Чужая война

Новое пробуждение было гораздо лучше предыдущего. Раф приоткрыл один глаз и довольно обнаружил, что свечной свет уже не так режет зрение. В этот раз ему было спокойно и уютно, почти хорошо, так что второй глаз открывать не захотелось. Рядом по-прежнему горели свечи, разрывавшуюся от боли голову мягко обнимало что-то теплое, чуть глуша стрелявшие импульсы. Болели плечи, жутко саднили все ожоги и отвратительно ныла шея… но в целом… ему было до странного хорошо. Прижмурившись, он улыбнулся уголками губ, поудобнее устраивая голову на уютной подушке, и вытянул одну ногу, высунув ее из-под одеяла, чтобы пошевелить пальцами. «Ну, вот и отлично, - подумал Рафаэль. – Почти здоров уже… Интересно, а мне сегодня будут такие же поблажки, как вчера? Старшенький принесет водички, или самому придется за ней тащиться? Обещал тут быть, а сам слинял… да и ладно, что ж ему теперь тут, как прикованному, сидеть, что ли? Давай будем честными, Раф, он тебе ничего не должен. Скорее уж, ты задолжал за спасение твоей шкуры». Осторожно перевернувшись, он все же открыл оба глаза, моргнул и нахмурился, поняв, что теплое и уютное свалилось с его виска, отчего голова тут же высказалась коротким пульсом обострившейся боли. «Едрен-батон!» Он сообразил, что уютной подушкой было колено Леонардо, а теплым - рука старшего, покоившаяся до этого момента на его виске. Лео так и сидел в изголовье кровати, только откинулся на стену и спал, удерживая голову Рафа в ладонях. «Ну, едрить-колотить! Еще чего выдумал! Валил бы в люльку!» Раф повозился немного, осторожно переворачиваясь, чтобы не тревожить лишний раз плечи, и улегся на спину, глядя на старшего брата снизу вверх. «Рафи, тут, видишь ли, задница какая, - люлька занята твоей тушкой. Куда валить-то? Вот и устроился, как говориться «кто как может». Это ты бы валил в свою люльку…И так хлопот доставил, так еще и выспаться теперь не даешь». Не имея возможности говорить нормально, а издавать жалкие хрипы считая ниже своего достоинства, Рафаэль нашел отличного собеседника в своем собственном лице, что пока что его вполне устраивало. «Ну и свалю, - решил он, снова осторожно перекатываясь на бок. – Была охота быть обязанным этому зануде!» Рука Леонардо осторожно вернулась на его голову, и подушечки пальцев погладили скулу, хотя, судя по ровному дыханию, лидер даже не проснулся. «Конечно, свалишь, я ж чё, сомневаюсь, что ли…» «Только вот полежу еще немного, потому как мне уютно и спокойно… ну и тепло очень». Теперь, когда он был дома, в безопасности и совершенно точно не мог ничего никому рассказать о родных, когда позади остался кошмар короткого плена, Рафаэль позволил себе расслабиться и совершенно беззастенчиво начать себя жалеть, думать о комфорте, уюте и тепле. Он осторожно потащил одеяло, натягивая его до самой шеи, прикрыл глаза и вырубился, блаженно чувствуя отступающую боль. «А все-таки Лео не такая уж и скотина. Никогда не знал, что он выучился вот так руками боль снимать, надо будет взять на заметку. Вдруг еще чего у меня заболит». *** - Кто твой Мастер? Рваная, как старая ветошь, темени, боль режет голову, вынуждая сжиматься в комок. Это не помогает от нее отгородиться, не дает возможности вывернуться из ее захвата и убежать, или хоть отползти в сторону, но Раф упорно скручивается в клубок в упрямых попытках промолчать. - Где его искать? Рафаэль хочет закричать, чтобы хоть так выплеснуть часть этой агонии, но горло не слушается его, выдавая вместо хорошего отборного мата только хриплый жалкий скулеж. - Скажи, и это прекратится. Скажи. Перед глазами темно, но красные вспышки то и дело разрывают эту черноту, добивая воспаленные глаза, и грохотом учащенного пульса отдаются в барабанные перепонки. «Скажи… скажи… скажи…» А сказать хочется. Очень хочется сказать, потому что в плечах уже просто два костра горят, и сдавленный череп вот-вот лопнет, создав достойный аккомпанемент трещащим суставам и связкам. «Я не хочу умирать! Не сегодня… потом… В другой раз! За что? Я просто хотел прогуляться по поверхности! Я просто сказал отцу… Мастер, прости дурака… Я ж хотел вернуться, чтоб Лео за меня не влетело, за дебила… Брат, прости… за все и за вот это в частности…я не хотел…» Рафаэль отлично понимает, что это предел. Все! Дальше затыкать себе рот не получится. Наступает же конец выдержке и любым возможностям. Отвратительный голос жалости в голове уже просто орет, перекрывая все. «Почему умереть должен ты? Ну, скажи где искать Учителя… скажи… Он сильный, он с чем угодно справится! Он их всех победит и сможет спасти твою шкуру…» Страх душит волной очередного приступа рвоты. Страх пополам с обреченностью, потому что Рафаэль отлично понимает, что его здесь никто не найдет. Нью-Йорк огромный, зданий, куда можно запихнуть одну пусть и большую черепаху – навалом. Даже если предположить, что сэнсэй простит его выходку и станет искать… даже если старший дурак Лео выползет на поверхность и будет бегать по городу… сколько это займет времени? Явно гораздо больше, чем нужно на то, чтобы ему окончательно выломали плечевые суставы и выжгли глаза. - Скажи… Рафаэль с обдирающим связки криком вывалился в реальность, распахнув глаза и вцепившись в руку, что пыталась его удержать. «Хер, ты меня удержишь! Развязали?! Сейчас познаете дзен последней ошибки! Убью!» - Раф! – кто-то перехватил его кулак в воздухе, вывернув руку и снова заставив плечо вспыхнуть крошечным ядерным взрывом. - Рафаэль… - желто-алую пелену перед глазами сменили два синих омута. Глубоких, встревоженных, как гладь океана легкой рябью, и просто бездонных. - Все хорошо… это я… Еле сумев опустить руку, а не уронить ее на одеяло, сорвиголова слабо кивнул, шумно дыша сквозь зубы. «Лео… что он тут делает?..» Липкий пот стекал по вискам и шее, неприятно щекоча кожу. - Садись. Брат осторожно передвинулся, приподнимая его, и позволил откинуться себе на грудь и устроить голову на плече. - Это просто сон, Раф… просто сон… ты дома, все хорошо. «Хорошо? – Рафаэль шевельнул бровями, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. – Так хорошо, что у тебя голос дрожит? Я смотрю, лучше-то оно и не бывает…Лео, я пить хочу…» - Я сейчас, - брат осторожно вывернулся, переложив голову Рафа на подушку, так чтобы тот полусидел, и потянулся к столику около кровати. «Ты чё, еще и мысли читать, что ли, выучился, пока меня не было? Везет же некоторым. Вот я б не против покопаться в твоей башке, и Доновой тоже! А сколько всего можно нарыть в мозгах Мастера!..» - Вот, - в губы ткнулась кромка большого стакана, и Рафаэль покорно сделал глоток, уже немного приноровившись принимать такую заботу. В обычном состоянии его бы уже стошнило от себя самого. Лежит в кровати, даже перевернуться толком не может самостоятельно, а братец его водичкой поит! Еще чего доброго с ложечки кормить начнет! «Кстати о кормить, - Раф медленно продолжал глотать воду, прикрыв глаза. – А жрать-то мне дадут в этом доме, или типа не заслужил?» - Ео… - просипел он, отворачиваясь от стакана. – Есь… хосю… Тот встрепенулся. - Сейчас. И вскочив, быстро покинул комнату. Рафаэль откинул голову на подушку, полежал немного и осторожно сел. «Так… уже отлично. Дело за малым - встали и пошли, Рафи. Ножками-ножками до душа, чтобы смыть с себя это липкое дерьмо… давай, раз-два и шуруй помаленьку…» Он свесил с кровати одну ногу, потом вторую и нащупал пальцами пол. «Отлично! Встаем, братан, на руки не опираемся, по стенкам плечами не мотыляемся. Встаем на ноги и чешем в душ… чешем, Раф, чешем…» Рафаэль осторожно поднялся, тут же сморщившись от прострелившей колено боли, и медленно выпрямился, ловя равновесие. «Во! Другое дело!..» Комната закружилась, словно он решил повальсировать в удвоенном темпе, повернулась боком, вернулась на место и перекувыркнулась через себя, дав напоследок по лбу бетонным полом. *** - Раф… «Что-то явно пошло не так…» Приоткрыв глаза, Рафаэль недовольно огляделся, понимая, что почему-то на этот раз ему неудобно, неуютно и крайне жестко. «Когда он с кровати матрас стащить успел? И где одеяло? Я же больной и мне всяко плохо, меня жалеть должны и нянькать. Что за садизм?» - Раф, что ж ты творишь-то? Леонардо осторожно поднял брата на ноги, давая опереться на себя, и повел к кровати. - Ты зачем вскочил? С ума сошел? «От новость-то! – сарказм личного собеседника отдавал знакомой едкой язвительностью. – Я смотрю, только узнали, что у тебя с тыковкой плохо!» Подчиняясь рукам Лео, Раф вернулся к кровати и осторожно сел, потом лег и уставился в потолок. «Класс! Немощная развалина и обуза! Шикарно, парень!» Тем временем лидер заново укрыл его одеялом, сел рядом и протянул большой стакан с соломинкой, в котором плескалось подозрительное варево. - Сё?! Возмущению Рафаэля не было предела, хотя коронное емкое «чё?» вышло довольно жалким. «Каша??? Овсяная жижа??? Да еще перемолотая в блендере??? Старший издевается, скотина последняя???» Но голос здравого рассудка быстро сообщил, что если говорить ему так больно, а выпить стакан воды это подвиг, то как же в глотку полезет кусок горячей пиццы или жареного мяса. «Понял, не дурак. Будь дурак, не понял бы. Давай сюда свою кашку». Он обреченно поймал зубами соломинку и, сверкнув на Лео бешеным взглядом, начал медленно втягивать в рот вязкую сладкую жижу. «Только вякни хоть кому потом об этом! Только вот открой рот! Только посмей подумать!» Леонардо тепло улыбнулся, устраивая стакан на его пластроне поверх одеяла, потом бережно взял обе руки Рафа и сжал ими посудину. - Справишься сам? – спросил он. – Я сейчас вернусь. Рафаэль мрачно кивнул, продолжая пить теплое варево и морщиться. Старший брат поднялся и вышел, притворив за собой дверь. «Ладно, Раф, давай напрямую! Ты сейчас беспомощный тюфяк, годный только чтоб лежать в кровати и ныть. Уяснил? Отлично. Теперь дальше. Если тебя такой расклад дел не устраивает, а он тебя точно не устраивает, то перестань идиотничать и дай себе время восстановиться. Не гони лошадей, уже никуда не опоздаешь. Ясно?» «Ясно, ясно, - покорно ответил сам себе Рафаэль. – А дальше-то что?» «Доедай кашу и выдави из себя спасибо». В комнату вернулся Лео с большим тазом воды и с порога снова ободряюще улыбнулся. Раф окинул его мрачным взглядом и отвел глаза. - Ты уже поел? – старший заглянул в стакан и осторожно высвободил его из Рафовых рук, отставив в сторону. – Хорошо. Он выловил из таза тряпку, хорошенько ее отжал и начал осторожно протирать голову Рафаэля, постепенно переходя на лицо и шею. - Донни сказал, что если все будет хорошо, то тебе можно будет через пару дней попробовать осторожно вставать. Только осторожно, чтоб колено не тревожить пока что. Он ухитрился достать какие-то препараты, так что голос у тебя тоже скоро восстановится. Лео отставил воду, закончив вытирать шею Рафа, и начал осторожно сматывать эластичные бинты, чтобы втереть в плечи какую-то сильно пахнущую мазь. Раф отвернулся, уставившись в стенку. Во-первых, чтобы не мешать, а во-вторых, ему было крайне неуютно от этой трепетной заботы. Он много чего думал о своем старшем брате, особенно последние полгода, когда они разругались настолько, что и слова друг другу нормально сказать не хотели. Рафа раздражала его правильность, которую он считал просто выпендрежем и подхалимажем к отцу, он ревновал, считая, что Мастер больше всех внимания уделяет именно Леонардо, задвинув остальных в угол, злился, когда старшего назначили лидером, постоянно доказывал, что сам себе хозяин и слово брата для него пустой звук. Вот додоказывался! Валяется беспомощным младенцем в кровати все того же старшего, вынужденно принимая унизительную заботу и глотая перетертую кашку! А Лео… Он что, в натуре такой? Это не игра в героя? Что в его башке происходит-то? Когда он так изменился, или Раф в упор ничего не видел раньше? Бинты вернулись на прежнее место, снова почти обездвижив плечи, и брат перешел на запястья, старательно замазывая лилово-красные борозды еще какой-то дрянью. - Донни хотел зайти тебя навестить, - не поднимая глаз, сказал он. – Закончит тренировку и придет. Майки тоже очень рвался, но ему пока сложно ходить с гипсом. - Уху, - выдал Рафаэль, кивнув головой. Лео закончил обрабатывать запястья и ожоги, осторожно прикрыл их повязками и поднялся. - Раф, все будет хорошо, я обещаю тебе. Прости меня, ладно? Тот бросил на брата косой взгляд, недоверчиво приподняв бровь, и кивнул, дернув уголками губ. «Бля, ну неужели этот придурок в натуре такой? Если это так, то я, кажется, начинаю понимать, почему Мастер его выбрал». Он прикрыл глаза, отчаянно борясь с дремой, потому что после последнего сна как-то расхотелось спать, да и проснулся же вот только. Из-под полуопущенных век Рафаэль лениво наблюдал, как его братец встал в стойку и стал медленно повторять ката, сильно сокращая шаги, чтобы поместиться в небольшом пространстве своей комнаты. «Заучка, - мысленно хихикнул горячая голова. – Заучка и ботаник. Придурок… спасибо, тебе, брат…»