Мой монстр

      05 августа 1992 года       Был солнечный, душный день. Люциус встал только к обеду и толком не успел проснуться, когда домовик сообщил о незваных гостях. Несколько авроров уже шли по территории парка Малфой-менора. За секунду остатки сна слетели с главы семейства, всё-таки он как чувствовал, что с тайником для опасных артефактов Лорда нужно поторопиться, работал по ночам, не желал привлекать внимание к своей деятельности в доме ни жены, ни детей.       Люциус лишь успел отдать домовику распоряжение перепрятать сундучок с артефактами в новый тайник, и выйти к стражам порядка. Приходилось поторопиться, так как в парке играли дети.       Малфой-старший появился на зелёной лужайке, как раз, когда Ариэль с любопытством рассматривала наглого, толстого аврора. «Где только подобного нашли?» Двое других стражей стояли по обе стороны от начальника и выглядели скорее как сторожевые псы.       Нарцисса, что появилась лишь на миг, забрала Скорпиуса и Ариэль и, глянув на Люциуса таким взглядом, что ему это не сулило ничего хорошего, исчезла с глаз незваных посетителей.       Да, он сглупил, как желторотый юнец, его предупреждали о запланированных рейда, но глава древнего чистокровного семейства до конца не верил, что осмелятся столь нагло обыскать его дом. Прежний глава аврората — Скримджер чётко знал кого стоит трогать, а кого нет, но, похоже, новая власть зарвалась.       — Чем обязан столь наглым визитом? — Люциус спиной чувствовал, что ещё с десяток авроров уже прочёсывают парк, раздражение медленно перетекало в тёмную злобу, которую Малфой до поры задавил где-то глубоко в себе.       Главный по данному мероприятию представился, как аврор Фэтме, ещё двое рядом с ним даже имён не назвали. Далее пошли заявления о том, что они знают, что в имении есть очень опасные тёмные артефакты, которые они и обязаны изъять.       Малфою оставалось лишь взглянуть на ордер и проводить эту компанию в дом, держа на лице безэмоциональное выражение, хотя кто бы знал, как ему хотелось проклясть и этих троих выскочек, полные имена которых он ещё узнает, как и их биографию, и Маклаггена, который посмел подписать ордер на обыск. Остальные мелкие исполнители, которые выполняли приказ, его не волновали.       Спустя час Люциус выпроводил авроров вон. Внутри всё клокотало от злости. Похоже, кто-то наверху забыл о том, что Малфой это не просто древняя фамилия, но и некоторые связи. Люциус сдерживался, точно зная, что мстить нужно на холодную голову.       — Отец, что это было? — в гостиную спустился Драко, который разумно не показывался на глаза людям, проводящим обыск, как и Нарцисса с другими детьми.       Малфой-старший посмотрел на сына. Тот был спокойный, что радовало, пусть даже это спокойствие и напоказ, он сам сейчас далёк от состояния умиротворения. Цепкий взгляд Драко пытался сделать некоторые выводы по движениям, позе отца, приходя к своим собственным выводам вне зависимости от того, что собственно ему скажет родитель.       — Наш новый глава аврората Гавейн Робардс решил выделиться и устроил рейды по домам тёмных семейств.       Драко присел напротив:       — Они ничего не нашли?       — Естественно, нет, — Люциус чуть успокоился.       — А могли? — мальчишка прищурился.       На что Малфой-старший позволил себе подобие улыбки в ответ:       — Могли, конечно, — мужчина расслабился, откинувшись в кресле, — я не зря неплохо разбираюсь в проклятиях, при чём не только в тех, что воздействуют на людей, но и в тех, что могут поселиться в вещах. Но, им не тёмные предметы были нужны, — Люциус не забыл обыски после падения Тёмного лорда, и ведь даже тогда наглости в аврорах было меньше, они помнили, куда идут. Малфой-старший стал серьёзен. — Они показывали свою власть и я буду не я, если подобное повторится.       Драко кивнул:       — А я уж подумал, что мы больше ни на что не влияем в этом мире.       Люциус посмотрел сыну прямо в глаза:       — Это мы ещё посмотрим.       Нарцисса возникла посреди гостиной как Валькирия на поле боя и отец семейства подумал, что сейчас она его точно не в Валгаллу пригласит, а устроит сущий ад. Впрочем его самокритичность никуда не пропала и сейчас он был полностью согласен с женой, он это заслужил.       — Драко, дорогой, побудь пока со своими братом и сестрой, а я побеседую с отцом, — голос матери был пропитан приторным сиропом и Драко разумно поспешил оставить отца на растерзание.       Вечер был душный и не принёс облегчения измученным жарой созданиям. Но в подземелье Малфой-менора было прохладно даже сейчас.       Старый домовик возник перед узкой дверью, покрытой сложным плетением из заклинаний, бесшумно. Он потоптался на холодном полу, будто в сомнении, затем коснулся плетений, нашёптывая что-то на древнем забытом магами языке.       Хлопок аппарации слишком громкий в глухом подземелье заставил его прерваться, а взгляд проясниться.       — Что делает Келли? Хозяин не велел вторгаться в тайник, — проговорил молодой домовик в новой наволочке, вглядываясь в мутные глаза старого домового эльфа.       Тот сморгнул и обернулся:       — Добби?       — Келли не стоит здесь находиться, — снова запричитал молодой домовик, выкручивая свои длинные уши и пуча зелёные глаза.       — Да, — старый домовой эльф развернулся, оглядел подземелье. — Добби прав, идём Добби отсюда, — с этими словами он, подхватив своего юного ученика под руку, аппарировал на кухню.       07 августа 1992 года       Был поздний вечер, заходящее солнце окрашивало кабинет в розоватые тона, Люциус сидел в кресле и смотрел на деревья в саду. Злость улеглась, теперь трезво оценив свои поступки, он чётко понимал, что дал слабину. Единственная должность, которую он занимал официально была Глава Попечительского совета. Он не мелькал на министерских приёмах или матчах по квиддичу, газеты тоже не интересовались когда-то блистательным чистокровным, не удивительно, что о Малфоях забыли. Но даже чётко осознав всё это, Люциус не хотел влезать в политические интриги, теперь ему было кем рисковать.       На бледном, задумчивом лице ещё не старого мужчины появилась грустная улыбка. Так как в то время, когда о Малфое забывали, Адам Хоук напротив становился всё более востребован. Пусть в начале данную личину он использовал, чтобы заработать, затем, чтобы испробовать нечто новое, не боясь ареста. А к тому времени, как ему удалось снять родовое проклятие, интерес к этой сфере деятельности разгорелся настолько, что оставлять это занятие не хотелось. Абрахас любил повторять, что Малфои не работают, они руководят, но Люциуса данная сфера деятельности затянула и не желала отпускать.       Шёл год за годом и он сам не заметил как доктор Хоук (хоть он и не имел официального диплома доктора, но своего рода прозвище «доктор Хоук» прилипло насмерть) уже лечил дочь судьи из Визенгамота, затем уже сам Сметвик обратился к нему за помощью. И ведь вопреки всем прогнозам удалось спасти того бедолагу молодого аврора, схлопотавшего сразу два проклятия разом.       Когда же к Адаму обратились из Отдела тайн, поначалу Люциус хотел уничтожить эту личину, стирая из реальности Хоука, он полагал, что всё стало слишком рискованно. И пусть теперь он мастерски скрывал своё обличие, используя сложную смесь оборотного и чар гламура, созданную им же именно для себя, риски оставались. Он стал уж очень знаменит. Но ему так и не удалось это сделать, уничтожить доктора Хоука рука не поднялась.       «Я слишком увлёкся тем, что мне понравилось. Так странно работать и получать не только деньги, но и удовольствие от того, что делаешь. Но довольно. Доктору Хоуку давно нужно было умереть. А мне заняться видной деятельностью, посетить хоть несколько приёмов, вложить деньги в выгодные сделки, напомнить о себе и о том, что я знаю, старым знакомым».       Лёгкий стук в дверь вывел Люциуса из раздумий.       — Войдите.       На пороге стояла Нарцисса, она посмотрела на бокал вина, к которому Малфой даже не притронулся, но, ничего не сказав, прошла к столу и села на соседний стул.       Он ждал, считая мгновения в тишине.       — Хорошо, я погорячилась. Всё это слишком выбило меня из колеи, — она посмотрела ему в глаза.       — Прости, — Малфой привстал, подошёл к стулу, на котором сидела жена и, встав сзади, обнял её, чуть склонившись. — Похоже, я забыл об окружающих, а они нет. Придётся многое поменять.       — Да? — Нарцисса оглянулась и посмотрела мужу в глаза. — Ты не будешь работать ночь напролёт? Не будешь таскать в дом странные артефакты и прекратишь вонять какими-то травками в комнате для так называемого «отдыха»?       Люциус усмехнулся, да свою лабораторию он создал в бывшей комнате для отдыха и название менять не стал.       — Не буду, и даже скажу больше, нам нужно отправиться куда-нибудь отдохнуть. Мы ведь это заслужили?       — Вау, похоже взбалмошность Блэков как-то передаётся и тем, кто живёт поблизости, — в глазах женщины заплясали чёртики.       — Выбирай любое место, абсолютно любое и мы завтра же туда отправимся, — он коснулся губами щеки такой любимой женщины.       — Хм, — Нарцисса чуть отодвинулась, — и никаких сов или других пернатых с письмами, встреч, возврата на следующий день, так как кто-то умирает, случился очередной конец света местного масштаба и…       Люциус приложил палец к её губам:       — Я понимаю, со мной сложно, но в этот раз пусть весь мир летит в тартарары, — и обнял жену сильнее.       В этот момент сова влетела в приоткрытое окно и, ухнув, уселась на стол, чуть не опрокинув бокал с вином. Малфой легко узнал сову доктора Хоука. Маленькая, серая и неброская, она всегда носила письма, которые приходили в одинокий домик на вересковой пустоши юга Шотландии.       Нарцисса поднялась, взяла едва уцелевший бокал и одним глотком осушила его:       — Что и требовалось доказать, — она уже хотела выйти, когда Люциус взял письмо и быстрым взмахом волшебной палочки поджёг его, отправив в камин горящий конверт, тот со своим содержимым в миг превратилось в пепел.       — Именно, — он плавным движением притянул жену за талию и усадил к себе на колени, рухнув в кресло.       — Люциус, что ты делаешь? — вознегодовала Нарцисса, но он-то видел, что эта игра ей нравится не меньше. Они так давно не были наедине.       — Выбирай любое место, поедем туда, где развлекутся дети, где расслабимся мы, — он ощущал, как жена отпустила себя, удобно устроившись у него на груди, когда-то именно объятия растопили лёд красавицы блондинки вынужденной выйти замуж по расчёту. Но как же давно они не сидели вот так.       — Новая Атлантида.       — Почему бы и нет, — выбор действительно был отличный, остров в центре Атлантического океана. — Мы и были там только на медовый месяц, для детей же это будет целый новый мир. Там сейчас солнце, море, прохлада подводного мира и никаких сов.       — Ты серьёзно? — она приподнялась, заглядывая любимому мужчине в глаза.       — Абсолютно. За прошедшее время я забыл кое-что очень важное. Пора вспоминать. Едем завтра.       — Но мне нужно собрать вещи, — на ум молодой женщине пришли все те сборы, что нужно было проделать за вечер.       — Большую часть необходимого купим на месте, — Малфой равнодушно пожал плечами.       Нарцисса обернулась, заглядывая в глаза цвета ртути, тёплой, искрящейся ртути. В следующий момент он поцеловал её в губы, не глупым целомудренным поцелуем, а так, как когда-то в молодости, рука пробежала по талии, лаская, на миг мир потерялся, и она ответила, но быстро отодвинулась, облизывая кончиком языка припухшие губы.       Одним движением она остановила всякие поползновения к дальнейшим действиям мужа:       — Не здесь и не сейчас, нам же столько нужно собрать. Детей подготовить, — Нарцисса легко соскочила с его колен и направилась к выходу, но чуть задержалась на пороге. — И попробуй только передумать.       — Даже не подумаю, — улыбнулся он в ответ, проводив жену взглядом.       Улыбка сошла с его губ стоило посмотреть в камин, от письма осталась лишь кучка пепла. «Доктору Хоуку пора на покой».       08 августа 1992 года       Люпин в привычной женской личине осмотрел себя, проверил сумку и вышел с Гарри из дома. Путь их лежал на Косую аллею, в Гринготтс и по магазинам. Здесь как всегда было многолюдно.       Сириус уже третий день работал в Мил, выполнял некий заказ, покинув Ирландию. Снейп исчез ещё в июле, Гарри скучал так, что поход в магический Лондон одобрил без споров.       Гоблины были учтивы, покупки проходили в спокойной обстановке, Поттер за прошедший год стал сдержанней, теперь он ценил особые, вкусные потоки магии и не хватался за всё подряд, поэтому можно было не переживать, что их раскроют.       Книжный магазин был в списке последним. Перечень литературы оказался стандартным, выделялись лишь три книги по ЗОТИ. «Как защитить себя от всего», написанная когда-то бывалым охотником. Большой известностью она не отличалась. «Маленькие и большие» — ещё одна малоизвестная книга. Но тут Римус был согласен, совершенно незаслуженно. В ней рассказывалось чуть ли не о всех магических существах, при чём коротко и по сути. Третьей была тонкая книжечка по физической подготовке для юных магов — «Как стать Геркулесом». Выбор данной книги несколько удивлял, но всё же не ему решать, что и как преподавать в Хогвартсе.       Люпин уже взял «Как защитить себя от всего» с полки, когда его остановил высокий, красивый мужчина с растрёпанной светлой шевелюрой и глубокими, синими глазами.       — Не стоит, я сам принесу ему учебники, мэм, — последнее слово было произнесено с саркастической издёвкой.       Римус не успел сказать и слова, как Гарри взвизгнул и с радостным:       — Северус, — обнял незнакомца.       Впрочем, почему незнакомца? Перед Люпином был никто иной как обладатель пяти наград за самую обаятельную улыбку — Гилдерой Локхарт. Правда волосы были русые, и не лежали ухоженной волной, а создавали образ скорее бродяги-разбойника, топорщась в разные стороны, как у Гарри. На щеках была недельная щетина, глаза же были странно глубокого синего цвета, скорее подходя какому-нибудь пирату, но не дамскому угоднику Локхарту. Наряд был непривычно строг, хотя Снейп, явно переступив через себя, всё-таки надел белую рубашку под тёмно-серый, тонкий пиджак.       Прежнего Гилдероя узнать было сложно.       Римус быстро пришёл в себя и уволок как Снейпа под личиной, так и Гарри в дальний, тёмный угол магазина:       — Снейп, что ты тут делаешь? — зашипел он.       — Гуляю, создаю нужное впечатление о себе. Вы уже видели статьи о моих злоключениях? Маги должны привыкнуть ко мне новому. Герою, что чуть не лишился не только жизни, но и души. А я должен привыкнуть к толпе и новому образу.       — То есть ты так и не вернёшься в Ирландию? — Гарри сник.       — Вернусь конечно, через недельку, — проговорил лже-Локхарт, взъерошив волосы Поттера ещё больше, и в зелёных глазах заискрилась радость. — С домом Гилдероя я разобрался, квартира будет сдаваться новым жильцам. Домохозяйка даже подпись не проверила, стоило лишь улыбнуться, совершенно безответственная женщина. Хотя что уж говорить, если даже доктора в Мунго задали несколько вопросов, осмотрели поверхностно и отправили домой.       — Радоваться надо, а не ворчать, — попенял Римус.       — Согласен. Познакомился с Дамблдором, Хогвартсом, своими новыми комнатами. Удивительно, даже с диагнозом частичная потеря памяти и расстройство личности мне не отказали в должности.       — А у них был выбор? — Люпин слабо представлял, кого же в столь короткий срок мог найти Дамблдор на замену приглашённому Гилдерою.       Снейп посмотрел на Римуса:       — Вряд ли, слух о проклятии данной должности облетел уже как минимум всю Британию. Даже меня два раз за прошедшее время предупреждали и предлагали отказаться.       — Даже так? Такого размаха я не предполагал. Тогда не удивительно, что тебя приняли, — Люпин немного успокоился, всё-таки Снейп не Локхарт и с самого начала данной затеи он очень сомневался, что тот сможет играть роль улыбчивого мошенника.       Северус заметил тень приближающуюся к стеллажам, за которыми они беседовали и поторопился закончить их незапланированную встречу. Он ещё раз пообещал через неделю быть в Ирландии и отступил в тень стеллажей, прощаясь с Люпином и Гарри.       Покинул Северус магазин увы не без внимания общественности. За прошедшие несколько недель пришлось признать, что Локхарту симпатизирует чуть ли не всё женское население магической Британии от двенадцати лет и до неизвестности. Сам он никогда не пользовался и десятой долей внимания женщин, так что подчас даже терялся в том, как повести себя в том или ином случае. Благо заключение купленного специалиста из другой страны, который в скорые сроки якобы поставил на ноги пострадавшего истребителя нечисти, приняли за чистую монету, словам Локхарта странно легко верили, хотя возможно в Мунго не слишком хотели с ним возиться, ноги, руки целы, а то что мозг пострадал, так это может и на пользу. Снейп же сейчас этим пользовался. Нашлось немало поклонников и нового образа Гилдероя, как окрестили его облик фанатки ранее яркого блондина с белоснежной улыбкой. Хоть Северус совершенно ничего не делал, чтобы привлечь к себе ещё внимания, получалось всё с точностью до наоборот.       Делать укладку он не собирался и волосы постепенно приобрели форменный беспорядок, который одна из журналисток назвала новым писком моды, как и то, что Снейп придал волосам более тёмный оттенок. Сверкать, как одуванчик, он не желал, так же как и улыбаться до отвращение белозубой улыбкой. Гардероб самого Локхарта был вполне неплох: качественная ткань, покрой по фигуре, разнообразие фасонов. Снейпа не устраивал лишь цвет, так что он его и поменял, оставив всё остальное без изменений.       Самый серьёзный экзамен он прошёл в кабинете директора Хогвартса, волновался он тогда жутко, в двадцать седьмой раз проверяя ауру своего тела, не выдаст ли себя переделанный им артефакт.       Но вещица получилась добротная. Ещё бы! За последний год он её тестировал бесчётное количество раз.       О более долгодействующем оборотном говорил ещё Люпин. Выводы по тому, что зелья всё равно дадут лишь временный эффект, сделал Блэк, а саму вещь придающую чужое обличье он увидел в Испании, куда отправлялся за редким ингредиентом. Маленький кулон придуманный мошенниками, но была одна большая проблема. Ауру этого артефакта легко могли определить авроры и даже обычные маги, нужно было лишь знать нужное заклинание. Как же спрятать ауру, сделать медальон более устойчивым, он и думал последние два года, помогло ему зельеварение.       Чтобы спрятать ауру, усилить маленький шарик испещрённый рунами, а при добавлении ещё одного ингредиента и облегчить вживление данной вещицы в тело пришлось вспомнить молодость и перепробовать уйму вариантов. Начертить пару рун, вымочить крохотный шарик в зелье, к которому был добавлен волос Гилдероя, это уже было пустяком. Вживление этого артефакта было мало болезненно и вот он обрёл обличье Локхарта.       Самого неудачливого мошенника выкинули во Франции в магловской подворотне, изменив ему обличье так же как и Снейпу, единственно донор волоса был мужчина лет тридцати, что жил в США и про магов скорее всего и знать не знал.       Ясно было что, пробыв н-ное количество времени в магловском мире, у Локхарта могут появиться магические всплески, но отправлять его в магический мир было рискованно, вдруг артефакт вживлённый в него обнаружат.       Поход на собеседование с Дамблдором оказался не сложным, знакомый кабинет директора, феникс на жёрдочке и традиционное чаепитие.       Гораздо больше усилий пришлось приложить, чтобы из Британии следить за Локхартом, заколдованная птица норовила выйти из-под контроля, что уж говорить о энергозатратном артефакте, который пернатое носило с собой, при этом следуя за Гилдероем. Но зато Снейп знал, что того нашли органы правопорядка, поместили в приют для бездомных, с голоду мошенник не умрёт. Нужно было прекращать слежку за настоящим Локхартом, так как это могло привлечь к нему внимание, что он и сделал. Теперь, мелькая, то на Косой аллее, при этом обходя Гринготтс пятой дорогой, гоблины не маги, то по тихим улочкам магического Лондона, где проживал Гилдерой, он пытался привыкнуть к своей новой роли.       Северус прошёл к дому, где жил Локхарт, за последние дни он с удовольствием выкинул из неё все колдофото и портреты Гилдероя и сейчас намеревался встретиться с теми, кто тут временно поселится. Хозяйка согласилась сдать квартиру другим постояльцам, при этом подождать, пока он перевезёт всё своё имущество в Хогвартс. У входа в живописный двор снова стояла толпа фанаток Локхарта и Снейп, мысленно про себя прокляв мага, чью личину он забрал себе, натянул на лицо улыбку.