Петра (набросок к заявке)

      Уже шестой час нарезаем круги вокруг чёртовых кусков камня. Как там звездюк корейский говорил: «люблю море»? Хорошо море любить, когда сидишь в шезлонге, под зонтиком, попивая ледяной коктейль и любуясь резвящимися в прибое красотками в крохотных бикини. Когда же ты всю ночь бороздишь унылые серые волны под такими же уныло-серыми облаками, море навевает лишь тоску. И самое поганое — когда осознаёшь, что вся эта хрень надолго. Потому что это твоё будущее.              Вечером ожидаемо пришли сообщения наблюдательных постов в океане. Две каких-то мелких подлодки пытались просочиться через линию сумрака в направлении Тайваня. Чокнутые совсем — на Тайване главная база 1-го Восточного флота, настоящий канмусятник. Даже с учётом того, что большую часть сил перебросили на север, оставшихся девчонок хватит, чтобы полноценный налёт химе отбить.       В общем, я на это сообщение только хмыкнул, а вот Роуд почему-то напряглась. Связалась с оперативным дежурным, потрепалась с ним минут двадцать, а потом приказала усилить наблюдение за… воздушной обстановкой.       Юмора я не понял (лезут подлодки, а следить за воздухом?), но всю ночь и сам головой усиленно крутил, и малышей стимулировал не только радаром махать, но и глазами в небо поглядывать для надёжности. Что-то не понравилось мне, как Роуд хмурилась.       Ладно, нам бы только ночь простоять, да утро продержаться. Хотя, ночь почти простояли, скоро светать начнёт. Надо, кстати, малышей взбодрить профилактически, а то предрассветные сумерки — самое опасное время. И не только потому, что глубинные в это время атаковать предпочитают, но и потому, что за ночь глаз «замыливается». Тишина, пустое море, над головой лишь облака, да изредка на пределе восприятия патрульный «Орион» проскакивает. Всё это расхолаживает. Так что надо детёнышей чем-то озадачить. Например, вот этой отметкой, что появилась на радаре. Для них, правда, далековато, но… Стоп! Отметка! Мля!       — Контакт! Цель воздушная, групповая. Пеленг двести пять, высота девятьсот, удаление сто двадцать километров. На «свой-чужой» не отвечает.              Сто двадцать километров? Конни машинально обернулась по указанному пеленгу, прищуриваясь… Ни черта не разглядеть, сплошные отражения от воды. А Королеве не чудится? Русские никогда хорошими радарами не отличались.       — Подтвердите, — бросила она напряжённо.       Королева в ответ ярко полыхнула недовольством, но ответила на удивление ровным тоном:       — Наблюдаю чётко. Три-четыре единицы — идут сомкнутым строем. Скорость четыреста, курс… хм, прямо на нас прут.       Проклятье! Конни едва не взвыла в полный голос. Сто двадцать километров — максимум полчаса.       — «Тор-2», «Конкорду», приём! — вызвала она базу.       — «Тор-2» на связи, «Конкорд», — устало отозвался оперативный. Ночка у него явно выдалась ещё та.       — «Тор-2» в квадрате 7-92 группа «мух», — выдохнула Конни, скидывая базе принятые от Королевы параметры движения цели. — Это «Решка»!       На том конце явно подавились кофе.       — «Конкорд», повторите.       — «Тор-2», здесь авианесущий линкор Re-класса, охотится на нас!       — «Конкорд», ваша информация…       — Да черти бы вас всех драли! — взорвалась Конни. — Это точно «Решка»!       — Принял, «Конкорд», — вздохнул оперативный скучным протокольным тоном.       Мысленно выругавшись, Конни отключилась.       Ей не поверили. Дежурный, разумеется, передаст по команде, в штабе зашевелятся, предупредят патрульные эскадры и самолёты, отправят в квадрат пару беспилотников, но всё это так, номер отбывая.       Тут Конни выругалась уже вслух, пусть и едва слышно. До неё внезапно дошло, что разницы никакой. Даже если бы поверили, что дальше? Близко лишь свои, 5-е соединение береговой охраны, — сплошь мелочь пузатая — фрегаты, да корветы. Основные силы на севере, а «росомахи» возле Цусимы стоят, им часов пять идти, даже если прямо сейчас сорвутся.       — Лейтенант? — обладающая на удивление очень хорошим слухом Королева удивлённо обернулась.       — Мисс Петра, с какой дистанции ваше ПВО становится эффективно? — коротко спросила Конни, пытаясь нащупать радаром подлетающих «мух».       — Сто пятьдесят километров, — снова затянула песню о своих выдающихся способностях соплюха.       — Девочка… — устало вздохнула Конни, которой было уже не до приседаний перед Ея Величеством. — Минут через тридцать нас будут убивать. Поэтому не надо рассказывать, как хорошо ты стреляешь на полигоне, лучше ответь честно, на какой дистанции можешь работать эффективно.       — Сто пятьдесят километров, — повторила Королева ледяным тоном. — У меня 48Н6Е2 в половине барабанов и шестиканальная 4Р48 в нос. С кормовых углов сто двадцать километров и три канала, так как там 3Р41 «Волна».       — То есть, ты прямо сейчас можешь сбить этих «мух»? — съязвила Конни, мотнув головой по пеленгу.       — Да, — холодно подтвердила Королева.       — Так какого чёрта не стреляешь? — поинтересовалась Конни, добавив в голос изрядную долю яда.       — Жду подтверждения, — всё так же холодно процедила Королева.       Конни на секунду запнулась, сообразив, что не удосужилась отдать приказ на уничтожение целей. А соплюха, не имея подтверждения об отсутствии в секторе дружественных единиц, и должна сидеть на корме ровно, а не палить во всё, что видит. Но, чёрт возьми, кому вообще могло прийти в голову, что можно стрелять на сто двадцать километров?! Это же нереально!       — Подтверждаю. Цели уничтожить, — выдохнула Конни. Так даже лучше, пусть до Её Сопливости заранее дойдёт, что тут не полигон.       Через пару секунд из обвеса Королевы с глухими хлопками выскочили одна за другой несколько ракет и яркими огоньками стремительно унеслись за горизонт.       Прошла минута…       Конни злорадно покосилась на Королеву, ожидая, когда у той на мордашке проступит понимание, что реальность несколько сложнее, чем…       — Все цели поражены, расход четыре, — внезапно сообщила Королева.       — Эм-мм… точно? — растерянно уточнила Конни.       В ответ её окатило настоящим коктейлем из раздражения, злости, ярости и досады. Однако тон, которым Королева ответила, звучал сухо и академично:       — 48Н6Е2 предназначены для перехвата объектов на скорости 2800 метров в секунду.       «Десять тысяч километров в час» — пересчитала Конни, натурально охреневая. Это по кому русские подобными ракетами стрелять собирались, по инопланетянам, что ли?       — И много у тебя таких? — поинтересовалась она машинально.       — Таких — девяносто две, — ответила Королева. — Остальное — ближней и непосредственной обороны.       — «Ближней» — это…       — Двенадцать километров по дальности и шесть по высоте.       — Ага, — всё ещё потрясённо пробормотала Конни, переосмысливая значение слов «линкор ПВО». — Тогда сбивай всё, что не имеет автоответчика, наших тут нет.       — Принято, — отозвалась Королева по-прежнему сухо.       Обиделась. Ну и чёрт с ней, главное, что шансы выжить у них только что возросли, пусть и немного.       Глубоко вздохнув, Конни переключилась на общий канал, скомандовав:       — К бою!              Что такое морской бой? Ну, это-ж-всем-известно! Беспрерывный грохот орудий, лихие маневры, пенные следы торпед, свирепое «каррамба!» после удачного попадания. Поначалу. А потом, разумеется, в рукопашную. В смысле, на абордаж. С зажатым в зубах кортиком и пистолетом запрыгнуть на борт вражеского корабля и, выхватив из ножен абордажную алебарду, пробиться к штурвалу, снося по пути головы, шкоты и брам-стеньги… Ну что мы, кино не смотрели, что ли?       Правда вот реальность от голливуда несколько отличается. Реальный морской бой — это девять десятых математики и одна десятая удачи. Формулы, уравнения, коэффициенты, поправки, таблицы, справочники… В общем, главное оружие морского офицера не остро отточенный абордажный крюк, а остро заточенный карандаш.       Кстати, если кто не знает, океан — это такая ровная поверхность, где понятие «рельеф местности» отсутствует в принципе. Нет на нём ни высот, ни оврагов, ни балок, ни перелесков. Нет кустов, чтобы устроить засаду, и нет стен, чтобы внезапно напасть из-за угла. Так что бой начинается задолго до того, как увидишь врага на горизонте. И зачастую тогда же и заканчивается. Потому как вычислив курсовой угол, скорость и расстояние, понимаешь, что прекрасно видимый в бинокль или перископ противник с тем же успехом мог бы находиться на обратной стороне Луны, поскольку шансы достать его что здесь, что там одинаковые.       Американцы этим всю Вторую мировую пользовались, кстати. Набивали своих солдат целыми дивизиями на пассажирские лайнеры из числа призёров Голубой ленты Атлантики и безо всякого конвоя отправляли через океан. За всю войну не потеряли ни одного корабля, потому как скорость этих трансатлантических красавцев была больше тридцати узлов и у «волков Денница» просто не было ни шанса на перехват, какой бы стаей они не собрались.       Ну и наконец самое важное в морском бою — разведка. Чем раньше ты заметил противника, чем точнее определил его ходовые данные, тем больше твоё преимущество. Можно скорректировать свой курс так, что противник сам придёт под выстрел, можно наоборот, уйти от него на безопасное расстояние, можно перебросить силы, заблокировав, можно набросать мин, создав минную банку, можно… да что угодно можно, когда ты видишь весь театр боевых действий, а твой враг ограничен линией горизонта или радиусом палубного разведчика.       Собственно, на этом и выстроена вся нынешняя система обороны побережья — на тотальном преимуществе людей в средствах наблюдения и разведки. Любая крупная стая немедленно засекается наблюдательными постами или линией буёв, над ней в стратосфере повисает высотный разведчик или тяжёлый беспилотник, передавая всю информацию в режиме реального времени… Дальше по ситуации. Если стая относительно небольшая, гражданских разгоняют по портам, а на перехват выдвигается эскадра охраны. Если же стая огромна, то с других театров самолётами срочно перебрасывают дополнительные силы, разворачивают завесы подлодок, тревожат налётами палубной авиации и загоризонтными артударами… в общем, пытаются раздёргать, ослабить, задержать до того, как подойдут основные силы. Которые, кстати, тоже не помчатся вперёд, шашками размахивая, а будут массировано долбить авиацией, собирать ударные кулаки линкоров, и добивать оторвавшихся от стаи подранков налётами эсминцев.       Работа. Планомерная, скучная, ничуть не героическая. Где большая часть нагрузки падает на штабных офицеров, рисующих на карте кружки-стрелочки и рассчитывающих боевой радиус палубной авиации, дальность стрельбы разнокалиберных орудий, номенклатуру потребных боеприпасов, безопасные районы для работы авианосцев, места базирования носителей и судов обеспечения.       Вся роль канмусу в таком бою сводится к выходу в указанный квадрат и стрельбе по указанным координатам. Просто стоишь себе, кофе попивая, и стреляешь, пока боекомплект не кончится, лишь поправки изредка вводя. После чего не спеша отходишь к носителю, заправляешься более основательно, пополняешь боекомплект, и по новой.       Впрочем, высшие особи Глубины всё это прекрасно знают и потому по-настоящему крупные стаи из сумрака практически не показываются, понимая, чем это для них чревато. Вот в прорыв, под прикрытием вытянувшегося до берега «языка» сумрака, когда электронные системы людей вырубаются, а спутники и высотные разведчики становятся бесполезны, они завсегда рады. А просто так, под ясное солнышко и снаряды с бомбами, только дурная мелочь выползает, высшие никогда. Ибо умные твари.       За одним поганым исключением. Авианесущий линкор Re-класса. С одной стороны, эта чокнутая психопатка запросто проскакивает через наблюдателей, поскольку ходит в одиночку и отличается на редкость извращённым умом и сообразительностью, а с другой, у неё достаточно силёнок, чтобы в одну морду размотать небольшой конвой или эскадру.       Нападает она всегда внезапно, пытаясь первым же залпом или авианалётом «стреножить» транспорты. А затем кружит вокруг, словно акула, периодически наскакивая с разных сторон и откусывая по кусочку. Но даже если «стреножить» конвой не удалось, всё равно не отцепится. Проскочит вперёд, затаится за горизонтом, выждет… и снова нападёт. И снова. И снова. И так, до тех пор, пока не перебьёт всех или не почует несущуюся на выручку ударную эскадру. Тогда просто исчезнет, растворившись в океане.              — Какая, к чёрту, «Решка»?! — натурально охреневая, зашипел я по приватному каналу, узнав от Роуд кто именно, по её мнению, придёт нас убивать. — Зелёная зона вокруг, не океан открытый!       Да и вообще, что за бред?! Это только в графоманских романчиках на едва вышедшего из ворот школы героя сразу нападает лютый суперзлодей. Чтобы экшн, движуха, слёзы сжимались в кулаки и волосы в жилах стыли. В жизни так не бывает! Ну не бывает, чтобы только-только на горшок самостоятельно ходить научился, а тебе говорят: готовься, сейчас по твою душу «Ужас конвоев» пожалует. Что за низкопробный боевик в мягкой обложке?!       Или… подождите, да это же шутка! Ну, конечно! Один из тех идиотских розыгрышей, что «старички» любят молодняку устраивать. Сначала запугать до мокрых подгузников, а потом со смехом по плечу похлопать, типа: «не ссы, салага!». Ведь верно же? Розыгрыш?       Э-ээ… только чего это Роуд не улыбается, да ещё и резко прекратила разводить политесы, «выкать» и «мисс петрить».       — Лейтенант, мэм, с чего вы вообще решили, что тут Re-class бродит? — осторожно поинтересовался я.       — Подлодки, — коротко бросила Роуд, запуская один из своих разведчиков.       Я помотал головой, окончательно перестав что-либо понимать — причём тут самотопины?!       — Что «подлодки»?       — Кроме «Решки», никто бы не смог их пригнать на черту, чтобы патрули отвлечь.       — Re-class одиночка, стаю не собирает! — облегчённо выдохнул я. Пф, она реально думает, что я на столь примитивный развод куплюсь?       — Девочка, забудь ту хрень, которой вас в Школе пичкают, — мрачно отмахнулась Роуд. — «Решки» не собирают стай, зато обожают их гонять. Другие глубинные боятся этих чёртовых психопаток больше, чем нас всех вместе взятых.       — В каком смысле гонять? — не понял я.       — В прямом, — запустив первый разведчик, Роуд сразу поставила на катапульту второй. — «Решка» находит дикую стаю и гонит её перед собой на охрану конвоя или патруль. А пока патрульные разбираются с внезапным налётом младших, незаметно просачивается сама.       — Да почему сразу «Решка»?! Может, подлодки сами решили тут пролезть, пока основная часть канмусу на севере! — упрямо возразил я, тоже извлекая из ангара вертолёт. На всякий случай.       — Куда пролезть, на Тайвань? — ядовито фыркнула Роуд.       — Ну… — я запнулся, подыскивая аргументы. Недаром меня удивило сообщение о подлодках в сводке. Даже у младших хватает ума в тайваньский канмусятник не соваться.       — К тому же «мух», что ты сбила, было несколько, то есть полноценное звено, а не одиночный разведчик, — продолжила Роуд. — Поднять столько мог лишь авианосец. Но авики без сопровождения не ходят, а уж такую толпу, как авианосная группа, наблюдательные посты бы ни за что не проворонили.       Переварив полученную информацию, я подытожил:       — Подлодки, кинувшиеся на охрану, словно то, что за спиной, пугает их больше, чем целая база канмусу впереди, плюс, целое звено «мух», поднять которое могла только авианесущая тварь. При этом саму тварь никто до сих пор не заметил, а значит, у неё нет свиты. Но, несмотря на отсутствие свиты, она в одиночку полезла в зелёную зону. То есть, тварь сильная, хитрая, авианесущая и беспредельно наглая.       — Именно, — мрачно хмыкнула Роуд.       — …здец! — кратко, но ёмко оценил я ситуацию, чувствуя ползущий по позвоночнику неприятный холодок.       — Кстати, на твоей тарахтелке что, оружия вообще нет? — скривилась Роуд, разглядывая стоящий у меня на площадке вертолёт.       — Он противолодочный, — хмуро ответил я. — Могу глубинные бомбы подвесить или две торпеды. Противолодочные. С дальностью полтора километра и зарядом — восемьдесят кило ТНТ в эквиваленте. Но тогда длительность полёта сократится вдвое.       — Вешай торпеды, — приказала Роуд, отчего я чуть не поперхнулся. Она серьёзно? Восемьдесят кило для линкора — это как тигра булавкой ткнуть.       — А смысл? — буркнул я, тем не менее отправляя вертушку обратно в ангар, чтобы вооружить.       — Нам время выиграть надо, — спокойно пояснила Роуд. — Оперативному я доложилась, и хоть мне и не поверили, но действовать будут по уставу. А когда у нас стрельба начнётся — забегают уже по серьёзному. «Росомахам» от Цусимы часа четыре до нас — продержимся — будем жить.       — Кому четыре часа? — не сразу понял я.       — Эскадре быстрого реагирования. Они на «Росомахе» базируются, отсюда прозвище.       — Понятно. А почему нас убивать именно через полчаса придут?       — Подлётное время. Те «мухи», что ты ссадила, были бы тут через полчаса. Любимый приём этой чёртовой твари — навалиться авиацией, чтобы атакованные в плотный ордер сбились, ПВО ставя, а потом, прямо в кучу полный залп ГК положить.       — Так это «мухам» полчаса! — возмутился я. — Сама Re-класс реактивная что ли, чтобы со скоростью самолёта добежать?       В ответ на канале повеяло такой тоскливой усталостью, что я ощутил себя курсантом, сопливым.       — Девочка, — вздохнула Роуд. — «Решка» — самая хитрозадая тварь из всех высших, неужели ты думаешь, что её можно вычислить просто по поднятым «мухам»? То, что ты сбила, это, скорее всего, группа зачистки, — приземлить наши беспилотники, ну и патрульный «Орион» в облака загнать, если рядом окажется. Сама тварь уже где-то здесь, недалеко от нас рыщет.       — А откуда она знает, где мы? — хмуро бросил я, машинально вглядываясь в предрассветную темноту. — Я же сбила «мух» раньше, чем те нас засекли!       Ещё один вздох в ответ…       — Мы не посреди океана, а группу островов охраняем, — устало объяснила Роуд. — Про места стоянок укрытия глубинные знают, про охрану этих стоянок тоже. Так что «Решка» знает, примерно, где мы находимся. Кстати, готовься, сейчас на место сбитых новые прилетят, авиагруппа «Решки» — больше сорока «мух», навалятся всем скопом с разных направлений и высот.       — Тогда пусть операторы своих «птичек» повыше поднимут, а то я за горизонт заглядывать не умею, — забеспокоился я, торопливо распределяя внимание, чтобы контролировать сектора, где жужжали беспилотники.       — Атака будет с нескольких углов, — всё ещё с недоверием к моим способностям ПВО предупредила Роуд.       — Я коммунистка, я собью два самолёта, — мрачно процитировал я старый анекдот*.