Мой монстр

      Римуса невольно бросило в жар, стоило вспомнить, как ласкал, целовал, а что он шептал, целуя за ухом или посасывая соски, а когда наконец погрузился в тесный анус или вызвал стон, пройдясь наконец по простате. Он устало провёл по лицу и опустился прямо на пол, будто сдувшись.       Сириус сразу присел рядом:       — Ну что ты, родной, — Блэк осторожно коснулся Римуса, будто боясь, что он снова вскочит и исчезнет.       — Принять ответственность, значит? — с этими словами Люпин с силой ударил растерявшегося Сириуса. — Да я морду тебе набить хочу!       Второй кулак направленный в своё лицо Блэк перехватил со словами:       — Не стоит бить калекого, ещё минут десять и всё, свалюсь бездыханной тушкой.       Люпин вздрогнул, было видно замешательство и непонимание, но всего мгновение. В следующий миг он быстро вскочил, оглядел разкуроченную комнату, невольно вспомнив как разложил этого безумца прямо на столе, тряхнул головой, отгоняя образ, принялся натягивать одежду.       — Вставай!       Сириус с подозрением смотрел на изменившего свой настрой и поведение Римуса.       — Сам же сказал осталось десять минут! — Люпин кинул ему одежду, пришивая оторванную пуговицу к рубашке.       Сириус, всё ещё подозрительно поглядывая на Римуса, принялся одеваться, как-то всё слишком просто, а ведь Люпин ещё тот упрямец.       Увы, Сириус не ошибся. Вернувшись, Люпин отдал Блэка на растерзание Снейпу, тот как ни странно быстро сложил два плюс два и понял, куда пропал плод Тиссы, поэтому с удовольствием дал самые горькие настойки, проверил на заражение, шипя под нос ругательства, хорошо хоть Гарри был на его стороне.       Выпитая гадость на вкус была отвратительной, но следующая ночь прошла относительно спокойно, вирус ликантропии прижился почти безболезненно. «Снейп конечно сволочь, но зельевар знатный».       «Ух, ты, теперь и крёстный стал волком», — думал Гарри, смотря на огромного больше серого волка-Римуса чёрного волчищу.       «И чего так дядя Римус всполошился? Уже второй месяц не разговаривает с крёстным, а Сириус и не обижается в ответ, норовит угодить, даже подарки приносит. Как за обиженной принцессой ухаживает, только лишь хрустальную туфельку не дарит, а дядя Римус хмурится, но я-то вижу, что очень хочет простить, но его что-то удерживает. Я у дяди Северуса спрашивал, что случилось, он так странно улыбнулся и сказал, что я ещё до подобного не дорос. Я что виноват, что маленький! Я знать хочу! Крёстный тоже улыбается и молчит, а дядя Римус называет Сириуса дураком в квадрате и хмурится. Взрослые! Вот вырасту и тоже буду секретничать». Декабрь 1988 года       Стояла холодная и сырая погода, мокрый снег сменялся холодным дождём и снова начинался мокрый снег. Тёплый дом покидать не хотелось, но не Люпину, который отправился к морю, а Сириусу, которого даже превращение в оборотня не наградило горячим телом. Но тот всё равно увязался за Лунатиком.       — Сири, иди домой, я сам справлюсь, — наконец проговорил Люпин.       — Юху, ты со мной заговорил! — подскочил к нему Блэк. На что Римус дёрнул плечом, показывая, что не простил. Он остановился и посмотрел тяжёлым взглядом на любимого. Чтоб его! Это чувство не желало пропадать даже после того, как Бродяга вынудил его совершить самое страшное, обратить в оборотня. «И почему даже маги не властны над своими чувствами?!»       Блэк вздохнул под тяжёлым взглядом:       — Римус, давай ты меня проклянёшь, превратив в жабу, и оставишь в болоте, но только хватит строить между нами эту вечную стену.       — Сейчас, как же! Упрыгаешь к какой-нибудь болотной русалке. Обойдёшься без проклятия, — проворчал Римус, направляясь к морю.       — Лунатик, ну нам же было хорошо, плод Тиссы это же не простой афродизиак, который просто туманит разум. Не могу я от тебя отказаться, не хочу и не буду.       Римус снова глянул на Блэка:       — Ты ещё ножкой притопни.       Некоторое время они шли молча. Люпин знал свойства плода Веточки, не дурак, прочёл. Сначала растерялся, не зная, как вести себя, ведь он раскрыл не только свои лучшие желания: оберегать, заботиться, любить, но и самые тёмные и развратные: перерезать глотки всем тем девицам, с которыми был друг, привязать его и не отпускать, касаться только самому и заниматься любовью раз за разом, чтобы остался только его запах и больше ничей, чтобы он думал только о нём. Любой другой на месте Блэка убрался подальше от одержимого психа. Римус хмыкнул про себя. «Да, добился своего! Сириус ходит за мной хвостом, когда не работает, подарки дарит, извиняется, в постель напрашивается. Просто мечта! Правду говорят, бойся своих желаний — они сбываются».       Они вышли на песчаный берег.       — Лунатик, ты так и будешь молчать?       Люпин посмотрел ему в глаза, Сириус не зря попал на гриффиндор упрямства ему было не занимать, он вздохнул:       — Сири, ты понимаешь, что я всю жизнь буду чувствовать вину?       — А ты понимаешь, что не стань я оборотнем, и ты никогда не расслабился бы в моих объятиях? Я вообще сомневаюсь, что когда-нибудь ты подпустил бы к себе хоть кого-нибудь или, подпустив, сразу же сбежал.       — Я…       — Что скажешь, нет? Ты, действительно, гриффиндорец, но не тогда, когда это касается тебя самого. А теперь бояться нечего, я уже оборотень. Ты меня не обратишь, и детей у нас быть не может — мы оба мужчины. Значит, оборотней ни я тебе, ни ты мне не народишь. Всё! Можешь отпустить себя!       — Ладно, я действительно что-то там нашёл в тебе и не могу забыть уже, Мордред знает, сколько лет, но ты… — Римус вдруг вздохнул, отворачиваясь и тихо произнося под нос. — Надоем ведь.       Не будь Бродяга оборотнем, то и не расслышал бы, но не сейчас… Сейчас он чётко ощущал в голосе нотки сомнения, даже страха, но в то же время и надежды. Он не знал откуда пришла эта уверенность, в том, что он всё понял правильно, но она придала сил:       — Я тебя знаю уже тоже, Мордред знает, сколько лет и ты мне не надоел, как раз кандидатура любого другого существа выглядела бы странной.       Сириус осторожно подошёл на шаг и приобнял за плечи, уткнувшись такому непривычно дорогому человеку в плечо.       Римус сразу почувствовал как этот вечно мёрзнущий дурак в квадрате дрожит. Он обернулся, притянув, обнял любимого, прижав к себе и согревая.       — Грелочка, ты моя, — довольно проговорил ему в шею Блэк.       — А ты ледышка. Иди домой! Мне лишь сеть проверить, да улов принести и совсем не улыбается лечить тебя от пневмонии.       Но Блэк не отпускал:       — Ты меня простил?       — Прощу, если поклянёшься больше никогда меня ничем не опаивать, не скармливать и…       — Понял, сугубо честные отношения. Клянусь, нашей прошлой дружбой и новой любовью, моему чувству ещё расти и расти до твоих высот, и не факт, что дорасту. Ещё отец говорил, что Блэки не умеют любить, — он отошёл от тёплого тела, взмахнул волшебной палочкой и наложил согревающие чары. — Я помогу тебе с рыбой, мои силы теперь не уступают твоим, только плавать не буду.       — А раньше этого сделать нельзя было?       — Тогда бы я выглядел не таким жалким, и ты меня не пожалел бы.       Люпин возвёл глаза к небу, кто сказал, что обращение в оборотня должно изменить Блэка, если его и Азкабан не сильно изменил:       — Ладно, я не буду возвращаться к этому разговору и так уж и быть, расскажу о жизни оборотней. Не всё, так как я не так уж много знаю, всё-таки я никогда не жил в их стае.       — Чего ж так?       — Я всю жизнь желал их уничтожать, а не дружить, так как хоть они и люди, но живут по волчьим законам.       — Но? Есть условие?       — Захочешь расстаться, честно скажешь мне об этом.       — Я и без просьбы не стал бы скрывать, учитывая, как ты меня любишь, это было бы подло.       — И опасно, так как раньше я говорил правду, раз став моим, ты так просто от меня не избавишься, я не отпущу.       — И прекрасно, я не хочу быть с тем кому безразличен, насмотрелся на договорные браки ещё в детстве.       Люпин вздохнул:       — Это ты сейчас так говоришь.       — Хорошо, обещаю. И давай уж за рыбой отправимся.       — Сири!       Блэк уже шёл к лодке:       — Что?       Люпин посмотрел на довольного любимого:       — А ладно будь, что будет, — и принялся помогать вытащить лодку из укрытия, безбашенность Блэка всегда была заразительна. Июль 1989 года       Был тёплый, летний день, с моря дул прохладный, солёный ветерок, шелестя густой травой, на большом валуне сидел мальчик лет девяти и рисовал в альбоме закреплённом на планшете, пытаясь передать все краски окружающего мира. Его глаза горели вдохновением, от усердия тот прикусил кончик языка, не осознавая этого. Увлёкшись, он не заметил, как в отдалении за его спиной почти бесшумно приземлилась белая тень, неизвестный постоял и, видя, что на него не реагируют, медленно подошёл ближе к мальчику.       Что-то спугнуло чаек и из-за скалы взмыла стайка белых птиц, Гарри тут же оценил открывающийся вдалеке вид и быстрыми мазками кисти добавил штрихи на картину изображающую пейзаж.       Ощущения касания чего-то тёплого к плечу заставило подскочить и свалиться с камня, резко оборачиваясь, взметнув поток серого тумана, уже материализующегося в Зубастика, который зашипел, защищаясь.       Поттер встретился взглядом с большими, влажными глазами отскочившей было лошади и замер от увиденного, уже не заботясь о раскиданных красках и кисточках.       Перед ним стоял дикий конь, абсолютно белый, с длинной, белой гривой. К удивлению ребёнка без репья и другого мусора, будто кто-то расчёсывал и его гриву, и его хвост, но дара речи Гарри лишился, увидев раскрытые над телом огромные, белые крылья. Зверь явно тоже напугался реакции Поттера, но не спешил убегать, а настороженно посматривал на ребёнка, тревожно раздувая ноздри.       Гарри успокоился, схватил Зубастика за голову, удерживая, после чего привстал, пытаясь встать на ноги и не напугать прекрасное видение, увы не получилось, пегас отошёл на несколько шагов, поглядывая на мальчика.       Зубастик крутился рядом, не пытаясь подлететь к магическому зверю.       — Пегасик! — Гарри только сейчас сообразил, что в деревне он подманивал животных лакомством и то некоторые из них сильно нервничали вблизи, а сейчас в руках у него нет ничего. Поэтому опустил руку и попытался сделать шаг к пегасу, тот отошёл на шаг, явно не желая подпускать к себе.       Гарри вздохнул:       — Красивый, — и принялся собирать разбросанные краски, то и дело поглядывая на зверя.       — Магический, магический, магический, — протянул, облизываясь раздвоенным языком, Зубастик.       — Даже не думай, — погрозил ему пальцем Поттер.       — Я же ничего не делаю, делаю, делаю, — проговорил Зубастик.       Гарри осмотрел свои небогатые запасы красок и кисточек, ничего страшного не произошло, поэтому с облегчением сел на камень, но на другую его сторону лицом к пегасу и взял новый лист, взглянув на строгий пейзаж скалистого луга и нескольких холмов вдалеке. Он не отводил взгляда от зверя, стараясь заметить каждую мелочь, и пока это видение не улетело, взялся за карандаш, чтобы зарисовать хотя бы наброски. Он старался запечатлеть всё и наклон головы прекрасного создания, и движение крыльев, и перекатывающиеся мускулы под белой шкурой. Этот зверь был элегантней пегаса, которого он видел в магической деревне, и в тоже время сильней. Чувствовалась мощь свободного животного. Пегас из деревни ухоженный, послушный не дотягивал и в половину до этого… Бурана. Имя возникло само и сразу. Снежный, необузданный Буран. Животное не уходило далеко, напротив, стоило взяться за карандаш, как пегас подходил ближе, не пугал его даже Зубастик, лениво лежащий на камнях около Гарри. Стоило прервать процесс рисования, как зверь отходил дальше, пока вдруг не взмахнул крыльями, в секунды развив огромную скорость, и не сорвался в полёт. Поттер забыл, как дышать. Всё-таки домашние пегасы и в сравнение не идут, этот так и пышет силой и магией.       Белый вихрь опустился рядом, Люпин осмотрелся, удостоверившись, что мальчик сидит там же, где он его оставил, чары слежения не съедены и тоже говорят, что незапланированных прогулок не было.       — Гарри, что-то случилось? — спросил он, увидев, что мальчик не отреагировал на его появление.       Поттер моргнул:       — Нет… да… я видел такое! — и он повернулся к дяде Римусу с довольной улыбкой. — Я видел пегаса.       — Ты их и раньше видел, — нахмурился Римус, чтобы магическое существо да подошло к ребёнку, да ещё и Зубастик рядом.       — О, деревенские не идут ни в какое сравнение.       — Неужели стая пегасов пролетала?       — Он был один, и он гулял тут, — Гарри указал на луг, — а потом улетел.       Римус не поверил бы, если бы не наброски ребёнка, осталось лишь поразиться происходящему.       — Повторю слова Снейпа и скажу «Это же Гарри».       Мальчик скривился (дядя Северус был единственным, кто не ждал ничего хорошего даже от самого великолепного события) и вскочил с валуна, Римус аккуратно сложил плед, которым был прикрыт камень:       — Пора домой, поможешь мне с ужином.       — Угу, — улыбнулся Поттер, складывая свои небогатые сокровища в сумку и устремляясь в сером вихре за белым вихрем Люпина. Август 1989 года       Был солнечный день. Римус, ловко орудуя небольшим топориком, вычищал небольшой лесок в паре километров от дома. И сам лесок после такой чистки выглядел здоровее, радуя на следующий год грибами, и дрова на зиму.       Оглядев две плотно перевязанные вязанки тонких стволиков, он решил, что хватит.       Когда со спины его обхватили две руки, Римус подпрыгнул, как от удара и резко обернулся, уже занося топорик, тихое шипение заменило ему отборные ругательства, привычка перенятая от Снейпа, который именно так шипел, когда хотел выругаться при Гарри.       — Сириус, я тебя покалечить мог!       На что Блэк только широко улыбнулся и, преодолев расстояние за одно плавное движение, впился Римусу в губы.       Тот поначалу с охотой ответил, всё-таки они не виделись пять дней, но как только спохватился, резко оттолкнул любимого от себя:       — Бродяга, с ума сошёл! Гарри недалеко, на болоте ягоды собирает, а если он увидит.       — То порадуется за нас.       — Не смешно, — зло проговорил Римус, направляясь к вязанкам. — Раз уж ты тут, поможешь?       — Помогу, — подходя со спины и приобнимая Римуса, протянул Блэк. — И Гарри если не сейчас так позже точно заметит, что мы не просто друзья, — его дыхание обожгло ухо Люпина, заставляя поддаться рукам, которые пытались проникнуть под рубашку.       — Сири, — недовольно вывернулся Люпин. — Ему рано об этом знать.       — Ему достаточно увидеть то, как ты смотришь на меня. Ладно, — сдался под тяжёлым взглядом Сириус, — давай помогу. Вдвоём донесём в два раза больше, есть второй топорик?       — Не надо, сходи лучше к Гарри, а я нарублю ещё дров, поможешь лишь отнести.       Сириус состроил грустную рожицу:       — Я настолько безнадёжно бесполезен?       — Не напрашивайся на комплименты, ты же работаешь, зарабатываешь. Иди, — и Римус отвернулся, берясь за орудие труда.       — Э, а где Гарри?       Римус прошёл на голос Бродяги и высунулся из-за деревца, кинул взгляд на болотистую полянку внизу, где он не так давно оставил мальчика.       — Хм, опять умчался к своему пегасу, — вздохнул он. — Упрямый, как его отец.       — Ну, не сажать же его на цепь, а раз уж и Снейп махнул рукой, сдаваясь, то это что-то да значит. Пошли искать? — мотнул головой Сириус.       — Идём, был бы он постарше, я бы так не переживал, но ему же всего девять.       Гарри хотел уже приняться за сбор ягод, когда почувствовал своего друга. Белый Буран то и дело пасся на отдалённых берегах болот, что в большом количестве были раскиданы по округе. Он всегда был один, других его собратьев не наблюдалось.       Мальчик отложил корзинку и, проверив, нет ли дяди Римуса поблизости, быстро преодолел расстояние в километр и опустился на берег болота серым вихрем. Лебед* по пояс в воде поедал сочные растения, легко рассекая зелёную гладь болота.       За прошедшее время Гарри пытался несколько раз подойти вплотную к зверю, но напрасно. Хотя даже наблюдать за этим великолепным животным было приятно, появлялось чувство восторга. Он нарисовал несколько картин, отчаянно пытаясь отобразить это великолепие, но увы, всякий раз был недоволен тем, что изобразил. Дядя Римус отнёсся к их встречам снисходительно. Снейп заинтересовался как зельевар, хоть и согласился, что пытаться подходить к дикому пегасу опасно, взяв с него обещание, что Гарри никогда не будет пытаться этого сделать. Сириус попытался посмотреть на зверя, но пегас не желал попадаться на глаза другим людям, почему-то красуясь только перед мальчиком.