Ливень

Дождь не прекращался ни на минуту. Он лил с тех самых пор, как они попали сюда, а начался, наверное, сразу, как это место появилось. Небо, если это вообще можно называть небом, было мрачно-серым и только подчёркивало атмосферу всеобщей безнадёжности, окружающей этот мирок. Школа, окружённая лесом, усыпанный телами дворик и бассейн парили в этом сером небе, а дальше не было ничего. Изолированный от всей вселенной остров где-то посреди неизвестности. Ни малейшего понятия, как выбраться отсюда. Надежда на спасение, как и надежда на встречу с кем-нибудь из друзей, гасла с каждой минутой, проведённой в этом месте. Кишинума поднял голову и посмотрел наверх, чуть сощурившись. Дождь лился на его лицо. Одежда промокла насквозь, хоть он и пяти минут не простоял на улице. Несколько часов назад он под недовольные возгласы старосты двигал парты, пока другие ребята убирались в классе. И ничто не предвещало того, что произошло после выполнения обряда. Никто не предполагал, что подобное может случиться; никто понятия не имел, что существует такое место и что туда можно попасть подобным образом. Если заклинание вечной дружбы Сачико-сан и имело хоть какой-то результат, то он точно не должен был быть таким. Голос куклы в кармане заставил Йошики вздрогнуть. Вытащив игрушку наружу, он уставился на неё. Несмотря на то, что этой кукле было уже лет сорок, если не больше, она выглядела совершенно новой. Будто бы её только что купили, или, что вернее, будто бы только что её сшил какой-то народный мастер, имеющий слабое представление о том, как изготавливать симпатичных кукол. Тихое хныканье игрушки означало только одно: где-то недалеко находится очередная часть тела кого-то из двоих оставшихся детей. Язык Ёшизавы Рё, спрятанный в маленький мешочек, уже был найден. Он лежал в кармане брюк Кишинумы. Рядом с безнадёжно промокшей пачкой сигарет. - Мне о-чень жаль, - механическим жалобным голосом по слогам пропищала кукла, - Я ни-ко-го не хо-тел у-би-вать. - Что толку от твоих оправданий? – пробормотал белобрысый, глядя на проклятую вещицу. Он прекрасно понимал, что убийца не слышит его, - Она уже умерла. Перед глазами всё ещё стояла доводящая до дрожи сцена: их одноклассница, Сузумото Маю, парит в воздухе и умоляющим взглядом просит о помощи, не в состоянии даже раскрыть рта. Едва Йоши приблизился к призракам, которые пленили бедную девочку, как те вылетели из медпункта, протащив напуганную Маю лицом по полу, а потом с огромной силой швырнули её в стенку. Йошики даже отреагировать не успел. Он едва выбежал в коридор, где стал свидетелем ужасной картины. Тело бедной Сузумото-тян изуродовано до неузнаваемости. Внутренности размазаны по деревянным доскам. Часть из них свалилась на прогнивший пол. Первые несколько минут Кишинума даже пошевелиться не мог. Шинозаки, которая и сама едва не теряла сознание от шока, больших трудов стоило докричаться до блондина. Поверить в произошедшее было почти невозможно, но, увы, такое и правда произошло. Маю умерла. Что же теперь скажут остальные? Девчонки наверняка будут плакать. Да и Юи-сэнсэй тоже. А этот странный парень Моришиге, который из всего класса только с ней и общался? Высокий тощий очкарик, который большую часть своего свободного времени проводил в одиночестве. Он был самой настоящей белоручкой. У этого ботаника не было сил даже на то, чтобы парту передвинуть. Вряд ли он сможет противостоять призраку или Ёшиказу. «Надеюсь, с Моришиге всё в порядке, - подумал Кишинума, продолжая пялиться на хнычущую куклу, - И с остальными тоже». Он повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шинозаки поскальзывается, теряет равновесие и плавно, словно в замедленной съемке, погружается в бассейн. Вначале Кишинума не слишком обеспокоился этим; бассейн не должен был быть глубоким. Всё же это начальная школа, и поэтому утонуть здесь было сложно. Но отчего-то Аюми всё никак не выплывала. «Что-то держит её под водой, – догадался Кишинума, взглянув на волны, а следующая мысль, пришедшая в его голову, была такой простой и притягательной, что почти его напугала: - Может, лучше всё так и оставить?» Некому будет капать Йоши на мозги и говорить ему, что он непутёвый и совершенно ни на что не годен. Может, тогда дело пойдёт быстрее, и вместо того, чтоб спасать эту стерву от всяких там неприятностей, он сосредоточится на поиске остальных мешочков и своих друзей. «О чём я вообще думаю? Она ведь умирает!» Не раздеваясь, Кишинума прыгнул в бассейн и тут же понял, что тот действительно намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Вода была такой мутной, что невозможно было ничего разглядеть. От одной мысли о том, что это благодаря гнилому человеческому мясу, хотелось блевать, но не время сейчас было забивать этим голову. Приходилось передвигаться на ощупь. Йошики то и дело натыкался на полуразложившиеся тела и тут же отстранял руку. Его передёргивало каждый раз, как он прикасался к трупам. Как же мерзко! Наконец, Кишинума заметил барахтанье где-то посередине бассейна и устремился туда. Там он дотронулся до чего-то и это нечто оказалось довольно плотным, да и ещё вцепилось в него. Это точно кто-то живой и, хотелось бы надеяться, что это и была Шинозаки. Парень потянул Аюми на себя; это удавалось с трудом, наверное, её кто-то держал. Йоши резко дёрнул одноклассницу, которая барахталась как сумасшедшая, а потом, когда что-то, что держало девчонку, ослабло, потащил её к бортику. Школьник позволил девочке выбраться первой, а потом вылез сам. К ноге Шинозаки пристала рука мертвеца, который её схватил. Кишинума отцепил эту руку и выбросил её в воду. Убедившись, что Аюми отошла далеко от воды, он лёг на пол, обессиленный. Вот ведь… чертовщина. - Кишинума! Ты что, совсем идиот?! – Закричала староста, как только более-менее пришла в себя. А Йошики лежал на холодной потрескавшейся плитке и смотрел в серое, закрытое облаками небо. Проливной дождь смывал с его кожи, волос и одежды мерзкую воду бассейна. «Я наглотался этой воды и хочу, чтоб меня вырвало, - подумал он. С каждым мгновением на него всё яснее находило осознание того, насколько близко они были к гибели. - Чёрт. А я ведь и плавать не умею». Монотонное хныканье куклы снова вывело его из раздумий. Протянув руку, он взял игрушку, которая валялась совсем рядом - как она умудрилась не вывалиться из кармана ещё в бассейне? - и посмотрел в её круглые голубые глаза. Она тихо шептала что-то, но Кишинума не разбирал слов. Уж слишком шумным был этот дождь. - Ты слышишь меня?! – Недовольная тем, что её игнорируют, девчонка довольно ощутимо пнула лежащего на полу одноклассника, - Почему ты просто стоял и смотрел?! Я ведь звала тебя! Говорила, что на меня кто-то смотрит из воды! Вот Мочида-кун ни за что бы так не поступил! А ну поднимайся сейчас же! Разлёгся здесь! - Я не слышал, - Белобрысому, кажется, было плевать на то, что его бьют и оскорбляют. Взяв вымокшую куклу, он приложил её к своему уху и сосредоточился на её голосе. - Он под во-дой, на дне, - Повторяла по слогам игрушка, то и дело всхлипывая, - Он под во-дой, на дне. - Ах, ты не слышал! - Да перестань ты орать! – Крикнул Йошики, не выдержав, и, повернувшись на бок, согнулся напополам. Его вдруг замутило, а потом вырвало этой самой грязной водой. Хорошо, что он проглотил ее не очень много. - Кишинума, это отвратительно! Ты такой мерзкий! – Состроив недовольное лицо, староста отступила от него на несколько шажков. Посмотрев на одноклассницу, светловолосый сел на полу, сложил ладони, чтобы набрать в них дождевой воды, и прополоскал рот, но этот противный привкус всё равно остался даже после нескольких попыток от него избавиться. Поднявшись с плитки, Кишинума осмотрелся по сторонам. Неподалёку от противоположного края бассейна в зарослях был виден вентиль, который откачивал воду. Такой же был рядом с бассейном в академии Кисараги. - Кишинума, что ты вытворяешь?! - Шинозаки проследила за тем, как Йошики с трудом провернул заржавевший вентиль до предела. Раздался шум воды. Бассейн опустел, открывая своё содержимое. Его дно было буквально усыпано набухшими обезображенными телами. Почему так много детей погибло именно здесь? – Как ты догадался? - Кукла сказала, что он под водой, - Стараясь не смотреть на мокрые останки, школьник спустился на дно. Трудно было поверить в то, что это не какие-то куклы, а самые настоящие люди. Такие же школьники, как и он, которые всего лишь хотели быть вместе со своими друзьями. - Ре-шёт-ка, - Пробормотала игрушка. Чем ближе парень подбирался к мешочку, тем громче она плакала. Опустившись на колени, Кишинума снял скользкий комок с дренажной решётки. Как только школьник прикоснулся к нему, кукла сразу же замолчала. От его вида и запаха снова затошнило, но рвать было уже нечем. Йоши снял водоросли и полоски плоти с комка, и в руках у него остался мешок, надпись на котором была размыта водой. Открыв его, школьник вытащил оттуда маленький череп. У этого черепа отсутствовала нижняя челюсть, а в верхней всё ещё располагались не проросшие коренные зубы. Нижняя часть была такой ровной, будто бы её пилили. Точно! Ведь у одной из жертв не было верхней части головы. Выходит, это именно её голова. - Ну чего ты там застрял, вылезай уже! Я замёрзла! – Староста недовольно топнула ножкой. Она озябла под непрекращающимся ливнем и, сгорбившись, обхватила себя за локти. - Да иду я, иду, - Положив череп обратно в мешочек, Йошики освободил место в своём кармане, выбросив размокшую пачку сигарет, но зажигалку решил оставить, хотя на то, что она всё же работает, надеяться не приходилось. После чего он убрал мешочек и вылез из опустевшего бассейна, - Может, пойдём в медпункт? Там стоял обогреватель. Может, получится его зажечь и просушить одежду. - Угу, - Староста сгорбилась ещё больше, - Я вся насквозь промокла. До медпункта было сравнительно недалеко. Нужно было всего лишь пройти по коридору и подняться по лестнице. Внутри медпункта было немного комфортнее, чем в коридорах или классах. И, кажется, теплее. Школьник подошёл к обогревателю и заглянул внутрь. Там всё было покрыто копотью и сажей. Он положил туда несколько сухих досок и пару бумажек и попытался разжечь огонь, но зажигалка, как и стоило ожидать, не работала. Наверняка в неё залилась вода, а высушить её в таких условиях не представлялось возможным. - Пф, Кишинума, ты хоть что-нибудь вообще можешь? – Аюми недовольно посмотрела на бывшего хулигана, сложив руки на груди, - Ладно, иди в коридор и сушись там, нечего здесь на меня смотреть. Выпроводив Йошики, девочка закрыла дверь и стала снимать и выжимать свою одежду. От неё отвратительно пахло гнилым мясом, да и цвет сильно поменялся из-за тухлой воды. Эту форму уже точно не спасти. А если бы не Кишинума, с ней всё было бы в порядке. Какой же он всё-таки неотёсанный балбес! Ну ничего, Шинозаки его исправит. Ах, если бы он был таким, как Мочида-кун. А лучше бы, если бы вместо него Мочида-кун оказался здесь. Замечтавшаяся школьница потеряла бдительность. Она не успела заметить, как за её спиной возникла чёрная тень, которая тут же схватила её своими длинными руками. - Кишинума! КИШИНУМА!!! – Закричала девочка. Йоши, который только-только снял штаны, быстро натянул их и вломился в медпункт. Вцепившись в Шинозаки, парень оттащил её от существа. То отчего-то решило оставить попытки прикончить напуганную Аюми и исчезло. Девчонка прижалась к школьнику и захныкала, - Кишинума, оно меня чуть... чуть... Заметив наконец, что её одноклассник без рубашки, а сама она в одном нижнем белье, Аюми тут же отпихнула его от себя и покраснела. - Кишинума, какого чёрта?! Не смотри на меня, не смотри! – Схватив свою юбку, она стала лупить ею ошарашенного Йошики куда придётся. - Уходи отсюда! Извращенец! - Да нужна ты мне больно! – Паренёк попятился назад к двери, прикрывая голову руками и зажмурившись, чтоб эта дурёха ненароком не попала ему в глаз, - А если оно опять на тебя набросится?! Шинозаки остановилась и прикрыла свою грудь этой самой юбкой. - Ну так уж и быть, оставайся. Только не смей на меня смотреть, а то получишь, ясно тебе?! - Ясно-ясно, - Выдохнул Йошики, и, забрав свои рубашку, пиджак и футболку из коридора, вернулся к Шинозаки. Та спряталась за одну из ширм и стала выжимать свою форму. Кишинума делал то же самое. - Нам нужно побыстрее закончить с этим и найти остальных, - Рот старосты как обычно, не закрывался, - Надеюсь, с Мочидой-куном всё хорошо. Вот знаешь, он не за что бы не стал вести себя так, как ты! И обязательно отдал бы вымокшей девушке свой пиджак, чтоб ей было теплее! - А толку-то от моего пиджака, если он тоже мокрый? - Спросил Кишинума, выжимая свою посеревшую рубашку. - Ну что ты за деревенщина, Кишинума! Никакой в тебе романтики! - Разочарованно протянула Аюми. - Одним словом, гопник! Вот Мочида-кун... - И ничего я не деревенщина, - Обиженно пробубнил Йоши, с отвращением натягивая обратно свою футболку, которая не стала пахнуть лучше, но хотя бы подсохла. Его оскорбляли не обзывательства, а сравнения с этим нюней Мочидой. Тот был таким бесхребетным трусом, что Кишинуме смотреть на него было противно. Сатоши совершенно не вписывался в то понимание «Каким должен быть нормальный парень», которое себе представлял Кишинума. Даже местная королева капризов Моришиге и то был «мужественнее» этой тряпки, по которой почему-то сохла большая часть девчонок класса. И, хотя внимание девчонок Кишинуму не слишком волновало, в любом случае, ему было неприятно, когда это сравнивали с вот этим. «А если бы я оставил её там, что бы было?» - Подумал он, вспоминая запечатлевшийся в памяти момент, когда, обернувшись, он увидел, как Шинозаки соскальзывает с бортика в мутную воду. Не вмешайся он тогда, Аюми бы утонула, и у Йошики было бы на одну проблему меньше. И ему не пришлось бы выслушивать всё это. Да и всем остальным - терпеть эту стервозную девчонку, которая до жути обожала командовать и пытаться доказывать, что она лучше остальных. На то она и староста... Хотя тот же Моришиге справился бы с этой должностью куда лучше. Вспомнить хотя бы его педантичность и оценки, которые куда лучше, чем у выскочки Шинозаки. «Как я могу так думать? Она ведь живой человек!» - Йоши сжал кулак. Нельзя быть таким бесчеловечным. Если тебе кто-то не нравится, это не причина оставлять его в беде. Тем более, в таком месте, где каждого зазевавшегося ждёт мучительная смерть. Именно поэтому он и таскается за ней и слушает её вопли? Потому терпит всё это? Потому что нельзя оставлять слабых в опасности? Нет. Потому что она ему нравится? Нет. Причина совсем иная. «Потому что я себя ненавижу», - сказал себе Йоши, взглянув на письменный стол. Он обратил внимание на то, лампа, какие-то книги и тетрадь выглядят так, будто бы они нарисованы. Ну что за чертовщина.

***

После звонка Маю внутри Сакутаро Моришиге что-то переломилось. Его разум, и так едва державшийся, потерпел крушение, врезавшись в случившуюся трагедию, и был поглощён ею, как самолёт с отказавшими двигателями врезается в гладь океана и скрывается в ней, рассыпаясь на части от столкновения с толщей воды. Истерика после осознания произошедшего длилась недолго, а за ней последовал ступор. Кажется, он долго, очень долго сидел на ступеньках, вцепившись в свои волосы окровавленными руками и хрипло дыша. В голове всё ещё отзывался эхом слабый, умоляющий голос. "Не смотри... Не смотри на мои внутренности, Шиге-нии..." В конце концов медленно, неуклюже, будто находясь не в своём теле, Моришиге встал со ступенек, нагнулся, чтобы подобрать свой мобильник, который швырнул в стену несколько минут назад, и вышел в школьный коридор. Мертвецы, валяющиеся на полу, смотрели на него стеклянными глазами. Слишком спокойные у них лица. Слишком целые тела. - Да как ты смеешь…? – Пробормотал Сакутаро, подходя ближе к трупу какой-то девчонки, судя по всему, умершей совсем недавно. – Пялишься тут на меня, пока Маю там совсем одна. Ты не думала о том, как ей грустно? Он пнул голову трупа, и та мотнулась из стороны в сторону. Моришиге ударил сильнее – что-то чавкнуло, и белый носок школьной сменки окрасился бурым. На месте раздавленного глаза мёртвой девчонки расплылось мутное пятно. Очкарик хихикнул, размахнулся и пнул ещё раз. И ещё. И не остановился, пока всё лицо не превратил в кровавую кашу. Вот так уже гораздо лучше. Он направил камеру мобильника на результат своих действий и сделал снимок. - Тебе больше не будет одиноко, Маю, - пообещал он, широко улыбаясь в пустоту, - Я отправлю к тебе много друзей. Много… Очень много. Ты будешь самой красивой на этой вечеринке. Надолго его не хватило; после третьей фотографии Моришиге уже устал. Чтобы причинить серьёзный урон трупу, требовалось больше, чем голые руки и ноги, и сил на это требовалось немало. Но с подобранным в одном из коридоров ломиком дело пошло куда быстрее. Тяжёлая железка удобно лежала в руке и оставляла идеальные вмятины и отметины в мёртвых телах. Особенно очкарику понравилось крушить головы. Они раскалывались с таким потрясающим звуком, а их содержимое было мягким, блестящим, завораживающим. Ломик погружался в него легко, как в упругую мякоть желейного торта. Обойдя один из этажей, Сакутаро запыхался. Его школьная форма сбилась, волосы растрепались, он вспотел, но результат того стоил. У него получилось сделать множество потрясающих фотографий. Среди них были снимки девушек и юношей, младшеклассников и почти выпускников, умерших давно и уже разлагающихся и совсем свежих. Некоторым из них отличник разворотил голову. Кому-то вспорол живот острой стороной ломика, выпустив внутренности, сгнившие до того, что слились уже в однородную дурно пахнущую массу, на которую тут же слетелись невесть откуда взявшиеся мухи. Кому-то до неузнаваемости изуродовал лицо. Коллекция в его телефоне обещала быть превосходной, но Маю оставалась её жемчужиной, иначе и быть не могло. Его драгоценная подруга. Единственная, кто поддерживал его и оставался рядом, что бы ни случилось. А теперь от неё осталось только кровавое пятно на стене, в то время как остальные позволяют себе быть так похожими на живых! Ухмылка на лице Моришиге исказилась, сменяясь на злобную гримасу, и он, изо всех сил замахнувшись, опустил ломик на голову очередного мертвеца. И тут же звук за спиной – то ли всхлип, то ли писк, - заставил его обернуться. - О… Ты сестрёнка Мочиды, - вспомнил он, глядя на перепуганную девочку в синем платье, которая зажимала себе рот рукой. На его лице снова расплылась улыбка, а в глазах сверкнула искра безумия. Свежий труп - это, конечно, хорошо, но, если вспороть живот или глотку ещё живому человеку, то крови будет больше, цвета ярче, и красота внутренних органов будет сохранена для нового снимка своём полном объёме. Здесь достаточно холодно... Может, камера сможет уловить едва заметный парок, поднимающийся от ещё тёплых внутренностей. Он выпрямился, раздумывая, с какой силой нужно ударить, чтобы девчонка отключилась, но не умерла мгновенно, и улыбнулся ей самой очаровательной своей улыбкой. – Потерялась? Бедняжка. Иди ко мне, я помогу тебе найти братика. - Н-нет... - Глупая девчонка попятилась, не отрывая взгляда от окровавленного ломика в руке парня. - Я справлюсь сама, сп-спасибо. - Эй, - Моришиге сделал шаг ей навстречу. - Я же сказал, что собираюсь тебе помочь, девочка. Но младшая Мочида вместо того, чтобы послушаться, развернулась и бросилась наутёк. Моришиге рассмеялся: - Почему же ты убегаешь..? - Сладким голосом поинтересовался он ей вслед. - Думаешь, я сошёл с ума, раз вытворяю такое с мертвецами? Ха-ха... Нет, я лишь хочу, чтобы моей лучшей подруге не было одиноко... Вряд ли девчонка его слышала. Но на самом деле Моришиге было плевать. Он переложил ломик в ладонь поудобнее, - от его тяжести мышцы уже ныли, - и направился за ней. Эта недоразвитая малолетка вряд ли может убежать далеко. Парень не торопился, но и отпускать её не собирался. Слишком уж ему понравилась мысль о том, как невинно и трогательно её тонкие розовые кишки будут выглядеть на грубых досках пола. Младшая Мочида тем временем скрылась в соседнем коридоре. К несчастью для неё, это означало тупик. Неспешным шагом Моришиге зашёл за угол - и от внезапного столкновения осел на пол. Быстро поднявшись, он ощупал карманы и с негодованием понял, что от удара мобильник вылетел из его пиджака прямо под ноги тому, с кем он столкнулся. Сакутаро потянулся за мобильником, но высокий парень в белой рубашке с наброшенным на одно плечо пиджаком опередил его. - Отдай, - потребовал Моришиге. Незнакомец ловко увернулся от попытки выхватить телефон. Пощёлкав кнопками, он заинтересованно приподнял брови. - Хм... Занятная у тебя фотогалерея, - он улыбнулся подозрительно знакомо. - Знаешь, а ты мне нравишься. Кизами Юуя из старшей школы Бъякудан. Будем знакомы. - Верни телефон, - Сакутаро нахмурился, стиснув ломик в руке крепче. - Не смей смотреть на неё! - Что, даже не представишься в ответ? - Кизами сощурился, читая надпись на его бейдже. - Моришиге-кун. Мы ведь с тобой, судя по всему... - Он покачал мобильником в руке, - ...слеплены из одного теста. Почему бы нам с тобой не подружиться? За спиной наглеца, сжавшись в углу, хныкала та самая девчонка. Моришиге прикинул: ей бежать точно некуда. А этот, каким бы сильным и высоким не был, вряд ли выдержит точный удар ломиком в темя. Нужно только прицелиться и действовать быстро. Тогда вместо ещё одной великолепной фотографии получится две. Мысль об этом заставила Сакутаро довольно оскалиться. - Тоже хочешь в мою коллекцию? - Поинтересовался он, замахиваясь ломиком, - Я совсем не против! Кизами усмехнулся в ответ и сбросил с плеча пиджак, под которым пряталась рука, стискивающая огромный нож. Девчонка взвизгнула, закрывая лицо руками.

***

Шинозаки вышла из-за ширмы. Форма на ней была влажной и помятой из-за того, что её старательно выжимали. Девочка недовольно посмотрела на Кишинуму, который выглядел отстранённым и даже не обернулся на неё. Ему было так тоскливо. Заметив куклу убийцы на полу, девочка наклонилась и подняла её. - Почему она тут валяется? - спросила староста. - Наверное, выпала из кармана, - Йошики посмотрел в холодные синие глаза игрушки. Как странно. Даже из-за воздействия той воды с ней ничего не случилось. Наверное потому, что эта вещица проклята. Потому что всё остальное в этой школе, благодаря времени, влажному воздуху и плесени, потихоньку ветшало и разрушалось. - Нельзя разбрасываться такими важными вещами! - сказала Шинозаки, прижимая к себе куклу. Кажется, эта дурацкая вещица ей нравилась. А Кишинуме на неё и смотреть было тошно. Аюми повертела куклу в руках, пытаясь добиться хоть пары слов, но та молчала, - Значит, нам осталось найти только язык Юки Канно-сан, так? - Ага, - мрачно пробормотал Йошики. Это местечко действовало на него угнетающе. Все эмоции будто бы высосало, и вместо них осталась пустота и отчаяние. Неожиданно он замер. Перед глазами встала картинка - фотография на белом мобильном телефоне - мёртвый парень посреди огромной лужи крови. Картинка была довольно расплывчатой, поэтому сложно было рассмотреть его лицо. Но очки на его застывшем лице Йоши успел рассмотреть. - Кто это? - невнятно пробормотал Кишинума. Определённо он знал этого человека. Да, точно знал, но никак не мог вспомнить. В его голову будто бы за мгновение хлынул огромный поток информации, и та мелькала так быстро, что трудно было разобрать хоть что-нибудь. - Кишинума-кун, ты что-то сказал? - Аюми обернулась к нему, - Пойдём уже. Парень не совсем понял, что именно она сказала, но всё равно последовал за ней. Он был слишком сосредоточен на своих видениях. Пытался хоть немного разобраться в них. Как только они вышли из медпункта, кукла начала всхлипывать. - Там, где ваш друг был раз-ма-зан по стен-ке, - Пропищала она. - К-Кишинума, ты слышал? – Подёргав бывшего хулигана за рукав, староста посмотрела на него и ужаснулась. - Эй! Кишинума, перестань! Ты меня пугаешь! У Йошики было страшное выражение лица, словно на его глазах медленно убивали кого-то очень ему дорогого. Отчасти это оказалось правдой. Пелена из его головы пропала, а мелькающие воспоминания замедлились, позволяя рассмотреть себя. Картинки, такие же чёткие, как воспоминание о том, что осталось от Маю, возникали снова и снова перед его мысленным взором. И на каждой такой картинке был не кто иной, как Моришиге Сакутаро. С перерезанным горлом, хрипящий и барахтающийся, будто рыба, выброшенная на берег. Лежащий на усыпанной трупами поляне перед школой под дождём, с вывернутой шеей и переломанными конечностями. Скорчившийся на полу с разбитой головой; за отколовшимся куском черепа тускло поблёскивал мозг. «Маю! МА-АЮ! Гха-ха-ха-ха! Ыа-а-а-а!» От этого безумнейшего смеха вперемешку с плачем и криком голова раскалывалась, а сердце обливалось кровью. Оперившись спиной о стену, белобрысый сполз по ней. Ноги его уже не держали. - Моришиге... нужно найти его, - Тихо сказал Кишинума, схватившись за голову, - Моришиге… - Какой к чёртовой матери Моришиге! Ты что, не слышал её?! Она сказала, что язык Канно в той самой стене! Прекрати придуриваться и поднимайся! – Шинозаки не хотела верить в то, что её однокласснику действительно плохо. Это она, хрупкая и тонкая натура, способна слышать голоса людей, убитых здесь и чувствовать их боль, ведь она обладала способностями, передавшимися по наследству, как и её сестра. А неотёсанный Кишинума просто не может уметь что-то подобное, а, значит, просто притворяется. - Нам нужно найти Мочиду-куна, а не какого-то там поехавшего! Поднимайся немедленно! - Пря-мо в её внут-рен-но-стях, - Пропела кукла. Она больше не плакала. Её голос становился всё бодрее, а страшные слова складывались в весёлую песенку. - Где сте-ка-ет мно-го кро-ви. Кап-кап. Кап-кап. Боль в голове Йоши была невыносимой. Из-за неё он не слышал, что говорят игрушка и Шинозаки. Не чувствовал пинков в живот от старосты. Он мог лишь корчиться на полу и стонать сквозь зубы. А картинки всё мелькали перед его глазами. Моришиге, который закалывает себя ножом. Моришиге, который колотится головой о стену, и его безумное лицо всё залито кровью из разбитого лба. И всё это на фоне звериного хохота, перемешанного с плачем и криком. - Кишинума! Идиот! Вставай, тебе говорят! - Пря-мо во вну-трен-но-стях... Возь-ми-те е-го… Кукла залилась смехом, который становился всё громче и громче, пока не начал буквально оглушать. Шинозаки с визгом швырнула её в лежащего на полу Йошики. Тот даже не заметил этого. Он трясся, как осиновый лист, царапал обкусанными ногтями пол и бормотал, еле шевеля пересохшими губами. - Моришиге. Моришиге… Саку… таро... А потом боль отступила. Так быстро, что светловолосый сразу-то и не понял, что всё прошло. Но едва он ощутил силы стоять на ногах, как тут же вскочил и понёсся в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. - Кишинума! Эй! Куда ты?! Вернись сейчас же! – Аюми побежала за ним, но очень быстро отстала, разразившись руганью ему вслед. Разумеется, девочке было не догнать сильного парня, который, к тому же, бежал несвойственно быстро для себя. Он бежал сам не зная куда, будто его что-то вело. Пролетев по коридору с невероятной скоростью, он завернул за угол, а потом его тело дёрнулось, будто бы через него пропустили лёгкий электрический разряд, и наступила темнота.

***

Кишинума чувствовал тепло. Такое тягучее и сладкое. Немного побаливало левое плечо, но то была ерунда по сравнению с приятными ощущениями. Кажется, он целовался с кем-то, стоя на коленях. Глубоко. С языком. Прижимаясь к партнёру всем телом. Отдаваясь ему полностью. Надо же... Йошики ведь никогда не занимался подобными делами, хоть это и могло показаться странным в его-то возрасте. Откуда у него такая умелость в этом деле? Но это было неважно. «Так хорошо... Интересно, кто это?» Они целовались медленно, но жадно. Будто бы встретились спустя несколько лет разлуки. Руки партнёра, длинные и худые, гладили бывшего хулигана по спине и заднице, а тот, в свою очередь, трогал чужую шею, забираясь под расстёгнутый воротник, и зарывался пальцами в волосы на затылке, которые были такими густыми и мягкими. Что-то холодное и твёрдое вжималось в его переносицу, а руки, лицо и рубашка покрыты чем-то заскорузлым и липким. На языке чувствовался лёгкий привкус крови. Некто отстранился на мгновение, облизал его нижнюю губу и снова впился в него. В ушах стояло своё и чужое тяжёлое дыхание, в которое порою вклинивалось тихое постанывание от нахлынувших ощущений. Ничего подобного Кишинума не чувствовал до этого. Вот бы это никогда не кончалось. С трудом разлепив веки, Кишинума увидел перед собой глаза. Большие сине-зелёные глаза с горящими искрами безумия, смотрящие на него сквозь прямоугольные очки в металлической оправе. Такие знакомые. Это ведь Йоши их купил, верно? А потом Кишинума окончательно очнулся. Разорвав поцелуй, белобрысый вгляделся в лицо перед собой и вздрогнул. Почему именно он? - К-какого… - Йошики отшатнулся от парня и осознал, что его плечо просто горит от боли. Одежда неприятно липла к телу. Верхняя часть пиджака, ворот рубашки, шея и даже волосы человека перед ним были перепачканы кровью, а Кишинума был весь залит ею. Руки, одежда, лицо, обувь. Всё. И большая часть этой крови явно принадлежала не ему - из одной раны на плече столько никак не могло натечь. Где-то рядом был слышен плач маленькой девочки. - Братик, спаси меня, спаси, - молила она, хныча. Пытаясь понять, что же случилось, парень осмотрелся, и взгляд его тут же упал на лежащее рядом обезображенное тело молодого человека, которое было бы похоже похоже на невесть откуда взявшуюся куклу в полный рост, если бы не вывалившиеся наружу внутренние органы. Тело было превращено чуть ли не в фарш; вокруг разлилась огромная лужа крови, в которой скрылись тонкие подошвы сменной обуви Йошики. В груди мертвеца торчал здоровенный нож, с нечеловеческой силой всаженный чуть ли не по рукоять. Недалеко валялся ломик-фомка, тоже покрытый кровью. Кишинума вернул взгляд на того, кто всё ещё сидел перед ним. - Ч-что здесь произошло? М-Моришиге!