Мой монстр

      Римус сложил газету, посмотрел на жующего Блэка:       — Сядь и нормально поешь. Почему ты так рано дома?       — У нас завтра будет важный заказ, нужны все, поэтому сегодня нас отпустили пораньше, набраться сил. Как думаешь дело дойдёт до пересмотра?       — Я не знаю, — Римус сел напротив, кусок в горло не лез, — если это будет всем невыгодно замнут и не помогут никакие статьи.       Сириус встал, подошёл к Люпину и присел рядом на диванчик, на котором сидел Римус, обнял его и положил подбородок ему на плечо:       — Ты изменился.       — Отнюдь, — прозвучал ответ, Лунатик провёл рукой по спине Блэка и зарылся пальцами ему в волосы. Тот прикрыл довольно глаза. Бродяга любил, когда ему массировали кожу головы. Люпин это знал ещё со времён Хогвартса. — Просто раньше я ещё мог мечтать, но теперь… Глупо притворяться. Ты ведь прекрасно понимаешь, что… Кто ты или я? Так букашки. Против целого отряда авроров или направленной атаки убийц мы бессильны.       — Я бы так не сказал, но я тебя понимаю. То, что никто не заступился за меня из парней, с которыми я несколько лет работал бок о бок, и спину прикрывал, и кусок хлеба делил, отвратно, все поверили, что я предатель.       — Давай, не будем о грустном. Я очень надеюсь, что никто не обнаружит никаких следов.       — Дамблдор подумает на тебя.       — Пускай. Если что, я возьму поимку Петтигрю на себя.       — Эй-эй-эй, что за упаднические мысли, — Блэк поднял взгляд, отодвигаясь.       — Это одна из версий развития событий, — Римус встал, пожав плечами, и направился в комнату.       — А ты есть не будешь? — крикнул Бродяга вслед.       — Не хочу.       Сириус подскочил к Люпину, обнял его сзади:       — Пойдём в спальню.       — Это мой разбитый вид тебя возбудил? — Римус не вырывался.       — Нам обоим нужно отвлечься, — Сириус лизнул мочку уха.       Люпин обернулся, посмотрел Блэку в глаза:       — Ты уверен, что ничего не хочешь поменять?       — Ты опять начинаешь, — Бродяга расстёгивал пуговицы на рубашке Лунатика. — Мы об этом уже сотни раз говорили, я не передумаю и я ни о чём не жалею.       Римус запустил руку под рубашку любимому:       — Ты бы неплохо смотрелся рядом с Каролин.       — Лунатик, — Блэк рыкнул. — Я не хочу других мужчин, также как и других женщин, мне комфортно, — он поцеловал Римуса в подбородок, — уютно, — следующий поцелуй пришёлся в уголок губ, — и спокойно рядом с тобой, — и посмотрел ему в глаза. — Ты же знаешь какой я временами бываю? — его губы коснулись шеи Люпина.       — Раздолбай? — Римус позволил снять с себя рубашку и потянулся к пуговицам на рубашке Блэка.       — Именно, — улыбнулся Сириус, отодвигаясь и передавая инициативу любимому, — Ну, какая семья, какой отец семейства?       — А дети? — рубашка Сириуса полетела к рубашке Люпина на пол.       — А что дети? На меня и Гарри то нельзя оставить. Да и кто знает, что ещё произойдёт в будущем, — этот разговор уже надоедал Бродяге.       — Ты можешь когда-нибудь…       Сириус его прервал заткнув рот поцелуем, когда же воздуха стало катастрофически не хватать, отодвинулся:       — Да, я могу когда-нибудь кого-нибудь полюбить другого, так же как и ты.       — Я никогда! — страстно ответил Римус, переводя дух.       — И я никогда. Лунатик, мы попробовали и так хорошо мне не было ни с кем. Спокойно, уютно, тепло. Ты знаешь меня лучше, чем я сам, но никак не можешь поверить в мои чувства. Мне хорошо с тобой, — Люпин попытался что-то сказать, — и в постели ты меня более чем устраиваешь. Мне не нужны секс-марафоны, я уже не тот бешеный мальчишка. Ну, кроме времени, когда светит луна, тут мы с тобой оба ненасытны. Мне нужен дом, еда, уют, забота, место, куда бы я мог вернуться и это место рядом с тобой.       Римус улыбнулся и поцеловал любимого, позволяя себя завалить. Оба уже были обнажёнными и немного возбуждёнными. Люпин не привык расслабляться, безоговорочно доверять, но когда Блэк нависал вот так, целуя, поглаживая и казалось желая расцветить его всего засосами, он забывал обо всём.       Губы Бродяги нежно целовали шею, спускаясь к горошинке соска, затем ниже, Римус возбуждался просто наблюдая. Уже этот потрясающий вид любимого человека, ласкающего его, заставлял сердце сбиваться с ритма, а дыхание замирать, прошло уже немало месяцев, но он всё ещё никак не мог поверить. Понимал что это неправильно, но…       Сириус поднял взгляд от его пупка и взглянул в глаза:       — Жутко люблю, когда ты так на меня смотришь, — облизнув губы и легко взмахнув волшебной палочкой, накладывая очищающее заклятие при этом, беря смазку. Он зачерпнул масло и, чуть касаясь, провёл между ягодиц, чуть надавливая на звёздочку ануса.       — Видел бы ты себя сейчас, — расслабляясь и впуская сразу два пальца, проговорил Римус, — растрёпанный, возбуждённый Сириус, который опустился к его члену, вбирая его в рот, заставил выдохнуть со стоном.       Блэк сделал несколько движений, вбирая плоть любимого по возможности глубоко при этом смотря Римусу в глаза. Затем выпустил член:       — Я хочу слышать твои стоны, не сдерживайся, — Сириус вобрал член полностью и прорычал, всё ещё смотря на Люпина, которого от приятных ощущений причём не только в горячем рту Бродяги, но и в умело подготавливаемом анусе, выгнуло. Римус себя не сдерживал, хоть в такие моменты он отдавался полностью без остатка и пусть хоть время остановиться или пойдёт вспять. Сириус прижмурился, он любил наблюдать в такие моменты за любимым, его подтянутое тело покрытое испариной, прерывистое дыхание и стоны, безумная страсть в глазах с чем-то безумным и неудержимым, столь бесконечным, что это даже пугало бы, не будь это любовь. Блэка никогда никто так безмерно не любил, и уже сейчас он мог сказать, что именно этого он и ждал от всех, кого встречал. Новый стон Римуса заставил поторопиться, так как Сириус понимал, что долго не выдержит. Он приподнялся, выпуская плоть, закинул ноги Люпина себе на плечи и толкнулся в растянутый анус, припухший, расслабленный сфинктер пропустив его член легко, он скользнул до основания, выстанывая имя Римуса. Он замер на несколько мгновений, прикрыв глаза.       — Двигайся, ну, же, — Люпин сделал движение бёдрами.       Блэк открыл глаза, смотря на любимого:       — И почему я должен любить, желать ещё кого-то? — хриплым от накатившего желания проговорил Сириус. Поначалу он двигался медленно, затем стал менять темп, вырывая стоны из обычно сдержанного Римуса, понимая, что уже на грани и вот сейчас та волна, что расходится по телу поглотит.       — Сири, кончи в меня, — услышал он.       Блэк склонился, целуя любимого в губы, ответ был не менее страстным и жадным, Римус зарылся рукой в его волосы.       Бродяга сделал резкий толчок, стоило прервать поцелуй, и Люпин сжался, кончая, тем самым погружая любимого в волну наслаждения.       Оба лежали расслабленные и ленивые.       — Спасибо, — проговорил Сириус.       — За что? — мягко зарываясь пальцами в волосы любимого, спросил Люпин.       — Мне нужно было отвлечься.       Блэк приподнялся, заглядывая Римусу в глаза.       — Мне тоже, — Лунатик провёл подушечкой пальца по припухшим губам своего наваждения. — Как же я тебя люблю, — казалось бы, вот сейчас любимый рядом, и его мания должна утихнуть, но нет он ревновал, он желал стать для него всем.       У Сириуса от услышанного, приятное тепло растеклось в животе, и пусть он слышал эти слова бессчетное количество раз, всё равно было мало. Он поцеловал Люпина в шею, зная что это его чувствительное место и прошептал в ухо:       — Я тоже очень тебя люблю и ещё раз во мне усомнишься, — он прикусил мочку уха, — покусаю, — прошептал, ложась рядом и притягивая Римуса, спать с ним в объятиях было само удовольствие, он всегда так охотно делился теплом.       Люпин обнял любимого в ответ, тот задремал, в итоге пришлось оставить важные разговоры и планы на потом, но им действительно обоим это было нужно.       Первая статья оказалась лишь началом. Журналисты будто акулы, которые почувствовали кровь не знали пощады. С каждым днём события набирали оборот, а акулы пера выдвигали всё новые идеи. И если всё началось с заголовка:       «30 января 1992 года       Сириус Блэк — крёстный Мальчика-который-выжил, а был ли он виноват? И, если его осудили безвинно, то возможно в Азкабане есть и другие такие же как он.»       То дальше будто плотину прорвало, сначала небольшие потоки из трещин, затем всё более наглые и громкие заявления, а затем уже ничто не могло унять бурный поток:       «31 января 1992 года       Барти Крауч и судьи Визенгамота, а судили ли они виновных или избавлялись от неугодных. Интервью с Краучем-старшим».       «01 февраля 1992 года       Бесчеловечные методы допросов. И этот человек до сих пор охраняет наш покой? Интервью с главным аврором Скримджером».       Люпин развернул очередную газету и прочёл заголовок статьи. После чего, даже не пытаясь прочесть её содержимое, сложил газету. Он немного нервничал, но не так сильно как ожидал. Всё-таки встретиться с Дамблдором было нужно, не мог он от него бегать, хоть и настоял на встрече на берегу Чёрного озера, а не в его кабинете, уж больно проворны оказались журналисты, даже в Хогвартс проникали.       Хлопок аппарации возвестил о появлении директора Хогвартса. Люпин отложил волшебную палочку стоило в этом убедиться.       — Здесь могу аппарировать лишь я, — поздоровавшись, успокоил старик в цветастой мантии бордового цвета с золотыми звёздами и в сапогах с пряжками на ногах. Когда-то экстравагантный вид директора Люпину нравился, но теперь вызывал раздражение.       — Я уже не удивлюсь, если даже здесь ко мне аппарирует журналист, они как тараканы, раз уж проникли даже в Хогвартс.       — Гарри рассказал? — Дамблдор прошёл и сел на камень на берегу. Стояло туманное, холодное утро.       — Сов никто не отменял, — пожал плечами Римус. — Вы хотели поговорить?       — Да, мой мальчик, — Альбус протянул конфету. — Лимонную дольку?       — Я не большой любитель сладкого, — Римус мотнул отрицательно головой и сел на камень напротив. — Как Гарри в школе?       — Мальчик старается, он молодец, хоть успехи у него есть не во всём, — Альбус вздохнул. — Люпин, это ты поймал Питера?       — Может быть, — равнодушно пожал плечами Римус, смотря в мглу тихого утра.       — Надеюсь, ты не убил его, убийство страшный поступок.       Римус посмотрел на старика, который старался разлепить две конфеты. «И ведь не скажешь, что рядом сидит сильнейший светлый маг».       — Я совру, если скажу, что то, что происходит, мне не нравится. Сириус не виновен и достоин оправдания. Я с радостью его встречу как только его освободят. И я был бы рад если бы Питера арестовали и отправили в ту же камеру, в которой сейчас сидит мой друг. Но это всё, — Люпин поднялся, его никто не пытался остановить. — Позаботьтесь о Гарри.       Директор Дамблдор поднял взгляд и посмотрел на Римуса из-под очков половинок, его голубые глаза, несмотря на возраст, были ясными:       — Да, конечно. Как ты сейчас?       — Как обычно, — пожал плечами Римус, — живу, не жалуюсь.       Альбус кивнул.       — Я пойду, туман рассеивается, да и у вас вероятно много дел.       — Ах, да-да, мой мальчик, — Дамблдор поднялся и некоторое время провожал нечитаемым взглядом удаляющуюся фигуру оборотня.       Статьи продолжали радовать читателей:       «02 февраля 1992 года       Блэк умер в Азкабане. Почему об этом никто не знает и скольких ещё замучили безвинно».       «03 февраля 1992 года       Почему тело Блэка отсутствует, его выкинули в океан, как безродного? Скольких ещё из-за собственной недальновидности утопили в море?»       «04 февраля 1992 года       Блэк оправдан Визенгамотом посмертно. Судьи заметают следы? Официальное заявление Дамблдора. Интервью с уважаемыми судьями».       «05 февраля 1992 года       Запущены пересмотры нескольких дел. Что найдут следователи и не замнут ли власти скандал. Главный аврор Скримджер подал в отставку. Кто придёт на его место?»       «06 февраля 1992 года       Почему все решили, что годовалый мальчик смог противостоять Тому-кого-нельзя называть?»       «07 февраля 1992 года       Забытые Поттеры, настоящие герои — родители отдавшие жизнь за сына. Кто пустил ложные слухи?»       «08 февраля 1992 года       "Рассказывают очевидцы. Интересное путешествие одного мага, путешествие длиною в ночь на Хэллоуин 1981 года. Интервью с Дамблдором».       «09 февраля 1992 года       Сенсация! Появление Питера Петтигрю в Атриуме министерства на глазах у десятков людей и разговорчивый вопилёр. Рите Скитер удалось записать всё им сказанное».       «10 февраля 1992 года       Кто-нибудь вообще расследовал пропажу Петтигрю и дело о смерти маглов. Почему его посчитали мёртвым? Или для того, чтобы посадить человека нужен был труп мага и за неимением оного его придумали».       «11 февраля 1992 года       А есть ли шрам у так называемого Мальчика-который выжил. Интервью с учениками Хогвартса. И сколько ещё детей бегает со шрамами на просторах Британии, может быть все они мальчики и девочки которые выжили?» 12 февраля 1992 года       В библиотеке Хогвартса было тихо. Гарри прошёл к полкам с книгами и, найдя нужные, оглядел помещение. Вард сидел развалившись на стуле и что-то увлечённо читал. Поттер подошёл к столу и сел напротив него:       — Можно составить компанию?       — Если не набежит толпа твоих фанатов, — вполне добродушно пожал плечами Гримм.       — Я уже второй день один. Знал бы, что статья той шустрой блондинки, Скитер кажется, так подействует на окружающих, давно бы нашёл её и дал бы осмотреть мой шрам, — Гарри довольно улыбнулся.       — Кстати, соболезную.       Поттер непонимающе хлопал глазами, не понимая о чём ему говорит Вард.       — Ну, твой крёстный умер.       — А, ты об этом, — Гарри чуть не ляпнул «ничего», но сообразил, что наверное новость о живом, безвинно обвинённом, обретённом крёстном, а затем его смерти, должна его вроде как покоробить. Но играть в горе Гарри не умел, поэтому попытался отговориться максимально правдиво. — Я же его никогда не знал, — Поттер надеялся, что ложь вышла правдиво.       Гримм улыбнулся:       — Наверно.       Поначалу Гарри был в ужасе от свалившегося внимания, но сейчас, вознаграждённый тишиной и покоем был в восторге. Поттер из Мальчика-который-выжил превратился в Мальчика-которого-спасли талантливые родители, ошибка тёмного мага, случайность… Не важно что, главное сам он для своего спасения ничего не сделал. А шрам… Так в доме были выбиты почти все стёкла.       Статью, что сегодня появилась в газете, Гарри даже решил оставить на память. Так как в ней писали не о чиновниках, не о нём, а о его родителях. Их талантах, жизни. «Приукрасили наверняка немало. Северус отзывался очень нелестно об отце, да и крёстном. Но в остальном…»       Гарри положил книги и принялся искать информацию для эссе по травологии. Читать о растениях ему нравилось, ещё бы найти способ, чтобы эти магические цветочки и грибочки росли у него в горшке не хуже обычных цветов.       Мимо их стола прошла Гермиона с увесистой стопкой томов. Сильвия, которая это увидела, ахнула и взяла пару книг из стопки, пронесла до стола с пыхтением проговорив:       — Герми, надорвёшься же.       — Тут не далеко, — пожала та в ответ плечами. Устроились они за соседним столом.       Гарри проследил, как Сильвия устраивается напротив Грейнджер, её тоненькая книга, пергамент и перо выглядели жалко на фоне горы книг, которыми обложилась Гермиона.       Гарри вчитался, выбирая информацию из трёх книг и стараясь объединить её во что-то единое. Когда эссе наконец было закончено, Вард уже справился со своим эссе по трансфигурации и потянулся к одной из книг, что лежала рядом с Гарри:       — Можно?       — Бери, — довольно улыбнулся Поттер, эссе было даже длиннее чем он планировал, к нему так никто и не подсел, хотя несколько Хаффлпаффцев находились в библиотеке.       Мимо них прошёл Забини и, присвистнув, подошёл к Гермионе со спины:       — Это эссе или трактат на какой-нибудь симпозиум? — поддел он гриффиндорку.       — Блейз, завидуй молча, — недовольно оценивая свой труд по ЗОТИ, ответила Сильвия.       — Иди надоедай своим слизеринцам, — Грейнджер кивнула в сторону, где расположились Малфой и Нотт, недовольно следя за тем, как Драко скручивает свою работу. Обставить этого слизеринца ей не удавалось, а хотелось.       Забини не обиделся, а лишь прошёл куда шёл, к полке с книгами.       Гермиона глянула на Сильвию:       — Давай помогу?       — Толку? — ответила та, скептически осмотрев свой труд. - Этому чокнутому профессору Квирреллу, что столько напиши, что в десять раз больше. Мне иногда кажется, что он их даже не читает, сразу отметку ставит. Всем выше среднего и всё, — она тяжко вздохнула. — Я хочу заклинания на деле испытать, вот та же петля, которой обезвреживают оборотней. Интересно же.       — Не знаю, мне больше трансфигурация нравится, — подала голос Грейнджер.       — А мне нет. Никогда не знаешь, когда оно развеется, — Сильвия поморщилась.       — Угу, и карета превратится в тыкву, — хихикнула Грейнджер.       Римус вытрясал пыль и наводил чистоту в доме. Лавина информации, новость, одна интересней другой, накрывала Британию. Для Сириуса было неожиданностью узнать, что официально его уже похоронили в волнах моря при Азкабане. А Римус порадовался его оправданию, как и тому, что Дамблдору сейчас вряд ли есть до него дело, своё бы светлое имя сохранить, после почти прямого обвинения в том, что он ввёл в заблуждение магическое сообщество относительно того, что происходило в Годриковой лощине.       После их безрезультатного разговора на берегу Чёрного озера, Дамблдор больше не вызывал Гарри к себе, да и с Римусом не пытался встретиться. Что было немудрено. Визенгамот лихорадило, многие судьи попали под удар и порицание вместе с пожалуй единственным, кому нечего было терять — Краучем-старшим.       При этом работу суда никто не отменял. Напротив, многие дела подверглись пересмотру, поэтому вряд ли у директора Хогвартса было время на тот же Хогвартс, что уж говорить о Римусе.       Когда же наконец удалось подкинуть статуэтку крысы в Атриум, чего стоили отложенные чары заставившие превратиться статуэтку на глазах у спешащих на обед работников министерства в их бывшего друга Питера с подчищенной памятью, удалось наконец перевести дух. Джеймс ими бы гордился, и пусть они не видели, как всё прошло, но газеты и статьи давали надежду верить, что теперь-то все узнают правду.       Люпин взглянул на отсыпающегося Блэка и невольно позавидовал Снейпу. Тот писал Гарри лишь по делу, ничего лишнего, и своим спокойствием не только умиротворял взволнованного ребёнка, но невольно заставлял держать себя в руках и бывших Мародёров. Им с Сириусом слизеринец не надоедал, всё, что мог, он сделал и устранился, не нервируя. Римусу было гораздо сложнее сдержать волнение и тревогу, что же говорить о истинном гриффиндорце Блэке. Он работал над артефактами в мастерской, всё время, что не занимался разработкой и воплощением плана, спал минимум, чтобы не свалиться и всё это, только бы не волноваться. Пока руки и мозг заняты, он был собран и спокоен, но стоило остановиться и подумать о другом... Римус любимого, ой, как понимал. Но теперь оставалось лишь ждать.