Мой монстр

      На следующий день утром Гарри сидел как на иголках, принесли газеты, а там ничего.       Опять таки ничего не было сказано в газетах и во вторник и в среду. После чего Поттер не выдержал и написал в блокноте об этом. И получил ответ, что возможно публикация о событиях смерти Лорда произойдёт лишь через месяц или два.       Пришлось смириться и обратить внимание на учёбу, успехов по которой у него было немного.       Гарри хорошо себя показал только на Истории магии, Астрономии и Зельеварении. Профессор Бёрк иногда задавал каверзные вопросы и радовался, когда мог подловить по его мнению знаменитость на незнании, но в остальном хорошо сваренное зелье предполагало результат выше ожидаемого, так как превосходно у него получали единицы и все они были со Слизерина. Стали появляться хорошие отметки и по Защите от тёмных искусств, так как профессор Квиррел казалось жил в своём мире, давая детям лишь переписывать учебник, да писать эссе, с чем Поттер хорошо справлялся.       А Чары, Травология и Трансфигурация оставляли желать лучшего.       И если мадам Спраут не требовала многого, признавая, что Гарри не ужиться с магическими растениями, что уж, то профессор Флитвик и профессор Макгонагалл не давали поблажек.       Ученики Хаффлпаффа всё ещё старались составить компанию Гарри везде и в библиотеке, и на территории Хогвартса, что внутри, что снаружи, хоть Гарри и пытался, не обидев, дать понять, что хочет побыть один. Некоторые учащиеся постарше это понимали и даже помогали ускользнуть от внимания, Поттер был им благодарен, но остальные... 26 января 1992 года       Скримджер, глава аврората, привычно поставил росчерк на документе и, отложив бумаги, встал, потягиваясь. Он подошёл к окну и зарылся пальцами в волосы, растрепав и так непослушную тёмно-рыжую шевелюру.       Дверь приоткрылась, и вошёл к его удивлению не секретарь, а Маклагген, тот холодно поздоровался и сел без приглашения напротив него.       — Я мог бы быть занят, — сдержав недовольство, всё же не мог не сказать Руфус.       — Все знают, что мы давние знакомые.       Скримджер бы продолжил негодовать, но чутьё аврора со стажем кричало, что произошло нечто необычное уж слишком нервно двигались руки Тиверия, да и вся поза говорила о нетерпении.       Руфус отошёл от окна и сел на своё место, походя наложив сложный щит от подслушивания, подглядывания и тому подобного:       — Рассказывай.       Маклагген мог бы обидеться на столь жёсткий тон, но Руфус по другому разговаривать не умел. Поэтому Тиверий достал флакон и протянул ему:       — Мне нужно узнать правдиво ли оно.       Скримджер взял пузырёк с воспоминанием в руку:       — Ты его просмотрел?       — Да, проверив всеми известными мне способами, но на нём нет ни малейшего следа магии, это наводит на подозрение, а информация, что скрыта в нём… Тебе она не понравиться.       — И что там?       — Это воспоминание Питера Петтигрю в ночь на Хэллоуин 1981 года. Дом Поттеров, Тот-кого-нельзя-называть.       — И почему это не должно мне понравиться? — спросил Скримджер, вставая. — Тёмный маг жив?       Маклагген поднялся следом:       — Просмотри его сам и делай выводы.       Они уже покинули кабинет, отправляясь в подземелье министерства к Невыразимцам, Тиверий шёл следом за быстро идущим мужчиной. 28 января 1992 года       Был вечер, когда Люциус Малфой переступил решётку камина, оказываясь в уютной гостиной с несколькими зажжёнными свечами. За спиной вспыхнул живой, горячий огонь, и мужчина сделал несколько шагов к хозяину дома.       — Ты как всегда пунктуален, — проговорил Генри Нотт, делая приглашающий жест рукой. Мужчина был невысок, коренаст, с тёмными волосами и внимательным взглядом тоже тёмных глаз под густыми бровями. Вся его поза была по вечернему расслабленной, но Малфоя она не обманула. Он прошёл, оглядываясь, Люциус не был в этой комнате уже шесть лет с похорон миссис Нотт.       — Выпьешь?       Люциус отрицательно покачал головой:       — Прости, но мне нужна свежая голова этим вечером.       — Чем же таким ты занимаешься по ночам? — Нотт изобразил подобие улыбки.       Люциус подошёл к креслу и присел напротив своего… знакомого, скорее всего именно так можно было обозначить их отношения. Они никогда не были друзьями — слишком большая разница в возрасте.       Рассказывать ему о том, что он занимается инкогнито снятием проклятий, Малфой не собирался, даже жену он не посвящал во все тонкости своей работы, поэтому сразу перешёл к делу:       — Генри, давай по существу. Я не отказался от встречи лишь по двум причинам: ты не последний человек в Британии и ты меня заинтриговал, но у меня действительно дела.       Нотт деланно равнодушно пожал плечами:       — Некоторое время назад я получил одно воспоминание и хотел бы, чтобы ты на него взглянул, — он смотрел на бокал с огневиски, к которому так и не притронулся.       — Я должен спросить, почему именно я или ты посвящал и других? — Малфой действительно пытался понять причины поступка товарища как любой слизеринец, а Нотт в свою очередь старался выглядеть беспристрастным.       — Почему? — тяжёлый взгляд мужчины прошёлся вскользь по идеально сидящему костюму гостя, остановившись на мгновение на трости, которую тот держал в руке и вернулся к лицу, взглянув в наигранно равнодушные серые глаза. Что-что, а Малфой умел держать лицо. — Ты был правой рукой Тёмного лорда, а я доверяю его выбору. К тому же, если начнутся перестановки власти, думаю, ты скорее поддержишь меня, чем Дамблдора и ты глава Попечительского совета.       — Даже так? Ты умеешь заинтересовать. И где оно? — Малфой обвёл комнату взглядом.       — Дарси! — позвал Нотт и в ту же секунду возник эльф с думосбором в руках. — Ставь на стол! — отдал он распоряжение и тут же, забыв про эльфа, маг извлёк из кармана мантии флакон с воспоминанием.       Люциус привстал:       — Надеюсь, оно правдиво.       — Почти уверен, что да, — Нотт вылил сверкающее воспоминание в думосбор.       — Почти? — Малфой подошёл ближе.       — Почти. Я почти уверен, что прислали его не только мне, я почти уверен, что оно правдиво, так как министр, а также некоторые важные лица проявляют странную активность, но время покажет. Нотт взмахнул рукой в приглашающем жесте и первым погрузился в воспоминание.       Спустя некоторое время, когда Малфой выбрался из воспоминания и, всё ещё пытаясь осмыслить увиденное, молча опустился в кресло, Нотт, не торопясь собрал воспоминание, снова помещая его в флакон, и отправил думосбор с домовиком. Он не торопил Люциуса.       — Хм, Блэк не виновен, — Малфой отказался от огневиски, но чашечку чая принял с благодарностью. — Согласен, скорее всего ты один из многих, к кому попало воспоминание.       Нотт поднял взгляд от чашки с чаем, который пил за компанию и просто пожал плечами.       — Я пришёл к тому же выводу. Дамблдор, Маклагген, — при этом имени Генри поморщился, — Сален, и без сомнения кто-то ещё из судей Визенгамота его получил, также министр, Скримджер, уверен, тоже в курсе.       — Допустим. Почему ты считаешь, что будет скандал? Передел?       — Воспоминание получили и журналисты.       Малфой отставил чашку, на миг маска дрогнула, выдавая удивление. Но в следующий миг он сделал глоток и проговорил:       — Всё равно. При чём тут я? Попечительский совет и суды над Пожирателями разные вещи, Сириус конечно кузен моей жены, — Малфой чуть прищурился, — но я точно не полезу на рожон, что-то требуя, хотя с удовольствием понаблюдаю за происходящим.       Нотт хмыкнул:       — Люциус, Попечительский совет может быть и не соприкасается с Визенгамотом, вынесением приговоров и авроратом, но пока директор Хогвартса Дамблдор, а не какой-то сторонний учёный, твоя должность очень даже важна.       — Генри, даже если Сириуса обвинили незаконно, Дамблдор тогда был мелким судьёй, его вообще на судах не было, как и тебя. Барти Крауч как Главный чародей тогда и так получил своё вместе с арестом сына, и сейчас он никто. Министр тогда тоже был другой. Это воспоминание мало кому подпортит репутацию.       — Ничего, я никогда не тороплюсь, мне хватит, как ты выразился, подпортить репутацию Скримджеру и Маклагену, как его другу и действующему судье в те тёмные времена, — Нотт не смотрел на собеседника, задумчиво глядя в огонь.       — Спасибо за информацию, — Люциус поднялся, — но я не собираюсь идти по стопам отца, министерство это не моё.       — Но, если вдруг подвернётся такая возможность, ты же поможешь мне занять место главного чародея в Визенгамоте?       Люциус кивнул, его губ коснулась улыбка, оставив взгляд холодно-расчётливым:       — Почему бы нет. Но если только ты и дальше будешь оставаться самим собой. Противостояние между чистокровными и маглорождёнными было, есть и будет, главное не переходить дозволенных рамок воспитанного общества. Я не желаю новой войны.       — О нет, я не собираюсь устраивать перевороты. У меня сын подрастает.       Люциус кивнул, простился, прошёл к камину и отправился домой, у него был интереснейший случай смешения нескольких проклятий. Но даже оказавшись в рабочем кабинете, он не мог сосредоточиться на книгах, в которых он уже два дня искал решение.       Пришлось оставить всё и опуститься в кресло перед камином, чтобы просто подумать, усмиряя волнение с предвкушением чего-то нового.       Через полчаса он пришёл к выводу, что жена будет рада, что Сириус не виновен. Наверно. Что нужно будет написать сыну, как только начнут действовать журналисты, ему была любопытна жизнь уникального Поттера, хоть он и старался сдерживаться. К тому же, что напишут журналисты, даже ему было интересно. Опустив свои волнения и составив план на следующий день, не будить же жену и детей, он вернулся в кабинет. Всё-таки у проклятого ребёнка было не так много времени и с этим странным проклятием хотелось расправиться. 30 января 1992 года       Гарри прошлым вечером советовался по одному зелью с Северусом, уж очень хотелось всё-таки получить выше ожидаемого, поэтому лёг поздно. На завтрак он опоздал, но стоило войти в Большой зал, как поначалу он подумал, что перепутал дверь, уж очень шумно было. Не успел он и шага сделать к столу Хаффлпаффа, как сотни глаз уставились на него, и шум странным образом стих, а затем прорвало. Первые несколько минут Поттер растерялся и совершенно не понимал, чего от него хотят, но когда до него дошло, что печатные издания взорвались скандальной статьёй, главной темой которой было недобросовестное расследование и в результате арест невиновного Сириуса Блэка, пришла злость.       «Р-р-р, я же вчера говорил с Северусом, неужели было сложно предупредить?» — подумал мальчик и ему было всё равно, что Снейп уехал из Британии, оставляя пару десятков копий воспоминания и самого Петтигрю на Люпина с Блэком. Которые похоже наконец решили действовать.       Гарри попросил газету и вчитался. Некая Рита Скитер вещала на всю первую страницу о обвинении десятилетней давности и аресте Сириуса Блэка. Гарри чуть не выдал себя, но вовремя спохватился, что по сути Сириуса он знать не должен, ведь про то, что он жил у Люпина знает лишь Дамблдор и задал вопрос о том, а кто же это такой. Внятных объяснений от учеников Хаффлпаффа не последовало, кроме того, что это его крёстный, хотя это и так было ясно написано в статье.       Не успел Гарри немного оглушённый всеобщим вниманием выйти из Большого зала, как к нему подошла профессор Спраут и попросила пройти с ней в кабинет директора. Отказываться причин не было и мальчик, вздохнув, направился за деканом.       Кабинет директора Хогвартса впечатлил бы Поттера, если бы не тяжёлая магическая атмосфера, которая давила. Множество предметов на столе излучали слабую магию, портреты на стенах фонили, как и книги на полках, магическим факелом горел феникс в клетке, всё это вместе с магией хозяина апартаментов сплетались и давили сильнее чем магический потолок Большого зала.       Профессор Спраут ушла, стоило ей проводить Гарри до входной двери на урок, который никто не отменял.       — Доброго утра, Гарри, думаю, сейчас ты более чем растерян.       — Здравствуйте, директор, — Поттер присел на предложенный стул.       — Чаю?       Гарри отказался, боясь, что в этом месте может не удержать свой желудок под контролем, его стало подташнивать от магической атмосферы.       — Я пригласил тебя к себе, чтобы узнать как ты? Не каждый день узнаёшь о том, что твоего крёстного обвинили безвинно, хотя Римус наверняка тебе об этом рассказывал.       — Я мало что знаю, про родителей и крёстного. Дядя Римус рассказывал мне про них немного, — Гарри надеялся, что солгать получится.       — И эта новость для тебя совершенная неожиданность? — голубые глаза старика цепко изучали мальчика, что сидел напротив.       — Да, — это была пусть не вся, но правда, и Поттер поблагодарил Снейпа за то, что ему ничего не рассказали.       — И он ничего не говорил тебе о Петтигрю, о желании найти справедливость?       — Директор, мне одиннадцать лет и взрослые не очень стремятся мне что-то объяснить. Я не знал, что сегодня появится эта статья, но очень хочу, чтобы моего крёстного обелили. Так ведь нельзя, он наверно хороший, ведь как он может быть злым, если ловил преступников. Да и с моими родителями они дружили. Хотя этот Петтигрю тоже дружил, но я надеюсь, что у него была причина так поступить, иначе это всё очень гадко, — произнёс Гарри от всей души. Он действительно говорил то, что думал.       — Питер просто слаб, он поддался уговорам и посулам, а может испугался, — будто разговаривая сам с собой, проговорил Дамблдор. — А где сейчас находится Римус?       Гарри постарался выразить удивление:       — Дома или на заработки отправился, тут только два варианта.       — На заработки.       — Нам на что-то надо жить. Римус отказался брать деньги, что были в хранилище Поттеров, говоря, что они мне ещё пригодятся, — это тоже была правда.       Директор улыбнулся:       — Он всегда вёл себя очень правильно. Думаю, тебе сейчас очень хочется побыть одному, ты можешь идти. Но выполни одну мою маленькую просьбу.       Гарри с охотой встал, но слова директора заставили остановиться:       — Просьбу?       — Да, напиши Люпину, что я бы хотел с ним встретиться.       Гарри осталось лишь кивнуть.       — Профессор Спраут знает, что ты можешь задержаться, так что разрешаю сегодня не ходить на Травологию, — подмигнул Дамблдор.       Гарри вздохнул, магия комнаты давила, было тяжело дышать:       — Спасибо, мне сейчас действительно нужно подумать.       Мальчик выбрался из кабинета директора с удовольствием, очень захотелось вдохнуть свежего воздуха, и Поттер решил не отказывать себе, он прошёл по безлюдным коридорам — все ученики были на уроках, и направился в сторону противоположную теплицам, чтобы освежить голову и избавиться от противно-приторного привкуса во рту.       Римус возвращался из пекарни, откуда его буквально вытолкали и отправили домой. Последние несколько недель он всё свободное и не только время старался работать. В итоге отработал свои пропуски во время Рождества, дом сверкал чистотой, а наготовлено было на несколько дней вперёд, всё что угодно только бы не думать о их афере. К чему всё это приведёт не мог предсказать никто.       Он уже почти подошёл к дому, когда заметил Сириуса, который, не торопясь, шёл рядом с их соседкой. Женщине было лет тридцать, она жила напротив с двумя детьми и своими родителями, где сейчас находился отец двух шалопаев, Каролин не говорила, ловко уводя разговор в сторону.       Римус невольно засмотрелся. Ещё не старый мужчина и молодая женщина составляли хорошую пару. Сириус хоть и был под чарами, но и под ними он был не урод, Каролин — тоже. Не сложно было представить рядом и детей, а Блэк хорошо с ними ладил. Он вообще прекрасно ладил с детьми и домашними животными, боялись его лишь дикие звери, чувствуя оборотня.       Снова зародились сомнения, его вечные мучители, от которых никак не удавалось избавиться. С противоположной стороны улицы он наблюдал, как Сириус заходит к соседке, в приоткрытую калитку были видны дети, один подскочил справа больше интересуясь, что же ему купили, другая слева. Римус понимал, что даже если Бродяга передумает, он уже его не отпустит. Поэтому, снова стараясь не думать о будущем, он ушёл в дом на кухню, чтобы разогреть обед. Только бы не думать ни о нём, ни о воспоминании, которое с таким трудом удалось подкинуть нужным людям.       Ладно журналисты, но министр магии Фадж и глава аврората Скримджер, личности непростые, также как и директор Дамблдор, как главный чародей Визенгамота и несколько наиболее влиятельным судей, метящих на его место. Признают ли копии воспоминания правдивыми, не найдут ли на фиалах с воспоминанием следов магии. Теперь, когда всё уже было позади, воспоминания были подсунуты с почтовыми совами так, чтобы заинтриговать получателя настолько, чтобы желание узнать его содержимое было достаточно сильным, отступать было некуда, но сомнения остались и множились, разъедая душу.       Они уже два дня ждали того, кто же решит первым взорвать бомбу магической Британии.       Римусу, да и не только ему, было откровенно всё равно, кто пострадает от скандала, какие будут перетасовки во власти, главное чтобы остался целым Гарри.       Люпин услышал шаги и подал голос, обозначая то, что с работы он уже вернулся.       Сириус влетел на кухню с газетой:       — Читал?       Признаться за прошедшие недели Римус дошёл до той стадии волнения, когда почти всё равно что, главное, чтобы уже случилось и наконец наступила разрядка.       — Написали? — было сказано как-то устало.       — Угу. Читай, — и Блэк протянул газету.       Сириус подскочил к столу и с удовольствием в два прикуса съел сосиску в соусе.       — Хлеб хоть возьми или картошечки, — не отрываясь от газеты, сказал Римус.       Блэк лишь улыбнулся:       — Они схватились за главное — недобросовестное расследование.       — Это было очевидно. Многие из тех, кто работает в Визенгамоте или в Министерстве имеют родственников среди тёмных семейств, а некоторые вполне возможно и близких родных. Это шанс, если не освободить их, то облегчить условия содержания. Кстати, Снейп почему-то был уверен, что ты был не единственным обвинённым впопыхах и незаконно.       — И тут я с ним согласен. Если начнут пересматривать моё дело…