Петра (набросок к заявке)

      — «Пётр Великий»…       — Хм? — я остановился, удивлённо глядя на заступивших мне дорогу девиц. Первая — линкор «Норт Кэролайн» — высокая крепко сбитая шатенка из эскадры Айовы. Кстати, не просто линкор, а из ближнего круга. Телохранительница, компаньонка, доверенное лицо… спортсменка-комсомолка-красавица, характер нордический. В смысле, отморожена на всю башню (штабные шептались, что когда её к нам из Аннаполиса перевели, тамошнее начальство разве что фейерверк на радостях не устроило), но боец отменный. Вторая — японка, линкор «Исэ», чуть пониже ростом, брюнетка. Эта уже из эскадры Мусаши. В остальном, один в один: компаньонка, отморозок, отличный боец.       Теперь, внимание, вопрос: какого хрена этой парочке от меня надо?       — Тебя хотят видеть, — пренебрежительно изогнув губы, фыркнула Кэролайн.       — Кто?       — Флагманы.       Хрена се, заявочка. Королевы вообще берега потеряли? Я им что, миноносец эскортный, чтобы по свистку прибегать?       — Раз хотят, пусть приходят, — бросил я, шагнув вперёд. — С дороги.       — Все флагманы, — добавила Исэ, даже не двинувшись с места.       Резко тормознув, я перевёл взгляд с американки на японку.       — Все флагманы нашего курса?       — Да.       Оп-па, так это что получается, не наезд, а вызов на парткомиссию? С разбором персонального дела и последующими оргвыводами?       — Где и когда? — тут уже без вариантов. Если зовут — надо идти. Или со всех ног мчаться в штаб и писать рапорт о переводе, пока эти самые оргвыводы не последовали.       — Дальний онсен, сегодня, в двадцать пятнадцать.       — Буду, — сухо кивнул я.       Линкоры расступились. Кэролайн явно ещё хотела добавить что-нибудь вроде «Не опаздывай», но наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, промолчала.       Ну и молодец. Мне ведь на столь откровенное хамство отвечать бы пришлось, а я и так уже на губе свой человек практически. Впору отдельную камеру требовать, как постоянному клиенту.              Была у меня мысль сразу разыскать Грейс и выспросить у неё, с чего вдруг сыр-бор, но после недолгого раздумья я от этой идеи отказался. В конце концов, бегать по расположению и испуганно суетиться — это вообще себя не уважать. Никаких залётов перед своими у меня нет, а разные школьные мелочи… тут я полностью в своём праве. Это инструктор за самоволку взгреть может (если поймает, конечно) или Хиэй, как староста (только опять же, пусть докажет), но никак не однокурсницы. Пусть попробуют — пошлю всех скопом и буду прав. Лезть в дела чужой эскадры — это запредельная наглость, такое лишь главе школьной дружины позволено. Остальным не по чину.       Так что не суетимся, ведём себя, как обычно. Спокойно поужинать, посадить мелких за внеклассные занятия, разобрать с Кирой последнее упражнение по маневрированию… время: двадцать ноль восемь. Семь минут, как раз до онсена дойти.       Мимоходом кивнув сидящим на скамейке перед входом лёгким крейсерам (явно фишку пасут, значит все в сборе), я взбежал по ступенькам и, пройдя по коридору, свернул к раздевалке.       Войдя, на секунду замер на пороге. Невольно хмыкнул, разглядывая сидящих за заставленным печеньем и пирожными столом девчонок в простынках. Как там у классиков? «Компания была не велика, але бардзо пожондна»? Одни флагманы. За исключением Кэролайн с Исэ. Но эти двое — случай особый, королевские гвардейцы, как-никак.       — Заходи, Петра, — приглашающе качнула головой Айова.       — Сейчас, только окунусь, — спокойно ответил я, скидывая китель и направляясь к ближайшему шкафчику. Не спеша раздевшись, прихватил чистую простынь со стойки и направился в душ.       Ну в самом деле, они тут восседать будут, словно патриции в тогах, а я перед ними мяться, как школьница сопливая?       Сполоснувшись в душе, плюхнулся в крохотный бассейн и минут пять просто плавал на поверхности в позе морской звезды.       Ох, дети, и чего же вам неймётся? Устроили тут сходку, флагманы в законе, блин.       Хотя действительно, какого буя они вообще на меня взъелись? В разборки королев не лезу, в школьных интригах не участвую, «политического веса» не имею, короче, чист кругом. Или это у них просто зубки режутся и во взрослую жизнь поиграть охота? Так рановато вроде. Подлодки недавно к нашей психологине в кабинет пробрались и рабочий компьютер ломанули. Понятно, что ничего важного они там не нашли — всё-таки особисты не зря свой хлеб с икрой жуют и народ к порядку приучили, — но один документик был весьма любопытен. Оказывается, переходный возраст у канмусу наступает через год после инициации. Типа тогда мы начинаем бунтовать, протестовать и никого не признавать. Что, кстати, просто расчудесно. Если у меня уже сейчас на каждое слово, поперёк сказанное, возникает жгучее желание перечащему по голове дать раз несколько, то что же через год будет? Вот же… не было забот, пошла девочка на флот.       От души чертыхнувшись, я перевернулся и, ухватившись за бортик, одним движением выскочил из бассейна. Ладно, пора в народ, а то разозлятся, скажут — не уважаю.       Закутавшись в простыню, вернулся в раздевалку и плюхнулся на свободное место, указав глазами на пустую чашку.       — Кто за танкер?       Сидевшая за плечом Айовы Кэролайн молча вытащила из-под стула сифон пшикнув мне на два пальца «адмиральского». Остальные как бы вообще внимания не обратили, продолжая лениво перебрасываться словами. Держали лицо, в общем. Типа они тут просто так собрались — «чайку» попить, пирожных пожевать, да от подчинённых отдохнуть.       Хотя «чай» хорош. Какой-то новый рецепт, с мятой и тростниковым сахаром.       Посыпав ломтик лимона мелкомолотым шоколадом из пайка, я закинул его в рот и, допив чай, с некоторым сожалением отставил опустевшую чашку. Ну что же, все этикеты соблюдены, пора переходить к повестке дня.       — Итак?       Остальные сразу замолкли, так же отставив чашки и придвигаясь к столу. Одна лишь Гнейзенау, наоборот, отодвинулась, сложив руки на груди. Видимо демонстрируя нейтралитет.       — У нас к тебе вопрос, Петра, — начала Мусаши.       — Спрашивайте, — пожал я плечами.       — Подлодки, — бросила Айова. — Ты с ними постоянно контактируешь, о чём-то договариваешься.       Я, честно говоря, немного растерялся с такого обвинения. Это они что, измену мне шьют? Ну охренеть не встать!       — Вы это серьёзно? — протянул я, всё ещё не веря.       На что получил со всех сторон целый ворох тяжких обвинений. И с самотопинами то я дружу, и дела то с ними проворачиваю, и на материк то с их помощью бегаю… В общем, всячески позорю высокое звание линейного корабля 1-го ранга.       — Ты ведёшь себя неподобающе, — прокурорским тоном отрубила Мусаши, под конец.       — А по-моему, это вы себя ведёте неподобающе… — прошипел я, вскакивая на ноги.       Подавшись вперёд, оперся кулаками на стол, обводя недовольных девчонок пристальным взглядом.       — Словно школьницы сопливые.       В комнате повисла тишина. Злая, колючая. И под эту тишину детские гримаски с девчоночьих лиц исчезали, сменяясь холодным прищуром и бликами артиллерийских дальномеров в зрачках. Через секунду школьниц за столом не осталось. Лишь молодые канмусу.       — Звучит как оскорбление, — ровно заметила одна из американок.       — Это не оскорбление, Хэльма, — выдохнул я, чуть успокаиваясь. — Это диагноз. Только послушайте себя: «Ой, Петра, такая плохая, с подлодками дружит»… А вы сами-то как дальше жить собираетесь? Что, в море тоже будете флот на сорта делить и на собственные подлодки охотиться?       Вновь повисла тишина, но теперь уже не только злая, но и задумчивая. Специфика многовекторного мышления — получив новую вводную, все принялись усиленно думать. Пусть и не переставая злиться.       — Это другое, — нехотя пробурчала Гнейзенау, наконец.       — Нет, Грейс, не другое, — отрезал я, падая обратно на стул.       — Это традиция, — вскинула подбородок Мусаши. — На первом курсе…       — В задницу такие традиции, — перебил я. — Вам напомнить, — обвёл взглядом японок, — к чему подобные традиции приводят? Пехотные авианосцы никто не забыл?       Атмосфера разрядилась.       Японки дружно поджали губки, а американки невольно зафыркали, скрывая улыбки.       Да уж, это был эпичнейший фейл. Во времена Второй Мировой в правящих кругах Японии сложилась настолько дикая ситуация, что Армия и Флот оказались не просто каждый сам по себе, а вообще по разные стороны баррикад. Дошло до того, что сухопутная армия сама строила для себя авианосцы, вооружала их полковыми орудиями (натурально, полевыми пушками «Тип 38») и комплектовала армейскими самолётами, чтобы иметь хоть какое-то прикрытие во время десантных операций. А флотские стояли в сторонке и лишь злорадно похохатывали, тыкая пальцами в подобное убожество.       — Не собираюсь повторять идиотизм каких-то политиков, — продолжил я. — Пусть мелкие друг дружку гоняют — тренировки им не повредят. Но сама предпочитаю поступать, как взрослые и адекватные люди.       — А мы, значит, не взрослые? — процедила Мусаши.       Перегнувшись назад, я распахнул шкафчик и нашарил под одеждой планшет. С минуту потыкав в сенсорный экран, составил рассылку и сбросил всем присутствующим, прокомментировав:       — Это подлодки у психологички достали. Страница восьмая: взросление, переходный возраст и всё тому подобное.       С недовольным ворчанием девчонки зашевелились, потянувшись за своими планшетами… открыв текст, углубились в чтение.       Дождавшись, пока все прочтут, я заключил:       — Нет, мы не взрослые, но предлагаю побыть хотя бы адекватными.