***
Зима случилась в этом году суровой. Дома еле-еле прогревались. Чтобы хоть немного согреться, многие семьи стали сдвигать кровати, накидывать шкуры, пледы, одеяла и тёплые вещи в одну кучу и спать вместе, чтобы совсем не околеть. На улицу невозможно было выйти, так что без особой надобности дома не покидали. Лютый мороз медленно, но верно уносил жизни слабых стариков и детей. Обычно, в Чернолесье все старались родить весной, осенью или летом, но не зимой, когда риск потерять младенца слишком велик. Но преждевременные роды никто еще не отменял. Но несмотря на холода, по воскресеньям все обязательно должны были собираться в церкви. Вот там-то и узнавали, у кого кто и когда умер. Только в церкви соседи и общались, тихо перешептываясь между собой, склонив головы в молитвенном жесте. И только по воскресеньям Карл мог видеть своего бывшего младшего мужа. Данки сильно исхудал. Вся одежда, которая не так давно была ему мала, теперь висела балахонами. Из-за впалых щек внезапно обрисовались скулы, которые альфа видел у омеги лишь до первых родов. Посеревший, вечно печальный и с мокрыми глазами, Данки украдкой поглядывал в сторону бывшего мужа. И от этого взгляда Карлу было не по себе. Он чувствовал себя виноватым. Но стоило перевести взгляд с Данки на Ратори, как тут же все эти ненужные мысли улетучивались. Свадьба охотника и его приёмыша состоялась за неделю до того, как ударили лютые морозы. В ту же ночь Данки потерял Эрика. Маленький омега умер во сне. Подобные младенческие смерти случались часто. И для обитателей Чернолесья это было доказательством того, что Данки действительно был грешен, а Эрик не являлся ребёнком Карла. Но после смерти ребёнка, Данки совсем стал сам не свой. А Брант, пропитавшись состраданием к родителю, часто уходил из дома, чтобы навестить папу-омегу. Хоть как-то утешить, да принести тёплых вещей, которые с собой тогда Данки не успел забрать. После мессы все расходились по домам, стараясь быстрее добраться до тёплых кроватей и горячей еды. Подув на замёрзшие пальцы рук, Ратори неспешно семенил по дороге. Кроме того, что теперь их отношения с Карлом считались законными, и не нужно было страшиться, что их кто-то поймает, больше ничего не изменилось. Разве что, сам Рато уже не испытывал особой симпатии к мужу. Он всё еще был обижен на него за побои в прошлом. Всё еще недоверчиво косился, если тот хмурился. Всё еще жил в ожидании, когда Карл вновь проявит настоящего себя. Но альфа был нежен, заботлив и добр. По крайней мере, в доме. За его пределами, он вообще не обращал внимания на Ратори, а цыган и не переживал из-за этого. Ему это было только на руку. Ведь когда тебя не замечают, ты всегда можешь подготовиться к побегу. Зима — самое подходящее время для побега. Сколько помнил Ратори, в это время года никто не пропадал в деревне таинственным образом, а в лесах не находили изувеченных тел. Из этих доводов, юноша предположил, что Лесной Дьявол зимой впадает в спячку, как медведь, или же куда-то уходит. Рато уже знал куда поедет. В город. Там как-нибудь обустроится, постарается привлекать меньше к себе внимания. «Всё будет хорошо, — уверял себя Ратори, выдыхая облачко пара. — Всё будет хорошо». Больше оставаться в деревне нельзя. Нельзя жить всю жизнь в страхе, что тебя либо изобьют, либо попытаются утащить из дома. Кроме того, была и другая причина. Они с Карлом в браке меньше месяца, а при удобном случае отец Кристиан и другие уже интересуются, когда ждать прибавления в семействе. И Ратори бы не обращал на это внимания. Пусть говорят что хотят. Никто не застрахован от бесплодия. А вот Карл сильно удивил юношу. — Ничего не поделаешь, тебе придётся забеременеть, — сказал как-то вечером альфа, серьёзно глядя на мужа. — Рожать не обязательно. Просто доходи до тех времён, пока живот не станет совсем видно, а потом мы вытравим плод. Но Ратори не верил, что так оно будет. Подозревал, что Карл заставит его не только доходить в положении до конца, но и родить. А этого цыган допустить не мог. Не для того он через столько всего прошел, чтобы потом повторить путь Данки и остальных омег. Поэтому нужно бежать. Бежать как можно скорее. Как можно дальше. А там жить в своё удовольствие, пить настойки из сушеных трав, которые можно купить у любого знахаря, и ни о чем не волноваться. В доме печь была сильно натоплена, но тепла было крайне мало. Не снимая зимних одежд, хоть немного согретых собственным телом, Ратори быстренько проверил тайник под кроватью в спальне Данки, где хранилась сумка набитая вещами на первое время. Вяленое мясо и хлеб были завёрнуты в тонкое полотенце. Маленький кошель с медяками, нож и фляга с неразбавленным вином, чтобы окончательно не замёрзнуть. На своих двоих далеко уйти не удастся, а вот на лошади можно попробовать. Вот только на этот раз нужно постараться не попасться Карлу, иначе альфа точно задушит цыгана и не пожалеет его.***
Резко проснувшись, мужчина поймал себя на том, что его переполняет страх. Тягучий и липкий, от которого тело покрывается потом, волосы на затылке шевелятся, а по спине бегают мурашки. Огонь в камине давно потух, только угольки еле-еле тлели. Свечи на столе медленно догорали, освещая комнату тусклым светом. Не понимая причину своего страха, Карл слез с кровати. Обвёл комнату всё еще сонным взглядом, и не найдя нигде Ратори, решил поискать его. На улице громко заржала лошадь. Тревожно завыли собаки. Наспех натянув штаны и рубаху, Карл буквально выбежал из дома на крыльцо. В лицо тут же ударила поднявшаяся метель. Холод объял его тело, безжалостно проникая под одежду. Мужчину охватило нехорошее предчувствие. — Рато! — само собой сорвалось с губ альфы. И словно подтверждая его догадки, раздался стук удаляющихся копыт. Выругавшись себе под нос, Карл вернулся в дом. В спешке он одевался в тёплую верхнюю одежду, захватив на всякий случай с собой арбалет. — Что случилось? — сонно вопросил Брант, проснувшийся от громких шагов отца. — Сбежал, паршивец! — прорычал Карл, обуваясь. Его лицо исказилось от гнева и ярости. Снова! Снова этот своенравный цыган сбежал! И чего ему только не хватало? Никто не бьёт, не унижает, ни к чему не принуждает, а он всё равно убежал. — Кто? — туго соображая спросонья, Брант широко зевал в кулак. — Твой цыган? — А кто еще у нас живёт? — огрызнулся Карл, чувствуя, что начинает сильно закипать. Махнув на сына рукой, выбежал на улицу, вновь окунувшись в метель. Со всех ног метнулся к сараю, чтобы спешно запрячь лошадь и поскакать следом за беглецом. «Убью, паршивца! — про себя твердил альфа. — В этот раз точно не пожалею и убью. Будет знать, как сбегать, бесовское отродье!» Провозившись чуть меньше десяти минут в сарае, мужчина вскочил в седло и пустил лошадь в бешеный галоп. Метель не позволяла многое рассмотреть перед собой и по сторонам, так что когда вблизи показалась стена высокого забора, Карл сильно удивился, что ворота были раскрыты нараспашку. Но намеренно заставив лошадь перейти на спокойный шаг, альфа с недоумением смотрел на не просто распахнутые, а именно сгнившее дерево, из которого сделаны были ворота. И это настораживало, даже пугало. По спине мужчины вновь пробежали мурашки. В ноздри ударил странный запах подгнившей листвы и сырой земли. «Почудится всякое…» — успокаивал себя Карл, вновь погнав коня в галоп. Внезапно лошадь под ним тревожно заржала, испуганно поджала уши. Пытаясь успокоить животное, мужчина краем глаза уловил какое-то подозрительно движение. Словно что-то или кто-то мимо пронёсся. — Моё! — перекрывая завывание метели, взревел чей-то голос. И запах листвы и земли стал в разы сильнее. Перед лошадью прошмыгнуло что-то в человеческий рост, даже выше, и умчалось вперёд, словно хищник, учуявший свою добычу. Ветер со снегом били по щекам, заставляли глаза слезиться. Сердце бешено билось о грудную клетку, в тревоге порой замирая. Страх, охвативший Ратори, вынуждал его постоянно подгонять лошадь и оглядываться назад, словно за ним шла погоня. «Сейчас зима! — твердил себе юноша, словно это могло унять его тревогу. — Зимой он не появлялся». На счастье, пусть в этом году зима и выдалась суровой, однако снега выпало значительно меньше, по сравнению с прошлыми годами. Так что копыта лошади не утопали в сугробах, мешая ей бежать в полную скорость. И это радовало Рато. Ближайший город находился всего в пяти часах езды верхом, а до рассвета оставалось значительно меньше. Юноша намеренно дождался глубокой ночи, чтобы ехать пришлось не на протяжении всего мрака, дрожа от страха в седле и впадая в истерику от малейшего постороннего шороха. Из-за метели дороги было не разобрать, но сейчас это меньше всего волновало цыгана. Главное, уйти как можно дальше от Чернолесья. Когда метель спадёт и наступит утро, он сможет спокойно сориентироваться по карте, утащенной тайком из дома главы деревни. Однако страх никуда не делся. Только усилился, а в воздухе запахло чем-то до боли знакомым и пугающим. Словно сгнившей листвой и сырой землицей… Лошадь под ним истошно заржала, резко встала на дыбы. Не удержавшись в седле, Ратори упал в сугроб. И тут же ему лицо окропило что-то тёплое и жидкое. Лошадь уже не ржала, а хрипела. Осторожно приподнявшись на локтях, юноша обратил внимание на подозрительно-тёмный снег рядом с ним. Скользнул взглядом в сторону лошади, и обомлел от ужаса. Животное лежало на боку, нервно суча копытами и дёргаясь в конвульсиях, пока из разорванной шеи вытекала кровь. Над лошадью кто-то возвышался и в темноте, даже сквозь метель, поблёскивали желтые огоньки глаз. — Прелестное дитя, — прошелестел знакомый до ужаса голос. К горлу Ратори подступил ком. Страх, сковавший его тело, не позволял пошевелиться. Он только и мог, что смотреть огромными от ужаса глазами на тварь, неспешно приближающуюся к нему. По щекам против воли потекли тёплые слёзы. — Почему? — предательски дрогнул голос. — Сейчас же зима… Зима… — Дитя, прекрасное дитя, — повторял бархатный голос, перешедший на шипение. Лесной Дьявол подошел вплотную к своей жертве, опустился на колени, толкнул рукой цыгана в грудь, вынуждая лечь на спину. Пусть прикосновение и было едва ощутимым, но Ратори повиновался. Над головой тёмно-синее небо скрывала метель, не позволяя по достоинству оценить ночную красоту этого мира. Но кому теперь это нужно, когда рядом находится тварь, способная тебя сожрать и сделать из твоей кожи себе одеяние? Лесной Дьявол отчего-то не спешил впиваться огромными клыками в горло своей жертве. С чем-то возился, и лишь когда раздался подозрительный треск ткани, Ратори обрёл способность вновь двигаться. Лягнув чудище ногой, и судя по рёву угодив ему куда-то в лицо, юноша принялся отползать. Дрожа от страха, он на четвереньках попытался убежать. Попробовал встать на ноги, но колени подгибались, не позволяя далеко уйти на них. Не чувствуя холода, Ратори ошалелым взглядом искал безопасное место или хоть что-то, куда можно спрятаться от твари. — Дитя! — разъярённый рёв раздался совсем рядом. Не успел юноша отползти на безопасное расстояние, как Лесной Дьявол набросился на него. Рука с длинными пальцами, переходящими в острые когти, надавила на затылок, вынуждая уткнуться в снег лицом. Снова треск ткани. Нижней части тела стало внезапно холодно. Пытаясь вырваться, Ратори активно сопротивлялся. Острые когти свободной руки монстра прошлись по пояснице, оставляя глубокие раны. И в следующее мгновение зад юноши пронзила острая боль, словно в него вставили стекла осколки. С губ сорвался вопль боли. Над ухом довольно урчал Лесной Дьявол, активно двигая бёдрами и вбиваясь в тело жертвы сильными, приносящими лишь невыносимую боль, толчками. Срываясь на крик, Ратори не оставлял своих попыток вырваться. Но они так и не принесли плодов, а боль, разлившаяся по всему телу, стала в разы сильнее. По щекам текли слёзы, по бёдрам — тёплая кровь. Мир вокруг цыгана стал меркнуть, погружая его в блаженный мрак, где нет боли и страха. Метель стихла совсем недавно. Зимнее солнце тускло светило, вставая из-за горизонта. Лошадь под наездником громко всхрапывала, шумно дыша от усталости. Охотник шел по следу своей добычи, на всякий случай сняв с предохранителя арбалет. Мужчина не сомневался, что он на верном пути. Всего полчаса назад он обнаружил труп лошади с перерезанным горлом, слегка занесённый снегом. А в десятке метров от неё разорванные тряпки и небольшую лужу крови, рядом с которой наблюдались следы, подобные тем, что Карл видел у частокола в день, когда были обнаружены изувеченные тела сыновей-омег Милтонов. Выругавшись себе под нос и опасаясь, что он не успел первым добраться до сбежавшего мужа, альфа уже собирался вернуться обратно в деревню. Но внимательней присмотревшись к снегу и заметив кровавый след, тянувшийся в противоположную от Чернолесья сторону, решил идти дальше. Впереди показалась человеческая фигура, медленно ковылявшая прочь. — Ратори! — окликнул Карл, почему-то уверенный, человек является его цыганом. Но тот даже не обернулся, а продолжил свой путь. — Ничего, я из тебя всю дурь выбью, — прорычал себе под нос альфа, ударив лошадь пятками в бока. Животное недовольно заржало, но всё же послушно пустилось в галоп. Покорно остановилось, когда хозяин резко натянул поводья, дабы слезть с седла. Ведя коня под узды, Карл быстрым шагом догнал человека и, положив руку на плечо, рывком развернул к себе лицом. Цыган испуганно вскрикнул. В покрасневших глазах стояли слёзы, лицо было бледным и осунувшимся, а одежда местами разорвана и пропитана кровью. — Карл… — тихо-тихо шепнул Ратори, тут же всхлипнув. Но альфа только брезгливо поморщился, словно перед ним стоял прокаженный. Отнял руку, отступил на шаг, окинул суровым взглядом. — Мало тебе досталось, — выплюнул мужчина. Но Рато никак не обратил на его слова. Отвернулся, собрался уйти. Но Карл ему не дал. За руку схватил, и отвесил сильную пощечину. — Куда собрался, щенок?! Я тебя никуда не отпускал. А ну пошли домой. — Не хочу, — снова тихо ответил Ратори, отрешенно глядя перед собой. — Я не вернусь. Карл, отпусти. — А меня мало волнует, чего ты там хочешь! — заорал альфа, ударив мужа кулаком по лицу, из-за чего цыган не удержался на ногах и рухнул на землю. — Немедленно вставай и шевели ногами, пока я тебя не прикончил на месте. — Не пойду, — едва ворочая языком, юноша тяжело дышал. Несмотря на холод, его бросало в сильный жар. Ослабив шнуровку плаща и рубахи, он рассеяно смотрел перед собой. — Ты что творишь, шлюха? — вновь впал в ярость Карл. С ноги ударив младшего супруга по лицу и вынуждая завалиться его на спину, с удивлением заметил разорванные штаны мальчишки и засохшую кровь на внутренней стороне бёдер. — Вот оно что… Мало тебе досталось? Еще хочешь? Удар ботинком пришелся под рёбра. Коротко вскрикнув, Рато попытался отползти в сторону, закрыться дрожащими, посиневшими от мороза пальцами. На боках и бёдрах красовались глубокие раны, словно его полоснул какой-то дикий зверь или у насильника был нож. В любой другой ситуации, Карл бы попытался успокоить цыгана, защитить и проявил бы заботу. Но не сейчас, когда Рато сам виноват в том, что с ним произошло. И он должен быть наказан. Жестоко наказан. Вскинув арбалет и направив его на юношу, альфа намеренно целился в плечо. Пока он не собирался убивать младшего мужа. Только проучить. «Ничего, не помрёт», — про себя твердил мужчина, готовый нажать на курок. Ратори зажмурился. Но арбалетный болт так и не угодил в него, не принёс дополнительной боли. Разве что Карл как-то подозрительно захрипел. Когда юноша открыл глаза, в его горле застрял крик ужаса и отчаяния. Альфа, смотревший на него расширенными от шока глазами, медленно осел на снег, выронив из рук арбалет. В его груди зияла дыра, из которой сочилась кровь. Позади стоял Лесной Дьявол, довольно скаливший клыки в широкой зловещей улыбке. — Моё, — утвердительно заявил он, слизывая кровь с длинных пальцев и когтей. Рухнув на спину, Рато вновь закрыл глаза. «Это всё сон. Это неправда…»***
Юные омеги до тринадцати лет для Короля Чернолесья всегда были излюбленным лакомством. Ему нравилось заботливо сдирать с них кожу, наслаждаясь криками боли и плачем. Вгрызаться в их нежную плоть, тщательно пережевывая каждый кусочек. А потом, когда голод утолен, то можно и заняться новым одеянием для себя. Сшить из лоскутов человеческой кожи новый плащ или штаны, чтобы потом предстать перед своими собратьями и людьми во всей пугающей красе. Разумеется, что когда не удаётся достать омег нужного возраста, то приходится довольствоваться тем, что есть: бетами, альфами, или же взрослыми омегами. Бесшумно передвигаясь по лесу, Король Чернолесья нёс украденного из деревни мальчика трёх лет. Ребёнок сидел спокойно у него на руках, пожевывал какую-то игрушку, которую существо украло у предыдущего малыша. Сейчас Король приходил в деревни, окружавшие Черный лес не менее раза в неделю. Слишком часто для одного древнего эльфа, но необходимо, для того чтобы прокормить будущее потомство, которое скоро родится. Нырнув в яму под корнями огромного дуба, существо спешно передвигалось по сложной тоннельной системе, которая вела его в Гнездо. Под ногами хрустели старые и свежие человеческие кости. Пусть ребёнок теперь и жался испуганно к тому, для кого должен стать вскоре обедом, эльф всё прекрасно видел в кромешной тьме. Впереди появилась развилка, а в одном из тоннелей горел свет от масляной лампы. Направившись туда, Король Чернолесья уже улавливал аромат человеческого существа. Пол Гнезда был устлан соломой, шкурами зверей и какими-то разорванными тряпками. Здесь всегда было чисто, несмотря на то, что здесь же располагалось и спальное, и обеденное, и отхожее место. Король Чернолесья, прозванный в одной из деревень Лесным Дьяволом, всегда следил за порядком. Зайдя в Гнездо, и ступив босыми ногами на меховую подстилку, он одним ловким движением свернул ребёнку шею, и бросил трупик в сторону, где из камня был высечен стол, на котором существо обычно разделывало своих жертв. Вдоль стен тянулись длинные корни растений, и даже висели цепи, к которым был прикован молодой омега. Черные волосы были спутанными, но всё же вымытыми и благоухали травами. Король тщательно следил за своим ручным человеком. Мыл, расчесывал, кормил и одевал. Обнаженный юноша лежал на стопке овечьих шкур, затравленно глядя своими серыми глазами на тварь, которая привела его сюда. — Прекрасное дитя, — повторяло излюбленную фразу существо, приблизившись к Ратори и осторожно коснувшись ладонью его округлившегося живота. Очень скоро этот человек подарит жизнь ребёнку Короля Чернолесья, а если повезёт, то в будущем произведёт на свет не одно потомство. Природа изрядно повеселилась, когда создавала существ, подобных Лесному Дьяволу. Они любят питаться человеческими омегами, а как бы грустно это не звучало, потомство могут заделать только со своей едой. Беда тому омеге, в ком Король Чернолесья и ему подобные узрят потенциального партнёра для продолжения рода. Они будут преследовать свою жертву, пока не поймают, и не отпустят ни при каких условиях.