Бэлочка или Мальчик-колокольчик

Всю ночь Томас не мог уснуть. Его сердечко как бешеное колотилось в груди. Он понимал, что сделал большой и важный шаг. И это было так волнительно. С одной стороны: он избавится от угрозы, нависшей над ним, с другой – у него будет муж. А значит… - Боже! – пискнув, мальчик спрятал свое пылающее лицо под подушкой. Внутри все подрагивало от сознания того, что ему завтра придется пережить. Ведь ясное дело, что они станут настоящими супругами, а не формальными. Да и слово «семья», слетевшее с уст Вильгельма, подразумевает детей, потомство в браке. Конечно, он сразу забеременеет. - О, Боже… - вылезая из-под подушки, Томас закрыл свои пылающие щеки холодными ладошками. Щекочущее чувство страха поднималось изнутри. Ему завтра придется предстать обнаженным перед другим мужчиной, и не ради купания. И еще… О, святые Небеса, настолько открыться ему и подпустить к себе… Кошмар! А еще вчера они просто дружили, общались. А завтра уже будут супругами: делить постель и кров. Мальчик, убрав ладони от лица, задумался. Теоретически он догадывался, как это происходит между двумя мужчинами. Хотя мужеложство встречается крайне редко и не приветствуется, но колокольчики являлись исключением, благодаря врожденной особенности. И… Год назад ему Ричард «прекрасно» все объяснил и успел продемонстрировать. Слава Небесам и старому Джеку, что больше пальца туда ничего не попало. Том содрогнулся и прикрыл глаза. Он не мог себе представить, как добровольно отдать себя в руки другого человека. Добровольно раскрыться и разрешить ему, чтобы он вошел… Мальчик передернул плечами, встряхивая головой. Решил, что об этом подумает потом, а сейчас он может просто поспать. Еще немного помучавшись под давлением разных дум и, поерзав на кровати в поисках удобной позы, он тихо уснул крепким сном, сопя в кулак... Утро для Томаса началось с полудня. Потерев глаза и взглянув на часы, мальчик улыбнулся. Все, теперь он не один из слуг и может себе позволить нежиться в постели столько, сколько влезет. Граф, наверное, распорядился, чтобы его не будили. Широко зевая и щурясь от солнца, он слез с кровати. Заглянув в окно, и подставляя блаженную мордочку легкому ветерку, пошлепал босыми ногами в ванную комнату. Через двадцать минут, когда ежедневный ритуал «просыпания» был исполнен, весь благоухающий и довольный жизнью Томас вернулся в комнату, почесывая живот. На полушаге споткнулся и удивленными глазами посмотрел перед собой. На столе лежал небольшой букетик полевых цветов. Мальчик осмотрелся, желая увидеть того, кто же мог его оставить. Засов – на месте. Войти никто не мог. Взгляд снова вернулся к букетику. Подойдя ближе, он кое-что заметил. Только одно существо могло совершить подобный поступок. Нежно улыбаясь, Том поднял три лесных орешка, что лежали поверху цветов. - Бэлка, – хихикнул. – И как он пронюхал? – пожал плечами. Взяв маленький букетик в руки, поднес его к лицу. С блаженной улыбкой на устах, прикрыв глаза, вдохнул запах цветов. Его немного вздернутый носик почувствовал странный аромат. Точно, он же не мог попутать с чем-то другим? Открыв глаза, Том внимательно рассматривал букетик. Брови удивленно взлетели вверх. В центре букетика была веточка колокольчиков, аккуратно перевязанная тоненькой голубой атласной лентой. Мальчик, пораженно смотря на сюрприз, двумя пальцами вынул свой цветок. Понюхал. Да, так пахнут они. Он задумчиво покрутил веточку в руке. Как Бэлочка узнал? Это загадка. Все-таки, необычный и потрясающий у него друг. Как же он найдет его во владениях Вильгельма? Или он все знает? Погрустнев и еще раз посмотрев на букетик в своих руках, решил пойти поставить цветы в вазочку, а потом - на кухню и наконец-то поесть. А колокольчики он засушит себе на память о таком интересном моменте в его жизни… Весело и беззаботно разговаривая с Эммой, Том несколько раз порывался рассказать ей все. Но, вспомнив просьбу графа о молчании, одергивал себя. Было сложно он что-то скрывать от девушки по той простой причине, что она для него была самым близким человеком: сестрой, пусть и не кровной, и другом. Но ради своей же безопасности, молчал. Она поймет и не будет на него зла держать. А завтра сможет разделить с ним его радость. В холле послышался голос графа. Томас подорвался и быстрым шагом направился к нему. - Добрый день, Ваша Светлость! – бодро приветствовал его. Филлит, оторвавшись от разговора с Джеком, и кивнув ему, что тот может быть пока свободен, обернулся. Увидев сияющего улыбкой парня с искрящимися радостью глазами, сам расплылся в улыбке. Мальчик был счастлив, значит, они сделали правильный выбор. Теперь, после обряда, можно будет облегченно вздохнуть и не бояться за его жизнь и безопасность. Он в надежных и хороших руках. Вильгельм будет пылинки с него сдувать. Филлит был уверен в этом. Ведь не возможно не любить и не восхищаться настолько чистым созданием, как Томас. Граф улыбался: - Добрый, соня. Как спалось? Давно встал? - Встал два часа назад, а спалось очень и очень хорошо, – улыбаясь, мальчик покачивался на пяточках взад-вперед. Филлит мягко рассмеялся, глядя на эту довольную мордашку. - Ну, и молодец. Ты хотел со мной поговорить? Аль как? Поздороваться бежал? - Поговорить, – потом, перейдя на шепот, спросил. – А Ричарда нет в замке? - Нет, – замотал головой граф. – Но лучше пройдем в библиотеку, – полуобняв мальчика за плечи, подтолкнул его в сторону лестницы. – Ты не голоден? - Нет-нет. Я только из кухни! – довольно улыбался Томас, ступая на лестницу. - Скажите, Ваша Светлость, а Вы с Бэлочкой знакомы, так ведь? – спросил мальчик, сидя на любимой кушетке, где любил слушать новые сказки. - С Бэлочкой? – Граф вздернул брови. - Да, с белкой. С летуном, – кивнул. Губы графа дернулись, а затем уголки поползли вверх. - Ты так назвал летуна? - Да, - честно признался. В уголках глаз старика появились морщинки, что выдавало его улыбку. - А ты знаешь, что это мальчик? - Да, знаю, – озорно улыбнулся колокольчик. Граф захохотал, прикрывая глаза ладонью. - Какой ужас… - простонал сквозь смех. – Он обрадовался крещению? - Гы. Очень. Хотел, скорее всего, придушить меня в порыве радости, – хихикал Томас.- Но так как я свалился от смеха с кровати, передумал. Граф еще тихо хихикал, вытирая выступившие слезы: - Ох, Томас. Ты – чудо. Таких, как ты, не бывает. Мальчик хитро улыбнулся: - Да, я такой. Самый лучший. - Не сомневаюсь, – хмыкнул Филлит, подпирая голову кулаком. – Так о чем ты хотел со мной поговорить? - Я хотел Вас попросить: если меня не найдет Бэлочка, - губы графа расплылись в улыбке на слове «Бэлочка», - чтобы Вы ему объяснили, где меня найти. Я поговорю с Вильгельмом. Думаю, он не будет против моего пушистого друга. Да и мне веселей, – пожал плечами. – Я же никого там не знаю. - Думаю, - кашлянул в кулак граф, пряча загадочную улыбку, - что не будет. Не переживай, передам твоему пушистику. - Спасибо, – порывисто обняв Его Светлость в знак благодарности, мальчик убежал куда-то по своим делам… Оставшийся день Томас собирал свои вещи, гулял по замку и его окрестностям. Запоминал каждую черточку, веточку, кустик, прощаясь с ними. Он будет, как и прежде навещать родные места, но не так часто. Станет герцогом и у него появятся какие-то обязательства. Да и с Вильгельмом надо будет рядом быть. Негоже ему, как супругу, оставлять его одного. Теперь он пойдет по жизни со спутником. Томас улыбался при воспоминании о герцоге. Он не боялся его совсем. Он ему нравился. Нравился как человек. Он искренний, интересный, добрый, отзывчивый и симпатичный молодой человек. А вот как супруг… Мальчик нахмурился. А как парню оценить парня? Герцог же должен ему нравиться как мужчина? Или нет? Или их брак будет основан на дружбе, взаимопонимании и взаимопомощи? А как же физический контакт? Томас задумчиво надул пухлые губки и нахмурил брови. Может, близость случится только раз между ними? Чтобы совершить зачатие? Вильгельм тоже парень, следовательно, для него это тоже в новинку. А у женщин еще построение тела другое. Значит, это будет всего один раз, а дальше – просто дружба. Томас довольно улыбнулся, облегченно вздохнув. От одного раза он не умрет. Последней вещью, которую Том хотел успеть сделать, - сказать «до свидания» своей любимой реке. Он всегда прибегал сюда в хорошем настроении и делился с ней. В минуты отчаянья она вбирала в себя его боль и слезы. Улыбаясь, мальчик смотрел на заход солнца, который вода с радостью вбирала в себя, оставляя размытые краски на поверхности. Томас, подставив лицо легкому ветерку, прикрыл глаза. На щеках заиграла улыбка. Именно в этот момент он понял, что самый счастливый человек. Все плохое, что было когда-то, ушло и забылось, стерлось, смазалось, оставляя лишь блики где-то в глубине души. В памяти нет этого больше. У него было счастливое детство. Открыв глаза, он в последний раз взглянул на реку. Улыбнулся ей и, развернувшись, медленным шагом двинулся в сторону замка… Со дна комода Томас достал последние два костюма, которые не собрал. Один из них он наденет сегодня, а второй - завтра, когда они будут ехать в замок к графу. Все-таки не зря Филлит заказал эти наряды ему месяц назад. А Том упирался, не хотел брать. Но с самого детства граф приучал его к тому, что в гардеробе должно быть несколько дорогих костюмов. Такое чувство, что он уверен был в том, что Томас выйдет за титулованную особу, а не просто за слугу. Улыбаясь своим мыслям, мальчик разгладил руками лежащий на кровати костюм. Надо попросить Эмму привести его в порядок, а то он в этом ничего не понимает. Не будет же он помятым на собственной свадьбе? Надо красиво выглядеть. Достойно. Когда удивленная и ничего не понимающая Эмма принесла ему выглаженный костюм, до церемонии оставалось два часа. Сказать, что Том боялся, ничего этим не сказать. Мальчика лихорадочно трясло так, как на морозе в суровую зиму. Он безумно боялся. Некое щекочущее чувство внизу живота его никак не хотело покидать. Хотелось завизжать, как девочка, и убежать, спрятаться куда-то со словами «не достанете». Но, помня, что сам согласился, что это для его же блага, глубоко вдохнув и выдохнув, принялся одеваться. Граф зашел за ним за сорок минут до начала. Улыбнувшись ему и приобняв, повел к лестнице. В замке всем и каждому сказал, что, если спросит Ричард, где они: граф уехал по делам, будет позже, а Том уже давно спит как младенец. Сев на лошадей, прихватив небольшую сумку с минимумом одежды для Тома, они направились в имение Вильгельма. На улице, на границе между лесом и поляной, под специальным обрядным покрытием стояло трое мужчин: седоволосый, с короткой стрижкой и небольшой бородкой – Зейс; Вильгельм и Джонатан, его верный друг. Спешившись, Томас вместе с графом направились к ним. Тепло смотря на колокольчика, Вильгельм улыбался, вызывая трепет внутри и легкий румянец на щеках. - Ну, что же… Можно приступать? – обратился к ним чародей. Вильгельм кивнул, давая согласие. Спокойным монотонным голосом Зейс произносил слова на древнем языке прадедов. Чародей, взяв бокал, наполненный красным вином, в одну руку и серебряный обрядный нож в другую, попросил свидетелей подойти к нему. Мужчины стали по бокам, лицом к новобрачным. Зейс протянул нож рукояткой вперед графу, а Джонатану передал чашу, наполненную вином. Произнося шепотом слова молитвы, взял нож снова в свои руки. - Вытяните правые руки, - обратился к будущим супругам. Тонкое серебряное лезвие неглубоко полоснуло по запястью: сначала Вильгельма, затем – Томаса. Бордовые капельки выступили на коже. Вернув нож графу, Зейс взял чашу, подставляя под руки. Кровавая капля упала в вино, разбавляя его собой. Затем вторая сползла с кожи Томаса, потонув в жидкости. Подняв чашу над головой, Зейс шепотом произносил слова, взывая к высшим силам и магии крови. Открыв глаза, он протянул чашу Вильгельму, заставляя отпить, затем Томасу. Когда женихи глотнули вина, чародей, наклонившись, отдал оставшееся в дар земле. Она с благодарностью приняла его, вбирая в себя и благословляя. Улыбнувшись, Зейс сделал шаг молодым навстречу. Взяв руку Вильгельма, перевернул ее так, что пока еще кровоточащая ранка смотрела в небо. Потом, взяв руку Томаса, положил ее сверху, соединяя две раны. Две крови объединились, подтверждая сей союз. Не разрывая рук, Зейс достал из кармана позолоченную небольшую цепь. Он поднял ее, подставляя ветру и шепотом произнося слова. Подойдя к брачующимся, обвязал ею их сплетенные руки, как подобает: сначала Вильгельма – безымянный палец и его же запястье, затем, точно так же - Томаса. Замочек щелкнул на запястье мальчика. Положив свои ладони сверху, старик обратился к небу, взывая объединить этих людей, перед ним стоящих. Цепочка почернела и, задымившись, исчезла, оставляя темный след на коже супругов. Она не опалила, но навеки соединила их этим. Две кровоточащие ранки затянулись, не оставляя следов. Старый чародей улыбался: - Поздравляю, Светлость Вильгельм, - поклонился, - Светлость Томас, - повторил жест. – Теперь вы одно целое, связанное кровью, природой и благословеньем Небес. Расцепив руки, Вильгельм вынул из кармана брюк небольшую коробочку. Внутри было ожидающее своей участи семейное кольцо, которое передавалось из поколения в поколение. Улыбаясь Тому нежно и смотря в его глаза, он надел украшение на его безымянный палец, подтверждая то, что только что произошло. Черные полосы сажи на их руках не сойдут. Они – свидетельство того, что сама природа их объединила. После подписания всех необходимых документов, что подтверждают брак, мужчины сидели у камина, где мирно потрескивал огонь. Расположившись в удобных креслах, они тихо разговаривали, посмеиваясь над чем-то. Том улыбался, слушая их вполуха. Сидя между графом и своим мужем, попивал вино из бокала маленькими глотками. «Муж», – произнес про себя. Странное такое слово… Необычное… А значение… Мальчик повернул голову, смотря на человека, носящего теперь это «имя». Вильгельм почувствовал взгляд и обернулся. Не замечая этого, Томас продолжил блуждать взглядом по нему. Глаза остановились на губах, которые внезапно расплылись в улыбке. Он поднял их. Заметив и поняв, что Вильгельм смотрел на него все это время и видел, что его взгляд блуждал по его лицу, покраснел. Отвернувшись, зажмурился. Щеки горели. Было так стыдно. Чья-то ладонь сжала его, лежащую на коленях. Он приоткрыл глаза. Рука Вильгельма поглаживала его кисть с фамильным кольцом. Томас улыбнулся. Его пальчики сами невольно начали отвечать на ласку. Вильгельм, не отрываясь от разговора, незаметно для всех переплел их пальцы. Мальчик смущенно закусил губы, блуждая взглядом по комнате… Чуть позже молодые супруги проводили и поблагодарили гостей. Вильгельм подозвал к себе молоденькую служанку, Анну, попросил показать Тому комнату, а сам тем временем вышел со всеми мужчинами во двор… Девушка отвела новоиспеченного герцога в комнату, куда велел Вильгельм. - Вот это, Ваша Светлость, Ваша временная комната. - Почему временная и почему моя? – удивился мальчик. Девушка улыбнулась: - Первое: потому, что это одна из комнат для гостей. Светлость Вильгельм приказал приготовить комнату рядом с его собственной. Но, так как она не соответствовала Вашему «образу» и цветовой гамме (как сказал Светлость), то за эту неделю должны полностью обновить обстановку. Второе: ну, - девушка смущенно отвела глаза, - как супруги вы можете спать в одной спальне. Но заведено так, что каждый супруг должен иметь свою территорию, где может побыть сам с собой или отдохнуть. Вот, – девушка пожала плечами. Томас кивнул и начал осматривать новое пристанище. Огромная кровать с балдахином. Все в темно бордовых тонах. Безумно дорогая обстановка. Со вкусом, но вульгарно как-то. Мальчик нахмурился: - Такое ощущение, что… Что это для любовницы, я бы сказал. Девушка пожала плечами: - Зачастую так и бывает. Такие комнаты есть в каждом замке, – видя, что юному герцогу не понравился ответ, Анна предложила показать ему ванную. - А у Вильгельма есть любовница? – спросил мальчик. - Я думаю, что об этом лучше спросить у самого Светлости. Томас кивнул, сжимая губы. Пока совсем юный герцог нежился в теплой воде, Анна объяснила ему назначение каждого пузырька. - А это, - протянула один ему, - против роста волос. Брови колокольчика полезли вверх: - А зачем мне это? - Ну, - покраснела Анна, - девушки и женщины удаляют волосы с помощью этой смеси. Она на травах. И волосы в интимных местах не растут долго. Даже Светлость Вильгельм пользуется им. - Оу… - Мальчик смущенно посмотрел на свои руки: - спасибо. Поклонившись, девушка вышла на десять минут. Потом снова вернулась с набором полотенец, халатом, домашними туфлями и каким-то маслом в прозрачной бутылке. Последнее поставила на туалетный столик, одно из больших полотенец расстелила перед ванной, другие положила стопочкой на стуле. Халат повесила рядом. Туфли поставила возле стула. - Все, Ваша Светлость, я могу быть свободна? - Да. Но, - взгляд мальчика зацепился за бутылочку, внесенную ранее, - что это? - Это? – Девушка оглянулась. – Для Светлости Вильгельма. Он просил оставить здесь. - Спасибо, Анна. – Мальчик кивнул, ничего не понимая. А точнее, не понимая предназначения этого пузырька. Горничная, улыбнувшись и сделав легкий реверанс, вышла за дверь, предназначенную для слуг, чтобы те, в случае необходимости, не тревожили в хозяев в их спальне. Том с подозрением посмотрел на странно пахнущую мазь. Задумался. Если Вильгельм ее использует, значит, ему нравится гладкая кожа. Вздохнув, приступил к неизвестной ему ранее процедуре. Когда колокольчик, закутанный в огромный халат из бархата (наверное, Вильгельма - по росту подходит) вошел в комнату, супруг уже ждал его, сидя на кровати. Лицо мальчика моментально вспыхнуло. Герцог оглянулся на скрип двери. - Не бойся, иди сюда, – похлопал ладонью по постели возле себя. – Как твои дела? – заглядывал в глаза, когда Томас несмело присел рядом. - Хорошо, – кивнул мальчик, вцепившись рукой в халат. - Да, я знаю, - скривился герцог, - эта комната не для тебя. Она слишком вульгарная и темная. Но через неделю у тебя будут свои покои. Намного лучше. Томас коротко кивнул. Его сейчас мало интересовали разговоры о состоянии комнаты. Он боялся. До дрожи в коленях боялся того, что сейчас произойдет. Заметив бегающие глаза своего маленького колокольчика, Вильгельм придвинулся к нему. - Том, ты боишься меня? – тот в отрицание часто замотал головой. – А чего тогда? Ты весь дрожишь. Тебе холодно? - Я… - тяжело вздохнул, но осмелился озвучить свой страх, - я боюсь не тебя, а близости. На лице Вильгельма мелькнула догадка: - Ты никогда не был близок с девушками? - Никогда, – тихо, затем снова краснея. Вильгельм прижал его к себе, целуя в висок: - Прости меня, – шепотом. – Я совсем не подумал об этом. Мальчик пожал плечами: - Ну, обычно в моем возрасте занимаются этим, просто я такой… Странный. Я всегда был не таким, как все, – кисло улыбнулся. Герцог взял его лицо в свои ладони: - Ты не странный. Ты просто особенный. Чистый. Таких людей, как ты, очень мало. И я безумно рад, что ты согласился стать моим. Томас улыбнулся ему, пряча свои раскосые глазки под веером ресниц. Ему было безумно приятно слышать такое. Так приятно быть нужным и важным кому-то. - Я никогда не обижу тебя. Не предам. Не бойся мне рассказать абсолютно все. Мальчик кивнул. Вильгельм осторожно коснулся губами его лба. Пушистые ресницы, что обрамляли раскосые глазки, дрогнули. Мужчина нежно, почти невесомо касался губами его лица. Затем замер у конечной цели. Томас открыл глаза и, увидев застывшие в воздухе губы вблизи своих, неосознанно облизнулся. Их начало покалывать тысячью иголочек, вызывая мелкую, еле уловимую дрожь во всем теле. Герцог, подавшись вперед, накрыл пухлые губы своими. Аккуратно ласкал их, несильно надавливая. Кончиком языка провел по нижней, затем верхней. Том рвано выдохнул, приоткрывая рот. Проворный язык нырнул внутрь, обводя небо и касаясь замершего в центре хозяина. Мальчик не знал, что делать, ибо ни разу не целовался. Он наблюдал за этим процессом со стороны, но сам никогда не пробовал. Его сторонились. Девочки насмешливо улыбались ему. Хотя он был красивым мальчиком не только душой, этого невозможно было не заметить. Оставалась только Эмма. Но она была другом, а с друзьями не целуются. Вильгельм оторвался от него, заглядывая в глаза: - Повторяй за мной. Не бойся меня касаться в ответ. Это не так страшно, а достаточно приятно. Томас кивнул и прикрыл глаза, подставляя губы. В душе Вильгельма бушевала неизвестная сила. Ему придется абсолютно всему его учить. Его мальчик, чистый, как новорожденный, слепо, но доверчиво льнул к нему, отвечая на каждое касание губ, языка, повторяя их. Незаметно для обоих, руки герцога начали ласкать юношеское тело. Оторвавшись ото рта, он коснулся губами скулы, щекоча горячим дыханием, затем места за ушком, вызывая непонятный трепет у маленького супруга. Тихо дыша ему в шею, Вильгельм коснулся пояса халата, развязал его и распахнул полы. Щеки Томаса, который раз за вечер, вспыхнули алым. - Не бойся, – шепотом на ухо, – я буду аккуратным. Маленький герцог сглотнул, ничего не ответив. Вильгельм, придерживая за спину, уложил его на мягкую постель. На вытянутых руках навис сверху. Пальцы касались каждой клеточки, зажигая неведомое пламя внутри. Его губы поддерживали и разжигали его еще сильней. Томас таял и млел, впитывая каждую ласку, и отчаянно отзывался на нее, желая получить еще. Получить все то, чего ему было недостаточно все эти годы. Правая рука двинулась между раскрытых ног, коснулась какой-то складочки. Мальчик дернулся, приоткрывая рот. Вильгельм замер. - Тебе больно? - Нет, – замотал головой. – Не больно. Но так странно… – прикусил губу, когда пальцы снова оказались там. Поднеся руку к лицу, Вильгельм облизал пальцы и вновь дотронулся до чувствительного местечка. Тома выгнуло. Он захныкал, ловя воздух, глубоко дыша. Герцог поймал себя на мысли, что нужно будет посмотреть при свете дня, что это такое. Затем рука двинулась дальше, к сжатому колечку мышц. Пальцы подгладили его. Томас не шевелился. Казалось, даже не дышал. Муж подтянулся к его лицу, шепнул на ухо: - Я сейчас вернусь, – и, спрыгнув с кровати, скрылся в ванной. Через мгновенье он снова вернулся в спальню с тем загадочным пузырьком масла в руке. Сердце мальчика гулко забилось. Кажется, он теперь знал, для чего оно нужно. Герцог, взобравшись на постель, открутил крышечку бутылки и вылил на пальцы небольшое количество масла. Затем приставил один палец ко входу. - Том, милый, не сжимайся. Попытайся расслабиться. Колокольчик выдохнул, исполняя просьбу. Палец, по фалангам, легко проник внутрь. Вильгельм пошевелил им, согнул внутри, затем вынул. Затем вторым проделал тоже самое. Томас учащенно дышал, неприятно морщась и пытаясь расслабиться, когда просил супруг. Тот аккуратно растягивал вход, увеличивая количество пальцев до трех, затем до четырех. Согнув их, он проехался почему-то внутри. Том дернулся, несмело простонав. Повторил жест - мальчик глубоко задышал. - Том, тебе неприятно? – всматривался в лицо, пытаясь уловить эмоции. Тот открыл глаза, смотря на него черным диким взглядом. - Нет. Когда ты там касаешься меня, словно молнией бьет все тело… Но так приятно… И совсем не больно… Вильгельм снова надавил на комочек нервов, смотря в лицо супругу. Том запрокинул голову, ловя ртом воздух. Улыбнувшись, герцог поцеловал его во влажную шею. Вынув пальцы, старательно смазал свой твердый орган. Ладонями раздвинул шире бедра мальчика, под попу положил ему одну из подушек. Томас испуганно следил за каждым движением. В горле бешено билось сердце. Муж опустился на него сверху, опираясь на руки по бокам. Внимательно посмотрев в глаза, приник к губам. Целовал нежно, почти невесомо. Правая рука, оторвавшись от кровати, двинулась между ног, охватывая горячую плоть. Мальчик охнул, дернувшись, чувствуя Вильгельма внутри. - Тише. Попытайся расслабиться, как я тебя учил. Томас кивнул. Часто дыша, попытался расслабиться. Подавшись вперед, Вильгельм вошел наполовину. Юный герцог болезненно застонал, кусая губы. По вискам скатились две соленые капельки. - Прости-прости, мой маленький! – шептал супруг, целуя лицо, снимая губами слезы. – Мальчик мой, прости. Но нам нужно закончить начатое. Сможешь расслабиться? – Томас неуверенно кивнул. – Боль пройдет, вот увидишь. Первый раз всегда неприятно. - Угу, – шмыгнул носом. Вильгельм поцеловал его. Рука коснулась складочки, что приносила удовольствие. Колокольчик тихо простонал. Муж ласкал его там, иногда касаясь мошонки и пениса. Внимательно следил за лицом и ощущениями внутри. Когда мышцы расслабились, впуская его дальше, он поцеловал пухлые губки. Рывком вошел до конца. Томас болезненно застонал, закусывая ребро ладони. Герцог покрывал его поцелуями, поглаживая грудь, живот. Рука коснулась паха, ласкала его. Мальчик заметно расслабился. Приоткрыл глаза, смотря на своего супруга. Внутри его бушевало непонятное ощущение. Ему нравилось ощущать Вильгельма внутри. И казалось это таким правильным. Он облизнул губы, несмело положив свои ладошки на его спину. Погладил ее. Вильгельм, улыбаясь уголками губ, внимательно следил за ним. Ладошка коснулась ягодиц и испуганно дернулась. - Не бойся. Касайся меня, – вернул ее на место. Сглотнув, Томас коснулся подушечками пальцев упругих ягодиц. Ладони погладили одну, затем вторую. Улыбнувшись ему какой-то странной улыбкой, Вильгельм прильнул губами к его шее. Высунув язык, лизнул, а затем прикусил кожу. Томас задрожал, прикрывая глаза. Подавшись назад, мужчина, медленно скользя внутри, вышел наполовину. Мальчик зашипел. Положив руку на то загадочное место под мошонкой, Вильгельм начал медленно двигаться взад-вперед. Юный герцог спокойно лежал, привыкая к ощущениям и движениям внутри себя. Когда его супруг протяжно застонал, он почувствовал, что тот, немного поменяв положение, задвигался быстрее. Томас рвано дышал, пытаясь глотнуть побольше воздуха, что выбивал из него Вильгельм сильными толчками. Двигаясь, герцог не забывал ласкать своего маленького супруга там, где ему было приятно. Он входил в юное тело быстро, как просило в тот момент его тело. Губы беспорядочно блуждали, целуя все, что попадалось. Капельки пота падали с висков, скатывались по спине. Мальчик лихорадочно водил ладонями по влажной спине супруга. Вильгельм тяжело дышал ему в шею, иногда постанывая. Было не больно, но как-то странно непривычно. Чувствуя, что уже конец, мужчина положил руку на пенис Тома. Сжал его, а затем быстро начал двигать рукой по всей длине. Томас задыхался, ловя ртом воздух. С пухлых губ сорвался первый несмелый, но громкий стон. Мелкая дрожь пробивалась от живота к кончикам пальцев. Сделав последний самый глубокий рывок, Вильгельм разлился внутри. Рука продолжала двигаться, помогая достичь первого удовольствия мальчику. Томас застонал, запрокидывая голову, орошая животы и руку Вильгельма белой жидкостью. Тот двигал рукой, пока последняя капелька не скатилась по стволу. Тяжело дыша, уткнулся носом во влажную шею своего маленького супруга. Мальчик, ловя ртом воздух, медленно приходил в себя. Когда тело обрело приятную истому, а сердце успокоилось, Вильгельм, поднявшись на руках, вышел из податливого тела. Нежно-нежно, еле касаясь, поцеловав Тома, он поднялся и вышел из комнаты. Потом вернулся с тазиком и полотенцем. Бережно обтер влажной тканью мальчика: лицо, шею, плечи, спину, живот, пах. Затем скрылся в ванной. Томас смотрел в потолок. В голове не было ни единой мысли. Тело приятно расслабилось и стало клонить в сон. Дверь скрипнула. Вильгельм, вернувшись, прилег рядом набок. Дотянувшись до одеяла, накрыл их обоих. Томас, вздохнув и прикрыв глаза, повернул голову в его сторону. Муж бережно обнял его за талию, прижимая к себе. Так встретили они свой сон и первую ночь как супруги, всецело принадлежащие друг другу…