. Жизнь явно решила поиздеваться над каждым из них, только Чимин не понимает, за что. Казалось, что все на пределе, что вот-вот бросят всё и опустят руки, оставив дела так и незавершёнными. Все настолько погрязли в своих мыслях за эти два месяца, что не было ни сил, ни желания собираться как раньше, выпивать и выговариваться. Все мысленно готовятся к худшему, что сказывается на всём, что они делают. «Точно!» — остановившись на середине дороги, Чимин обрадовался позднему часу и полному отсутствию машин. «Нам нужно на время забыть обо всём». В голове уже начал зреть маленький план, пока Чимин продолжал брести куда-то вглубь улиц, к более оживлённым районам. Свет фонарей был яркий, но многого осветить не мог. Настроение Чимина опять шло ко дну. Ему вообще в последнее время казалось, что внутри него какие-то чёртовы американские горки, ибо, ну, слишком уж часто эти перемены настроения происходят. Чимин замедляет шаг, почти полностью останавливается, идёт так медленно, будто при смерти. А он и правда умирает. Ведь там, на другой стороне улицы Юнги, стоит, как ни в чём не бывало, курит, с парнем каким-то разговаривает. В этот момент Чимин рад полумраку — он не хочет видеть деталей, не хочет, чтобы его заметили. Не хочет, чтобы заметил Юнги, что должен быть сейчас на работе. «Нам всем нужно отдохнуть, выпить и разобраться во всём, что происходит», — сжимая до боли кулаки, Чимин кивает своим мыслям и широкими шагами желает скорее уйти с ужасной улицы.***
Чимин начал жалеть, что вообще решил всё это устроить. Радовало только то, что Хосок поехал с ними. Паку казалось, что домик в лесу подарит им такие же воспоминания, как когда-то и пикник, но всё не задалось с самого начала. Тэхён придирался ко всяким мелочам, а Чонгук, казалось, специально всё делал спустя рукава. Они начали ссориться дома, продолжили в магазине, не остановились в машине — очень сильно это раздражало Юнги, который и так был в напряжении из-за недавних заморозков, попасть в аварию ему не хотелось. Но даже сейчас братья продолжали выяснять отношения по любому поводу. То и дело они выходили из дома, громко хлопая дверью. Только в такие моменты всё становилось более-менее спокойно. Чимин впервые видел, чтобы они так сильно злились друг на друга. Он то и дело пытался примирить парочку, но все попытки были тщетны. Чимин действительно жалел, что задумал эту поездку. — Что это с ними? — Хосок, помогая выгружать вещи из машины, странно смотрел на братьев, вновь переместившихся из дома на улицу. Хосок тоже — да и Юнги — пытался их успокоить, но добился лишь неприятных выражений в свой адрес, вместо желаемого результата. — Сам не понимаю. Вторую неделю уже ругаются, — поставив тяжёлые пакеты у двери и открыв дверь, Чимин покачал головой. — А между вами что? — схватив младшего за руку, Хосок кивнул на Юнги, который уже начал приготавливать всё необходимое для посиделки. — Вы даже толком не разговаривали сегодня, а когда он подходил к тебе, ты трусливым образом сбегал. Давно у вас так продолжается? Он опять что-то не так сделал? — Не знаю, — честно признавшись, Чимин сжал ладонь брата. — Сами разберёмся, не забивай голову. В конце концов для этого я и собрал всех — нужно выяснить всё, чтобы больше не было недопониманий, — слабо улыбнувшись, Чимин резко выскользнул из рук брата. — Занесёшь внутрь? — кивнув на пакеты, он побежал на помощь Гуку, который за один раз решил перенести кучу брёвен. — И когда он так повзрослел? — задавая вопрос в пустоту, Хосок с улыбкой смотрел на брата. Улыбка стала ещё шире, когда он прочитал пришедшее от Намджуна сообщение. «Хорошо отдохните, но много не пейте. И… возвращайся скорее, я соскучился». Приятное потрескивание брёвен в камине заставляло немного расслабиться, а опустившиеся сумерки действовали, как снотворное. Парни устали, казалось, что у них очередной рабочий день, а не выходные. Чимин, наверное, уже начал бы клевать носом, только испытывал давящую неловкость. Сидя на диванчике между Тэхёном и Чонгуком, он никак не решался начать самый главный разговор этого вечера. Хосок что-то объяснял Гуку, Юнги же обсуждал баскетбол с Тэхёном. Пусть Ким и ничего не понимал, изо всех сил делал вид, что заинтересован. Кутая ноги в плед, Чимин старался слушать всех одновременно, но спустя несколько минут плюнул на это, утыкаясь пустым взглядом в свой стакан с алкоголем. За весь день он ничего не ел, желудок неприятно ныл, но запихивать в себя что-то не хотелось. Пусть на столике прямо перед ним и было множество еды, которую приготовили совсем недавно. А, может, есть не хотелось потому, что это Юнги готовил. Хотя, Чимину в последнее время в принципе есть не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось. — Ну и почему наш активист молчит весь вечер? — Юнги, прекратив попытки донести хоть что-то до Тэхёна, смотрел на Чимина, вернее на то, как он выпивал очередной стакан. — Да, Мини, скажи хоть что-нибудь, а то сам на себя не похож, — улыбнувшись, Хосок подмигнул брату. — Не поверите, но не хочу, — хмыкнув, Чимин потянулся к бутылке, но Чонгук забрал её прежде, чем он успел коснуться её. Во взгляде Чонгука было что-то такое, от чего Чимину непременно стало бы стыдно, не будь ему плевать. — Я думал, что собравшись все вместе здесь, мы сможем отдохнуть и помириться, а потом полные сил вернёмся в город. Думал, что после этой поездки, сможем скинуть всё плохое и вздохнуть полной грудью. Но я ошибся. Вы, — посмотрев сначала на Тэ, затем на Гука, он криво усмехнулся, — два ребёнка, которые почему-то считают, что об их проблемах должны знать все. Не думали, что это может раздражать? Я живу с вами в одной квартире, ваши ссоры сказываются и на мне тоже. Ругань не из-за чего решается обычным разговором, вы же устраиваете целое шоу, делая ваших друзей невольными зрителями. Мы всегда готовы помочь, только есть вещи, с которыми вы должны разбираться сами, не втягивая нас в это. Всем сейчас тяжело, но почему-то вы не подумали, что Хосоку будет неприятно наблюдать за всем этим, когда мы впервые за долгое время собрались все вместе. Если нам тяжело, то вы хоть представляете, какого ему? Не думаю, что вы задумывались об этом. У вас ведь дела поважнее есть. А ты, — переведя взгляд на Юнги, Чимин не хотел смотреть на двоих друзей, что теперь сидели с опущенными головами, — что у тебя на уме вообще? — Что? — моргнув пару раз, Юнги непонимающе смотрел на парня, не понимая, почему так резко тема перешла на него. — То, Юнги, то. Я нихуя тебя не понимаю. Вообще запутался в том, что между нами вообще происходит. То ведёшь себя так, будто я чужой человек, то вновь становишься котёнком Мин Юнги, жаждущим моего внимания. В последнее время у меня нет сил понимать тебя. Я выдохся, понимаешь? Наше общение почти сошло на нет, так о каких отношениях может идти речь? Я не говорю, что на каждое моё сообщение ты должен писать тысячу слов, мне одного будет достаточно. Просто ответь, чтобы я знал, что с тобой всё хорошо. Мы не видимся толком, только в универе, да и ты всегда молчишь в последнее время. Я не прошу тебя меняться, но мне тяжело. Ощущение, что я один хочу, чтобы наши отношения продолжались. Если они вообще, блин, начинались. Я устал, Юнги, правда, очень устал, — опустив голову, Чимин сжал кулаки и молчал какое-то время. Выдохнув, он посмотрел на брата. — Хосок, будь сильным. Обещаю, всё будет хорошо. Я люблю тебя и очень скучаю по нашим разговорам, — улыбнувшись, Чимин поднялся с места и, прихватив одну из закрытых бутылок, под молчаливые взгляды направился на улицу, подальше от этой давящей атмосферы. Ему необходимо подумать, побыть одному и осознать, что он только что наговорил. — Мда, — многозначительно протянув, Хосок покачал головой. — Никогда не думал, что кто-то сможет его настолько достать. Что сказать? Молодцы, постарались. Особенно… да хотя все молодцы, — желчь в его голосе заставляла всех чувствовать себя ещё хуже. — Чего сидишь? — посмотрев на Юнги, он нахмурился. — Знаешь же, какого я мнения о ваших отношениях — не шибко рад. Но раз уж Мини влюбился в тебя, ничего поделать не могу. Только это не значится, что я позволю тебе вот этой хернёй страдать. Иди к нему, а пока будешь искать это пьяное тело, подумай над тем, что он сказал. Пиздуй давай, — махнув рукой, Хосок приложил все силы, чтобы проигнорировать юнгиево бурчание. — Без тебя знаю, — фыркнув, Мин взял плед — Чимин обязательно замёрзнет — и пошёл следом за младшим. — А теперь вы, — посмотрев на оставшихся парней, Хо ухмыльнулся как-то слишком уж пугающе. — Рассказывайте, как довели моего брата до ручки.***
Холодный воздух неплохо бодрит мозг, только Юнги это особо не помогает. Начавшаяся зима проявляется только в минусовой температуре, совсем, кажется, забыв, что должна была принести с собой снег. С ним хотя бы Чимина искать было бы проще. Пальцы уже совсем закоченели, Юнги не понимал, как до сих пор держит фонарик. Глухая тишина и полный мрак не помогали в поисках, он даже бояться начал, что Чимин может заблудиться и замёрзнуть. Отогнать эти опасения не получалось, поэтому Мин просто решил занять голову другим — мыслями о том, какой он идиот. Получалось на удивление хорошо. Юнги знал, что рано или поздно это произойдёт, но надеялся, что успеет всё закончить до того, как Чимин взорвётся. Но не успел. Странный звук привлекает внимание. Свернув с тропинки, Мин старался идти на шум и особо не выдавать своего присутствия — боялся, что Чимин опять сбежит. — Уходи, — сдавленный голос откуда-то слева звучит жалобно, но Юнги не успевает над этим подумать — вновь появляется странный, противный звук. — Тебя что, тошнит? — спрашивает, стараясь вложить в голос как можно больше спокойствия, но не ждёт ответа, подходя ближе и присаживаясь на корточки. — Эй, не держи в себе. Давай, расслабься, — поглаживая по спине сгорбившегося парня, Юнги пытался унять волнение. — Уйди, пожалуйста, — упершись руками в колени, Чимин хотел умереть. Никогда в жизни ему не было так стыдно. — Успокойся, всё нормально. Знаешь, сколько раз я вот так сидел с твоим братом? А сколько на твоём месте был? — пытаясь приободрить Чимина, Юнги чуть улыбнулся. — Ты слишком много выпил. — Знаю, — сплюнув противную слюну, Чимин жалел, что не взял бутылку обычной воды. Пить хотелось адски. — Ел сегодня что-нибудь? — получив в ответ лишь отрицательное качание головой, Юнги тяжело выдохнул. — Ну что за ребёнок? Кто вообще на голодный желудок пьёт? — Я, — фыркнув, Чимин наконец выпрямился. — Ты вообще что тут делаешь? — А разве не понятно? За тобой… — Дай, — перебив, Чимин вытянул вперёд руки и чуть надул губы, смотря на плед. Улыбнувшись, Юнги накинул шерстяную ткань на чужие плечи, закутывая сопящего Чимина. — Пройдёмся? — У меня есть выбор? — хмыкнув, Чимин, слегка покачиваясь, пошёл вперёд, выходя на тропинку. Как бы Юнги не хотел всё объяснить, он продолжал молчать. Следуя за младшим, он совсем не смотрел, куда они идут. Юнги никогда не был трусом, всегда в открытую высказывал своё мнение и чувства, только вот Чимину он почему-то не мог так спокойно всё сказать. Боялся, сам не зная чего. Волнение накрывало с головой, руки потели и больше не мёрзли — это было странно. Вновь вытерев их об штаны, Юнги набрал в лёгкие побольше воздуха. — То, что ты сказал в доме… — Я давно хотел, поэтому извиняться ни перед кем не буду, — остановившись, Чимин обернулся и грустно улыбнулся. — Я эмоционально устал. Знаю, каждому сейчас нелегко, но ты своими поступками — вернее, их полным отсутствием — добиваешь меня. — Прости, я… — Я видел тебя с каким-то парнем, — вновь перебив, Чимин решил рассказать то, что, кажется, уже вечность пожирало изнутри. — Ты говорил, что работаешь в тот день, но был далеко от бара в середине смены. Это не ревность, нет. Я просто не знаю, что должен думать. — Чимин, пожалуйста, не перебивай меня сейчас, хорошо? — после долгого молчания Юнги говорит тихо. Подойдя к нему вплотную, Чимин кивнул. — Я никогда не работал в баре. Я врал. Знаю, это отвратительно и нечестно по отношению к тебе, но по-другому я не мог. Вы с Тэ нашли работу, у меня с этим были большие трудности. Из-за той репутации, которую я создал в школьные годы, меня мало где хотели брать. А туда, где брали, я не хотел идти — платили копейки. Вот я и вспомнил об одном предложении. Летом, прямо перед началом учёбы, один мой старый знакомый предлагал работёнку, грязную, но хорошо оплачиваемую. Вот я и вспомнил об этом. Я не рассказывал, потому что не хотел, чтобы ты волновался за меня. То, что я делаю, незаконно. У тебя и так головной боли хватает, я мог стать ещё одной её причиной. Но всё равно стал… Мне было стыдно, так паршиво из-за того, что ты веришь мне, искренне веришь. Я чувствовал себя тварью, поэтому старался избегать. Ты ведь солнышко, а я чёртова грязь, вечно всё делающая через задницу, — положив ладонь Чимину на щёку, он горько улыбнулся. — Прости… На удивление Чимин никак не реагировал, выглядел спокойно, молчал долго — это напрягало, — но позволял к себе прикасаться. — Чем именно ты занимаешься? — Я не могу сказать. Не хочу втягивать тебя в это. — Понимаю, — кивнув, Чимин опустил голову. — Как долго собираешься этим заниматься? — Как только у меня будет нужная сумма, я уйду. — Хорошо, — вновь кивнув, он смотрел в чужую грудь, но так и не мог понять, что происходит в собственной. — Мы с Тэхёном и Гуком тоже немного накопили, так что не забывай, что ты не один. Как только накопим, уходи, — подняв взгляд, Чимин схватил его за руку. — Пообещай, что сразу же уйдёшь. — Обещаю, — Юнги серьёзен, говорит тихо, но это видно в его глазах. — Чтобы ты знал, я не злюсь, что ты решил заработать именно так, я злюсь из-за обмана. Мне больно из-за этого, но я готов простить. Я могу представить, что значит для тебя Намджун, вы привязаны друг к другу настолько сильно, что даже представить страшно, что будет если один из вас умрёт. Вы братья, поэтому я понимаю. Зная, что это всё было только для того, чтобы спасти его, я могу простить. Просто не задерживайся там надолго, хорошо? Если что, знай, что у тебя есть мы. По мере сил поможем или хотя бы попытаемся. — Обещаю, скоро всё закончится, — резко потянув на себя Чимина, Юнги крепко обнял его, утыкаясь холодным носом в чужую шею. — Мне правда жаль. Знаю, что идиот, что нужно было поискать ещё варианты… — Ты бы потерял время. Говорю же, всё в порядке — ты всё объяснил, я тебе верю. Благодаря тебе мы можем спасти друга, остальное неважно, — прижавшись к чужой груди, Чимин слабо улыбнулся. — Я причинил тебе боль — это важно, — сильнее прижав парня, Юнги не дал ему отстраниться и возразить. — Обещаю, всё будет как раньше. Ночёвки друг у друга, милые сообщения двадцать четыре на семь, прогулки до поздней ночи и всё-всё, что было летом. Просто нужно немного времени. Ты самый важный человек для меня, я больше не буду ничего скрывать, даже если будет казаться, что так будет лучше. — Успокойся, — улыбнувшись, Чимин начал гладить его по спине. Чувствуя, как у Юнги бешено колотиться сердце, он не мог не чувствовать радость. Ему не нужно всё то, что сказал Юнги. Он просто больше не хочет тайн. Ему достаточно такого Юнги, открытого и честного. Такого, у которого сердце само за него говорит. — Хочу предложить кое-что. — Что угодно, — прикрыв глаза, Юнги наконец прекратил чувствовать страх. — Давай жить вместе?