Московское поручение

Штольман закрыл за ними дверь. В их купе первого класса поезда Петербург-Москва повисла тишина. Они оба замерли в этом первом за несколько месяцев мгновении наедине. Последние недели их немногие короткие встречи, в которых Анна выполняла функцию связной между Штольманом и Варфоломеевым, всегда происходили в публичных местах, вокруг всегда были люди. Все, что им доставалось, это как будто случайные прикосновения рук, пальцев… И вот, наконец, они одни. Впервые за более чем два месяца. Впервые с той ночи в гостинице в Затонске. В наступившей тишине отчетливо звучало их дыхание, которое становилось все более прерывистым. Яков помог Анне снять пальто. Она развернулась к нему лицом. На Штольмана накатило воспоминание о том, что случилось в этот момент в прошлый раз, тогда, в затонской гостинице – она сняла с него накидку и картуз. Это было одним из самых чувственных переживаний в его жизни. Только вот Анна этого явно не осознавала. Она вообще могла не помнить, что тогда сделала – так она была измучена в тот вечер. Сейчас же она просто стояла к нему близко-близко и медленно поднимала к нему лицо. А он точно также медленно склонялся к ней. Торопиться было некуда. Их щеки соприкоснулась, Анна тихонько застонала от этого ощущения. Штольман скользнул губами к ее рту… В этот момент раздался уверенный и весьма настойчивый стук в дверь. Осознание, что железнодорожное купе, пусть даже первого класса, с трудом можно назвать местом интимного уединения, оказалось донесено до них реальностью самым доходчивым образом. Штольман, прокляв про себя все на свете, развернулся и открыл дверь. Там стоял фельдъегерь: - Ваше высокоблагородие, для вас пакет от полковника Варфоломеева. Закончив с посыльным, Штольман развернулся и обнаружил, что Анна уже сидит на диванчике у окна. - Что там? – спросила она. - Сейчас выясним. Штольман привычными движениями вскрыл упаковку и обнаружил внутри весьма внушительную папку. Опытным взглядом он определил, что в ней не менее 100 листов. Открыв папку и бросив буквально один взгляд на содержимое, он сразу понял, что перед ним. - Что это? – с любопытством повторила вопрос Анна. - Это досье Варфоломеева на Светлова. - Полковник вел досье на своего лучшего друга? - Именно так. - Это… странно. - Для обычных людей – да. Но Варфоломеев именно потому занимает свой пост, что он не обычный. Поезд тронулся. Проходившему мимо проводнику Штольман заказал чай с лимоном. 100-страничное досье на купейном столике обещало долгую ночь. Следующие часы оказались посвящены чтению докладных записок, отчетов, частных писем и прочих документов, в которых представала жизнь русского разведчика Николая Светлова. После полуночи Штольман пару раз предлагал Анне прилечь поспать, но она неизменно отказывалась. В результате около трех часов ночи он обнаружил, что она заснула прямо над очередным документом. Он заставил ее встать, чтобы снять с нее жакет. Это оказалось не так просто, потому что в полусне она игривым котенком уткнулась ему в шею, стала тереться носом и нежно пощипывать его кожу губами. Штольману пришлось сделать глубокий вздох, чтобы продолжить. Затем он снял с нее сапожки, уложил на диванчик и укрыл пледом. Анна провалилась в глубокий сон в одно мгновение. Сам он продолжил чтение и только около 6 утра понял, что и у него окончательно иссякли силы. Так что, он прикорнул прямо у стола, накрывшись пальто. Анна его разбудила, когда до прибытия на место назначения оставались считанные минуты. Поезд въезжал на вокзал. Их ждал первый день в Москве.