Петра (набросок к заявке)

      Стою, поедаю глазами начальство и прикидываю, за что сейчас огребать буду. Вроде ничего такого последнее время не творил, чтобы меня прямо с занятий к старшему инструктору выдергивали.       — Итак… — выдержав приличествующую паузу, мастер-сержант извлек откуда-то из под стола пустую, здорово помятую банку от сгущенки и словно заправский прокурор припечатал её к столешнице. — Я хочу услышать ваши объяснения, курсант.       Блин, кто-то из мелких попался. Вот предупреждал же… Впрочем, при том уровне контроля, что имеется в Школе, начальство не видит лишь то, чего не хочет видеть. Ладно, будем отбрыкиваться.       — Сэр, мастер-сержант, сэр, не могу знать о чем, сэр, — бестрепетно отчеканил я, вытягиваясь в струнку.       — Что это по-вашему, курсант? — обвиняюще тыкнул инструктор в жестянку.       — Пустая тара из под продукта «Молоко сгущённое цельное», сэр!       — Отлично, — сержант довольно кивнул, видимо решив, что припёр меня к стенке и сейчас я начну каяться, сопли по мордашке размазывая. — И каким же образом это цельное молоко оказалось на территории Школы у одной из ваших подчиненных?       — Не могу знать, сэр!       Инструктор мгновенно посуровел лицом. Ну как же! Ведь всё ясно, разобрались уже, залётчице самое время рыдать, восклицая: «Простите меня, я больше не буду!»... а она в отказ.       Но раньше, чем он успел разразиться обвиняющей речью, я продолжил:       — Не могу знать, поскольку отсюда не вижу номер партии на крышке. Сэр!       Поперхнувшись заготовленной речью, мастер-сержант пошевелил бровями, потер подбородок, взяв банку, с сомнением осмотрел, затем, пододвинул ко мне, мотнув головой, мол, смотри.       Я в свою очередь взяв банку, самым серьёзным видом повертел её в руках, проводя опознание, и, довольно кивнув, словно бы найдя что хотел, положил обратно на стол.       — Теперь можете объяснить? — хмыкнул инструктор.       — Так точно! Данный продукт в количестве сорока банок был обнаружен вверенной мне эскадрой во время выполнения учебно-тренировочной задачи в квадрате 17-11, после чего на основании приказа командования Объединенного флота за номером сорок пять дробь семь «О имеющих ценность ресурсах, располагающихся на временно недоступной территории», мною было принято решение об изъятии данного продукта в пользу эскадры, для последующей раздачи личному составу.       Всё это я выпалил на одном дыхании, затем, секунду подумал, смерил задумчивым взглядом ошалело моргающего инструктора, и добавил:       — Сэр.       После чего с самым безмятежным выражением лица принялся изучать виды за окном кабинета.       Вообще-то «Положение о ресурсах», или по простому «мародерка», было принято из-за эскадр канмусу, действующих на захваченных Глубинными территориях. Ведь в сумраке осталось немало островов, на которых в свою очередь осталось немало добра. Те же склады, мастерские… да мало ли чего полезного можно найти в брошенном людьми порту или береговой станции. Зачастую даже маршруты рейдовых эскадр составлялись с учетом оставшихся складов глубокого хранения. Но ведь брошенное, это ещё не значит ничьё. И вот, чтобы не разбираться каждый раз с бывшими хозяевами, в ООН волевым решением протолкнули законопроект, по которому канмусу имели право совершенно законно прихватизировать всё, что найдут во время боевого рейда. Нет, по возвращению конечно отписывались, сообщая, что и где взяли, а также сдавали остатки, но это скорее «для галочки». Во-первых, всё по-настоящему ценное вывезли ещё после Первой Волны, а во-вторых… может среди людей и нашелся бы придурок, что полез бы в сумрак ради тонны золота или пригоршни бриллиантов, но среди канмусу идиоток готовых рисковать башкой за подобную хрень не было. Ибо запасную жизнь не купишь ни за какие деньги.       Пришедший, наконец, в себя инструктор помотал головой, задумался… и внезапно встрепенулся:       — А с каких это пор, курсант, наша Школа находится на «временно недоступной территории»?!       — Сэр? — изобразил я в ответ откровенное непонимание.       — Квадрат 17-11, — палец инструктора обвиняюще указал на стену с интерактивной картой, — находится на полигоне, а никак не за чертой сумрака!       — Согласно приказа начальника Школы во время выполнения учебно-тренировочной задачи территория полигона получает статус «нейтрально-враждебной территории», — напомнил я с видом оскорбленной невинности.       Блин, сами же постоянно нас стращают, мол, вам тут сопли никто утирать не будет, на полигоне всё по-взрослому — вокруг чужие воды и надеяться можете только на себя.       — Экхм… — смутившийся инструктор потер шею, бросил короткий взгляд на карту…       — Курсант, подобные действия должны быть отражены в вахтенном журнале.       Пф! А то я не знаю, что чем больше бумаги — тем чище зад. Тем более писать в этот журнал можно что хочешь, один хрен проверяют только наличие, ибо в Школе мы и без того круглосуточно на виду. Вон, Грейс свой вообще цветочками в стиле «дорогой дневник…» разрисовала.       — Так точно, сэр! В вахтенном журнале имеется соответствующая запись. Но так как вверенной мне эскадре до сих пор не выделено помещение под клуб… — с толстым таким намеком, начал я.       — Курсант, не испытывайте моё терпение! — скривившись, перебил инструктор. — Ваш рапорт о предоставлении помещения будет рассмотрен учебной частью в надлежащее время.       — Вахтенный журнал хранится у меня в комнате, что является грубейшим нарушением…       — Достаточно.       Я, демонстративно надувшись, замолк. Утомили своими двойными стандартами — порядка требуют, а сейфа не дают. Ещё один рапорт написать, что ли?       — Ладно, будем считать, что данный момент мы прояснили, — побарабанив пальцами по столу, сдался инструктор. — Но вы забываете, что диетологи не просто так писали свои рекомендации. И рацион канмусу рассчитывается, исходя из…       — Сэр, данный продукт выдаётся личному составу исключительно в нормах, установленных медицинской службой Объединенного флота. Пункт номер восемьдесят три «Продукты с повышенным содержанием сахара».       Что я, дурак, что ли, так глупо палиться? У нас тут медосмотры перед каждым выходом в море покруче, чем у летчиков, повышение сахара в крови мигом засекут.       Глубоко вдохнув, инструктор решительным движением смёл пустую банку в урну, с грохотом выдвинул ящик стола и, достав оттуда пухлую папку бумаг, принялся с самым сосредоточенным видом листать.       — Вы свободны, курсант.       — Сэр, я…       — Кр-ругом! Шагом-арш отсюда!       Пф! Злые вы. Жаль, что деться от вас некуда, бюрократы.       

***

      — Джон, это жуть какая-то! — прихлебывая кофе, жаловался сержант Стенфорд собрату по несчастью, курировавшему третий курс Школы. — Да я сам половину этих чёртовых инструкций не помню, а она шпарит! С номерами и параграфами!       — Это она ещё маленькая, вот погоди, подрастёт… — хохотнул собеседник.       — Ну спасибо, утешил!       — Сам-то, как думаешь, откуда она эти банки взяла?       Стенфорд с досадой отмахнулся:       — Да что тут думать, понятно, что кто-то из старших с увольнения приволок. Надо будет недоумкам на КПП задницу надрать, а то детишки слонов скоро притаскивать начнут. Но какова чертовка! «Согласно приказу за номером…» — всё никак не мог он успокоиться.       — Медиков запрашивал? А то мозгов нет, налопаются ещё сладкого.       — Конечно, запрашивал — всё нормально. Да и случись что, коновалы сразу бы тревогу забили. Хм, погоди-ка… — Стенфорд выудил из внутреннего кармана зазвонивший телефон: — Сержант Стенфорд слушает.       Выслушав сообщение, изменился в лице.       — Боб, ты чего?! — встревожился собеседник.       — Эта девчонка ещё один рапорт накатала… — устало пробормотал он. — Три страницы ссылок на нарушенные параграфы.       Посмотрев усталым взглядом на трубку, вздохнул:       — Слушай, ты не в курсе, когда там в учебной части раскачаются и выделят ей, наконец, помещение под чёртов клуб?