Чужая война

Лео осторожно соскользнул в открытое окно и мягко приземлился на грязный пол. Стараясь не смотреть в лицо брату, он торопливо крутнул механизм лебедки и поймал тело Рафаэля, осторожно уложив на пол. Присел, совершенно бестолково тронув запястье с вздувшимися синюшными бороздами от веревок, и скрипнул зубами. Больше всего хотелось сейчас начать трясти Рафа и орать на всю округу, чтобы пришел в себя, очнулся и открыл глаза, чтобы точно знать, что жив… «Даже не думай! – юный лидер отвесил себе мысленного пинка. – Еще не хватало, чтобы на твои вопли прибежала вся охрана. Потом жалеть его и себя будешь. Давай, вот этой цепью осторожно обматывай и поднимай наверх. Через окно уйдете…» Лео было страшно до того, что его трясло, и на загривке выступил холодный пот. За себя он не боялся - пусть приходят, если такова судьба, но только сначала он вытащит брата и передаст его Учителю. Он поднял голову и понял, что Сплинтер не последовал за ним сюда, да и наверху его не было видно. «Сам заварил кашу, вот сам и расхлебывай! – прикрикнул Лео на себя самого. – Хорош уже уповать на то, что Мастер обязательно будет рядом, прибежит, спасет и будет потом тебе выговаривать! Он не обязан тут торчать и следить, как ты и что сделаешь. Это не тренировка, Лео, это реальность. И в ней ты в ответе за брата, как лидер. Соберись! Никто не придет и не вытащит вас, как котят из проруби за шкирку. Теперь все по-настоящему, хочешь ты того или нет. Шевелись, пока есть такая возможность. Ну, или лезь сразу в уголочек этой камеры и поплачь там, пока не придет этот человек в доспехе и не вздернет Рафаэля уже у тебя на глазах, чтобы послушать твой жалкий скулеж! Ты должен сейчас собраться и сделать все, что от тебя зависит! Не сказать, что сделал все, а именно сделать!» Он осторожно протащил цепь подмышками бесчувственного Рафа, закрепил ее тем самым крюком, на котором того повесили, и взял свободный хвост в зубы. Прыгнул с места, уцепился обеими руками за рваные края оконного проема и подтянулся, вытаскивая себя на крышу. Выпрямившись, Лео намотал цепь на кулак и стал осторожно вытаскивать Рафаэля, стараясь тянуть без рывков и как можно плавнее, чтобы не навредить еще больше. Горячая голова был тяжелее своего старшего брата и крупнее, что вынудило сейчас Лео напрягать все силы, выволакивая его следом за собой. Кое-как справившись с этой задачей, Леонардо чутко прислушался к окружающему миру, внимательно поводя головой. Заброшенный завод хранил молчание, словно вымер, что давало ему надежду убраться отсюда подальше вместе с братом и не попасть в еще какую-нибудь историю. Синяя черепашка бережно погладил Рафаэля пальцами по щеке, продолжая осматривать окрестности. Ему очень хотелось сейчас уставиться на сорвиголову, внимательно вглядеться в лицо, убедиться, что дышит и жив, но вбитые отцом навыки требовали не отвлекаться от контроля опасного места. - Идем-ка домой, - еле слышным шепотом проронил Лео, подныривая под руку Рафаэля. – Там Донни, он что-нибудь придумает, он тебе поможет… Встав, старший сын Сплинтера шатнулся, понимая, что тяжелое бесчувственное тело висит на нем мешком, и он еле способен его поднять, не говоря о том, чтобы бежать куда-то. Лео стиснул зубы, как можно осторожнее взвалил брата на спину и пошел по крыше, стараясь ступать бесшумно. *** Глаза еле-еле открылись, и в них сразу же брызнул свет, заставив Рафа сморщиться и тихонечко проматериться. Вернее, он хотел это сделать, но из горла вылетел только надсадный хрип, составивший лишь жалкую пародию на его мысли. «Это Боги меня наказали за то, что я не слушал сэнсэя и все время сквернословил, - Рафаэль со стоном-свистом отвернулся от источника света. – Вот и не дают ясно облекать в слова даже простые умозаключения… что ж делать-то, ешкин кот? Бля, а может, оно и хорошо… захочу, сказать ничего этой Открывашке уже не смогу…» - Раф? – рядом мелькнули синие хвосты маски, и расфокусированное зрение поймало ясные огромные глаза на склонившемся к нему лице. – Раф, что? Воды? «Да, воды и побольше…и холодной… колы… давай колы!» - А-ха… фоты… Он даже сам скривился от этого жалкого хрипа, больно деранувшего горло. - Я сейчас. «Откуда тут Лео? Чё за хрень? Я с ума сошел?» Рафаэль повернул голову, щуря слезящиеся глаза, и уставился на пяток оплывших свечей, что горели прямо около него. «Ну, все. Съехал репкой окончательно… дом родной видится… как же пить-то хочется… куда этот глюк старший умотал? Раз уж примерещился, то пусть поскорее колу тащит». Он сел и тут же свалился обратно, больно стукнувшись затылком об деревянный бортик кровати. - Ёх тфаю… Рафаэль вскинул руку и тут же захрипел снова, потому что замотанное эластичным бинтом плечо дернула острая, как стекло, боль. «Ладно… я походу жив… уже не плохо… на том свете так все болеть точно не может, и бинт так щепетильно там наложить некому… да где же этот глюк с баночкой газировки?» - Раф, осторожнее, что ты творишь?! «А вот и глюк! Елки, как настоящий, и уже кудахчет. Что это у него в руках?..» Лео торопливо подошел, поставил на столик стакан и осторожно поддержал брата, который бестолково барахтался в кровати, видимо, пытаясь приподняться. - Аккуратнее, - мягко посоветовал он. – Давай, я помогу. Сейчас вот подушку переложу повыше, и тебе удобнее будет. Все хорошо. Ты дома. «Ага. Поверил уже. Три раза. Ты б дома вокруг меня чечетку не выплясывал. Что я, не знаю тебя, что ли? Дальше своей медитации не видишь ничегошеньки, это во-первых. Во-вторых, как я дома мог оказаться?.. Нет, ты глюк. Давай, шустрее мне воду глючь, пить хочу!» Рафаэль попробовал еще раз сказать что-то содержательное, снова только захрипел и бессильно ткнул пальцем в стакан, откидываясь на подсунутую ему под панцирь подушку. Лео кивнул, как-то очень сосредоточенно и сухо, подсел к брату и осторожно поднес стакан к его губам. «Да сам я управлюсь уж! Давай сюда и топай по своим делам. Блин, даже тут правильность свою показывает и заботливость… хотя о чем это я? Когда он обо мне так заботился? Еще до нашей склоки последней было дело, помню, а потом… потом он только с мелкими так возился, а я как будто пустым местом стал…» Рафаэль упрямо поднял руку, попытался взять стакан, но плечо снова дернула проклятущая боль, заставившая кисть задрожать и бессильно упасть обратно. - Т-шш, - Лео сочувственно посмотрел на него странно заблестевшими глазами и снова поднес стакан к губам. – Пей, только осторожно очень, маленькими глотками. Не волнуйся, плечи заживут. Мастер… отец сказал, что все поправимо. В рот полилась отвратительно-теплая подслащенная вода, но другой все равно не было, так что Раф проглотил и эту. Проглотил и тут же закашлялся, хрипя, как старый движок, и схватился за горло, которое полоснуло, как ножом. «Твою мать… твою мать… твою мать…» Пальцы нащупали глубокую борозду в коже, пробежали по ней и бессильно упали на одеяло. Значит, не примерещилось. Гаснущее зрение проводило двух ниндзя, и сознание окунулось в ледяную черную пустоту, где не было отчаянно нехватающего кислорода. В этой зыбкой и вязкой темноте было все же лучше, чем в реальности, потому что ему больше не задавали вопросов, и не было боли. А потом что-то приложило со всего маху об плечо и бедро, вынудив еле приоткрыть один глаз. Что-то оказалось полом. Пока Рафаэль пытался сообразить, как пол достал до его бока, холодная змеящаяся цепь, почти не звякая, обхватила его подмышками и осторожно потащила куда-то вверх. «Эй, мне ж не в рай, надеюсь», - успел подумать Раф, прежде чем снова потерять сознание. Еще один глоток дался такой же болью и хриплым вздохом, но пить хотелось невыносимо, так что пришлось сделать над собой усилие. - Осторожно, - повторил Лео, продолжая удерживать стакан у губ брата. – Не торопись. Все хорошо. «Лучше не бывает просто. Сижу, как дите в люльке, а старший меня из поильничка водичкой пичкает! Ты сам-то был бы рад такому? Ладно, плевать сейчас. Вода. Давай, уже шустрее лей ее мне в глотку, раз взялся нянькой быть. Черт. Это же ты там был, на крыше…» Плавное покачивание снова вырвало Рафа из беспамятства. На этот раз мир почему-то явился ему боком, словно земля встала вертикально и тихонечко качалась, как будто он лежал в родном гамаке. С трудом сфокусировав зрение приоткрытого глаза, Рафаэль понял, что он лежит на чьей-то спине, и этот кто-то тащит его неизвестно куда, стараясь идти ровно и плавно. «Ну, спасибо… прям, блин, как дома…» Раф нахмурился, отстранившись от стакана с водой, и пристально глянул на старшего брата. Глаза зареванные, как в детстве, но смотрит, не отводя их, жмурится и улыбается. «Идиот!» Он откинул голову на подушку и устало выдохнул. Хотелось спросить, как Лео его нашел и вытащил, что стало с ниндзя, которые его охраняли, была ли там большая консервная банка, утыканная шипами, но горло не желало исторгать из себя ничего кроме нечленораздельного свиста и хрипа, да еще крайне болезненного. «Отложу все это на потом. Посплю немного и буду как новенький, а там уж и разберусь». - Ты спи, - Лео поставил стакан на столик у кровати. – Я тут, если что. Я рядом. «Да нужен ты мне тут, как собаке пятая нога, - раздраженно подумал Раф. – Вали уже к себе и тоже спи, блин!» Он еле сполз по подушке вниз, оглядел комнату внимательнее и понял, что находится не у себя. «Кровать… хочу в гамак. Уже и на пару дней пропасть нельзя, как все за тебя решать начинают. Что ж за дом-то такой… надо бы сказать потом Лео, что я хочу к себе. В гамак хочу, в темноту родной конуры. Что он меня к себе приволок?.. Сам на полу спать собрался, придурок?» Потяжелевшие веки опустились, закрывая глаза. Измученное тело охватила сладкая истома, временами прерывавшаяся от легкой дрожи, что дарила саднившая боль в ожогах. Он дома. В безопасности. В кровати. В чистой кровати, где никто не дернет никуда, где дадут воды и не станут спрашивать… Раф улыбнулся уголками губ и провалился в глубокий сон. Лео подсел поближе и погладил его по голове, осторожно убрал под одеяло замотанные бинтами руки и укрыл брата до шеи. - Спи, Раф, - ласково прошептал он. – Все хорошо будет, я обещаю тебе. Когда дыхание искалеченной черепашки выровнялось и стало глубоким, Лео сполз с кровати и обхватил руками голову, несколько раз хорошенько ударившись лбом в колени. Пусть хриплое и надсадное, пусть свистящее и иногда переходившее в сухой кашель, но дыхание Рафаэля сейчас было для него почти что музыкой. Раф дома. Он жив. Его не искалечили совсем безнадежно. Пройдет время, и он восстановится, станет таким же, как прежде, быстрым, злым и жестким в бою… Все будет хорошо… Отчего же так рвет душу, что выть охота? Почему его трясет, словно он все еще на той самой крыше, когда Мастер спас от идиотской выходки, жует грязный рубероид и давится своим бессилием. Если бы не Учитель… Лео бы все испортил, отняв у брата шанс выжить… Как далеко ему еще до нормального лидера, которого хочет видеть отец, как безнадежно, недосягаемо далеко… как до неба. Когда Рафаэль пришел в себя, Лео каким-то чудом собрался, чтобы не показать ему ничего. Улыбался, осторожно напоил водой, как сказал Донни, просто посидел рядом, подбодрил и успокоил… это он смог, на это и ума много не надо, а как быть с тем, что внутри ледяной глыбой лежит лютое чувство вины? Он должен помочь Рафаэлю как можно быстрее стать обратно собой и забыть все случившееся. Лео судорожно вздохнул, прикусывая губу и торопливо вытирая глаза. Стыдно. Стыдно реветь, как ребенку, но как же хочется вот сейчас уткнуться лбом в колени Мастеру, как делал в раннем детстве, почувствовать его руку на затылке, что гладит ласково и осторожно, даря успокоение, выплеснуть до сих пор не отпустивший страх… Рафаэль спит, никого больше нет в комнате, и никто не придет, потому что Донни заперся у себя, что-то остервенело химича, а сэнсэй в гостиной смотрит сериал. Да он и видеть-то Лео не захочет теперь… Спасибо, что вообще помог не испортить все окончательно… «Хныкать потом будешь. Сейчас у тебя слишком много дел. Потом… вот Раф оклемается, у Майки нога заживет, вот тогда и смоешься пореветь в свою вонючую нору, где тебе самое место…» Он откинул голову на борт кровати, уставившись в потолок, чтобы загнать обратно в глаза решившие выползти слезы. Раф глухо что-то простонал во сне и перевернулся на бок, сворачиваясь клубком. «Снится… этот ад, наверное, снится…» Лео поднялся, осторожно сел на кровать с ногами, складывая их в любимую позу лотоса, и как можно бережнее потянул брата за плечи, устраивая его голову на колене. Тот дернулся, не просыпаясь, что-то прохрипел и мотнул тяжелой башкой. - Тихо, - Лео погладил его по виску. – Тихо, Раф, это просто сон. Этого больше никогда не повторится. Я не дам этого никому сделать. Пальцы осторожно нащупали колотившуюся венку на виске, и Леонардо прикрыл глаза, стараясь уйти в медитацию и через нее успокоить сознание Рафаэля, отогнать сны, как делал отец в его детстве. *** Сплинтер бесшумно прикрыл дверь и оперся на нее спиной, склонив голову. О! Он стал виртуозом теневого перемещения в родном доме, чтобы иметь возможность знать о своих детях то, что они не желали ему показывать. Их страхи, их проблемы, сомнения, промахи. Он жил этим, понимал это и учил их преодолевать себя. Как же хотелось сейчас ворваться в эту комнату, где горели свечи, и так душно было от боли и страха… «Давай, сынок, я в тебя верю! Ты справишься сам, ты не можешь сейчас иначе. Леонардо, родной мой самородок внутренней силы и чистоты, прости, что взваливаю на тебя это, прости, что так сложились звезды… Я думаю, вселенная однажды тоже попросит у тебя прощения за то, что ты родился таким..."